Алексей не видел смысла участия в протестах и не понимал, зачем иностранным туристам вмешиваться в политическую жизнь другого государства. Он несколько раз разговаривал с Кейт, пытаясь ее убедить не идти на демонстрацию, но она была непоколебима.
— Да это интересно. Я понимаю тебя, но какое ты можешь иметь отношение к этим событиям? Как ты можешь бороться за права чужого народа? Ты только прожила здесь около месяца. Ты — всего лишь путешественница. Через неделю-две ты улетишь домой, в Англию, к своим родным и близким. Что тебя связывает с этой страной? Только приключения.
— Нет. Я хочу помочь этой стране. Я хочу помочь людям, потому что я понимаю их. Я знаю, чего они хотят.
— Как? Ты знаешь, что такое бедность? Ты страдала от недоедания? Тебя преследовали власти? Ты была отвергнутой? Как ты можешь понять этих людей, их мучения и нужду? Ты — сытая и довольная. Я не верю в твою искренность. Нет, ты не ищешь справедливости и правды. Может быть, ты и хочешь помочь этим людям и думаешь, что ты миссионер, но это не основное, что тобой движет. Я знаю, зачем тебе все это нужно. Ты ищешь эмоций, новых впечатлений. Тебе нужна порция адреналина, сильная, как наркотик, которой спасет тебя от депрессии и разнообразит твою жизнь.
— Прекрати, Алексей.
— Разве я не прав? Скажи мне. Тебе же скучно со мной. Да? Я же такой скучный и поверхностный. Я не антиглобалист, как некоторые бывшие. Я не курю постоянно наркотиков и не рассуждаю о высоких материях. Я простой и искренний. Ты же так не любишь искренности.
— Ты невыносим. Иногда я тебя ненавижу. Ты бываешь таким мелочным и глупым. Да, ты поверхностный. В тебе нет такого интеллекта, как у Робби, но есть вещи, которые перевешивают их. Это твоя доброта и романтика. Если бы не они, меня бы здесь не было, и я бы не любила тебя, и, пожалуйста, не убивай нашу любовь.
После слов о любви Алексей почувствовал, как теплая волна успокоения накрыла его гнев и смягчила сердце. Он подумал, что слишком резок с ней и, сменив тон, продолжил разговор.
— Послушай меня. Я не против твоих убеждений и твоей политической романтики. Я ведь тоже романтик, как ты это сказала, но меня больше вдохновляет природа и отношения, — сказал он, улыбнувшись. — Но дело не в этом. Я беспокоюсь о тебе. Я беспокоюсь о нас. Мы ведь в чужой стране и в непростое для этой страны время. Может случиться все, что угодно. Ты понимаешь, что есть раненные и погибшие. А если меня или тебя ранят? Зачем нам это нужно? Зачем тебе все это нужно? Я лично хочу жить.
— Я тебе отвечу, почему это на самом деле для меня важно. Такие события происходят нечасто, может быть, раз в двадцать или тридцать лет, а в некоторых странах в лучшем случае — раз в сто лет, и я, как исследователь, оказавшийся в нужное время и в нужном месте, хочу быть участником и свидетелем, хочу прикоснуться к истории. Я хочу понять механизмы революции. Я хочу повысить свой профессиональный уровень, хочу представлять процессы изнутри. Плюс авантюризм. Не без этого. Ты прав: я получаю колоссальное удовольствие от опасности и не вижу здесь ничего плохого. Кто-то катается по горам на велосипеде, кто-то прыгает с парашюта, кто-то занимается рафтингом или дайвингом. Каждый выбирает сам, мы все — взрослые люди. Мне кажется, у тебя неправильное представление об отношениях. Отношения не могут строиться на ограничениях, если ты начинаешь ограничивать свободу любимого человека, ты к нему относишься как к собственности, а не как к любимому.
— А если ты беспокоишься об этом человеке и знаешь, что без твоих ограничений любимый человек будет деградировать или по- гибнет? Что бы ты делала, к примеру, если бы твой муж или любимый был бы алкоголиком и постепенно бы опускался на дно? Ты бы его бросила или ограничила в спиртном?
— Нет, почему же. Я бы его попыталась лечить и поставила бы перед ним условия: я или выпивка, и, если бы это не помогло, я бы рассталась. Почему я должна страдать из-за человека, который меня не любит?
— А если он любит тебя, но не может отказаться от зависимости? Он настолько пристрастился к алкоголю, что без него не в состоянии жить физически. У него похмелье и тяжелые состояния.
— А ты думаешь, я должна мучиться вместе с ним только из-за его глупого выбора? Мы все свободные люди, и каждый выбирает свою жизнь сам. За нас никто не выбирает наш путь, мы не дети. Конечно, я бы ушла от такого человека.
— Вот в этом мы разные. Если бы моя любимая была алкоголичкой или наркоманкой, я никогда бы ее не бросил и был бы с не ней конца. Я бы любил бы ее до конца. Потому что любовь для меня означает заботу о любимом человеке. Если ты любишь человека, ты стремишься оградить его от зла.
Он замолчал. Она тоже молчала. Между ними возникла какая-та отстраненность, слабо ощутимая и туманная, но приближающаяся с огромной скоростью, как снежная лавина. Они вдруг одновременно почувствовали чуждость друг друга, как будто между ними только что построили стену, загораживающую любовь. Эта стена была выше их роста, и они не стремились через нее перепрыгнуть.
Алексею стало неловко. У него возникло желание уйти в спальню, закрыться там, сесть в позу лотоса и, словно монах-отшельник, обрести гармонию в уединении. Кейт, напротив, захотелось идти на улицу, туда, где много шума и людей, туда, где ее ждут бодрое веселье и напор эмоций, и, как бы в унисон своим мыслям, она услышала нарастающие крики людей.
— Что, началось? — недовольно спросил он, вдребезги разбив тишину, смотря, как она подошла к открытому окну.
Она обернулась и презрительно быстро взглянула на него. Что-то было в его интонации, что вызвало в ней раздражение. Ей показалось, что он начнет отговаривать ее от участия в протестах, и муторный спор снова испортит ей настроение.
«Какой он поверхностный», — подумала она и, ничего не ответив, продолжила пристально смотреть в окно.
За окном тек небольшой ручей людей, периодически скандировавших лозунги. Шум также послышался у мечети, где после намаза люди образовали группу и что-то выкрикивали в утвердительно-боевом кличе. Группы демонстрантов, как ручьи, шли навстречу друг другу, чтобы слиться и образовать реку, идущую в центр города.
Алексей незаметно подкрался к ней и, нежно обняв за плечо, поцеловал в щеку. Он попытался разрушить созданную ими стену нежностью, но у него ничего не вышло — она медленным движением убрала его руку и отошла от окна, дав ему понять, что примирения быть не может, и стена отчуждения уже зацементировалась. Холод пробежал по комнате, и им опять стало тягостно пребывание друг с другом.
— Скажи, когда мы пойдем? У меня сейчас настроение для таких мероприятий, — сказал, он, делая другой ход.
— После завтрака, — ответила она, удивленно приподняв брови. — Если ты не передумаешь, конечно.
Похоже, его предложение привело к трещине в стене отчуждения — она не возражала идти вместе.
Вчера на заправке стала свидетелем интересной сцены. Пока парень заправлял машину, внутри неё Читать ...
Дело было в Китае. Молодая пара с ребёнком прогуливалась по мосту. Начавшийся между мужчиной и ...
Дела семейные: Психология. Правила для молодой семьи. И сразу к главному … к правилам. Первое: Даже ...
Выпуск передачи от 16.07.2014 Вчерашний выпуск шоу посвящен был любовному треугольнику, в нем ...
