Для большей части населения России, как впрочем, и остального мира, Индия остается государством, населенным лишь одной нацией – индийцами. Поэтому довольно часто прорывающиеся в прессу сообщения о беспорядках, происходящих там на национальной почве, вызывают легкое недоумение: с чего бы это вдруг? На самом деле с этническими проблемами наш соратник по блоку БРИКС знаком не понаслышке.

Начнем с того, что тождественность понятий «Индия» и «индиец» является лишь любимой мечтой, одним из идеалов правящей элиты родины Будды. Эту страну в действительности населяют несколько десятков больших, насчитывающих порой сотни миллионов человек, и несколько сотен малых - от десятков тысяч до нескольких миллионов - наций, национальностей, народностей, племен. Причём одни племена живут своими обособленными общинами, как при родовом строе, и, по-видимому, представляют собой наиболее древнюю часть жителей Индии. Другие – постепенно встраиваются в социальную жизнь общества, отходя от привычного уклада. Иногда, правда, подобные явления приобретают весьма замысловатые формы. Например, часть жителей обитающего на востоке страны племени чинкуки объявила себя потомками еврейского пророка Манасии.

Чинкуки, сохраняя старый уклад жизни, стали исповедывать иудаизм. Однако на «земле обетованной» не слишком озабочены судьбой своих живущих в далеко не самом богатом штате Индии новых сородичей: лишь несколько делегаций чинкуков побывало в Израиле в целях изучения религиозных канонов иудаизма.

Так что, судьба проживающих за рубежом соотечественников интересует историческую родину лишь в том случае, если с помощью новообретенных «соплеменников» можно добиться хоть какой-нибудь выгоды. Получить, например доступ к природным ресурсам, обеспечить себя дешевой рабочей силой или «пушечным мясом»…

Картина национально-племенной жизни в Индии настолько пестрая, что усилий всех этнографов мира было бы недостаточно для описания даже малой ее части. Более двух третей индийцев говорит на языках, родственных языку хинди, – откуда и пошло общепринятое название государства и государствообразующей нации. Довольно компактно проживающее на юге меньшинство – около 22 процентов - использует языки дравидийской семьи, стоящей особняком среди лингвистических семей всего земного шара. Добавим сюда еще и разделение людей по религиозному признаку: даже среди хиндиязычных существуют различные религиозные общины, наиболее многочисленными из которых являются индуистская и исламская. Одно это нередко становится отправной точкой для возникновения серьезных проблем.

Понятно, что в условиях подобной национальной пестроты этнические разногласия и сепаратизм могут цвести пышным цветом. Поэтому власти особое внимание уделили выработке взвешенной языковой политики. Согласно конституции страны наивысший статус официальных, то есть находящимся в употреблении по всей стране, придан двум языкам – хинди и английскому; 22 языка называются национальными, то есть использующимися большинством населения определенных территорий. Еще четыре имеют ранг региональных национальных – на них общается между собой значительное количество людей в том или ином регионе страны. Введение подобной иерархии позволяет ослаблять давление части местных элит, любящих побрюзжать на тему «забитости» локально распространенного языка, который порой уместнее именовать наречием.

Казалось бы, индийцам, стремящимся избавиться от «пережитков английского колониального владычества», давно следовало бы покончить с подобным наследием прошлого. Первоначально это так и планировалось – в 1965 г. было решено отказаться от языка Шекспира окончательно. Однако планы остались на бумаге. На вопрос, почему это случилось, можно ответить так: английский, в слегка приспособленной под местные реалии форме, является языком общения интеллигенции.

Английский язык играет в стране ту же роль, что и русский в государствах бывшего СССР – он необходим для межнационального общения различных народов.

Другой важнейший инструмент борьбы с очагами сепаратизма, могущий показаться парадоксальным - непрерывный процесс создания новых территориально-административных единиц. Если в ходе конституционной реформы в 1956 г. была образована дюжина штатов, то к настоящему времени их насчитывается уже 28 плюс семь территорий. Последним в этом ряду стало образование в 2009 г. штата Телангана. С одной стороны, управлять государственной машиной становится все сложней и сложней. С другой – местные элиты получают больше рычагов управления территориями, на которых они проживают. При этом центральная власть не настолько наивна: существующие технологии позволяют правящей в Индии партии осуществлять твердый контроль над законодательными собраниями штатов. Работают на «центр» и его усилия по развитию сельского хозяйства в регионах. Конечно, индийские националисты не слишком одобряют заигрывание с местными элитами, видя в этом поощрение сепаратизма. В подобном духе недавно высказывался, например, глава Национальной организации волонтеров Мохан Бхагват.

Еще один метод борьбы с этническим сепаратизмом – прививание идеи национального единства со школьной скамьи. Правящие круги Индии прилагают максимум усилий для того, чтобы «изваять» единую нацию.

В начальной школе детям во всех регионах страны преподают крайне сложный древнеиндийский язык санскрит и проводят занятия по древнеиндийской литературе. Таким образом подрастающему поколению объясняют, каковы его исторические корни - хотя это, конечно, и не совсем так, если говорить о национальных меньшинствах. Тем не менее, у человека с ранних лет формируется сознание того, что он житель единой и неделимой страны. В определенной мере все это напоминает времена Советского Союза, когда школьники национальных окраин знакомились с произведениями великой русской литературы.

Наконец, один из главных - если не самый главный - цементирующий фактор - религия. Подавляющее большинство населения этого государства исповедует индуизм, в пантеон которого согласно традиции входят 330 миллионов богов. Конечно, это лишь красивая метафора, но она – дань исторической реальности. Пришедшие в незапамятные времена на полуостров индоарии хорошо понимали, что подчинив коренное население, предков нынешних южных народностей страны, они не смогут ассимилировать их без идеологического господства. В те далекие времена вся идеология сводилась к религии, поэтому основные усилия новые хозяева Индии прилагали в сфере религиозной конвергенции. По-видимому, с тех времен берет свое начало традиция включения в индуистский пантеон божеств покоренных народов – ведь первоначально там насчитывалось всего тридцать три персонажа.

В результате, с одной стороны, сложилась довольно аморфная религиозная система, в полной мере понять и описать которую сейчас, наверно, уже не по силам и маститым специалистам. С другой – благодаря именно этой аморфности все жители страны, независимо от национальной принадлежности, смогли объединиться вокруг общей религии – индуизма, что и стало фундаментом для строительства нации.

Однако жизнь далека от теории и любые, даже правильные методы срабатывают далеко не всегда.

Так было в случае с пенджабским сепаратизмом: в первой половине 80-х гг. прошлого века Нью-Дели был вынужден провести серию масштабных войсковых операций для нейтрализации сикхских экстремистов. По официальным данным, жертвами насилия стало несколько тысяч человек. Несмотря на всю жесткость центральных властей и звучащие до сих пор обвинения в убийстве ни в чем не повинных людей, эти события сыграли положительную роль. Например, сторонники отделения штата Тамилнад не хотят вооруженного противостояния с центральными властями – у них перед глазами пример Пенджаба. В то же время эти события (напомним, что в 1984 г. охранниками-сикхами была убита Индира Ганди) привели к тому, что в последующем столь масштабных боевых действий с сепаратистами власть не вела.

Особый случай – исламский сепаратизм. С ним Нью-Дели особо не заигрывает и не церемонится. Достаточно сказать, что в спорном штате Джамму и Кашмир, где большинство составляют мусульмане, волнения среди мусульман проходят практически ежедневно. Однако отпускать в свободное плавание эту мятежную территорию индийцы не собираются – это бы стало началом «парада суверенитетов», как в свое время в Советском Союзе. Власть демонстрирует мусульманам, кто в доме настоящий хозяин, и другими методами. Например, при приеме в учебные заведения, на государственную службу в различные компании и на предприятия предпочтение отдается представителям наиболее крупной общины – индуистской. Мусульмане пытаются негодовать, но большинство инициированных ими судебных дел либо вообще не рассматривается, либо решается не в их пользу.

Столь откровенное пренебрежение к последователям ислама возможно потому, что Нью-Дели не опасается массового недовольства: мусульмане – в меньшинстве, а высокий процент прироста населения в лояльных «центру» штатах – гарантия того, что они никогда не станут играть первую скрипку в многоголосом «оркестре» Индии.

Так что, решая национальный вопрос, правительство страны довольно умело лавирует между Сциллой и Харибдой. Приведу наиболее характерный в этом отношении пример политики исполнительной власти, проводимой в отношении тамильских сепаратистов на соседней Шри-Ланке. На этом острове в течение нескольких десятилетий длился этнический конфликт. При этом Нью-Дели был вынужден поддерживать не сингалов, родственных большинству хиндиязычного населения, а, напротив, родственных населяющим крайнюю южную оконечность Индии тамилам их ланкийских собратьев из организации «Тигры освобождения Тамил Илама». То есть тех, кто боролся против центральной власти, и подчас далеко не самыми гуманными методами. Власти Индии делали вид, что положительно реагируют на обращения руководства и общественное мнение штата Тамилнад о необходимости поддержки сражавшихся на Шри-Ланке тамилов. И это при том, что в 1987 г. Индия и Шри-Ланка подписали соглашение о совместной борьбе с тамильскими сепаратистами. Таким образом, в зависимости от обстоятельств, Нью-Дели может занимать позицию, в корне отличающуюся от предыдущей. Ничего сверхъестественного, просто прагматичная политика.

Все это вызывало, мягко выражаясь, не совсем одобрительную реакцию большинства индийских граждан. Ведь те же перебравшиеся в Индию тамильские сепаратисты были исполнителями нескольких кровопролитных терактов, в одном из которых в 1991 г. погиб премьер-министр Раджив Ганди. Однако именно сдержанность индийского правительства позволила предотвратить возникновение очагов сепаратизма и волнений на национальной почве в штатах, населенных тамилами. В то же время власти без колебаний пошли на применение силы (в основном речь шла о полицейских операциях), когда в феврале 2009 г. практически весь штат Тамилнад охватили волнения. Они были вызваны тем, что власти Шри-Ланки начали операцию по окончательному разгрому сепаратистов. Однако все довольно быстро вернулось на круги своя. Власть в данном случае просто действовала согласно рецепту генерала Дуайта Эйзенхауэра, который в своих мемуарах писал, что в Северной Африке, при решении споров арабов с местными иудеями, он всегда вставал на сторону первых. Таким образом он выбивал козырь из рук немецкой пропаганды, утверждавшей, что его, военачальника еврейского происхождения, направил в Северную Африку президент Франклин Делано Рузвельт - тех же кровей.

И все же идеализировать национальную политику индийских властей не следует. Крупные очаги сепаратизма (не считая Кашмира, где это невозможно сделать в принципе) в основном подавлены, хотя и не везде. Один из примеров – штат Ассам, где действует хорошо организованная маоистская группировка. На родине Будды тоже все сильнее заявляют о себе различного рода экстремистские группировки. Нет-нет, да и раздаются призывы к тому, что Индию должны составлять лишь территории, примыкающие к Нью-Дели.

Именно поэтому модный в последнее время термин«толерантность» в Индии толкуют по-разному. Один из теоретиков современного национализма Мадхав Садашив Голвалкар давно утверждал, что в Индии нехиндиязычные являются чужими, просто индуисты терпимо к ним относятся. Голвалкар без обиняков признавался, что «толерантность» – слово, которое ему не по душе: «Мы не практикуем толерантность. Они (иноверцы - Д.М.) – наши гости, пришедшие сюда, когда, спасаясь от гонений, нашли у нас защиту. Тем не менее, они лишь гости, они не сыны почвы, многие из них пришли сюда как захватчики, утверждая свое господство в надежде поработить нас».

Еще одна важная деталь: Нью-Дели не выделяет значительных субсидий национальным окраинам. Наиболее экономически развиты именно хиндиязычные регионы страны, в то время как в южной, тамильской, части Индии высокий жизненный уровень наблюдается лишь в промышленных центрах.

Сегодня вряд ли кто-то рискнет говорить о реальной угрозе раскола Индии в обозримой перспективе. Если, конечно, не продолжится сближение Нью-Дели с Вашингтоном, лучшими друзьями которого являются монархии Персидского залива. А их позицию власти Индии вынуждены будут, в той или иной степени, учитывать.

- Юрий Николаевич, вы начинаете свою работу с описания распада страны, стартовавшего в феврале 1917 года. Напомните, чем он был вызван?

— Прежде всего, войной. Резким ослаблением власти центра, недовольством его политикой, как в самой России, так и на ее национальных окраинах, элиты которых стали требовать свободы, не дожидаясь созыва и решений на этот счет Учредительного собрания.

К сожалению, как прежнее советское, так и нынешнее образование дают лишь общие сведения о центробежных силах, раздиравших страну в тот период. Что знает, например, наш современник о причинах ослабления фронта после Февральской революции? А это и ухудшение снабжения действующей армии, и нежелание солдат воевать, и усиление революционной пропаганды и т. д. Я же, в ряду этих причин, называю и роль украинской Рады, органа, практически, самоназначенного, но с первых же дней потребовавшего наряду с суверенитетом Украины переформирования действующей армии путем выделения из нее частей, состоящих из украинцев, главной ставке не подчиненных.

Или возьмите Брестский мир, в связи с которым все кому не лень до сих пор обвиняют большевиков в предательстве национальных интересов. При этом из исторической памяти, как украинцев, так и русских, как бы вычеркнуто, что в результате сепаратистских действий той же Рады военное положение немцев и их австро-венгерских союзников существенно улучшилось, (масштабы одних только продовольственных поставок из Украины немцам и австрийцам просто поразительны). В то время Россия лишилась всяких шансов на справедливый мир без аннексий и контрибуций.

И если бы только это! Наряду с Украиной, Польшей, Финляндией делить бывшую Российскую империю принялись азербайджанские мусаватисты, лидеры Армении, успевшие дважды (!) повоевать друг с другом, меньшевистские вожди Грузии, предпринявшие военные действия против армян, осетин, абхазов и начавшие наступление вдоль Черноморского побережья на русские земли вплоть до Туапсе, но получившие отпор со стороны деникинской армии. И вообще белым генералам пришлось воевать не только против красных, но и с сепаратистами разных мастей — за единую и неделимую Россию.

Вот характерный эпизод. Башкирские лидеры пожелали взять суверенитета столько, сколько хочется, и распространить его, между прочим, на территорию Казахстана. Рассчитывая в этом на покровительство Колчака, они встали было на его сторону, но вскоре поняв, что под его властью не разгуляешься, перешли на сторону большевиков, под лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"

— А как в той меняющейся ситуации этот лозунг претворяли сами большевики? Было ли в их рядах единство?

— Нет, были различия, и существенные. Известна позиция Троцкого, Каменева и других вождей большевизма, считавших Октябрьскую революцию прологом, первым этапом мировой социалистической революции. Следующим этапом — они были уверены — станет революция в Европе. Отчасти ведь этим объясняется их согласие на тот же Брестский мир с немцами. Да, признавал Ленин, похабный, унизительный, но временный, которому положит конец грядущее поражение Германии и революция в этой стране. Что и произошло меньше, чем через год.

Летом 1923 года Каменев выступил в "Правде" со статьей о перспективах германской революции. Германия, европейская страна с ее развитой индустрией и организованным рабочим классом, убеждал он, вместе с Россией, страной крестьянской, станут тем оплотом социализма, к которому присоединятся Венгрия, где Советы некоторое время назад уже брали власть, Чехословакии, Италия.

Другой известный большевик К. Радек, выступая перед членами молодежной секции Коминтерна, заявил: как это замечательно, что в самом названии страны — СССР нет слова Россия. Значит, союз, в который она входит, открыт для вступления в него других стран, той же Германии. Только, добавлял он, в них надо совершить революцию. Чем эта позиция должна была, по убеждению ее апологетов, привлечь к себе, так это принципом добровольности как вступления новых стран-членов в Союз, так и выхода из него.

От этих, скажем так, красных глобалистов, казалось бы, отличались лидеры советских республик, успевшие заразиться национализмом, принципами независимости от центра, включая свободу выхода из Союза. Примечательно, что в числе этих людей нередко были представители вовсе не коренной национальности. Как, например, болгарин Х. Раковский, в прошлом подданный румынской короны, половину жизни проживший в Европе. В Россию он приехал в 1919 году как представитель балканской конфедерации в Коминтерне и в том же году возглавивший компартию Украины. Другой лидер, возглавлявший вооруженные силы Украины и Крыма, — М. Фрунзе родился и вырос в Туркестане. Его отец — обрусевший молдаванин, мать — русская. Оба этих деятеля яростно отстаивали принцип конфедеративного союза республик.

Была, наконец, категория большевиков, исходивших из того, что Россия еще задолго до революции сложилась как единое целое, состоявшее не просто из национальных территорий, а промышленных и аграрных регионов, органично связанных между собой кооперацией, транспортной сетью. Стоит вырвать из этого комплекса какую-то часть — нефтяной Баку, хлебную Кубань, Урал с его металлургией, перекрыть Волгу как водную артерию — и все, разруха стране обеспечена. Что и произошло в ходе Гражданской войны.

НЭП? Да, он помог подняться крестьянству, оживил торговлю, что же до промышленных предприятий, то многие из них в результате разрыва хозяйственных связей, в ходе НЭПа так и не восстановленных, оставались лежать на боку. Межу тем сеялки, даже косы импортировались за валюту. Вам это ничего не напоминает? Зарплата рабочих составляла от одной трети до половины дореволюционной. Безработица стала массовой.

Какой же вывод? А такой, что разрыв страны по национальной принадлежности — тупик. Выход из него к реальному единению — не через конфедерацию независимых национальных образований и не их федерацию с правом выхода из нее, а через автономизацию, способствующую культурному и экономическому подъему национальных окраин. По мере же их приближения к уровню ведущих экономических и культурных центров автономия должна уступать место принципу унитаризма, который, собственно говоря, и скрепляет ряд стран современного цивилизованного мира.

Именно такую модель обосновывал Сталин, которого поддерживали Киров и Орджоникидзе. Интересно также, что после того, как Сталин в апреле 1917 года выступил в "Правде" со статьей по национальному вопросу, Милюков в своем докладе съезду кадетской партии, состоявшемуся в мае, чуть не дословно повторил сталинские тезисы построения российского многонационального государства.

— Но ведь и Сталин не всегда и не во всем был "автономистом". Достаточно вспомнить его позицию в отношении Финляндии, Польши...

— В отношении их он не питал иллюзий. К отделению Финляндии относился как к неизбежности, так как учитывал, что вошедшие в 1809 году в состав России финны имели конституцию, избирали сейм, назначавший подотчетное ему правительство. В Великом княжестве Финляндском были своя финансовая система, таможенные границы. Поляки же, не желавшие союза с Россией ни на каких началах, поднимали восстания в 1830-м, в 1863-м, в 1905-м годах. Вот почему Сталин был за то, чтобы отпустить Польшу в "свободное плавание" и выступал категорически против наступления Красной Армии на Варшаву в 1920 году с целью "советизации" Польши.

От ситуации в этих двух странах коренным образом отличались настроения большинства населения в других частях бывшей империи. С учетом этого Сталин и предлагал их объединение на принципах автономизации.

— То есть наркомат по делам национальностей в первом советском правительстве возглавил не утопист, а реалист, прагматик, государственник. Но ваша книга названа "Первое поражение Сталина". Имеется в виду, что сталинский принцип национально-государственного строительства был отвергнут Лениным и партией?

— Борьба внутри партийного руководства по этой проблеме шла острейшая. Одна из ее особенностей состояла в том, что наркома по делам национальностей вместо исполнения им своих прямых обязанностей направляли руководить то обороной Петрограда, то на Западный фронт, то на Юго-Западный, то в Царицын заготавливать хлеб. Он не раз просил освободить его от военной работы, но, судя по всему, его старались удерживать на ней и подальше от национальных вопросов, которые в его отсутствие решал Лев Каменев, занимавший к тому же более высокий пост в партийной иерархии.

— Чем же руководствовался Лев Борисович в решении национальных вопросов?

— Все той же концепцией раздачи суверенитетов. Чем это обернулось, например, в Прибалтике? Ставшая независимой Эстония смогла набрать и выставить против Красной Армии лишь одну дивизию, два полка которой состояли из датских и финских добровольцев и лишь один — из эстонских. То есть военных перспектив — никаких. Красные же имели не только военное преимущество, но и пользовались поддержкой значительной части населения, как ее тогда называли, Эстляндии. Но вопреки этому Москва, о чем сегодня вспоминать не принято, не просто сдала республику местным самостийникам, а подарила им все российские суда, находившиеся в эстонских портах, все промышленные предприятия на территории Эстонии, выдала ее гражданам пенсии, не выплаченные с 1917 года. Мало того, Эстонии были отданы Нарва и Ивангород, населенные преимущественно русскими.

Не менее удивительно с Латвией, где господствующей была вовсе не национальная буржуазия, а немецкое (остзейское) дворянство. Именно от него в свое время взято в обиход местными националистами слово "оккупант", применявшееся сначала к царской, а затем к Красной Армии.

Что же до восточно-латвийской земли — Латгалии, то здесь настроения большинства населения долго оставались пророссийскими, а советская власть крепко держалась благодаря красным латышским стрелкам.

Но Москва сдала и Латвию, и Литву с частью Белоруссии. Следует добавить, что свою роль в этом сыграл и тогдашний нарком иностранных дел России Георгий Чичерин, сумевший убедить Каменена и Ленина, что дипломатические отношения с новыми, пусть небольшими, прибалтийскими странами станут прологом для дипломатического признания Советской России всем остальным миром.

Ну и, наконец, важная веха в том, что можно считать поражением Сталина, — октябрьский пленум ЦК РКП(б) 1922 года, где выступил все тот же Каменев и заявил, что накануне в беседе с ним Ленин, пораженный, заметим, первым ударом тяжелейшей болезни, — категорически отверг сталинский план автономизации.

Было — не было, проверить невозможно. Как и многое из того, что относится к высказываниям и работам Ленина в период болезни и начала борьбы Троцкого за власть, в которую включились его многочисленные и влиятельные сторонники, включая близких к Ленину людей. В этой борьбе в ход были пущены все средства, эффект которых ощутим до сих пор.

— Почему же тогда, девяносто с лишним лет назад, Союз советских республик все-таки стал возможным и проявлял в течение десятков лет удивительную живучесть, а затем удивил мир легкостью своего распада? В чем дело?

— В компромиссе принципов, положенных в его основу. Скрепляющим был принцип централизации таких важных функций как оборона, внешняя политика, плановая, финансовая система и т.д. А вот культурное строительство и просвещение остались практически в ведении республик и в значительной мере были доверены представителям прежней интеллигентной и полуинтеллигентной среды, и даже тех и даже тех,кто вернулся из-за рубежа.

В Украине, например, среди них было немало выходцев из австрийской и польской Галиции, в Азербайджане — из Турции и т. д. Под видом национальной культуры они, сначала исподволь, а затем все шире, стали культивировать мифы о минувшем "золотом веке", якобы утраченном под давлением злой, враждебной силы. На волне этого "возрождения национальных культур и традиций" уже в первые годы советской власти в ряде республик создавались так называемые терминологические комиссии, активно занявшиеся искусственной заменой русских "угнетательских" слов и выражений плодами либо местного словотворчества, либо, как в той же Украине, насаждением германизмов и полонизмов. А были и такие деятели культуры, как профессор М. Грушевский, во время Первой мировой войны осужденный как агент Австро-Венгрии, но затем возглавивший Центральную Раду, а в советское время ставший академиком, автором монографий, где писал о славной Киевской Руси, избавлявшейся от асоциальных элементов, ставших в дальнейшем русскими.

Семена этой культуры дали всходы в годы перестройки и стали основанием новых идеологий, нынешние идеологии более нетерпимы к любым видам инакомыслия, чем какие-либо из прежних "измов".

— Если говорить о федерализме, который по-школярски списан с чужих образцов, то уже вскоре обнаружилось, что списанное надо существенно подправлять путем выстраивания вертикали. И вроде выстроили. Только почему-то не смолкают доводы об отделении Кавказа, Сибири, осужденные В. Путиным в "Независимой газете". А что в цивилизованных странах полагается за призывы к их расчленению?

— Мне довелось видеть, как в США разделывались со сторонниками независимости штата Нью-Мексико. Это была жестокость, которую мы себе даже не представляем. А разве добрее был Линкольн, начавший беспощадную войну против сепаратистов-конфедератов, которому в Вашингтоне установлен громадный памятник из белого мрамора с надписью "Спасителю Союза"? В Испании запрещена партия, выступающая за отделение Басконии. Сторонников отделения Корсики во Франции тоже, скажем мягко, не жалуют. Можно продолжать. Но не пора ли извлечь уроки не только из чужого, но и из собственного опыта. Или нам их недостаточно?..

Беседу вел Руслан Лынёв