Дэр* (см. примечания внизу страницы) Анкл спал, широко раскинув руки в стороны и слегка похрапывая. Впрочем, он не забывал изредка прекращать на время исполнение сонных рулад, дабы после судорожного всхлипа, сопровождаемого обильным пусканием слюнявых пузырей изо рта, огласить окрестности громким скрежетом зубов. Когда магу надоедала однообразность в последовательном чередовании звуков, он дополнял их многочисленными ругательствами. Правда, произносил он, а скорее бормотал, тарабарщину из матерщины глухо и совершенно невнятно.
Утро выдалось на славу: спокойное, без суеты, надоевшей за сотни лет жизни, и без ворчливых криков вечно недовольной чем-нибудь толстухи-жены, сидящей у Анкла уже в печенках из-за своего склочного характера. Погодка тоже пока не подкачала. Короткие каштановые волосы волшебника ласкал теплый весенний ветерок, словно в задумчивости теребящий их своими пальцами. Деревья в отдалении перешептывались мягко шуршащей листвой. Трава, на которой колдун изволил прикорнуть, была свеже-зеленой, густой, и шелковистой. Пастораль. Идиллия. Почти ничем не нарушаемая.
Вот только навязчивый комар противно жужжал около самого уха, а набравшийся наглости заяц уселся в изножии и рассматривал путника поблескивающими бусинками глаз, слегка прядая ушами. Да еще вдалеке собирались хмурые гроздья туч, сверкая остро заточенными клинками молний, и слышались приглушенные раскаты грома. Но пока ничто не могло нарушить крепкого, можно даже сказать, беспробудного сна мага.
Слишком уж сильно он был пьян к тому моменту, когда по кой-то ляд очутился здесь поздней ночью. А затем Анкл, тупо обозрев хмурым взором расплывающиеся и троящиеся окрестности, отрывисто рыгнул, сплюнул тягучую слюну себе же на подбородок и отключился на лоне природы мгновенно, едва коснувшись головой мягкой травы. Попросту говоря, колдун попытался сделать шаг вперед, но со стороны его действия в темноте можно было смело принять за падение срубленного дерева. В крайнем случае, шума было столько же.
Удобно распластавшись по матушке-земле (только ушибленная щека огнем горела), волшебник все же успел попросить заплетающимся языком ближайшую сороку, трещавшую безумолку, помолчать чуток, да разбудить его на утренней зорьке. Раньше не стоит, а и медлить нельзя. Над всем их Лоскутным миром с этого самого момента нависла страшная опасность, о которой пока никто еще не подозревал. Зато дэр Анкл явственно ощущал ее неуклонно нарастающее присутствие вокруг, но особо внутри себя. Колдун мог попытаться предотвратить нежелательное развитие событий, направив их в нужное русло. А для этого ему обязательно нужно успеть вовремя возвратиться в город магов Метаф, к самому пику… Короче, завтра ему стопудово потребуется похмелиться, иначе он с больной головой, злой как Пёс Господний, такого натворит всем в отместку, что мало им не покажется! Устроит Лоскутному миру Вторую Мегабитву Магов. И это - программа минимум, на что колдун будет способен с бодуна. С такой радостной, успокаивающей мыслью, он и почил.
Снилось Анклу, что он опять стал молодым и беззаботным юнцом, как и тысячу лет назад. И, казалось, ничто не могло нарушить всеобъемлющий восторг от первого полета. После многолетней подготовки, ему наконец-то позволили сделать шаг с крутого горного обрыва в пустоту пропасти. Упругие воздушные потоки поначалу больно хлестнули молодого мага по лицу, потом податливо прогнулись под его давящим натиском и, покорившись заранее сплетенному заклинанию, надежно упакованному в амулеты на запястьях, понесли волшебника вдаль. Туда, куда он сам хотел. Достаточно было лишь легких взмахов рук, да перемещать центр тяжести тела в нужную точку. Человек-птица. С непривычки дух захватывало от осознания широты своих чародейских возможностей, и разум малость мутился, подсовывая одну идею бредовее другой, каким образом можно использовать магическую силу.
Но внезапно одновременно со всех сторон на Анкла обрушился шквальный ураган, закрутил его тело волчком, всосав в себя безвозвратно. И лишь вдоволь наигравшись беспомощностью парня, смерч выплюнул его с невероятной скоростью прямо в зловонное болото. Еще один краткий миг, и колдун уже по локоть увяз в противной липкой жиже, нестерпимо воняющей застарелой затхлостью вперемешку с сероводородом. А трясина, обрадовавшись неожиданному десерту, упавшему с небес, радостно, с обжористым причмокиванием расхлебянила свою пасть. И юному магу ничего другого не оставалось, как погружаться в ее ненасытное чрево, продолжая все ж беспомощно барахтаться. Только он прекрасно понимал, что помощи ждать неоткуда. А его борьба с темными силами природы заранее обречена на провал, так как Анкл не мог вспомнить ни одного подходящего случаю заклинания. Да и слишком молод он был, чтобы успеть его сплести за считанные минуты. Но в самый последний момент кто-то невидимый больно ухватил мага за правое ухо и с силой потянул…
Пожилой волшебник с трудом выбрался из похмельно-сонного кошмара и уставился в близко нависшие бусинки глаз сороки. Птица, словно не веря, что Анкл на самом деле проснулся, смешно отпрыгнув вбок, опять ухватила жестким клювом мочку его уха и вновь с силой потянула на себя. А затем тотчас торопливо взмахнула крыльями и поспешила убраться прочь от греха подальше. С чародеями лучше не связываться, себе дороже выйдет! Попросит разбудить, а потом возьмет, да и перья повыщипывает, спросонок не разобравшись, что к чему. А у нее семья, птенчики еще совсем маленькие. Кто тогда о них позаботится?
Дэр Анкл в ответ лишь криво усмехнулся, словно прочитал незатейливые мысли сороки, и его веки опять сомкнулись. Просыпаться с похмелья – задачка не из легких, а уж приятной ее и вовсе не назовешь. Иногда получается очнуться только с …надцатой попытки, возвращаясь в неприветливый мир головной боли из туманного полубреда-полусна. И радостных чувств от пробуждения почему-то не возникает.
Маг вновь коротко всхрапнул, но невдалеке трудяга-дятел принялся увлеченно долбить клювом по сухостою, озабоченный поисками пропитания. Его ритмичное “стук-постук” протяжным гудением отозвалось в голове чародея, усугубив и так уже незавидное состояние Анкла, к горлу которого тихой сапой подкатила тошнотворная волна. Не открывая глаз, волшебник пошарил рукой около себя. Нащупав что-то плоское и тяжеленькое, маг без долгих раздумий запустил увесистую штуковину в сторону пичуги, ориентируясь на слух. Его чуточку замутненный взор из-под с трудом приоткрывшихся век лениво отследил полет блестящей штуковины.
Угрожающе просвистев в воздухе, она врезалась в толстый ствол дуба, умершего несколько лет назад и теперь медленно поедаемого древоточцами. Столкновение с деревом оказалось роковым для хрупкой вещицы. Она обиженно хрустнула и разочарованно рассыпалась на кучку мелких деталюшек. Дятел, по счастью избежавший прямого попадания в него гнева мага, успел благоразумно убраться вглубь чащи, не дожидаясь, когда на него сверху обрушится град обломков. А дэр Анкл резко вскинулся вверх, приведя себя в сидячее положение. Правда, он тут же звонко хлопнул себя ладонью по лбу, вложив в этот удар остатки сил. Центр тяжести в его теле сместился, и волшебник вновь опрокинулся на спину. Над тесной полянкой заколыхался волнами нервнопаралитический смех чародея, по тональности близкий к истерическим всхлипываниям. Но вскоре ему стало тесно на таком маленьком пятачке, и он умчался ввысь, разлетевшись над верхушками деревьев взрывной волной негодующего крика:
- Млин!!! Гургулово отродье! Это ж был мой мобильный перемещатель! ЛИЧНЫЙ!!!...
Не прошло и получаса, как Анкл с кряхтением поднялся на ноги, устав от смеха сквозь слезы. Последний раз судорожно ни то всхлипнув, ни то хохотнув, маг, сбрасывая с себя остатки приснившегося кошмара, протяжно потянулся, да так, что захрустели суставы. Реальность, похоже, нисколько не уступала по степени кошмарности сну. Да нет, она даже намного его превосходила. Одно дело во сне тонуть в трясине, и совсем другое оказаться незнамо где, зачем и почему. И ко всему прочему лишиться по собственной тупости возможности быстренько вернуться домой.
Первым делом чародей обреченно проковылял к дубу, лелея в душе наивную надежду, что магический перемещатель остался цел… Ну, или хотя бы не так уж сильно пострадал… Возможно, что его еще починить удастся, правда Анкл никогда ничем подобным не занимался за свою длинную жизнь. Над всеми этими хитромудрыми “игрушками”, от безысходности одна за другой изобретаемыми в последнее время, колдуют специально обученные, определенно свихнувшиеся на прогрессе и технической революции, волше… Хотя какие они к гургулу, волшебники! Одно название! Тьфу, на них! И растереть.
Вот в старые добрые времена чем техномаги занимались? Правильно мыслите! Амулеты заряжали, талисманы поднастраивали под личную ауру владельцев. Изредка им доверяли отремонтировать забарахливший посох, коль его уже не особо жалко. Все равно выкидывать. А так пусть маленький шанс, но все ж таки оставался, попользоваться им в будущем. Однако после ремонта гарантию именно на наличие такого будущего обычно никто давать не торопился. Кто ж его знает, как обновленный посох поведет себя в руках прежнего владельца? И какие фортели он начнет выкидывать при плетении даже самых простых формул для повседневных заклинаний - тоже неизвестно.
Еще реже технарей допускали к изучению какого-нибудь старинно-легендарного артефакта, обнаруженного где-либо у черта на куличках и обладающего непонятыми пока свойствами. Да и то лишь поглядеть пускали. Чаще всего издали, не разрешая лапать находку своими любопытствующими ручонками. Ручки-то у них ведь всегда были не только любопытными, мастеровитыми, но еще и весьма загребущими. А как может накуролесить полумаг-недоучка, у которого своей собственной волшебной силы кот над мышкой наплакал, если вдруг нежданно-негаданно обретет могущество? Пусть даже всего лишь с помощью древней, изначальной и часто чуждой магии, полученной ненадолго? Ответ напрашивается сам собой: очень даже изрядно накуролесит. Оторвется вдоль и поперек.
Надежда Анкла быстренько переместиться домой умерла при первом же беглом взгляде на россыпь обломков. Аккуратно обточенные нефритовые кнопочки телепортирующего устройства ехидно посматривали в ответ на мага значками выгравированных на них символов, частично затерявшись в траве. В бесформенной груде рядом со стволом их отсутствовала как минимум половина. Гладкий корпус из тонких мраморных пластинок тоже развалился на две части. Но самым неприятным было то, что внутренности устройства выглядели так, словно на них долго и упорно плясали все кому не лень. Особо постарались пару топнуть подкованным каблуком по самой важной (это даже Анкл понимал!) части перемещателя: спиралевидному хитросплетению хрустальных трубочек. Когда-то, еще совсем недавно, до удара о дерево, разумеется, в них бурлила магическая энергия трех стихий, готовая к применению. Хотя может и не бурлила, а лишь изредка побулькивала. По правде говоря, перемещатель давно напрашивался на подзарядку, да Анкл частенько забывал подсоединить его на ночь к домашнему подпитчику магии.
Присев на корточки над только что родившейся Проблемой, маг в задумчивости поскрябал гладко выбритый подбородок, растер кончиками пальцев переносицу с легкой горбинкой, потеребил изящные усики завзятого щеголя, а потом смачно харкнул, метя в центр остатков корпуса. Попал.
-Чтоб тебя …, - что пожелать карманному телепорту на прощание, Анкл не придумал. Да бездушному аппарату уже и так все угрозы были трын-трава. Померла, так померла.
Но вот остатки драгоценной магии забрать нужно, если конечно она еще присутствует рядом с перемещателем. Волшебник пристально прищурился, вглядываясь в исковерканные обломки. Переход на другой уровень зрения, когда становятся видны источники силы, у Анкла всегда плохо получался, требуя от мага предельной концентрации и даря в ответ сильное головокружение. Но в этот раз мучение того стоило!
Достав из внутреннего кармана длиннополого сюртука несколько “засосов”, как волшебники в шутку называли собиратели магической энергии, дэр сперва взялся за инструмент отливающий тусклым серебристым цветом, аккуратно отложив в сторону остальные. В первую очередь нужно поторопиться поймать магию воздушной стихии, пока она не улетучилась окончательно. Теперь он видел, что над обломками еще продолжает кружить крошечный вихрь из почти прозрачных нитей Силы Неба, постепенно истончаясь в своем стремлении умчаться ввысь к облакам. Отщелкнув крышечку собирателя, похожего на средних размеров зажигалку, Анкл осторожно приблизил его к исчезающим прядям магии и торопливо нажал на кнопочку активации аппарата. Засос мягко заурчал, втягивая внутрь себя остаточные проявления эманации стихии воздуха. Когда последняя нить исчезла в плоском чреве собирателя, маг вернул крышку в первоначальное положение и спрятал устройство обратно в карман. Затем он повторил точно такие же манипуляции с зеленым засосом, успешно сожравшем ростки магии земли, которой оказалось под дубом даже чуточку больше, чем первоначально предполагал волшебник. К порции, пролившейся из перемещателя, добавилась пара чахлых жгутиков, чудом оставшихся нетронутыми после гибели дерева и почему-то не растворившиеся в окружающей среде. Зато вот ярко-синей зажигалке не нашлось чем поживиться. Магия воды поблизости отсутствовала напрочь. Или она успела уже просочиться в почву, что маловероятно, или ее запасы в разбившемся телепорте давным-давно закончились. Такое предположение уже больше походило на правду.
Медленно поднявшись на ноги, дэр Анкл пригладил чуточку растрепавшиеся после сна волосы и прислушался к звукам леса, попутно пытаясь логично и доходчиво объяснить себе, какая нелегкая его сюда принесла. И еще один вопрос покоя не давал, жалобно поскуливая в голове: “А куда, собственно, сюда? Ты уже знаешь, где изволил сладко почивать, а если попросту, так дрыхнуть с перепоя, алкаш проклятый?!”. Ответа у мага для самого себя пока не нашлось, хотя веские возражения относительно степени пристрастия к спиртному имелись.
Разогнав пинками мохнатых и толстопузых лягв, отожравшихся на природе в рост по колено взрослого человека и блаженно нежившихся около обширной лужи, скорее напоминающей скромных размеров болотце, волшебник уже руками разметал тину с поверхности водоемчика. Умыться не помешает даже в походных условиях, чтобы прогнать остатки сна. Застоявшаяся вода источала такую вонь, что Анкл едва сдержался, чтобы не дополнить объем лужи содержимым своего резко взбунтовавшегося желудка. Быстренько покончив с процедурой приведения себя в относительно человеческое состояние, чародей принялся собирать свой нехитрый скарб. А он, оказывается, имелся в наличии, обнаружившись безалаберно раскиданным вокруг места ночлега. И воспоминания о том, что происходило вчера, до того момента, как он сюда выпрыгнул из портала, тоже частично нашлись в самых дальних и потаенных закоулках мозга.
Вчерашний день был, как и все предшествующие, обыкновенным, серым и скучным. Ровно до той самой минуты, пока домой к Анклу не завалился уже где-то кроху набравшийся веселья амаль** Теу. Дальше они уже веселились вдвоем.
Бесцеремонно задвинув в дальний угол стола колбы и реторты, над которыми колдовал-химичил Анкл, властно закрыв его уже полвека пишущийся трактат “О том, как можно быстро похудеть, прибегнув к любому из известных 3333 магических способов уплотнения телес”, главмаг шустро разложил на освободившемся пространстве немудреную закуску из ближайшей лавчонки самообслуживания и поставил в центре натюрморта вместительный жбан. То, что в нем плескался не прохладительный лимонад, даже жена Анкла догадалась, заглянув было из-за неуемного любопытства к мужу с каким-то совершенно пустяковым вопросом.
Ответом толстушке послужило недвусмысленное пожелание пойти …прогуляться к соседке и лясы там поточить часика этак три-четыре, прозвучавшее из уст амаля и сопровождаемое его милой улыбочкой, похожей из-за грозно насупившихся бровей скорее на кровожадный оскал шибко проголодавшегося хищника. А небрежный взмах руки мужа, точь-в-точь как при наложении скособочивающего заклятья, лишь придал ускорение исчезновению из дверного проема разлюбимой женушки. И вот она уже торопливо шаркает стоптанными черевичками по дорожке в саду, ведущей к дому соседки, точно такой же старой перечницы, любящей на досуге перемыть все косточки окружающим.
А досуга у этой старой грымзы было завались, так как она уже давным-давно забросила частную практику местной знахарки по причине весьма преклонного возраста. А вот по причине непреклонного, а скорее неуживчивого характера, мужа с детьми соседка тоже позабросила, послав их однажды далеко и надолго. Но еще оставались не полностью окученными ее пристальным вниманием многочисленные соседи, случайно забредшие к ней торговцы подержанными амулетами и не менее подержанные, точнее потасканные, монахи из обители “Приходящей Радости”, периодически заглядывающие к старушенции, дабы приобщить ее…
В результате отставная знахарка так рьяно их приобщала к отбытию трудовой повинности в ее запущенном хозяйстве, попутно услаждая слух добросердечных помощников меткими, но едкими высказываниями об умственных, физических, душевных и прочих качествах окружающих, что даже ангельскому терпению приходил конец. Приходил он очень быстро, скорее даже стремглав прибегал, будто специально дожидался своего часа рядом за углом дома. И уже спустя минут пятнадцать-двадцать монахи ломились в двери, передвигаясь спортивной трусцой и подобрав для удобства полы ряс повыше, на уровень колен. Вместо благочестивых помыслов в их головах крутились такие богохульные мысли относительно многочисленности способов умерщвления плоти, - а попросту, так об убийстве старой карги, - что добродушные обладатели желтых хламид сами себя боялись. И мечтали лишь об одном: поскорее очутиться в своей до боли родной и тихой обители, чтоб немедленно вознести благодарную молитву о чудесном избавлении и спасении.
Но были и исключения из правил. Как минимум одно имелось. С женой Анкла старуха вела себя вполне прилично, и они могли часами болтать ни о чем. Иногда даже смеялись.
Маги, оставшись одни, недолго горевали. А по правде сказать, так у них и мысли не возникло предаваться печали. Мимолетным взглядом приблизив к себе удобное кресло от стены, Теу устало плюхнулся в него и коротко приказал:
- Наливай! Чего сидишь, как не родной?
Анкл щедро наплескал дешевого, но забористого пойла в две большие оловянные кружки. По кабинету быстро распространился въедливый сивушный аромат, который собственно и не успел еще выветриться из помещения с предыдущей попойки, случившейся аккурат… Но вспоминать о ней дэру не хотелось. Еще слишком свежа головная боль, оставшаяся после того буйного разгула, да и память почему-то подсовывает на обозрение далеко не самые приятные моменты прошлой полуночной посиделки.
Вот на кой, спрашивается, ляд им всем троим, то есть Анклу, Теу и Брэну, приспичило полакомиться запеченной на углях картошкой?! Чудом обошлось без пожара, но ковер в гостиной прожгли насквозь точнехонько посредине, словно специально вымеряли расстояние от углов комнаты. Деревянный пол из толстенных дубовых досок тоже слегка пострадал. Прогорел вплоть до подвала на месте кострища. И сейчас там зияет дырища диаметром в пару локтей, пугая своей темнотой и тем, что придется заниматься ремонтом. Можно было б, конечно, и наплевать на внезапно объявившуюся заботушку, да вот что-то не хотелось как-нибудь по пьяне или забывчивости испробовать на собственной драгоценной шкуре скоростной спуск к банкам и кадушкам с запасами всевозможных закусок. Картошки, кстати, маги так и не отведали: то, что от нее осталось, не сгорев в пламени, (потому как дожидаться образования кучи углей оказалось скучно и утомительно) улетело во тьму подвала вместе с желанием жевать скукожившиеся горелки.
Обычная, совсем не магическая брага, пенилась и шипела в кружках, недвусмысленно призывая поскорее их опорожнить. Её вкуса маг не разобрал, хотя и цедил жидкость медленно, сквозь зубы, чтобы не наесться и закуски из нерастворившихся кусочков дрожжей. Но вот крепость спиртного он успел быстро оценить. Не прошло и минуты после того, как Анкл протолкнул в себя последнюю каплю, а несъедобное дополнение сплюнул на пол, и в голове уже зашумело, зашипело, зашкворчало. Мысли забегали с шустростью зайцев, спасающихся от борзых. Но идиллия продолжалась недолго. Блаженство закончилось в тот памятный момент, когда амаль, проглотивший брагу одним непрерывным глотком и потом с хитрым прищуром наблюдавший за собутыльником, тихо произнес:
- Пусть посмертие Брэна окажется лучшей долей, чем его жизнь в этом мире.
Дэр Анкл, тут же поперхнувшийся своей слюной, долго и натужно откашливался, жадно хватал ртом непослушный, ускользающий воздух, страшно выпучивал глазищи. А Теу, невнятно пожавший плечами, по-хозяйски вновь наполнил кружки до краев. Даже переборщил слегка, пролив брагу на стол. Подсунув пойло под нос собутыльнику, главмаг небрежно похлопал его по сгорбленной спине, помогая вернуться в нормальное состояние. И не дожидаясь обязательного града вопросов, коротко бросил фразочку несколько грубоватым тоном:
- Пей, Анкл! Помер твой дружбан, - отхлебнув изрядный глоток, амаль зло плюхнулся обратно в кресло и добавил после минутного раздумья: - Или убили его…
- …
- А я почем знаю, кто это сделал и зачем?! – взъярился Теу на вопрошающий взгляд дэра.
Пенистая жидкость стремительно исчезла из кружки в его чреве. Кадык главмага в последний раз дернулся поршнем, и в кабинете повисла густая, осязаемая тишина. Висела она секунд пять, а затем Анкл не то коротко заскулил, не то жалобно завыл. Но тут же оборвав себя на полувсхлипе, он жадно припал к кружке. Его зубы отстучали тревожную морзянку по металлу, а в мозг долбилась дятлом одна единственная мысль: “Убийство мага – неслыханное дело!”.
Да такого не было уже …наверное, с самой последней Войны Чародеев? Впрочем, и единственной тоже. А приключилось сиё непотребство с массовым уничтожением инакомыслящих и неправоколдующих, если короче, так просто друг друга, много-много веков назад. И большинство теперешних проблем из тех времен проистекают, поди. Корешки-то глубоко сидят, вот и вершки буйно всколосились. Но те седые, смутные века отстоят настолько далеко от нынешних дней, что уже слишком многим обитателям Лоскутного мира представляются не более чем легендами, мифами, сказками. И потому, по мнению современников Анкла, осмысливание произошедшего в древности не заслуживает драгоценных минут их жизни. Чего ее попусту-то растрачивать?
А ведь и впрямь быльем все поросло! Дэр – не последний человек среди волшебников, а и то мало что знает о междоусобице, расколовшей жизнь магов на “до” и “после”. Да и родился Анкл спустя многие десятилетия после Последней Битвы между Отрицающими и Признающими. А по правде, так его появление на свет божий тогда еще даже не планировалось будущими родителями. Да чего уж там говорить, они и сами-то в те беспокойные времена деревянными игрушками забавлялись, беззаботно полеживая в колыбельках.
И вот на тебе! Убили мага…
- А Вокс пропал, - довольно-таки ехидно высказался амаль Теу, вновь наполняя кружки согласно глубоко укоренившейся традиции, ведь всем жителям Лоскутного мира прекрасно известно, что чем круче и старше маг, тем короче промежутки его относительной трезвости. - За день до гибели Брэна. Тебе не кажется такое совпадение несколько странным? Брэн и Вокс - Хранители… Ты тоже… Третий и последний. А точнее, так сейчас - единственный.
О, да! Конечно, Анклу показалось странным такое поведение коллег: один – внезапно помер, другой – бесследно исчез. Странным было так же то, что, пока они рассуждали о непонятках, творящихся с магами, мальчишке-побегушнику*** довелось только еще два раза сбегать с пустым жбаном за добавочной порцией в близлежащую круглосуточную таверну с символическим названием “Непросыхающий ручей”, а не больше. Впрочем, для долгого, путанного и бестолкового обсуждения произошедшего и такого количества выпивки на двоих вполне хватило. Единственной умной фразой посреди пьяных умозаключений волшебников оказалось прощальное высказывание амаля:
- Кто-то начал охоту на Запрет. Нужно проверить…, - на этом мудрость закончилась, и прощание тоже подошло к концу.
Теу глупо улыбнулся, медленно-величаво смежил веки и незамедлительно уткнулся лбом в столешницу, громко всхрапнув напоследок. Большая глиняная миска с квашеной капустой, куда он ненароком угодил головой, вполне могла сойти за мягкую подушку, так что Анклу не стоило волноваться о госте. Он и не стал. Зато маг умудрился с трудом подняться из кресла, шатаясь из стороны в сторону подобно хилой березке посреди эпицентра урагана. С пьяной решимостью он сделал шаг вперед, намериваясь…
Вот на этом шаге и так смутные воспоминания дэра оборвались окончательно. Но, видать, чего намеривался, то и заполучил. Наверняка ведь захотел проверить, как поживает его подопечный Запретный Артефакт. Так чего тогда удивляться тому, что стоит он сейчас рядом с лесом, так сказать, на лоне природы? И разбросанные вокруг него походные вещички только подтверждают достоверность мысли об уже начавшейся еще ночью проверке…
Посохи он никогда не любил, хотя изредка приходилось и ими пользоваться. Слишком уж они тяжелые да громоздкие. Анкл, как человек не лишенный чувства прекрасного, предпочитал иметь более изящные предметы экипировки. Боевая тросточка из особой породы клена, выращиваемой в запретных лесах магов, с крупным смарагдом, вживленным в окончание вместо набалдашника. Сама трость тоненькая, легкая и красивая, но обладает необычайной твердостью, не теряя при этом своей гибкости. А в умелых руках опытного волшебника она представляет собой нешуточную угрозу для непрошенных гостей не только как средство для битья по головам и прочим не особо умным частям тела. И хотя трость с легкостью**** выдержит удар остро заточенного клинка, да и сама сможет пробить аккуратную дырочку в доспехах из отборной стали, все ж не это качество главное в ее достоинствах. В ней сосредоточена мудрость многих поколений чародеев. И с помощью трости можно наложить такие заклятья, что от осознания собственного могущества порой становится страшно самому себе.
Ну, ладно, ладно… В крайнем случае, раньше-то точно можно было наложить такое, что все вокруг тоже наложут… Или накладут? А-а, вспомнил! Наложат. Впрочем, эффективность заклинания не зависит от правильности произнесения слов или идеального построения фразы, потому как трость, да и всё остальное в Лоскутном мире, уже не та, что прежде. Умирает магия постепенно, потихоньку, помаленьку.
Еще среди обнаруженной на полянке экипировки присутствовала походная сума с набором всевозможных мелочей, которые могут понадобиться в пути. Вот только почему-то вся эта мелочь рассыпалась из торбы. Да не простой кучей вывалилась, а было очень похоже, что вещички специально расшвыривали по сторонам, словно сеятель впопыхах постарался. Но старался он не зря, потому как Анкл потратил не меньше получаса, ползая на коленях и собирая свои магические прибамбасы.
Нашелся и ярко-зеленый плащ-накидка с капюшоном. Эта одежда цены не имела. Зачем цена тому, что, сказать честно, не каждый старьевщик купит? Хотя если он разбирается в магических рунах, которые красовались по краям хламиды, украшая ее затейливой вышивкой с присутствием вкраплений из мелкого бисера…
Плащ тоже был не совсем обычный. Удобный. Теплый. И дорог дэру, как память о первой, самой любимой жене, покойся ее душа с миром среди сиянья звёзд. Мастерица и рукодельница была еще та! Минутки спокойно не посидит без дела. И всё-то ей легко давалось, с шуточками да прибауточками, словно не хозяйством занимается, а развлекается напропалую. Давно минули те счастливые дни и ночи, а Анкл до сих пор частенько вспоминает свою ненаглядную красавицу Иляну Гайлу и видит ее во снах, после чего полдня ходит погрустневший. Вот и плащ, сотканный и вышитый ею, хранит. Не сказать, что бережно, а скорее наоборот, но все же…
Вот и сейчас походная одёжка выглядит далеко не лучшим образом: потрепанное и запылившееся нечто. Про помятость, будто плащ долго пытался верблюд разжевать, да, устав бестолку двигать челюстями, выплюнул, - лучше и не упоминать. А магическая составляющая плаща? Да её отродясь не было! Просто одежда. С чего это вы решили, будто с его помощью можно легко стать невидимым, надо только знать, как правильно это сделать? А-а, так он еще вдобавок к невидимости умеет летать не хуже ковра-самолета, правда уступает тому в грузоподъемности? И двоих осилит запросто? Ну, дела! А дэр и не догадывался о таких чудесных свойствах накидки…
Когда со сборами было покончено, Анкл, закинув суму за спину и отряхнув полы сюртука от прилипших травинок, небрежно оперся на тросточку и, слегка прищурившись, посмотрел в клубящиеся вдалеке зловещие грозовые тучи. Лучше уж на них таращиться, чем уныло глядеть на покрытые свежими зелеными разводами брюки. Особенно сильно досталось коленкам. Тихий ужас! Правда, вид туч магу тоже не совсем нравился, и он, постепенно прибавляя шаг, почти уверенно нырнул под сень деревьев, углубляясь все дальше и дальше в чащобу. Местность оказалась знакомой. Невероятно, но факт: даже пьяным он умудрился попасть почти точно к месту назначения. До Заповедного Озера с этой полянки, где он, как помнится, не раз шашлычками баловался в гордом одиночестве***** не так уж и далеко, рукой подать. Всего-то несколько часов по зарослям, оврагам и буеракам.
Природа в этой части Лоскутного мира красивая, величавая, благодатная и неиспоганенная людьми и прочими человекообразными любителями все под себя переделывать. А уж тишина-то какая вокруг! Век бы стоял и слушал ее чуть напряженный звон. Даже каждого комарика, нудящего около уха, прекрасно слыхать. Правда их несколько сложновато каждого по отдельности различать, когда этих летучих тварей-кровососов вокруг тебя целый рой вьется. И не просто ведь вьется, а с умыслом. Как пить дать, место для посадки на твоей неприкрытой тканью шее присматривает. И самое обидное, что никакое колдовство не способно отпугнуть мелких, но приставучих паразитов. Короче, лесная пастораль, таежная романтика, идиллия, мать её, в самом чистом виде. Тем более что в этих нетронутых развитой цивилизацией краях не только человека или эльфа, а даже изгнанного из стада тролля и то вряд ли встретишь. Слишком неудобные для жизни места. Да и остаточные проявления духа древнего зла еще продолжают незримо витать вокруг, отпугивая всё разумно-живое. Только не Анкла.
Вот скоро исполнится уже шестьсот лет как он стал Смотрителем Заповедного Озера и Хранителем Запрета, сменив на этом важном посту своего учителя дэра Стама, успевшего подготовить себе замену и ушедшего в Звездные Покои почти сразу после окончания обучения Анкла. Волшебники тоже не вечны, хотя по мнению обычных людей - бессмертны.
Под ноги магу попался корень разлапистой ели, корявым бугром вылезший прямо посреди едва приметной тропинки, и дэр едва не улетел в колючие заросли. Все-таки сохранив равновесие, он грустно покачал головой и тихо сам себе сказал с укором:
- Пора бы и тебе подумать об ученике. Не ровен час, скоро тоже придет время отправиться на отдых в первозданную тьму… Или хотя бы с пьянками стоит завязать… Ну-у, …или ограничить себя с их количеством… И качеством…
Выровняв дыхание, волшебник продолжил путь, теперь более внимательно смотря под ноги. А чем еще заниматься, когда бредешь в одиночестве, как ни размышлять? Вот и его мысли вновь свернули на наезженную колею. Такая коллизия с Анклом происходила каждый раз, едва маг оказывался вблизи от Заповедного Озера.
Веселость, бесшабашность и прочие приятные черты характера стремительно улетучивались из него. А на смену им в душе росла глухая, ворчливая тревога. Мысли приобретали четкую направленность к философским рассуждениям, уверенно прокладывая себе дорожку посреди окружающего их чертополоха серьезности. И ничего хорошего такие перемены не предвещали. Маг просто-напросто начинал каждой клеточкой своего тела предчувствовать приближение неминуемой Беды. Пока все обходилось, но…
Анкл не знал, откуда она придет и что принесет с собой в подарок народам, населяющим Лоскутный мир. Но в том, что Беда вот-вот грянет, как снег на голову посреди знойного лета, маг нисколько не сомневался. Он, пусть не явно, а скорее интуитивно, но чувствовал ее уверенное, неспешное и неотвратимое приближение. А совершенствованию в искусстве туманных предвидений и скользких предсказаний дэр посвятил не один десяток лет своей жизни, особо это не афишируя среди коллег. Не очень-то они жаловали сию “науку”, частенько называя ее шарлатанством. И ехидно посмеивались при этом. А потому-то никто среди знакомых Анклу волшебников не достиг в изучении магических предчувствий таких высот как он.
Предчувствие приближающейся Беды и грядущих кардинальных перемен в Лоскутном мире были одной из главных причин, из-за которых стоило поспешить с выбором ученика. По правде сказать, так его нужно было бы найти еще пару десятков лет назад. Да вот только что-то не попадалось пока достойной кандидатуры на шибко придирчивый взгляд дэра. Когда дело касалось его работы, он в корне менялся, превращая
