Если бы не было телевизора, сказал кто-то с улыбкой, у нас был бы другой политический строй. Не пугайтесь, кому не надо, и не заводите дело. Курс имелся в виду курс. Впрочем, власть имущие и сами это понимают. Поэтому и бдят денно и нощно. Из советских фильмов, которые очень любят зрители, все комедии да комедии крутят, а на темы героико-патриотические допускают лишь единицы. И то по обыкновению к праздникам или юбилеям военным.

Но раз уж заговорили о патриотизме, мелодию гимна и значок ГТО у Советского Союза позаимствовали, то почему бы не дать по так называемым социальным каналам, например, первый в отечественном кинематографе фильм о секретной разведке «Подвиг разведчика», что вышел в 1947 году, спустя всего два года после окончания Великой Отечественной войны? Нет, боятся. Чего?


Почитайте, о чем писали авторы его сценария: «Мы избрали нашим героем человека, воспитанного для борьбы за социализм в условиях, какие даже во время войны считались трудными. Мы не задумывались о его моральных, о его положительных качествах – для нас они были условием создания этого образа. Мы писали о человеке, воспитанном ленинской партией, о коммунисте, о солдате Феликса Дзержинского». А сегодня и памятник-то Феликсу Эдмундовичу на площади перед организованной им спецслужбой вернуть на место страшатся. Чекисты, понимаешь...

Режиссер кинокартины «Подвиг разведчика» Борис Васильевич Барнет, создатель мирового шедевра «Окраина» и других заметных кинопроизведений, нередко строил их на остром, динамичном сюжете, скажем, как в «Мисс Менд» по роману Мариэтты Шагинян. Но там фантастика, пусть и сопряженная ассоциативно с действительностью, а здесь в зрительный зал придут недавние фронтовики, и надо психологически убедительно проработать каждую мизансцену, учесть каждую деталь, чтобы фабула, при всей ее необычности, соответствовала правде жизни. Ему это удалось благодаря прежде всего верному выбору актера на главную роль – Павла Петровича Кадочникова.

После премьеры «Вечерняя Москва» напишет: «Павел Кадочников, известный советскому зрителю исполнитель характерных (Владимир Старицкий в «Грозном») и лирических (композитор в «Антон Иванович сердится»; Ленька Сухов в «Свердлове») ролей, создает чрезвычайно сложный образ майора Алексея Федотова. Актер удачно подчеркивает и гибкий ум, и непоколебимую волю, и железное мужество советского разведчика, не позируя, не переигрывая. Мягкость и простота П. Кадочникова делают образ Федотова человечным и привлекательным».

Не ошибся режиссер и в том, что соединил в сценарную группу таких разноплановых специалистов, как Константин Исаев, Михаил Блейман и Михаил Маклярский, кстати, профессиональный разведчик. Они сделали по пьесе последнего оригинальный сценарий, позволивший не только ведущему исполнителю, но и остальным, раскрыть свое актерское дарование. Снималась картина на Киевской студии и многие роли играли украинские актеры из национального Театра имени И.Я. Франко. Хотя кто и кого тогда спрашивал, русский ты или украинец. Не как сейчас, в безумную пору буржуазной реставрации, когда то и дело слышишь: «москаль», «хохол», «жид».

Мы же, послевоенные мальчишки (я жил на Урале, в Свердловске), любовались статным, с выразительно внушительным лицом Виктором Добровольским – Генералом разведки; восхищались отважной радисткой Лизой – актриса Елена Измайлова родилась в Днепропетровске, но всю жизнь прослужила в Государственном академическом театре имени Е.Б. Вахтангова; ненавидели предателя Бережного в исполнении Дмитрия Милютенко. Нас захватывающе волновала судьба агронома-подпольщика Григория Лещука, чей колоритный образ создал Амвросий Бучма, который родился во Львове, еще в далеком 1905 году выходил на сцену с труппой «Руська Бесiда», а в период съемок картины был еще и художественным руководителем киностудии.

В фильме актер запомнился и диалогом с Кадочниковым-Федотовым, конспирировавшимся под немецкого торговца щетиной Эккерта: «У вас продается славянский шкаф? – Шкаф продан, осталась никелированная кровать с тумбочкой». И как бы ни пытались либеральные критики потом, в перестроечные годы, опорочить эти вырванные из общего текста фразы, их анекдоты выветрились, а фильм с интересом смотрят сейчас по интернету зрители молодые и немолодые.

А тогда, в 1947-м, «Подвиг разведчика» занял первое место в прокате, его фактически увидела – от экрана столичного кинотеатра «Ударник» до колхозной киноустановки – вся страна, от мала до велика. Картина была удостоена Сталинской премии. Звания лауреатов получили сценаристы, актер Павел Кадочников, режиссер Борис Барнет, который к тому же сыграл немецкого генерала фон Кюна, похищаемого Алексеем Федотовым вместе с необходимой секретной перепиской. Коллизия эта, по сегодняшним меркам несколько наивная, таковой все же не кажется, поскольку эпизод схватки Федотова с немцем показан нам с достоверностью, ну, чисто физической. Ведь Кадочников был хорошим спортсменом, дублеров не признавал, а Барнет занимался боксом профессионально. Следя за этим поединком, зрители, даже взрослые, подчас аплодировали, будто в театре или в спортзале. Когда же Кадочников-Федотов-Эккерт произносит в немецкой форме тост «За нашу победу!», сделав ударение на слове «нашу», кое-кто в зрительном зале, помню, в порыве вставал... Многие из нас тогда уже читали в газетах о Герое Советского Союза Николае Ивановиче Кузнецове, прототипе Алексея Федотова, кому тоже в конце фильма вручали в Кремле орден Ленина и Золотую Звезду Героя. И мы по-мальчишески гордились, что и Кузнецов родился в уральском селе Зырянка, учился в лесном техникуме свердловского городка Талица, и Кадочников провел детство в здешних краях.

С выходом фильма на экран Павел Петрович Кадочников стал знаменитым и у нас в стране, да и за рубежом. Конечно, после поджигательской речи Черчилля 5 мая 1946 года в Фултоне развернулась холодная война, мешал «железный занавес». (И чего это В.В. Путин на прошлогодней прямой линии назвал его «советским изобретением»?! Давно известно, что еще в 1919 году на Парижской мирной конференции французский премьер-министр Жорж Клемансо заявил: «Мы желаем поставить вокруг большевизма железный занавес».) И все-таки «Подвиг разведчика» показывали в советских посольствах и торгпредствах, Союзэкспортфильм исправно трудился, доставляя киноленты и в капстраны, и в страны народной демократии. Другой бы на месте Кадочникова возгордился от славы и льгот, а он, как и раньше, появлялся на заснеженном пляже у Петропавловской крепости в плавках и резиновой шапочке, стройный, мускулистый, улыбчивый, плескался в студеной воде вместе с такими же любителями закаливания, за что был избран председателем местного клуба «моржей». Он и жил неподалеку на Кировском (Каменноостровском) проспекте, в доме №2, где потом установят в его честь мемориальную доску, и по сей день украшаемую красными гвоздиками...


***

Простоты, общительности Павлу Кадочникову не пристало занимать. Родился он в рабочей семье 29 (16) 1915 года в Петрограде. Во время Гражданской войны отец с матерью и двумя детьми переехали на Урал, в село Бикбарда, ныне Пермского края, на отцову родину. Учился Паша в школе крестьянской молодежи хорошо, проявлял и немалые способности к искусству – играл на балалайке и мандолине, пел частушки, рисовал. Мечта быть художником, казалось, приблизилась, когда Кадочниковы в 1927 году возвратились в Ленинград и он поступил в художественную студию. Однако заниматься рисованием пришлось урывками: тяжело заболел отец, работавший на заводе «Красный путиловец», и мальчика устроили сюда же учеником слесаря. Но прошло два года и он страстно увлекся театром, поступил на актерское отделение техникума при ТЮЗе, где первым учителем его стал режиссер Алексей Авдеев. Человек чуткий, внимательный, он-то и отвел Павла к опытному педагогу Борису Зону, чей курс вскоре влился в Ленинградский театральный институт, а в 1935 году, по окончании учебы, Кадочникова зачислили в Новый ТЮЗ. На этой сцене он сыграет пастуха Леля в «Снегурочке» А.Н. Островского, Богатыря и Коршуна в сказках А.С. Пушкина, Патриарха в его «Борисе Годунове, различные роли в произведениях советских драматургов. Школу молодой актер прошел неплохую, его хвалили критики и коллеги, но главные достижения будут, разумеется, в кино...

Нового и бесспорного успеха – после роли разведчика Федотова – Кадочников добился, воссоздав образ легендарного летчика Алексея Маресьева, оставшегося из-за тяжелого ранения без обеих ног и вновь ставшего пилотом. Кинокартина поставлена Александром Столпером по прозе Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке». «Творческий коллектив, – вспоминал режиссер, – выехал в район Звенигорода (Московская обл.). Тут проводили съемки сцен, где показывалось, как раненый Мересьев пробирается по лесу. Большая и трудная задача выпала на долю Павла Кадочникова. Все сцены эти он играет один, без слов. При съемках ему по пять-шесть часов приходилось лежать на снегу, грим часто менять... Неоценимую помощь оказал нам сам Алексей Петрович Маресьев. Он приехал к нам на съемки, подолгу беседовал с Кадочниковым, восстанавливал детали своего героического подвига».

А Кадочников в своей книге «Оставайтесь молодыми» о личном знакомстве с Маресьевым напишет: «Впервые я с ним встретился под Звенигородом, где мы квартировали в доме отдыха Академии наук. Маресьев шел по длинному коридору чуть покачивающейся походкой. Мы узнали друг друга издали. Я подошел к нему, крепко пожал руку и вдруг понял, что сильно волнуюсь. Он еще крепче пожал мою руку и почему-то очень смутился. Позже я записал себе в дневник: «Прославленный летчик. Герой Советского Союза, человек о подвиге которого знает чуть ли не весь мир, застенчив».

И вполне закономерно, что в прокатной статистике картина заняла второе место, создатели его, и Кадочников в их числе, получили Сталинскую премию второй степени. А вот Сталинской премией первой степени актер был удостоен за роль Алексея Николаевича Ковшова, заместителя главного инженера на нефтепроводе Оха–Софийск в фильме Столпера по роману Василия Ажаева «Далеко от Москвы» (1950). И роман и фильм, между прочим, доподлинно разоблачает гуляющую и сегодня по либеральным изданиям версию, будто на подобных стройках «вкалывали» одни зэки. Нет, отнюдь. Нужны были и по-современному подготовленные, начитанные, высококультурные специалисты.

Об этом интересно, с воодушевлением рассказывал мне сам Павел Петрович Кадочников. Мы познакомились в 1972 году, не раз беседовали на Ленфильме, в местах официальных и не только. Как-то даже на медосмотре оказались в одной больничной палате, разделенной легкой занавеской, и о чем только не переговорили. Собеседник он увлекательный, разговор строит выразительно, я бы сказал, с литературной взыскательностью, недаром же в институте преподавал до войны технику сценической речи.

К слову, последний съемочный день комедии «Антон Иванович сердится» пришелся на 21 июня 1941 года... А утром 22 июня фашистские войска напали на нашу Родину, началась Великая Отечественная война. В тот же день Кадочников пришел в райком комсомола с заявлением записать его в народное ополчение. Его записали, выдали повестку «на формирование», но вскоре вызвали и сказали: «Возвращайся на Ленфильм. Ты в «Обороне Царицына» снимаешься, у самих братьев Васильевых. Их «Чапаева» каждый знает, и фильм ваш имеет оборонное значение. Считай себя солдатом и выполняй свой долг!»

Рассказал мне Павел Петрович и о том, что давным-давно мечтал попробовать себя в режиссуре, да все не решался. Но после встречи с Маресьевым, словно бы исподволь, стал задумываться, есть ли предел творческим возможностям человека, и если есть, то где он, видимый иль невидимый, за которым творческий дух требует чего-то нового, неизведанного. Осилит актер новую профессию? И как уйти от подражательства, к чему тянет на первых порах. Учиться у больших мастеров одно, но негоже, говорил он, примеривать их одежды на собственные слабые плечи.

Когда Кадочников решил снимать «Музыкантов одного полка», первую свою кинокартину, которая выйдет затем на экраны в 1965 году, то уже поработал со многими видными, помимо названных, режиссерами, хорошо изучил своеобычный стиль каждого. Имена их и поныне на слуху.

Сергей Иосифович Юткевич, написавший о нем в 1948 году статью в «Огоньке» под заголовком «Зрелость таланта», снимал Кадочникова еще в 1938-м в «Человеке с ружьем», затем в фильмах «Яков Свердлов» (1940), «Здравствуй, Москва!» (1945), «Пржевальский» (1952), а позднее «Ленин в Париже» (1981), где актер сыграет Поля Лафарга, французского экономиста, теоретика-марксиста, журналиста, политика, мужа дочери Карла Маркса Лауры. Роль эта поможет актеру глубже осмыслить значение политической составляющей режиссерской работы, ее взаимосвязи с художественным процессом. В дневник свой Павел Петрович выпишет позже слова Юткевича: «Так же как композитору, вероятно, слышится та или иная мелодия сначала только как сольная песня, или как фортепьянный прелюд, или как скрипичный концерт, так же как живописец видит внутренним оком тот или иной сюжет в жирном мазке масляной краски, или в карандашном штрихе, или в очертании черно-белого пятна гравюры, – так и режиссер ощущает первично свой замысел то ли в патетике трагических образов, то ли в плакатных, ярких и броских сатирических силуэтах, или контуры будущего фильма видятся ему в строгих, почти документальных формах, или как прозрачная лирическая арабеска».

Снимали Павла Кадочникова прежде и Павел Петрович Петров-Бытов («Разгром Юденича»), и Александр Викторович Ивановский («Антон Иванович сердится»), и Сергей Михайлович Эйзенштейн («Иван Грозный»), и Михаил Константинович Калатозов («Заговор обреченных»), и Иосиф Ефимович Хейфиц («Драгоценные зерна», «Большая семья»), и Владимир Александрович Чеботарев («Сын Иристона» – о классике осетинской литературы и живописи Коста Хетагурове в роли поручика Джамбула Дзахсорова), и Григорий Васильевич Александров («Русский сувенир»), и Ефим Львович Дзиган («Пролог» – о русской революции 1905 года в роли А.М. Горького).


Важным для дальнейшего творческого пути артиста, освоения им разных кинематографических жанров станут две главные роли в комедии Семена Алексеевича Тимошенко «Запасной игрок» (1954) – актера Ивана Ивановича Светланова и якобы профессора Дедушкина, когда Павлу Петровичу потребовалось брать уроки бокса у неоднократного чемпиона СССР Ивана Князева, который лестно отозвался о его физических данных: «Второй разряд тебе обеспечен, а, может, и первый». Полезной будет и встреча Кадочникова с режиссером Надеждой Николаевной Кошеверовой. В ставшей необычайно популярной картине ее и Александра Ивановского «Укротительница тигров» он сыграет мотогонщика Федора Ермолаева рядом с такими мастерами комического жанра, как Сергей Филиппов, Константин Сорокин, Павел Суханов, Леонид Быков, органично вписавшись в общий контекст, но и не утрачивая личностного геройского начала, а в 1956 году снимется у Кошеверовой и в комедии «Медовый месяц».

***

И вот 1965 год – режиссерский дебют Кадочникова – героическая комедия «Музыканты одного полка», снятая вместе с другом своим Геннадием Ивановичем Казанским по сценарию Леонида Любашевского. Взяв давнюю пьесу его, режиссеры создали увлекательную и трогательную трагикомедию о том, как во времена становления молодой Советской республики в оркестр к иностранным интервентам, покидающим ее пределы, устраивается наш подпольщик Алексей Илютинский (Юрий Соломин) под видом валторниста, причем лишенного какого-либо музыкального слуха, и похищает план вражеской обороны, спасает от расстрела большевика Макеева (Николай Еременко-старший), председателя губисполкома. В этой картине что ни роль, то известный по многим советским лентам артист: Борис Чирков, Игорь Горбачев, Владимир Васильев (режиссер), Константин Адашевский, Николай Боярский, Аркадий Трусов, Степан Крылов, Николай Кузьмин, Аркадий Суснин, Николай Горлов, Олег Белов, Константин Кадочников, сын, сам Павел Петрович в образе полкового музыканта Игоря Чулковского, – и все они умело соединены в многомерный единый ансамбль. Ничего не скажешь, удачный дебют.

Зато кинокартину «Снегурочка» на основе «весенней сказки» А.Н. Островского ставил Кадочников сугубо самостоятельно, еще и сыграв царя Берендея. На роль пастуха Леля, тщательно им разработанную в тюзовском спектакле, он пригласил Евгения Жарикова, на роль Снегурочки – заканчивавшую Щукинское училище Евгению Филонову, потом актрису Московского драматического театра имени Н.В. Гоголя, захваченного теперь либералами-скабрезниками во главе с поразительно бездарным, но при этом обвешанным их дутыми премиями К. Серебренниковым. Безобразия этого Евгения Михайловна уже не увидела, скончавшись в 1988 году от неизлечимой болезни. «Славная она актриса была. Растаяла, как и ее героиня, – говорил мне Сергей Николаевич Филиппов, кому Кадочников дал роль Бармяты, приближенного царя, роль не комическую, о чем он нет-нет и мечтал. Я бывал дома у него и его супруги Антонины Георгиевны Голубевой, автора книги «Мальчик из Уржума» о юности С.М. Кирова, в «писательском доме» на канале Грибоедова. Фильм вышел первостатейный. Да, трагичный, но и светлый, ладный, чисто русский. Посмотри, сколько там хороводов, народных песен, плясок, игр позабытых. У Павла Петровича все хорошо получилось. И актерски и как режиссер он себя показал. Ну и все мы разыгрались в полную силу – Женя Жариков, Борис Химичев (Мизгирь), Ирина Губанова (Купава) – все-все, кто делал картину. Красиво снял родные пейзажи оператор Александр Чиров. Подобрал, по-мастерски обработал народные мелодии Владислав Кладницкий, он композитор отличный. Но главное, главное – новый режиссер на Ленфильме появился!».

Гораздо сложнее шла работа над фильмом «Серебряные струны» (1987) о создателе первого в России оркестра русских народных инструментов Василии Васильевиче Андрееве, которого интересно сыграл Александр Галибин. Сначала кадочниковский сценарий долго мариновали в московских инстанциях, а на Ленфильме и вовсе его потеряли, авторство даже в суде приходилось доказывать. Благо, помогали Павлу Петровичу снимавшиеся в картине и близкие по патриотическому настрою артисты – Игорь Горбачев, Владимир Балашов, фронтовик Сергей Полежаев, Павел Кашлаков, другие друзья и соратники. Однако силы Кадочникова заметно подтачивались. Тяжело, хоть не показывая на людях, переживал он трагедии в семье: когда погиб в Прибалтике при загадочных обстоятельствах сын Петр, тоже снимавшийся с ним актер, когда умер от инфаркта старший сын Константин.

А сам Павел Петрович, рассказывают, как-то встал с постели и вдруг рухнул замертво. Случилось это 2 мая 1988 года. Похоронили его в родном Ленинграде, на Серафимовском кладбище, рядом с сыновьями. Позднее похоронят здесь и жену его Розалию Ивановну, начинавшую работать с ним еще на тюзовской сцене...

***

Нынче почему-то считается, что в семидесятые годы Кадочникова долго не снимали, пока в 1977-м его не пригласил Никита Михалков в свою «Неоконченную пьесу для механического пианино» на роль Ивана Ивановича Трилецкого. Причин при этом не называют и ничего толком не объясняют. Мол, поссорился с неким «начальством», хотя не в том вовсе дело. Слухи такие распространяют те, кому не по нутру была и остается идейная позиция Павла Петровича – позиция русского советского патриота и, конечно, им созданные образы героев – верных своему народу, строившему на своей Родине общество социальной справедливости и духовного, культурного богатства. И он этого ни от кого и никогда не скрывал, выступая, помнится, на открытых партийных собраниях, при всем честном ленфильмовском народе. Тут присутствовали и рабочие, и технические работники, порой награждавшие его аплодисментами, а не только «избранные творцы», среди которых окажутся и те, кто покинет «эту страну».

Творческой работой Павел Петрович занимался неустанно, без перерывов, как и свойственно истинному творцу. Обдумывал новые темы, пробовал, сомневался, а то и ошибался. В 1974 году на Азербайджанфильме сыграл, например, немецкого разведчика, направляемого под именем советского инженера на нефтепромыслы – как бы «Подвиг разведчика» наоборот, но зарекся, сказав: «Однажды став героем советского народа, я не имею права предавать этот образ». С такими чувствами сниматься он и продолжал, отдавая предпочтение ролям либо классическим, как «важный барин» Кучумов у режиссера Евгения Семеновича Матвеева в «Бешеных деньгах» А.Н. Островского; либо историко-революционным, как в 1979 году на Свердловской киностудии у Владимира Павловича Любомудрова в главной роли управляющего конезаводом Уварова; либо у Геннадия Ивановича Полоки и тоже в главной роли – заслуженного учителя, рассказывающего об истории своей страны, – в «Нашем призвании» на Беларусьфильме и в его ленфильмовском продолжении «Я – вожатый форпоста».

Народный артист СССР, Герой Социалистического Труда Павел Петрович Кадочников и сам был для нас, преданных его зрителей, настоящим героем, которому вместе с созданными им образами хочется соответствовать. Вечная слава его творчеству.

Эдуард ШЕВЕЛЕВ. Газета «Советская Россия»

Уважаемый Валентин Васильевич!

Посылаю Вам очерк о выдающемся советском актере и режиссере, народном артисте СССР, Герое Социалистического Труда П.П. Кадочникове к 100-летнему юбилею его: 29 (16) июля 2015 года. С Павлом Петровичем я был хорошо знаком, встречался с ним в разные годы. Это был настоящий советский человек, к кому вполне подходит – в согласии с сыгранным им героем – такое определение. Преданный своей Родине, своему народу, он жил во славу и благополучие их, работал честно, страстно, открыто, всю душу, весь талант отдавая любимому Советскому искусству. Создав яркие образы русских и советских Героев с большой буквы, Павел Петрович даже отказывался исполнять роли врагов, искренне уважая зрителя, в чьем представлении он соединился накрепко с темой героической, подлинно патриотической, ныне твердо отстаиваемой народной газетой «Советская Россия».

С наилучшими пожеланиями газете
и Вам лично Эдуард Шевелев.

ertata

О культуре и проблемах выбора

«Эх! эх! придёт ли времечко,
Когда (приди, желанное!..)
Дадут понять крестьянину,
Что розь портрет портретику,
Что книга книге розь?
Когда мужик не Блюхера
И не милорда глупого —
Белинского и Гоголя
С базара понесёт?»

Николай Некрасов «Кому на Руси жить хорошо».

В далёком дошкольном детстве я как-то раз услышала словосочетание «страдательный залог». Это была радиопередача о некоем поэте - сейчас уже трудно вспомнить, о ком именно! - так вот литературоведы подсчитали, что данный автор часто использовал страдательный залог, дабы подчеркнуть, заострить и усилить... Мне же сие представилось следующим образом: стихотворец, как и положено порядочному дореволюционному пииту, вещал о невыносимых страданиях народа. Отсюда такое наименование. Несколько позже я узнала: такой залог всего лишь показывает претерпевание объектом какого-либо действия, а речь могла идти о возводимом дворце и обожаемой принцессе. Но особое, щемящее чувство от «страдательного залога» всё же осталось. Объект претерпевает, не являясь субъектом, то бишь (как нас опять-таки учили в СССР) – не может быть активным творцом своего счастья. Созидателем новизны и покорителем вершины. Почему вдруг я вспомнила тот давнишний случай и наше старое радио?

Так уж случилось, что в своём блоге я часто пишу о советской бытности – по большей части восторженно, нежели скептически, поэтому мне приходится читать многочисленные комментарии и даже – целые письмена, которые, так или иначе, соотносятся с моими воспоминаниями. Характерный рефрен ностальгирующих людей таков: «Вы всё верно пишете! Раньше нас тянули к свету, показывали всё лучшее, а теперь…» Пока ничего ужасного, правда? Ведь прав он, этот разочарованный хомо-постсоветикус – по радио нам рассказывали о поэтах, звучала классическая музыка; телеящик тоже выдавал красивые и добрые слова, …а не похабные песенки вперемешку с дурацкой рекламой и звуками поножовщины из очередного сериала «про бандитов». Подпишусь под каждым словом, под каждым смыслом!


Но я-то понимаю, что всё это создали мы сами. Коллективно выбрали. Посчитали, что хороши «все жанры, кроме скучного». Позавидовали Голливуду. Польстились на «Шоу Бенни Хилла». Обалдели от сочной прелести видеоклипов Си Си Кетч. Давно это было – в эпоху поздней Перестройки. Вот это да! У них там – круто, смачно, весело! Круглосуточная дискотека и вечный Лас-Вегас. Сериалы про любовь с шикарными мужиками и нарядными тётками. «А это кто в короткой маечке? Я, Вань, такую же хочу!», - как пел незабвенный Владимир Семёныч, правда, по иному поводу. Кто виноват, что большинству интересно именно такое? Про любовь под пальмами да про скандалы из жизни эстрадной шушеры. Вот тут ностальгирующие господа резко взрываются – они-то знают, кто их вверх и втоптал. Они-то в курсе, кто заставил их катиться вниз и «забить» на всю эту классику. Нет. Не так. Они выявили того, кто не тянет их к свету и не щёлкает хлыстиком по рукам, когда они тянутся к липкой, сладенькой мерзости. Кто допустил и позволил!

Потому что следом всегда идут истерические жалобы на… государство, кое теперь никого и никуда не тянет. Оно, видите ли, равнодушное при капитализме. Мол, в прежние-то годы мы ходили в музей, а теперь смотрим ток-шоу, где два с половиной часа обсуждаются адюльтеры стареющих поп-звёзд или ещё какая-нибудь драма из жизни провинциального педофила. Когда-то мы грезили Космосами, а нынче смакуем грязные подробности. Доколе?! И рвут на груди воображаемую тельняшку. Нас заставляют и мучают, приучают к низким жанрам и понуждают к промискуитету. Почитайте эти глянцевые журналишки! Чему учат молодёжь?! Мы-то хотим в музей. Но не можем. Мы живём в…страдательном залоге. Мы – тот самый претерпевающий объект. Верните нам Прекрасное Далёко и светлый путь, уберите «Дом-2», уничтожьте поп-музыку и тогда-то мы всем вам покажем, как нужно делать батман и ценить колористку Ван-Гога. Но это случится не раньше, чем министр культуры, а лучше – сам Путин запретит развлекательные программы и поставит большую глушилку на частоте радио «Шансон». А сами – где? Я бы сказала, где, но проявлю знание политеса, посему молвлю всё то же – в страдательном залоге.

…Не так давно я получила гневное, прочувствованное письмо от некоей сорокатрёхлетней дамы – она кляла современную масс-культуру, страдала по классике и со знанием темы костерила передачу Малахова. Из пространного монолога сделалась ясно – женщина всё это потребляет, а потом ещё и переваривает. Знает всех этих телеведущих, певунов, девочек на подтанцовках, любовников престарелых див и пассий олигархов. Знает. Смотрит. Узнаёт на фотографиях. Но – ненавидит. Люто и безбрежно. Душа-то просит чистых флейтовых трелей, а танцевать на офисной корпоративке приходится под Сердючку. Хочется быть умненькой и светлой, музицировать, рассуждать о проторенессансе и постконструктивизме, а потом ещё – «…достать чернил и плакать». А приходится читать о злоключениях второй жены того артиста, который недавно пьяный попал в аварию и расколотил три витрины в Акапулько. Или о новом особняке звездульки N, которая вот уже лет пятнадцать поёт в тесных фосфоресцирующих шортиках, и в одном топовом блоге недавно обсуждался её целлюлит! Аж целых 750 комментариев собрали фотки того целлюлита! Или… о том, как тихий и скромный очкарик вдруг оказался жестоким маньяком и перерезал всех голубоглазых брюнеток в ПГТ Гусь-Товарный. А хочется-то в Эрмитаж!

Да! Вернёмся к письму страждущей дамы. Помимо прочего, из того послания я узнала страшное: московский Планетарий…превращён в ресторан для «новых русских», а вместо дворцов детского творчества ныне строятся …публичные дома. Вот тут я, признаться, была поражена. Относительно борделей – не в курсе, ибо меня оные не могут волновать по ряду значимых причин, а вот, что касается Планетария, то здесь, видно, мою собеседницу попутали бесы. Он не токмо работает, но даже в своём основном качестве. Просто сия дамочка пребывает в страдательном залоге – она сама не в состоянии даже набрать в интернет-поисковиках слово «Планетарий» и убедиться - никакой забегаловки на его месте не соорудили. Мне стало интересно: о чём же пишет в своём блоге госпожа-критикесса? Возможно, у неё имеются захватывающие и острые воспоминания о прекрасном СССР? Или сфотографированы памятные артефакты былых времён, вроде значков и вымпелов? О, нет! Оказалось - вот уже три дня её будоражит свадьба чиновника П. с чемпионкой Н. Кроме этого, на ЖЖ - страничке оказалось много пустопорожних сплетен и яростная, но, к сожалению, односторонняя полемика с топовой блогершей, которая издавна утверждала приоритет худых фитнес-красоток над иными формами жизни.

А всё – почему? Министр культуры не тащит на канате в консерваторию. Путин не загоняет в Третьяковку. Медведев не отвёл в Планетарий. Виноваты все! Народ надо просвещать, а то мы тут морально разлагаемся! Нам без кнута – нельзя! Нам бы Сталина, тогда мы бы дружно пели кантату из оперы «Тоска», а так мы даже и ударение неправильно ставим – читаем: опера Джакомо Пуччини «Тоска». Тоска, бабоньки, ой какая тоска! И никакой Тоски. Мы страдаем в нашем страдательном залоге, но даже и не двинем задницей, чтобы сие исправить. Потому что не мы должны, а нам - обязаны. Нам (сирым да убогим) мало, чтобы Планетарий был – нам нужно, чтобы властной рукой перекрыли «Миньонов» с попкорном. Тогда мы благоговейно поспешим смотреть на звёзды. Страдательный залог - страдательный замес. Моцарт – по принуждению. Караваджо – из-под палки. Мы хотим, но не получается. Дайте нам пинка и перенастройте мысли. Стимула нам, стимула!

…Безусловно, мне тоже нравится, когда фоном звучит Антонио Вивальди, а не какая-то там Сердючка, но так уж случилось, что мы поставлены перед выбором – карабкаться наверх или скатываться в грязь. Государство даёт нам самые разные возможности – ты имеешь право на высокое искусство, но можешь клюнуть на примитивную медиа-жвачку. Проводятся выставки, кинофестивали, экскурсии по городу. Больше того – работают библиотеки! Но ты всё равно бежишь к телеэкрану, когда там обмусоливаются чьи-то свадьбы и чьи-то пороки. Ты сама! А потом – гневно потрясаешь кулачишками в сторону экрана. Тебя опять опустили ниже паркета! Ты – жертва. Страдательный залог – давиться, плакать, но продолжать хрустеть и чавкать. Удобно! Нас же принудили.

Быть слабым и несчастным – просто. Позиция жертвы – самая лёгкая. Да, зависим, но зато – никакой персональной ответственности. Все побежали – и я побежал. Все жрут и я – не отстаю. Потому что сие удобно – колыхаться в стаде. Не дай Боже – прослыть белой вороной. Я спросила ту женщину: а зачем вы читаете все эти пустенькие журналы? Зачем смотрите скандальные ток-шоу? Она мне ответила честно и по-простому: «У нас на работе все этим интересуются. Не хочется быть изгоем». Вот кабы стало модно обсуждать научные достижения, как во времена шестидесятников, тогда бы – да. Но что же получается? Людей – взрослых людей! – надо заставлять быть… людьми. Напомню, что писала-то мне сорокатрёхлетняя женщина, у которой недавно родился внук! Мне пишет ба-буш-ка! Пусть и молодая. Но бабушка. То есть существо, которое по всем меркам просто обязано проявлять житейскую мудрость. Если бы всё это высказала её двадцатилетняя дочка, выращенная в окружении покемонов и куколок Барби, я бы ещё поняла. Мол, девочка вдруг узнала о чудесной стране – СССР, где все были чисты, невинны и ходили строем в Планетарий, а тут… бесполые хипстеры, тупые комедии, дурацкие смузи в Инстаграмме. Эххх! Хочу в СССР!

А тут – зрелая и даже весьма крупная тётечка, которая никак не может оторваться от сладенькой попсятины. И таких тёть и дядь по стране – миллионы. Все стонут от вида стилиста З. и от эскапад балерины В.; все НЕ хотят знать об их треклятом жизнетворчестве, но как только из «ящика» раздаются позывные разоблачительных телепрограмм, всё те же дяди-тёти тут как тут. Ещё и колбасы с тортиком себе нарубят – чтобы интереснее хавалось. Вы сами это выбираете, а современные медиа так уж нехитро сотканы, что рулит его величество Рейтинг. Если вы не будете откликаться на ток-шоу и прочие эстрадно-развлекательные действа, их попросту закроют. Потому что – зачем? Если акулы пера вдруг просекут, что вы жадно алчете прочесть о музыке Чайковского, а не его же о сексуальной ориентации, они быстренько перестроятся. Потому что им тоже хочется колбасы и тортика, а их детям – новенький айфон или ещё какую-нибудь гадость. Простите, гаджет.

При социализме с его плановой экономикой рейтинги были неважны, поэтому «исконные вкусы» толпы никто не выяснял и не считывал. Маркетинг? Смешно. При рыночной же экономике главное – это прибыль, в том числе от книг, программ, концертов, газетных заметок, etc. А что быстрее всего скушается? Лёгкое, не напрягающее, яркое, пряное, «про секс» и «про жуликов». Вот и кушайте свои три аккорда со сплетенками о певичках – на десерт. Вы сами этого хотели. Вам не шестнадцать лет и никто вас не обязан «тянуть к свету». Я начала своё повествование с цитаты из поэмы Некрасова – поэт-гражданин мечтал, что наступит чудесное время и «…дадут понять крестьянину, / Что розь портрет портретику, / Что книга книге розь…». Однако же он писал это в те времена, когда крестьянин ещё не умел отличать Гоголя от «милорда глупого» - ему бы складно буквы читались, и то – хорошо. А сейчас – что? Вы безграмотны? Вы не получили нормального образования …всё в том же СССР, если вас по сию пору тянет на «глупого милорда»?! Вас, видите ли, тянет на «милорда», а государство обязано вас тянуть к свету! Великолепная позиция паразита.

Я плохой, потому что мне показали плохих. Я спился, потому что мне наливали. Я жирный, потому что у нас в буфете соблазняющие пирожные. Я изменяю, ибо в журнальчике сказано, что в жизни должно быть сексуальное разнообразие. Среда заела. А уж как заела пятница! И вот сидит да рассуждает среднестатистический мужичок лет этак сорока пяти: «Почему я хожу по пятницам в ночной клуб, а не в консерваторию? Так у нас в офисе так принято! И в соседнем – принято. И потом, я же Инстраграме не хочу позориться – меня там не поймут с фотками на фоне скрипачей. Я хочу, да. Очень. Но …что скажут бухгалтер Люся и ресепшен-гёрл Илона? А Витёк с Димоном? Эх, а как было хорошо в пионерском детстве! Какие фильмы! Какие смыслы! Вот кабы нам опять стали показывать разумное-доброе-вечное, я бы тут же стал чище и лучше!» А пока – милорда нам, милорда. Глупого. Потому что мы сами… такие.

Галина Иванкина

ertata

Есть смешной анекдот про непальцев. Правитель Непала постановил считать гражданином Непала каждого, зачатого непальцем и рожденного непалкой. Есть в этом анекдоте что-то наше, родное, нам близкое. К примеру, что говорят антисоветчики? Говорят, что в СССР всё делалось через задницу, при этом забывают, что сами были сделаны в СССР. Отсюда. Ну и в довесок немного статистики: …

Читать далее »

Поразительно, как много людей сегодня дрочат на СССР, даже при том, что они никогда в нем не жили.

А я жил, хоть и не так долго, по счастью.

Защитники СССР уверяют, что в стране было бесплатное образование, спокойствие, бесплатные квартиры, предсказуемое будущее, отсутствовала безработица.

Правда, они забывают сказать, что в СССР нельзя было поменять работу, снять квартиру, переночевать с телкой в гостинице, переехать в другой город, купить машину, достать колбасу, отдохнуть на юге, поехать за границу.

СССР - это тупик эволюции. Конечно, в СССР было много ништяков, но есть смысл оценивать системы по результату - все наебнулось нахуй при первой же возможности. Казалось бы - это же свои развалили, а не внешние враги.

Самая главная хуйня, которая была в СССР, о которой сегодня не любят вспоминать ностальгирующие старперы - это полное отсутствие свободы воли. Ты не принадлежал сам себе. И любой говноед мог под соусом морали доебаться до тебя. Прическа не та, музыку не ту слушаешь, образ жизни не соответствует.

Когда я в первый раз оказался в США в 1990 году, я понял, что там - еще больший СССР, чем в самом СССР. Поэтому съебался обратно при первой же возможности. У нас был хоть какой-то юмор, а там полный 1984 без скидок. А я оказался первым и единственным школьником, который вернулся из США в СССР добровольно.

И мне немного обидно, что сейчас снова повылезали из щелей совковые долбоебы, которые ностальгируют и дрочат на прошлое. Скажем, председатель Госдумы выдал такой текст, что все святые сами себя вынесли отовсюду: http://www.rg.ru/2015/08/09/naryshkin-site.html (ахтунг - это реальный пиздец для любителей гороскопов).

Все, что я могу сказать с учетом своего жизненного опыта: СССР - говно. Обратно не нужно.

+ развернуть текст   сохранённая копия

Тэги: восстановление, леса, лесов, природа, россия, ссср