Прадавэц, туваравэд, директар магазын...

Оригинал взят у vas_pop в Назад, в СССР?

Юбилейная двадцать пятая годовщина августовского путча 1991 года стала заметным медийным событием. Неистребимая прослойка потрясователей основ восхищаются "бескровной революцией", у любителей конспирологии наступил свой Иван Купала, Ярославны плачут по Стране Советов, которую мы потеряли. Впрочем. плач этот, усиливающийся в памятные даты, не прекращается круглый год. Да пусть бы себе плакали - каждому грустится о своём. У меня не возникло бы желания высказываться по этому поводу, если бы не агрессивное отношение красных ярославн к тем, кто грустит не о том, о чём бы им хотелось.

В последнее время стоит только запостить что-нибудь комплиментарное о России до 1917 года, как рискуешь получить от продолжателей дела Ленина-Сталина-Суслова почётное звание "хрустец французской булки". Выражение это навеяно песней "Как упоительны в России вечера" некогда популярного, а ныне подзабытого проекта "Белый орёл", и оно явно пришлось по душе тем, кто его употребляет, вероятно потому что кажется им очень остроумным и сатиричным.

Да, в России до 1917 хрустели французскими булками, и сейчас хрустят - в "Ленте" французский багет стоит 8 рублей, а.гражданам СССР приходилось о багетах только мечтать и хрустеть другой снедью, о которой есть повод вспомнить. А чтобы вспомнить, расскажу вам историю из моего пионерского детства.

Летом 1980 года отправились мы с мамой в гости к её двоюродной сестре в Свердловскую область. Поехали на поезде Ленинград-Свердловск с пересадкой на рейс Свердловск-Тюмень. Поезд, как это было принято на советских железных дорогах, не вписался в график движения и прибыл в Свердловск с отклонением от расписания на несколько часов.


Выйдя из вагона мы очутились на вокзале города Свердловска, ставшего одним из самых ярких воспоминаний моего детства. Нам нужно было подождать несколько часов тюменского поезда, и мы отправились в зал ожидания. Однако не только он, но и всё внутреннее пространство вокзала было плотно забито народом, сидевшим на лавках, на своих вещах и просто на полу. Заполненной сидящим народом оказалась и привокзальная площадь, на которой были установлены ряды деревянных лавок
для ожидающих. После долгих блужданий на жаре по забитому людьми и их монатками привокзальному пространству нам кое-как удалось найти кусочек незанятой лавки.

Усевшись, я погрузился в созерцание окружающей действительности, пребывавшей в постоянном движении: по площади сновали нищие и цыгане, фланировали местные фарцовщики облачённые в джинсу, которую и предлагали тут же приобрести. На некоторых было надето по две-три пары штанов и курток, обильно увлажнявшихся потом скромных тружеников теневой экономики советской глубинки. Из репродукторов время от времени доносилось: "прибытие поезда Улан-Батор - Москва задерживается на 18 часов", "... поезда Владивосток - Москва задерживается на 23 часа". А когда звучало оптимистическое "начинается посадка..." - то тут, то там разыгрывались сценки резкого старта доселе меланхолично убивавших время пассажиров, сопровождавшиеся суетливым хватанием ручек чемоданов, сумок и узлов, краткими и энергичными подбадриваними, советами, указаниями и переспрашиваниями "к каокй платформе?", "с головы или с хвоста?" и пр.

Просидев полчаса, мы разговорились с нашими соседями по лавке, и, попросив придержать места, отправились пообедать в привокзальный ресторан. Но отведать местной железнодорожной кухни нам было не суждено. Мы очутились у дверей ресторана в неподходящий момент - как раз во время поножовщины между двумя безногими попрошайками, передвигавшимися на деревянных дележах. Из нескольких услышанных реплик участников схватки можно было прийти к выводу, что у мужиков давний конфликт на почве раздела поляны для сбора подаяния. Мама испугалась, не стала ждать завершения разборки и нам пришлось отправилиться обратно на площадь.не солоно хлебавши.

Наконец, объявили посадку на тюменский поезд. Билеты у нас были куплены в общий вагон (других не было), поэтому пришлось поучаствовать в штурме этого самого вагона. После успешного проведённого штурма нас ожидало нвое испытание - выяснилось, что на каждое место было продано по два билета. Народ конечно возмущался, но как-то без изумления - оказалось, что в этом уголке "единого могучего" подобное было не в диковину. Да и какой смысл возмущаться за 15 минут до отправления поезда - уехать бы уже - и то счастье, тем более, что ехать было не долго: Тюмень находится всего в трёхстах с небольшим километрах от Свердловска, а нам предстояло выходить примерно на полпути.

В конце-концов, после всех перепитий народ уплотнился, оккупировал вторые и третьи полки, рассовал вещи и к момету отправления поезда все как-то устроились.

Приехали мы под вечер. Тётя Аля, готовясь к приезду гостей, почти богато накрыла стол - даже с сервелатом и ещё какими-то дефицитами - сейчас уже и не вспомню.

А на утро следующего дня в дверь позвонила соседка и с порога выпалила: "Аля! Горлы дают! Айда, я очередь заняла!"

Оказалось, что в местный гастроном "выбросили" дефицит - куриные горла. Всё это было новым и удивительным для меня, ленинградского школьника, привыкшего к курам на прилавках, которых называли "курицы-физкультурницы" из-за их поджарого вида и синего с примесью красноты оттенка, напоминавшего цвета ЦСКА. Если до магазина доехали только горла - кто же съел по пути остальные части тушек? - подумал тогда я.

В общем, погостили мы там неделю, а поскольку запас дефицитов у тёти Али был невелик, пришлось похрустеть куриными горлами - не самое большое удовольствие. Зато было много лесной земляники с молоком из частного сектора и сметана оттуда же. И картошка была вкусная - со своих шести соток - не зря же государство выделяло их трудящимся на прокорм. А так бы, как знать, и картошка до гастрономов могла бы не доезжать.