Что для человека всего ужаснее? — пишет Иоанн Кронштадтский. — Смерть? Да, смерть. Всякий из нас не может без ужаса представить, как ему придется умирать и последний вздох испускать». Смерть многое ставит на свои места. Ее нельзя обмануть, от нее нельзя отшутиться, перед ней все равны, от нее никому не уйти. Она непостижима для человеческого разума, несмотря на ее пугающую, неприкрытую реальность. Смерть приходит и уходит в одно мгновение, как мысль, как жизнь: она неуловима и неумолима — ее нельзя измерить, удержать, остановить, предугадать. Таинственна воля Божия, от которой зависит день кончины человека, и никто из живущих, если не будет на то Божьего благословения, не узнает, когда ему суждено оставить этот мир.

Многие люди пытаются отмахнуться от смерти. Они не любят думать о ней. Потому что мысли о смерти порождают страх и множество других вопросов, на которые либо трудно, либо невозможно ответить. Но большинство людей, даже неверующих, понимают, что со смертью на земле жизнь не кончается. И именно это рождает страх. Большая часть жизни прожита, и зачастую не лучшим образом. Неверующий старается скрыть это и от себя, и от других. Но если можно скрыть от людей свой страх и свое опасение перед вратами смерти и будущей жизни, то это еще не значит их уничтожить, а тем более доказать, что ни ада, ни вечных мучений не существует.

Человек не может жить в постоянном страхе, с ворохом неразрешенных вопросов, связанных со смертью, и гонит от себя мысль о ней. Ему кажется, что есть куда более важные и насущные земные проблемы, требующие разрешения. А что там дальше... А может быть, после смерти ничего нет, и тогда надо взять от этой единственной и неповторимой земной жизни все, что сможешь: удовольствия, наслаждения, все испытать, все успеть. Люди неверующие всегда желают умереть внезапно, вернее, избежать смерти через смерть бессознательную. Такое желание — или ощущение ужаса, или ощущение тупого отчаяния, скрытого под маской равнодушия. Во всяком случае, такая, смерть есть результат жизни бессмысленной, жизни, как погони за временными наслаждениями.

Но как же избавиться человеку от этого ужаса, есть ли какое-нибудь средство для излечения от животного страха перед неизвестностью? Каково учение Церкви по этому очень важному вопросу?

Священное Писание дает нам точное определение смерти: «...и возвратится персть в землю, якоже бе, и дух возвратится к Богу, Иже даде его...» (Еккл. 12, 7). Это означает, что смерть есть разлучение души с телом. Одно тело без души не составляет полного человека, оно — труп, а не человек, точно так же как и душа без тела есть дух, а не человек. Тело без души мертво, без нее оно подвергается разложению, тлению и, таким образом, лишается жизни и деятельности.

Бог создал людей бессмертными. В мире не было греха, не было и смерти, но «завистью дьявола вошла в мир смерть» (Прем. 2, 24), следовательно, и грех. Зло всегда действует разрушительно, и нарушение Божией заповеди сделало человека смертным. Смерть стала неотъемлемой и неизбежной частью человеческого существования после грехопадения. Смерть вторглась в человеческую природу, она не естественна для нее; следовательно, естественна для человека жизнь. Желание Бога — вечное блаженство человека, чему доказательством служит сама природа человека, постоянно желающая и стремящаяся только к приятному в жизни и постоянно желающая уклониться от всего неприятного, от смерти. Итак, блаженная вечная жизнь есть назначение человека, и грех — явление неестественное; смерть — следствие греха, и она не присуща по естеству природе человека; человек сотворен бессмертным и телом, и душой. После падения человека, учит наша Церковь, смерть была необходима как средство для удержания зла от его дальнейшего распространения. Речь идет не о бессмертии души, потому что она по своей природе бессмертна. Смерти подверглось тело человека, первоначально составлявшее с душой единое неразделимое целое. Если бы Адам и после падения остался бессмертен телом, то и зло было бы бессмертно, и для человека не было бы надежды на спасение.

Бог создал человека для Себя, а значит, для вечной жизни, и потому земной, временной жизнью душа человека удовлетвориться не может. Земная жизнь, какой бы долголетней и полноценной она ни была, — это только начало бесконечного пути, начало вечности.

Желание жить связано с желанием счастья, которого ждет всякий. Эта жажда счастья не утоляется здесь, следовательно, должна быть жизнь будущая, где бы могло исполниться это пламенное желание нашего сердца. И так как счастье не обретается здесь, то оно должно существовать за пределами нашей жизни, в жизни будущей, в недрах Божиих. Есть другое желание, близкое желанию счастья, — это желание усовершенствования, которое, по кратковременности нашей жизни земной, не может быть удовлетворено здесь. Смерть только совлечет с нас земную и грубую оболочку, недостаточную для нашего будущего существования.

Согласно святоотеческой традиции, жизнь человека делится на три части. Первая часть есть собственно земная жизнь, жизнь, как мы ее привыкли понимать. Все, что сделали мы в этой жизни, как плохое, так и хорошее, все деяния наши зачтутся нам в жизни вечной. Краткий период нашей жизни в теле (он ничто по сравнению с вечностью) всецело определяет последующее состояние души. Эта мысль, к сожалению, не господствует постоянно в нашем уме и не управляет всеми нашими поступками. Второй этап начинается нашей смертью и заканчивается Вторым Страшным пришествием Христовым, которое, в свою очередь, знаменует собой начало Страшного суда, где каждый из нас получит по заслугам своим и будет обречен либо на вечные муки, либо на вечное блаженство.

Таким образом, согласно учению Православной Церкви, жизнь и смерть человека есть одно целое, и понимать их надо как последовательные вехи одного большого пути нашей бессмертной души в ее движении к Богу. И если человек в течение земной жизни стремится к Богу, то и в загробном мире это стремление, как награда, продолжится: душа будет постоянно совершенствоваться в любви Божией. Велики и радостны обетования Христа для тех, кто последовал за Ним: «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9). Эти сокровища не временные, а вечные. И каждый может приобрести их. Для этого христианин должен жить так, чтобы дерзновенно сказать с апостолом Павлом: «Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Флп. 1, 21). И тогда вместо скорбной песни: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть», — у христианина в душе зазвучат другие победные слова апостола Павла: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (1 Кор. 15, 55).

Но, к сожалению, многие христиане склонны забывать слова Господа о том, что Царство Его — «не от мира сего» (Ин. 18, 36), что христианину подобает «собирать себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут» (Мф. 6, 20). Умом мы знаем эти истины, понимаем их непреложность, но они чаще всего не лежат у нас на сердце и не господствуют над нами. Свою жизнь мы обычно стараемся устроить как можно удобнее, а на близких и любимых смотрим так, как будто мы с ними не должны никогда разлучаться и в этой жизни. Мы забываем, что мы здесь на земле только «странники и пришельцы» (Евр. 11,13), любим земные блага и привязываем себя к земле, как тысячами нитей, своими земными пристрастиями и привязанностями. Охладевает вера, и мы забываем о своем Небесном Отечестве. А смерть — это еще и некий рубеж, на котором происходит последнее испытание веры. «Я есмь воскресение и жизнь. Верующий в Меня, если и умрет, оживет» (Ин. 11, 25), — вот обетование Господне тем, чья вера не охладеет.

Легка и спокойна, радостна смерть истинно верующих христиан, ибо они ждали встречи со своим Господом, и этот момент наступил.