| Сегодня 10 января, пятница |
      |
  
|
 Каталоги Сервисы Блограйдеры Обратная связь Блогосфера
 
Какой рейтинг вас больше интересует?
|
 Династия Гримальди.2014-03-13 21:29:16+ развернуть текст сохранённая копия  ГРИМАЛЬДИ - правящая династия Монако существует уже семь веков. Пережив вместе со всей Европой Средние века, когда нормой считалось вооруженное нападение на соседей, перевалив за беспощадную к аристократам Французскую революцию, династия выжила и сумела устроить у себя маленький рай с птичками и без налогов, причем на голой, неплодородной, лишенной благ скале. Монако - страна, у которой главным ресурсом является ее имидж.            Аристократические династии различаются, как сорта дорогого вина. Чем дольше лежит, тем дороже ценится. Все дело во времени закладки «Камни скалы» - звучит как самоирония, но именно так называется в Монако фирменное лакомство, конфеты, рецептом которых гордятся местные кондитеры. Камни - единственное, чего в Монако завались. Ах, если бы камни со скал можно было продавать, князьям Монако никогда бы не пришлось идти на поклон к соседним государям, вербуясь к ним в генералы и маршалы. Воевать за соседние страны приходилось всем Гримальди, вплоть до последнего наследного князя - Ренье III, нашедшего самый оригинальный способ поднять страну из руин. Похожая на диснеевскую история случилась в Монако после Второй мировой войны. Ренье III вступил на княжеский престол в 1949 году, унаследовав трон после кончины дедушки Луи II. Формально наследницей титула была мать Ренье,«княгиня Шарлотта, но она отказалась от престола. У Шарлотты были большие личные проблемы. Она вообще унаследовала трон Монако не совсем линейным способом. Можно сказать, стала среди Гримальди случайной персоной, подтвердив своей жизнью пословицу «Кому война, а кому мать родна». Ей очень на руку оказалась Первая мировая, во время которой княжество чуть было не село в большую калошу. Первая мировая война пошатнула авторитет княжества и самих Гримальди в глазах мировой аристократии. Франция, с которой Монако вплотную граничит, все время боялась, что княжество примкнет к Германии, и вынудило правящую династию подписать договор, согласно которому гарантии территориальной целостности Монако оставались в силе только при условии, что княжество будет действовать за французский интерес. Проблема состояла в том, что у тогдашнего князя не оказалось детей, кроме внебрачной дочери Шарлотты, родившейся у него от скандальной связи с певичкой кабаре Марией Жюльеттой Луве - женщиной блестящей до нескромности, но совершенно не годной в княгини. Злые языки ее потом назовут еще «дворцовой прачкой» - нет-нет, это они от зависти. Однако в результате престол Монако того и гляди должен был уплыть из рук к дальней родне - немецко-подданному какому-то там Вильгельму. В разгар войны такая перспектива французам была поперек горла, и они впрямую намекали на оккупацию Монако. Вопрос решился в королевском стиле. Папа Луи пожаловал дочери певицы титул герцогини Валентинуа, чем дал понять, что престол будет унаследован ее потомками. Пожалуй, вот эта фамильная черта - вовремя проявляемая широта взглядов и обеспечивала все семьсот лет непотопляемость династии. Компромисс. Князья Гримальди ходили на компромисс, как в рокировку, и делали это вовремя. Аристократизм аристократизмом, а власть выше происхождения. Ради фамильного замка истинный аристократ готов пожертвовать любым нематериальным ресурсом. Так вот, эта внебрачная Шарлотта, пока папа Луи еще сжимал власть в стареющей руке, заключила типичный династический брак, выйдя замуж за одного светского льва, которого звали граф Пьер де Полиньяк, которому и без того хватало знатности, а тут еще и стал принцем Монако и герцогом Валентинуа. Мезальянс состоял в том, что принц оказался совершенным геем. Впрочем, это не помешало супругам как-то завести двоих детей, один из которых, приличный молодой человек, в годы Второй мировой пошел воевать против фашистов. Так вот, после Второй мировой Шарлотта, кажется, поняла, что княгиня Монако с прицепом в лице мужа- бисексуала - это как-то не совсем комильфо. И она отказалась от трона в пользу своего сына Ренье. Князь Ренье унаследовал от папаши светский шарм, ямочки на щеках и манеру нежно улыбаться, опустив глаза. Он тоже оказался светским львом, к тому же неподдельным дамским угодником. Взойдя на престол, он хорошо понимал, что является первым призом для охотниц за женихами. Красавец, обладатель фамильной недвижимости на побережье, князь Ренье имел очень нарядные брови и походку степенного человека даже в молодости. Поэтому в невестах князь копался, как в устрицах, - тянул время. Он явно боялся во всех смыслах продешевить в браке. Получив в руки развалившуюся страну, он был вынужден при помощи брака латать сразу несколько дыр в имидже и финансах, если получится. Именно так писали и говорили о нем все светские сплетники.  Страна Монако, конечно, если без тени улыбки называть страной просторы площадью в два квадратных километра, - к концу Второй мировой войны выглядела неважно не только внешне, но и в глазах мирового сообщества. В войну на территорию княжества дважды вступали войска воюющих держав - Италии и Германии. И опять не переставали судачить о том, что Монако того и гляди примет сторону Германии. Ходили слухи, что именно казино в Монако нацисты использовали для отмывания богатств, награбленных на оккупированных территориях, а власти Монако не побрезговали брать процент с этих операций. Все это приписывалось милому очкарику дедушке Луи. К финалу войны княжество пришло в самых потерянных чувствах, потрепанных финансах и с упавшим авторитетом. Эпоха Грейс Князь Ренье принял самое верное в своей жизни решение, женившись на женщине по имени Грейс Келли. Что было бы с этим государством без Келли, не имеет смысла прикидывать. Эпоха принцессы Грейс там до сих пор не кончилась. Грейс стала главной достопримечательностью и ресурсом государства. Там и сегодня на каждом углу продаются ее портреты, открытки и празднично оформленные биографии. История Монако в свете личной биографии Грейс Келли превратилась в настоящую сказку. Князь Ренье перестал быть лакомым женихом и стал завидным мужем в 1956 году. Причем заманил под венец не ровню себе, не старосветскую аристократку безупречной репутации, как делали до него многие его предки, а принцессу-нуво, дочь американского бизнесмена, голливудскую икону. До сих пор спорят, был ли это тонкий расчет или вправду в благородное семейство прокралась любовь. А может, и то и другое. Но случилось то, что случилось. На глазах у всех за время правления Ренье III Монако полностью реабилитировалось и реанимировалось за много лет, что страну обвиняли в нетрудовых доходах. Пожалуй, здесь стоит обернуться назад, чтобы пояснить, из чего состояла репутация страны и ее правящей династии в прошлом. Всегда небезынтересно узнать, на что же может существовать столь маленькое королевство, из природных ресурсов в изобилии имеющее лишь морскую воду и свежий морской воздух. Конечно, дружба с более крепким соседом, будь то Франция или Испания, даст какие-никакие средства, если оказывать соседу военную поддержку. Хотя тоже не всегда безопасно, между прочим, могут и навешать при неудачном стечении обстоятельств. И все-таки финансовые дела Монако всегда шли помаленьку, например, за счет взимания пошлин с морских судов, направлявшихся в Италию. А что? Цивилизованное пиратство в стиле роялти никто не отменял. Не хочешь платить - объезжай посуху, жри дорожную пыль. Тут уж как повезет с местоположением - чистая география. Богатство вообще дело личного везения. К примеру, князьям Гримальди остро не повезло с Великой французской революцией. Все владения князя во Франции были утеряны после того, как французы аннулировали феодальные права. Первоначально собрание намеревалось компенсировать князю утрату всего нажитого со времен первых Гримальди - имущество оценили примерно в триста тысяч франков, но потом передумали. И никакие стенания тогдашнего князя Оноре вроде «Режете без ножа! А как же договор?» не были взяты в расчет. Княжество тогда объединили с Францией, чтобы совсем поставить крест на суверенитете, его переименовали в Форт-Эркюль. Княжеские сокровища, включая гобелены, были изъяты, даже шторы дедушки Оноре пустили на портянки, картины и произведения искусства распродали, а сам дворец превратили сперва в казарму, а затем - в госпиталь и дом призрения. Вот когда пришли для Гримальди печальные деньки. Члены княжеской семьи, включая правящего князя, претерпели арест, затем, правда, были освобождены, но остались буквально без гроша в кармане. Это был настоящий крах династии. В течение двадцати лет семья, лишенная трона и признания народа, познала настоящее горе в духе короля Лира. Фактически судьба Гримальди тогда висела на волоске, тут бы роду и рассеяться в небытие. Финансы княжества были разрушены безысходно, страна погрязла в долгах, между XVIII и XIX веками длились смутные времена, черпать финансирование было совершенно неоткуда - со всеми перессорились. Гримальди искали и не находили поддержки со стороны сильных держав. В эти годы уже подумывали об открытии казино. Казино! Они еще не догадывались, что процветание фактически лежит у них под ногами, размазанное по камням скалы, именно игорный бизнес спасет положение династии. Казино и имидж райского уголка - вот что выручило страну, но это было еще делом будущего. За те же годы, что Гримальди владели скалой Монэк, просто по стечению обстоятельств так и не примкнувшей ни к одной из соседних держав, они пытались извлечь выгоду совсем не из того, из чего следовало, зубами и когтями держась за независимость своей скалы. На самом деле государство Монако столь ничтожно мало, что настаивать на суверенитете, особенно в трудные времена, в его случае было смехотворно, и тем не менее началось все именно с независимости. Волк в монашьей шкуре Чем глубже пролегают временные пласты залегания рода, тем династия монументальнее. Еще бывает хорошо, когда основание отмечено каким-либо подвигом - военной победой, например, на худой конец проявлением спонтанной кровожадности. Были времена, когда без таких качеств, как коварность и вероломство, было невозможно основать хорошую аристократическую династию. Между нами говоря, эти времена длятся по сей день и никогда не закончатся. В проекции, лет через семьсот, вовремя проявленным вероломством уже можно начинать гордиться. Шел 1297 год. Крепость Монэк жила своей обычной жизнью, когда в ворота постучали одетые в коричневые рясы прохожие францисканцы. Слуги как раз волокли на убой козла - готовили ужин. Козел оказался не единственным, кому суждено было умереть той ночью. Как водится, прохожие монахи, уставив глаза долу, попросили убежища на ночь. Гостей впустили, радуясь возможности расспросить о дорожных впечатлениях бывалых странников. К сожалению, у монахов не были написаны на лбу их нехорошие помыслы. Недаром одного из них звали Злобный. Франсуа по прозвищу Злобный почем зря в ворота не стучал. Этому реальному историческому событию посвящен родовой герб семьи Гримальди. DEO JUVANTE (девиз рода) семь веков провисел на ленте, украшающей герб. Итак, «С Божьей помощью» взялись за дело странствующие «монахи» - перебили доверчивых охранников замка и в считанные часы заняли крепость. И хотя история как обычно умалчивает количество пострадавших в том историческом захвате, подобные события сопровождались грабежом и насилием по всей Европе. Недружелюбно настроенные соседи обчищали стоящие на отшибе деревеньки с цикличной регулярностью. Даже окрестности Парижа страдали от работников ножа и топора, что уж говорить об удаленных крепостях. Европу трясли междоусобные распри под предлогом религиозных разногласий. Нападающие обычно вырезали все мужское население, а женщин и детей... ну, в общем, неприятно вспоминать что творилось в такой ныне уютной и промытой до глянца Европе. К той же эпохе относится и вторая родовая легенда Гримальди, согласно которой один из ранних Гримальди якобы пленил прекрасную рыжеволосую голландку, которую бросил в расстроенных чувствах где-то на полпути домой, то ли не покорившуюся его прямолинейной похоти, то ли, наоборот, рассерженную невниманием с его стороны, не так важно. Важно лишь, что красавица в сердцах произнесла фразу примерно такую: «Никогда не найдешь счастья в браке, и весь род твой». Считается, что именно благодаря этому проклятию история рода Гримальди расцветилась изменами, предательствами, невыполненными обещаниями, злыми женами и излишне суровыми мужьями. Впрочем, любая аристократическая династия найдет в своих шкафах костяшки аналогичных мертвецов. И все это во веки веков проделывается в рамках любой семейной жизни, а не под влиянием колдовских проклятий или врожденного аристократизма. Между тем Франсуа Злобный, прославивший свой род коварством, так и не нашел для себя выгоды, отжав у генуэзцев замок на скале. Захватить он его захватил, а что с ним делать? Известно, что не прошло и пяти лет, как «монахи» упустили крепость из рук, а сумели вернуть ее лишь спустя тридцать лет, когда некто по фамилии опять-таки Гримальди отбил ее у другого итальянского рода. Этот самый Карл Гримальди, известный теплой дружбой с французскими королями, присовокупил к замку Монэк еще парочку угодий и поместий, расширив личные владения в сторону береговой линии континента. Все это в совокупности сейчас зовется Лазурным Берегом и давно перестало быть предметом военных дележей. Но ведь это теперь, с развитием массовых туристических миграций и пляжного досуга стало выгодно иметь недвижимость на побережье. А в Средние века за солнечные ванны могли поджарить на более высоких температурах, то есть на костре, по обвинению в колдовстве. Карл Гримальди никогда не загорал. Он вел какой-то милитаристский образ жизни, все время воевал на суше и на море, участвовал во всяких исторических костоломках, стараясь подзаработать на службе, и в итоге погиб при захвате ставшей уже его фамильной крепости. Монако переходило из рук в руки так же часто, как позже меняла сердечные привязанности его будущая принцесса по имени Стефания, но об этом позже.  Сын военнообязанного Карла, звавшийся Ренье II, не менее папаши воинственный и ищущий славы на полях браней и на службе у французского короля, на фамильную недвижимость ставки не делал. Сдавать комнаты внаем тогда было еще некому, Карл запустил дела и опять прохлопал замок. Доходило до смешного. Замок переходил из рук в руки раз в пять лет, никто толком не мог разобраться, что с ним делать, но зверски отстаивали до тех пор, пока владение не попало по остаточному принципу, как кот в сапогах, в руки третьему сыну Гримальди. Шел XV век. Имея в характере родовую аристократическую склочность, высокородный феодал, не переставая, плевался с соседними Генуей, Миланом и Савойей, но удержал замок, вопреки невозможности аргументированно его защищать в виду отсутствия регулярной армии. Вот уж поистине маленький, но гордый оказался народ, тысячи полторы человек насчитывалось в те времена. Понимая, что независимость нужно чем-то подкреплять, кроме проклятий через стену замка, феодал Жан Гримальди сумел ловко лавировать между соседями, подговариваясь то с Миланом против Савойи, то с Савойей против Флоренции и Генуи, в общем, проявлял чудеса дипломатии. Приходилось идти на компромиссы. А жизнь налаживается Гримальди Оноре II не был таким злым, как его знаменитый прародитель. Он оказался первым из Гримальди культуртрегером. Например, додумался до того, что его государству пора чеканить свою монету (с профилем князя, ясен аверс). Именно он начал приводить княжество в порядок, украсил город и особенно княжеский дворец, где собрал огромную коллекцию картин, предметов мебели, понаставил повсюду статуй и развесил красивые шторы с гобеленами. В Монако стало не стыдно ездить в гости. Вот когда государство стало, как сказали бы в России, подниматься с колен. Кажется, именно князь Оноре первым понял, что, владея в общем-то пустым местом в виде семейных руин на отшибе, он может попробовать продавать имидж места. Князь очень старался, насаждая населению привычки к роскоши, устраивая светские празднества и театральные постановки, вплоть до религиозных церемоний. В Монако было начался шарман, если бы не Антуан Гримальди, обнаруживший в своем характере неистребимую светскость, которая влекла его из дому. Этот проводил больше времени во Франции, чем восвоясях, жить не мог без общества тамошних аристократов, включая того самого герцога Орлеанского, имевшего привычку выдавать дочерей замуж, предварительно лично убедившись в их неприкосновенности, того самого, из-за которого молодой Вольтер прел в Бастилии, в общем, человека широких европейских взглядов. Князя Луи судьба духовно богатого Вольтера занимала опосредованно, он любил не стихи, а музыку, и не поэтов, а композиторов. Он терпеть не мог сидеть дома, был подозрителен, все время опасался нападения и захвата извне - помнил, как часто его предки упускали из рук твердыню власти. Вместо постоялых дворов он взялся за строительство дополнительных укреплений замка и, ложась спать, всегда подпирал дверь поленом. Так и умер весь в опасения.  Дедушка не напрасно опасался за независимость Монако. В сущности, единственное, чем страна по-настоящему обладала, был зрелый аристократизм ее правящей династии. За счет чего можно было существовать вне полезных ископаемых, плодородных земель и вообще территории для земледелия? И веков пять подряд никак не могли додуматься продавать единственное, что было своего - пейзажи, хорошую погоду, морские купания и комфортные пляжи, мягкую зиму и теплое лето, без палящей жары и дождливых дней, всю ту прекрасную в любой сезон жизнь, словом, тот самый имидж «волшебный уголок», который можно видеть в Монако сегодня. Все не могли придумать предлога, для чего в Монако ехать гостям. Казино? Казино в Монако как-то не пошло изначально. Сперва предприниматель по фамилии Дюран открыл игорный бизнес, но потерпел фиаско - никто не хотел тащиться в Монако ради игры. Проблему составляла инфраструктура - в Монако просто невозможно было удобно добраться и приятно разместиться. Потом некто Лефевр пытался поддержать падающий жезл азарта, но дело все равно не пошло. На троне уже сидел Карл Гримальди вместе со своей матерью , Каролиной - той самой, чьего мужа накануне свергали, как не оправдавшего доверия. Компания, которую Карл с мамой учредили, получила нейтральное название «Общество морских купаний». В деле принял посильное финансовое участие банкир Франсуа Блан, собаку съевший на игорном бизнесе в Гамбурге. Вот при нем-то в Монако начали строить отели, театр и здание казино, как ни странно, дело начало налаживаться. Это были последние часы перед эпохой расцвета. Вопрос, конечно, был не в том, чтобы открыть игорный дом. Вопрос был в том, как заманить в страну сливки общества. Как убедить всяких модных людей в том, что бывать в Монако - это тренд? Князь Карл оказался гением гламуризации. Именно он наладил в Монако то, что условно можно назвать красивой жизнью - совокупность факторов, дарящих гостю страны ощущение комфорта на грани нирваны (конечно, по меркам того времени). В Монако стало не просто удобно и приятно, там стало шикарно. Опера, отели, почта, вокзалы, золотые монеты и почтовые марки, все это стало достижениями в правление Карла III, название «Монте-Карло» тоже освящено его именем. Правда, сын Карла князь Альбер I немного потянул не в ту сторону. Вместо того чтобы дальше развивать линию азарта, он увлекся посторонними хобби. Этот не мог спокойно пройти мимо военных действий. Причем в нем как-то внутрь эполетами вывернулись гены его деда-милитариста. Князь Альбер оказался яростным пацифистом. Ему бы стоило прибавить к фамильному гербу вторую ленту с девизом «Ребята, давайте жить дружно». Популяризируя эту идею, он даже основал в Монако Международный институт мира, который, по задумке основателя, должен был гасить мировые пожары. Это именно князь Альбер накануне Первой мировой войны упрашивал императора Вильгельма II оставить идею военного конфликта. Как известно, Вильгельм был мужчина решительный, и сама идея пацифизма была ему противна. Он пошел бы воевать просто ради того, чтобы послушать маршей. Узнав о начале войны, Альбер громогласно объявил о своем нейтралитете, хотя в итоге так и не смог его сохранить, поскольку, предоставив свои курорты для лечения солдат, проявил какую- никакую, а позицию сочувствия. Альбер все отрицал. Ему претило все, связанное с войной. За ним закрепилось прозвище «Принц моря», его на самом деле ничего не интересовало, кроме наук о море, морских путешествий, исследований океанической фауны и флоры, ну и мира во всем мире тоже. Он учредил Океанографический музей и сидел там, любуясь чучелом кита и копаясь в старинных картах. Покой и тишина Окончательное огламуривание Монако произошло лишь с восхождением над скалой Монэк звезды по имени Грейс. Уже после свадьбы у греческого мультимиллионера Аристотеля Онассиса был выкуплен принадлежавший тому пакет акций игорного бизнеса «Общества морских купаний», и мажоритарным акционером стал сам князь Ренье. Монако, впрочем, долго оставалось под сомнением у мирового бизнеса. Безналоговый рай несколько тускнел на фоне мутных сведений о механизмах отмывания денег, которыми пользуется государство. Ренье не оправдывался. Он занимался строительством, продолжая укреплять кровлю. Он очень удачно рекламировал свою страну, кажется, ощутив собственное очарование как залог капитала. Именно Ренье использовал общечеловеческую тягу к блеску, как манок. Дело в том, что его жена Грейс Келли была невероятно популярна. Ее популярность стоила огромных денег - в Монако как по волшебству потянулись сперва ее голливудские знакомые, потом знакомые знакомых, а потом и все остальные модные люди. Монте-Карло заблистало, как самое аристократичное место на планете. В итоге к концу XX века в центре страны на один квадратный метр приходилось бриллиантов больше, чем фишек казино. Вторым капиталом Грейс была ее запредельная красота. Она ведь и правда была чудо как хороша. Уж точно не хуже той певички кабаре, об которую расшибся когда-то прадедушка Луи. Свадебную церемонию транслировали в режиме онлайн. Казалось, что князь ведет под руку диснеевскую героиню. Красота Грейс действовала даже на расстоянии, одухотворяла через экран, что уж говорить о тех, кто знал ее близко. Может, в этом и было дело? Даже в сказках проклятие снимается силой волшебного противодействия. Грейс была так волшебно прекрасна, что не любить ее было невозможно. И даже расчетливый князь Ренье искренне ее полюбил. А против любви оказались бессильны средневековые чары. В лице Грейс Монако приобрело как бы все разом в одном флаконе - рекламу, пиар, принцессу, мать наследников и незабываемую страницу в истории. Весь мир видел, как князь Ренье, тогда еще совсем молодой, обаятельный в своей стеснительности и ямочках на щеках, ведет к алтарю настоящую, как из сказки, принцессу. Весь мир восхитился. Саму же Грейс трудно обвинить в расчете. Все-таки на момент брака с Ренье это была вполне состоявшаяся звезда, к тому же попавшая в кино не с парковой скамеечки. Грейс Келли была одной из немногих актрис, умевших сказать продюсерам «нет». Она была разборчива в контрактах. Не имела привычки соглашаться на первое же предложение. Ей попросту было куда отступать. У нее за спиной стоял свой собственный клан - папа, мама, прочие родственники могли обеспечить ее на всю жизнь. Грейс была настоящая американская аристократка, из той породы богатых девочек, что умеют носить перчатки в любую погоду, причем надевают их не потому, что знают - надо, а делают это искренне. Аристократизм Грейс не был настоян на семи веках королевского величия, но имел явственный и самодостаточный вкус денег. Грейс родилась в семье богатого промышленника Джека Келли, ирландца, строителя и спортсмена, олимпийского чемпиона по академической гребле. Грейс была третьей из четверых детей Келли. Ее мать звали Маргарет Майер - немка, она необычайно гордилась чистейшим арийским происхождением и красотой породистой блондинки. Властная, в семье ее звали «Прусской генеральшей», она была фотомоделью и тоже спортсменкой. В семье обожали то, что называлось «физической формой», постоянно декларировали «здоровье - успех». Гуманитарную сторону развития семьи обеспечивал дядя Джордж Келли - известный драматург, лауреат Пулитцеровской премии. Семья жила в роскошном особняке в Филадельфии и вращалась в самом высшем обществе Америки. В подростковом возрасте Грейс даже испытала к семье некий антагонизм, проявив самостоятельность, уехав в Нью-Йорк, чтобы там стать фотомоделью и поступить в академию драматического искусства. Начиная как театральная актриса, она постепенно доигралась и до кино. Со своим будущим мужем Грейс познакомилась во время съемок картины «Поймать вора», действие которого происходило на Французской Ривьере. В целом же кино для нее вовсе не было средством зарабатывания на жизнь. Кино в ее случае было чистой прихотью настоящей американской принцессы. Она хотела кино. И она получила его, став звездой уже к двадцати годам, то есть в самые короткие сроки. Единственным слабым местом будущей принцессы Грейс были... мужчины. Грейс очень любила взрослых, харизматичных, даже староватых дядечек, с которыми ее сводила профессия. Она очень искренне влюблялась в каждого, с кем сталкивалась на съемочной площадке, включая даже старого пряника Кларка Гейбла, совсем уже в те годы слипшегося. И вот тайна личности Грейс: как ей, мужчин любившей не меньше, чем всеми осуждаемая Мэрилин Монро, удалось сохранить столь незапятнанную репутацию? Загадка. Монро - персонаж, на котором негде ставить клейма, Келли - лазоревая богиня. Кстати, поговаривают, что Ренье изначально положил глаз именно на Монро (мужчины, как дети, обожают блестящее), но, к сожалению, Монро не могла иметь детей, а княжеству не по статусу была жена без наследников. А Грейс успешно прошла тест на фертильность. Это про нее, успевшую сняться всего-то в десятке фильмов, открывший ее некогда Альфред Хичкок сказал, ностальгируя, что «в ней больше секса, чем во всех порнофильмах вместе взятых!» Впервые увидевший Грейс именно в картине Хичкока, князь Ренье сумел оценить эту сексуальность, которую знавшие актрису люди еще называли огнем, скованным льдом. Ренье очень ценил красоту. В общем, увлекательная была блондинка. Она соблазнилась князем, сама не зная почему, для нее он был моложав. Может, и правда влюбилась. И поначалу все шло совершенно идеально - они гуляли по аллеям, светски тусовались, фотографировались, лав стори во плоти, на них не могли нарадоваться родители. Диснеевская сказка? Но все сказки кончаются свадьбой, Грейс же и Ренье было суждено отыграть современную пьесу на глазах у всех до самого конца. Грейс не ожидала, что, во-первых, ей придется распроститься с киноиндустрией навсегда, таково было условие Ренье. А во-вторых, ее не все так уж ласково встретят во дворце Монако. Мама Шарлотта вовсе не была такой уж зайкой, как могло показаться после ее отречения от трона. У нее были свои застарелые комплексы, которые она искала на ком бы выместить. Да и князь Ренье в итоге, хоть и далеко не сразу, через десять лет, но показал характер. Идеальный муж повел себя в традициях аристократов, поднимая руку на свою принцессу. Проклятие ли запоздало нагнало Гримальди или просто любовь оказалась не вечна, никто не узнает никогда. Могла ли она такое предвидеть? Она довольно скоро родила Ренье сперва наследницу Каролину, потом наследника Альбера. И еще через небольшой перерыв третью дочь Стефанию. Всем этим людям сегодня уже за сорок, и они вовсе не стали такими идеальными, как хотела видеть их Грейс. Сама же она создала идеал принцессы в глазах своего народа, но умерла при невыясненных обстоятельствах во время автомобильной аварии. То ли сама сидела за рулем и была не вполне трезва (перед финалом жизни принцесса поддалась этому беспощадному ко всем сословиям пороку), то ли за руль села ее сумасшедшая Стефания, которую она все никак не могла вразумить до самой своей смерти. Стефания в аварии уцелела. На ее похоронах мальчики пели совершенно ангельскими голосами, а ее муж сделал надпись: «Я не знаю, Господи, зачем ты забрал ее у нас, но спасибо тебе, Боже, что ты нам ее дал». Говорят, в середине жизни этот человек потряс жену не только умением поднимать на нее руку, но и все той же фамильной неразборчивостью в связях. Создавая видимость идеального брака, в середине жизни принц и принцесса не только спали под разными одеялами, отвернувшись к противоположным стенам разных спален, расположенных в противоположных комнатах двух разных дворцов. Они вообще стали жить порознь. Финал в духе любой аристократической истории. Кстати, князь так и не женился после смерти Грейс, а потом и сам умер. Они похоронены в общей могиле, на которой написано «Покой и тишина». Именно покой и тишина в княжестве повсеместны. И если бы такой ресурс, как покой, можно было бы продавать, страна могла бы импортировать его, нарезая ломтями, такой густой покой стоит в княжестве. Монако, по личному признанию нынешнего князя Альбера II, является страной, в которой можно, ничего не опасаясь, выходить на улицу после полуночи в бриллиантах на голое тело. В Монако не грабят, не воруют, никогда не убивают и даже не насилуют, до того там тихо. Папа и мама сумели навести в стране порядок, близкий к идеальному. По результатам последней переписи, население страны составило 35 тысяч человек, но примерно две трети из них являются иностранцами, то есть гостями и очень процветают, обналичивая в казино Монте-Карло свои лучшие сбережения. Сами же граждане Монако, количеством всего около восьми тысяч человек, тоже ни на что не жалуются. При этом экономика, имидж государства, его культурные связи - все приобрело статус стабильности, которая, как известно, является показателем качества. В Монако стабильно все. Например, у мировой общественности стабильно возникают вопросы, относительно прозрачности банковской сферы, действующей на его территории. Франция даже вводила принудительные санкции для ее прояснения. Или, к примеру, князя не так давно пытались обвинить в коррумпированности при голосовании за Сочи как страну проведения Олимпийских игр. Якобы князь, будучи членом Международного олимпийского комитета, голосовал за Сочи, «нарушая тем самым этический кодекс МОК, поскольку позволил себе принять подарки от Владимира Путина». Так утверждал называющий себя бывшим советником Альбера II по вопросам разведки и безопасности Роберт Эринджер. А в общем, Монако всегда именно в таких делах и уличали, ничего нового, внушающего тревогу, в этом нет - традиция, освященная веками. Дети Ренье и Грейс тоже повели себя традиционно для Гримальди. Они женились и разводились, раздираемые вполне шекспировскими страстями. Так, первый брак принцессы Каролины с Филиппом Жюно закончился через два года разводом. Со вторым мужем ей повезло больше. Сын богатого миланского предпринимателя Стефано Казираги стал отцом троих ее детей - Андреа, Шарлотты и Пьера. Каролину светские сплетники часто называют «самой приличной» из детей Гримальди. После смерти князя Ренье трон унаследовал его сын Альбер II. Именно он и правит сегодня Монако, в котором не утихают разговоры о том, когда же князь осчастливит страну наследником. У Альбера нет законных детей. Перед самым вступлением на престол ему пришлось признать, что у него есть незаконнорожденный сын от чернокожей стюардессы его частного самолета. Его еле уговорили жениться, конечно, не на стюардессе. И если ребенка в скором времени не окажется, судьба трона Гримальди опять повиснет в воздухе. Кто унаследует трон? Дети сумасбродной Стефании, путешествующей по Европе с бродячим цирком, родившей третьего ребенка от кого-то, не пожелавшего представиться? Она же «совсем тронутая», эта Стефания - певица, модельер, парфюмер, манекенщица, кто еще? Говоря о себе: «Лучше потом раскаиваться, чем сожалеть о том, чего не сделал», она впервые вышла замуж, пользуясь тем, что папа по состоянию здоровья лежал в больнице. Она выбрала себе в спутники жизни своего телохранителя Даниэля Дюкруэ, еще до брака родив ему двоих детей. Но развелась. Не прожив с ним и года. Фотографии, на которых папарацци запечатлели весьма пикантные сцены с Даниэлем и одной там девушкой в бассейне, обошли всю мировую прессу. Папа как раз к тому моменту выписался из больницы и настоял на разводе. Потом Стефания полюбила дрессировщика слонов Франко Кние, познакомившись с ним в шапито, куда водила детей поразвлечься. Дрессировщик оказался женат, и его жена была резко против Стефании. СМИ тогда подробно расписывали историю о том, как Стефания купила автоприцеп, назвала его «Дворец» и с детьми отправилась за своим дрессировщиком в Швейцарию. Говорят, Стефания даже стирала ему носки и мыла посуду. Потом принцесса запала еще на одного артиста цирка, а потом влюбилась в метрдотеля, словом, для принцессы она вела себя не просто скандально, а как-то даже аморально, что ли.  Вся страна замирает в ожидании, хоть и сплетничает напропалую, начиная светскую беседу вовсе не с погоды, а с перспектив престолонаследования. А говорят вот о чем. Принц Альбер наконец женился два года назад на спортсменке Шарлин Линетт Уиттсток. Таблоиды твердят, что нынешняя княгиня Монако вышла замуж за Альбера II именно с условием рождения законного наследника. Однако до сих пор этого не произошло. Зато уже принесла внука подруга старшего сына принцессы Каролины, с которой они уже лет семь встречаются. 29-летняя Татьяна - внучка одного из влиятельнейших в Колумбии родовых аристократов Хулио Марио Санто-Доминго, чье состояние оценивается более чем в пять миллиардов долларов. На сегодня Андреа Казираги является вторым в очереди за короной княжества Монако. Он вполне может претендовать на престол после свой матери, принцессы Каролины. И последняя подробность, без которой экскурс в историю княжеского дома Гримальди будет неполным. В Монако так высоко ценят покой и честь правящей династии - единственное, что там ставится даже выше приватности своих гостей. Ради покоя Гримальди Монако буквально пронизано прослушивающими устройствами, поэтому произносить нехорошие слова в адрес правящей династии там ни в коем случае нельзя нигде, даже в спальне или в лифте - Гримальди все слышат. Они могут расстроиться. Журнал «STORY»  ertata Тэги: биографии, богатстве, гримальди, династия, европейские, европы, европы., заграница., звезданутых, интересное, интересное., история, история., короли, люди, монако, монархи, непознанное., принцессы, роскоши., рубежом, судьбы Любить диктатора.2014-03-13 13:22:47+ развернуть текст сохранённая копия  Отрывки из сенсационной книги «Секретный Муссолини». Это записки, письма и дневники Кларетты Петаччи, любовницы родоначальника фашизма Кларетта Петаччи - самая знаменитая любовница в истории Италии. Среди многочисленных, «серийных» любовниц итальянского диктатора Кларетта была единственной постоянной его фавориткой. Она и расстреляна была вместе с ним и его окружением. Вся история их отношений запечатлена в подробнейших ее дневниках. Кларетта вела их до самого финала в 1945 году. Это интимная поминутная хроника личной жизни основателя фашизма. Однако читателям оказалась доступна лишь часть записей (до 1939 года). Остальные дневники остались засекречены и, несмотря на действующий в Италии закон, по которому гриф «государственная тайна» снимается со всех документов после 30 лет, дневники Петаччи остались по-прежнему закрыты для всех. По мнению исследователей, причина этого в том, что Кларетта Петаччи была не просто любовницей диктатора, но и английской шпионкой, посредницей между Муссолини и Черчиллем, которые вели некие секретные переговоры. Предать гласности содержание переговоров, как утверждают специалисты, значит нанести удар как по сложившейся репутации Черчилля, так и вызвать серьезные проблемы в отношениях Италии и Англии. Впрочем, судите сами, читая записи, которые начала вести двадцатилетняя Кларетта Петаччи, дочь ватиканского врача Франческо Саверио, после того как в апреле 1932 года познакомилась с Бенито Муссолини. Они встретились случайно, на дороге Виа дель Маре. Автомобиль семьи Петаччи - за рулем сидел личный шофер, а в салоне находились Кларетта, ее сестра Мириам и мать, Джузеппина, - обогнала машина дуче, которую вел он сам. Кларетта узнала Муссолини и закричала шоферу: «Догони его!» Сорокадевятилетний диктатор, которого поразил подобный энтузиазм, съехал на обочину и вышел из машины. Кларетта бросилась к нему и представилась. Вот тут и появились ее первые записи: «Остия, 24 апреля... Он впервые говорил со мной. Я вся дрожала, хотя и не было холодно. О, это чудесное мгновение, незабываемая жемчужина моей жизни. Словно улыбка солнца во время бури...» Кларетта попросила Муссолини о свидании. Тот согласился и спустя несколько дней принял ее в палаццо Венеция. Заинтригованный пылом юной поклонницы, он навел справки о ней и ее семье. А Кларетта сразу же стала просить его о новых встречах, забрасывать записками и письмами: «Ваше Превосходительство! Я навязчива, знаю, но через несколько дней я должна буду уехать из Рима, и перед этим мне очень хотелось бы снова навестить ВП (Ваше Превосходительство.) Могу я рассчитывать на такое огромное одолжение? С благодарностью и обожанием, Кларетта Петаччи. Рим». Она сохраняла копии всех записок к Муссолини и записывала содержание всех телефонных разговоров, когда дуче начал звонить ей домой. 10 ноября 1932 года 19 часов 30 минут.  Муссолини: Синьорина Клара дома?Кларетта: Это я. М.: Ну, что скажешь? К.: О! Как я рада, что вы мне позвонили! Очень-Очень М.: Не надо так волноваться. К.: Если бы вы только знали, как же давно я жду этого звонка! М.: Слушаю тебя. К.: Скажите, можно мне прийти прямо сейчас? Можно? М.: Но сейчас уже поздно - половина восьмого. К.: Для меня не поздно. М.: А для меня поздно. К.: Я так давно жду. М.: Я позвоню тебе на следующей неделе. К.: О, прошу вас, только обязательно позвоните. Ведь уже два месяца прошло (со времени последней аудиенции). М.: Да, я позвоню. А если забуду, напиши мне еще одну записку с напоминанием. Кстати, как ты приносишь свои записки? Сама их приносишь или кто-то другой? К.: Почти всегда я сама, только иногда мой брат. М.: Он работает? К.: Да. Кстати, и об этом я хотела поговорить с вами. М.: Хорошо. К.: И еще есть кое-что новое, касающееся меня, о чем я хотела вам рассказать... М.: Значит, увидимся. К.: Только поскорее, прошу вас. М.: Да, я позвоню тебе на следующей неделе, всего доброго. А скажи-ка, ты почувствовала что-нибудь, когда зазвонил телефон? К.: Да, вы знаете, когда раздался звонок, я вдруг вся задрожала и почувствовала, что это вы звоните. М.: Ну, хорошо, теперь ты довольна... К.: О да, очень, очень довольна, но хочу большего. М.: Не надо хотеть слишком многого. Ты же надеялась, что я позвоню сегодня вечером. К.: О да, я надеялась, я ждала с нетерпением, но при этом боялась надеяться. М.: Значит, все-таки ждала. К.: О да, знаете, я два месяца не отходила от телефона и все надеялась, и вот... 12 ноября 1932 года. «Ваше Превосходительство, неужели моя записка на голубой бумаге затерялась в эти светлые дни триумфа? Я не осмеливаюсь заново просить Вас, мое сердце замирает от волнения, огромного волнения, Ваше Превосходительство, и если бы не большое желание вновь видеть Вас и воспоминания о Вашей удивительной доброте, я бы не осмелилась... Ведь я такое ничтожество... Вы, Ваше Превосходительство, такой великий, могли бы вы найти хоть чуточку времени для меня? Это сделает меня бесконечно счастливой. Моя душа трепещет от надежды и глубокой благодарности, а я тем временем шлю Вам, Ваше Превосходительство, свой самый нежный привет и очень жду Вашего ответа».  Кларетта Петаччи (1912-1945 гг.). 1938 год 15 декабря 1932 года. Кларетта описывает встречу с Муссолини в палаццо Венеция. Она попросила у него рекомендаций для отца и жениха, но Муссолини ответил отказом. Потом она предложила себя в качестве шпионки («информатора»), но он отговорил ее. М.: Чем ты занимаешься? К.: Хотела бы я чем-то заниматься, хоть как-то действовать. М.: Действовать? И каким же образом? Что бы ты хотела делать, расскажи. К.: Ну, не знаю, жить, действовать, использовать собственные возможности, делать что-то, что, повторюсь, делает жизнь полноценной. М.: Но что именно ты имеешь в виду? Говори, говори, не бойся. Мне можешь довериться, я - могила. Расскажи, я с удовольствием выслушаю. Что тебя останавливает? К.: Ну, понимаете, я боюсь наговорить глупостей. Вы такой умный, и я просто боюсь, что вы поднимете меня на смех, как ребенка. М.: Ну уж нет, никогда. Жаль, что ты мне не доверяешь. Даже если речь идет о чем-то страшном, откройся мне. К.: Как бы это сказать... Например, у Наполеона были доверённые лица... М.: Я понял. Наблюдать и быть незаметной, мало говорить и много слушать, умолкать в нужный момент, а потом в точности передавать чужие слова и стараться никогда не обнаруживать и не разоблачать себя. Это опасная жизнь, полная жертв. Ты могла бы прекрасно вести ее, ты обладаешь для этого всем необходимым. Но я тебе не советую. К.: Почему? М.: Потому что это означает полностью изменить свой образ жизни. А ты привыкла к совершенно другому. Ты еще ребенок и не можешь так решительно менять свою жизнь. К.: Как это - менять жизнь? М.: Это совсем иная жизнь, нежели та, к которой ты привыкла, жизнь, проходящая в постоянном движении, порой драматичная, и человек, единожды ступивший на этот путь, должен понимать, что он уже не может сойти с него. Ты чувствуешь себя способной на это? Ты ведь еще совсем девочка. Или нет? Да, у тебя много мыслей в голове, но все они вертятся, скачут, ни на чем толком не останавливаясь. Тебе все хочется, и ничего. Когда у тебя оформится какая-то серьезная идея, ясная, четкая, приходи ко мне. Стоит тебе тогда сказать: «Я хочу заниматься этим-то», и я все устрою. К.: А такие информаторы могут выходить замуж? М.: Конечно, почему нет, это даже им помогает... К.: А они могут хранить верность... или по необходимости?.. М.: О, нет! Это нет, Клара, я никогда не предложил бы тебе такую низость, такую вульгарную вещь, я бы даже разговаривать на такую тему тебе не позволил. Я слишком уважаю тебя, чтобы предлагать такое постыдное занятие. Нет! Спать с другими мужчинами... Никогда, Клара! Запомни хорошенько, я бы никогда тебе ничего не сказал, если бы дело обстояло таким образом. Это совсем другое дело. Лечь в постель с мужчиной можно лишь в самом крайнем случае, в случае войны, например, когда правительство требует добыть ценнейшую и важную информацию. Но такое случается редко, и тогда надо закрыть глаза и сделать это для своей родины. Правда, такого почти не бывает. Поразмышляй как следует, готова ли ты изменить свою жизнь, а потом скажи мне. А сейчас уже поздно, ты должна возвращаться домой, а то тебя буду ругать. К.: Так скоро? М.: Да, так будет лучше. 1933 год. Кларетта по-прежнему пишет записки Муссолини, он звонит ей, они также встречаются в палаццо Венеция; встречи эти целомудренны и мимолетны (они длятся лишь четверть часа), но насыщенны. Он по-отечески интересуется всеми проблемами девушки, она же, не задумываясь, засыпает его тысячами просьб о помощи отцу, брату, жениху. К.: Знаете, успехи делают только те, кто... я не могу такое произнести, это слишком грубое слово для девушки. В общем, те, кто разными способами развлекает вышестоящих. М.: Ну вот, теперь она плачет. А знаешь, ты странная... Ну что ты плачешь? Что с тобой? Уж не влюблена ли ты в меня? И что ты во мне нашла? Вот скажи, что ты во мне нашла, сумасшедшая ты, дуреха?! К.: Я люблю вас. М.: Люби лучше своего жениха. К.: Я вас люблю, и... М.: Любишь? Меня? Ну и ну. Я же старик. Люби лучше своего Риккардо, живи спокойно. К.: Как я могу жить спокойно, если вы не хотите мне помогать. М.: Помогаю, чем могу. К.: Вы все можете, если захотите. М.: Это неправда. К.: Ну прошу вас. М.: Почему ты любишь меня? Понимаю еще, если бы я был обыкновенным молодым человеком с улицы, свободным... К.: Я бы вас не полюбила, если бы вы были обыкновенным. «Мой муж - это человек, которого я то ли ненавижу, то ли презираю, ведь его присутствие мешает мне броситься к вам» 27 июня 1934 года. Кларетта венчается с лейтенантом Риккардо Федеричи в римском соборе Св. Марка, расположенном невдалеке от палаццо Венеция. 1936 год. Это - переломный год не только в отношениях Кларетты и Бенито, но и в истории фашизма. Режим в это время достиг максимального одобрения в обществе. Шестого мая в связи с завоеванием Эфиопии Муссолини провозгласил второе рождение Римской империи. И в последующие за этим недели Кларетта становится его любовницей. Петаччи все еще замужем за лейтенантом Федеричи, но их брак находится на грани развала. Переспав с диктатором, Клара пишет ему 31 мая: «С каждым днем я люблю вас все больше и больше, я купаюсь в божественной атмосфере вашей любви и не в силах представить, что он прикасается ко мне». В июле Федеричи соглашается на развод. Теперь Кларетта может полностью посвятить себя своему Бенито. 5 сентября 1936 года. Из дневника: «Я стою рядом, когда он выступает, высунувшись из окна. Площадь переполнена обезумевшей толпой - взрослыми и детьми. Он же спокоен и велик. Он показывался четырежды, а на третий раз произнес короткую речь. Толпа не расходилась еще пятнадцать минут после окончания речи, а потом все-таки схлынула... Он сожалел о том, что не был предупрежден, иначе стал бы выступать не на площади Сиены, а на балконе. Он повторил это несколько раз, называя себя самого «банальным». Два раза он нервно звонил Альфьери, но не застал его. Тогда он поговорил с Чиано, которому поставил в упрек эту неожиданность, о которой его не предупредили, но было видно, что в глубине души его порадовала эта прекрасная манифестация солидарности. Между взглядываниями к толпе он подходил к окну, за которым я пряталась, приоткрывал шторы и подолгу говорил со мной. Руки у него были холодные. Периодически он ходил от окна к столу, размышляя вслух. Он решал, показываться ему еще или не надо. Не могу и не умею оценить его душевное состояние в тот момент, он слишком велик во всем. Говоря со мной о детях, он сказал: «Дети и их мамы недовольны, им слишком долго приходится стоять на ногах. Они же ангелы, а стоят тут с трех часов... Им же что-то нужно, ты понимаешь! Как-то тут собрались сотни детей, они несколько часов неподвижно стояли под окнами, а один человек все выступал, выступал, никак не мог остановиться. Тогда я, заметив, что детки переступают с ноги на ногу, перебил его и сказал: "Вы потом скажете мне то, что хотите, а сейчас разойдитесь и сводите детей сделать пи-пи..."». «Эти бедняжки ничего не понимали, например, почему их не кормят. Неужели так сложно дать им бутерброд, пока они ждут. С тех пор я отдал приказ, чтобы все приносили с собой хлеб с ветчиной и ели. Они же так устают!» - говорил он, и во взгляде его была тревога. Я сказала, что за восторженностью толпы не видно усталости. Он кивнул: «Нуда, некоторые так сильно воодушевлены, что не чувствуют усталости, я знаю, но все же...» 1937 год. Отношения между Клареттой и Муссолини становятся как никогда крепкими. То, что в начале года было лишь одной из многочисленных интрижек диктатора, осенью становится романом вне всякой конкуренции. Петаччи теперь единственная фаворитка дуче. Февраль. 19: Видела тебя издалека. 20: Была у тебя. [Занимались] любовью... 23: Видела тебя в Опере. Ты был великолепен, ты такой красивый, любовь моя, больше, чем когда-либо. 27: [Мы занимались любовью] впервые у меня дома. Мне никогда не забыть твое волнение, ты сказал мне, что был «взволнован, как мальчишка». Март 1937 года. 9: Ты уехал в Триполи. 24: Мы любили друг друга в палаццо... Ты был немного странным, я тебя не понимала.  Бенито рассекает волны. Апрель 1937 года. 5: У тебя, занимались любовью. Я много плакала, ты хотел уйти, вел себя странно, нервничал. Наговорил мне плохих вещей, потом было примирение. Я так и осталась в растрепанных чувствах, раздумывала... и очень страдала. 10: В Опере. Ты не захотел меня. Там была она [Ромильда Руспи - другая любовница Муссолини]. Я думала, что умру от боли, сердце у меня рвалось на части. Ты так странно ведешь себя, так сложно, я не понимаю. 21: Утром у тебя в палаццо. Ты не хотел, [чтобы] она видела меня. Когда ты мне позвонил, я сказала тебе, чтобы ты ее бросил. Ты ответил: «Нет». 30: Я видела тебя на скачках. Ты смотрел на меня. Она тоже была с тобой. 4 мая 1937 года. 9 вечер: На стадионе «Форце Армате». Ты был красив, величественен. Ты улыбался и смотрел на меня. Ты великолепен, величественное зрелище. 13: Ты приехал ко мне. Занимались любовью. 24: Видела тебя на Форуме. Потом сразу - к тебе. Была любовь. Июнь 1937 года. 12: У тебя занимались любовью, так стремительно и нервно. 13: Ты уехал в Римини до 21-го, так и не позвонив мне. 21: Я попыталась пройти к тебе, ты не смог. 26: Ты у меня, любовь. Какая радость, боже, какая радость. 27: Ты уехал, не позвонив. Вернулся 2 июля. Это дни, наполненные бесконечной печалью, тревогой и муками. Ты стал другим, таким далеким, и мое сердце разрывалось. Я перестала спать, перестала жить.  Кларетта мчится на яхте. 1939 год Июль 1937 года. 8: На море с тобой. Первый раз. Осуществились мои мечты. Солнечный день, незабываемые светлые мгновения. 13: Ужас. Мир обрушился на меня. Я умираю. (Муссолини обвиняет ее в измене). Письмо к нему: «Единственный человек, с которым я несколько раз виделась, это старый друг Марчелло, который по просьбе брата неоднократно спасал меня от жестокого обращения со стороны моего мужа и которого я попросила добыть для меня необходимую информацию, чтобы наконец добиться развода. Но этого человека нельзя подозревать, он не способен ни на что подобное, ни в мыслях, ни в действиях. Я хочу, чтобы ты узнал это от меня, а не от тех, кто только и желает отнять тебя у меня. Я рассказываю тебе это, чтобы ты знал все обо мне, но не считаю это сколько- нибудь важным. Я не сделала ничего плохого, даже мысленно. Я действительно люблю тебя, я живу лишь тобой и для тебя. Я с детства обожала тебя, и сегодня ты по-прежнему остаешься смыслом моей жизни. Верь мне, у тебя не должно быть никаких сомнений, это мучительно. Я считала часы, чтобы снова оказаться вместе с тобой на море, бежать рука об руку к вечности, к мечте, а вместо этого я теперь чувствую себя раздавленной, я в жесточайшем отчаянии, сердце мое разбито. За что ты обвиняешь меня? И в чем? На коленях молю тебя, во имя доброты, которую ты всегда проявлял ко мне: не бросай меня, не верь тем, кто хочет разлучить нас. Задавай мне вопросы, говори со мной, спрашивай. Я умираю без тебя. Что я должна сказать, чтобы эти слова проникли в твое сердце, чтобы ты почувствовал, что все это правда?!» 21: Утром ненадолго у тебя, потом вместе на море. Ты спокоен. Чувствушь мою искренность. Ты сказал мне: «Я люблю тебя и хотел бы прожить всю свою жизнь с тобой». Вечером видела тебя, такого великолепного и властного, на виа Национале - и какой же ты был красивый! Настоящий император, твердым шагом ступающий по земле. 30: Ты вернулся. Мы с тобой на море. Стоило тебе приехать утром, как ты снова обругал меня, потом мы помирились. Вечером разговоры с тем типом [мужем]. Я слушала под дверью, умирая от тревоги и возмущения. Моя душа рвалась на части в эти часы. Ты прогнал меня. Я упала в обморок, не могу больше. Вечером ты приехал за мной, ты веришь мне, ты спокоен, ты любишь меня. Октябрь 1937 года. Здесь начинается самый настоящий дневник - порой записи на нескольких десятках страниц делаются в один день. В этот месяц фашистский режим отмечает пятнадцатилетие марша на Рим, и Муссолини провозглашает Гуидонию (город под Римом) «воздушным городом». В столицу приезжает делегация фашистских иерархов для обсуждения пакта Италия - Германия - Япония. Отношения между Клареттой и Бенито близки к идеальным. Она наивно полагает, что победила свою соперницу Ромильду Руспи, и много времени проводит с Муссолини на море. «Все эти люди мечтали лишь об одном - увидеть его, и даже если бы на них внезапно посыпался огненный дождь, они легко перенесли бы его, готовые бросить вызов самой смерти...» 15 октября 1937 года. Муссолини: «Мой сын Витторио в Америке проявил себя смельчаком». «Он держался молодцом, сделал ряд умнейших замечаний. Можешь себе представить, как они на самом деле интересуются политикой, Гитлером и мной. Он сказал, что меня они очень боятся, но в глубине души я им симпатичен. Они говорят: "Этот Муссолини вообще-то симпатяга - жаль только, что он все время хочет воевать". Кого они в самом деле просто не переваривают и ненавидят, так это Гитлера. Я доволен Витторио, он не зазнался, ни из-за звездочек на погонах, ни из-за [голливудских] звездочек. Он говорит, что они почти все страшненькие и что их спасает лишь искусный грим: гримеры там действительно талантливые, как женщины, так и мужчины. Они практически рисуют новые лица, удлиняют носы, могут увеличить щеки или лоб. В общем, создают лицо в соответствии со сценой, которую играет актер. Американцев очаровал мой парень, белокурый, высокий, простой. Они-то считают, что все итальянцы низкорослые, маленькие, как король, с редкими черными волосами и большими глазами. У них какое- то неточное и расплывчатое представление об итальянцах. Витторио показал себя смельчаком, он пешком прошел по улицам Нью-Йорка в сопровождении только одного полисмена, который держался на расстоянии. Он был любезен со всеми - и с миллионерами, и с рабочими. И Рузвельт хорошо обошелся с ним. Он продержал Витторио у себя целых сорок пять минут, расспрашивая его обо всем. Когда кто-то его спрашивал: "А в Италии будет война?", он отвечал: "Спросите лучше у моего отца!" «У моих внуков чудовищная воспитательница- немка, которая над ними измывается. Не исключено, что она шпионка. Я решительно не одобряю такого, тем более что иностранки в доме, как правило, шпионки. Моя жена ее не переваривает. Принцесса (Мария Хосе ди Савойя, жена будущего итальянского короля Умберто II) рассказывала, что у нее двадцать два года была немка- гувернантка, и, когда разразилась война, она уехала на родину. Провожая ее, на вокзале принцесса расплакалась, потому что успела привязаться к ней за эти годы. А та ей говорит: "Не плакать, не плакать, госпожа, я скоро вернуться, я вернуться сюда со своими пруссаками!" Как тебе такое? А ведь она двадцать два года у нее проработала. Если бы эта женщина, например, описала бы два или три года своей жизни в доме дочери дуче, можешь себе представить, что бы было? Такая книга разлетелась бы в одно мгновение, и ничто не могло бы этому помешать. Будь гувернантка итальянкой, можно было бы пригрозить ей, запугать, но с иностранкой, немкой, ничего не поделаешь. Подумай только, какая беда». 23 октября 1937 года. Муссолини: «Любовь моя, я так хочу видеть тебя. В половине седьмого сменю часовых на входе, и ты сможешь прийти. Пройди через улицу Асталли и позвони Наварре, чтобы он открыл тебе. Толпа все еще здесь, приходят всё новые и новые люди». Я пришла без четверти семь - задержалась из-за толпы, - вошла с черного входа. Во внутреннем дворе еще были «мушкетеры дуче», но они не видели меня. Он показал мне свои фотографии, которые сделал один американец. Они великолепны. «Посмотри-ка на эту, - сказал он, - какой сильный, волевой подбородок. Теперь я понимаю женщин, которые влюбляются в такого мужчину. Которые спят с такой фотографией под подушкой, как это делаешь ты. Я не из тщеславия говорю, что она хороша: сама посмотри, какой нос, подбородок, рот. Ну, скажи: может женщина влюбиться в такого мужчину?» Кларетта: «Я тебя люблю». «Нет, ты мне скажи про женщин». Он заметил, что я слегка насупилась, и легкая улыбка появилась на его губах. Толпа безостановочно кричит. «А теперь иди в уголок. Я должен выглянуть к ним». Он позвал Наварру, и тот открыл окно. Шум становится явственным, звук человеческих голосов, сумасшедшие вопли, словно взрывы, летят к небесам. На ветру развеваются волосы, мелькают носовые платки, видны радостные, смеющиеся лица, людские волны накатывают со стороны Корсо и улицы Национале, из подъезжающих автобусов выходят новые толпы. Останавливаются машины, на дорогах заторы, и люди кричат из-за стекол в автобусах и автомобилях; Они сошли с ума, это безумие, творилось нечто неописуемое: сколько радости, любви, невыразимого воодушевления в этих криках. Когда он вернулся, он был совершенно спокоен. А меня трясло. Я подошла к нему, сказала, что он прекрасен». Муссолини: «Я был плохим, дурно обошелся с тобой, прости меня. Это был кто-то другой, не я. Знаешь, у меня двойное дно, и второй человек во мне иногда бывает злым. Но я не хотел! Ты ведь простишь меня?» Он снова принимается за чтение, показывает мне фотографию толпы на Стадионе и в Форуме в «Итальянской газете»: «Смотри-ка, прямо как толпа в Берлине. Там было много народу, почти сорок тысяч человек». Смотрит на меня: «Ты что дрожишь? Разве не видишь, я не сержусь». 25 октября 1937 года. Муссолини: «Ты все понимаешь, ты не такая, как моя жена, которая никогда не осознавала моего величия. У меня к ней и любви-то никакой не было, одно физическое влечение. Она, конечно, была красивая девушка, с пышными формами, стройная, как говорится, девица что надо. Отношения с ней основывались только на постели. Между нами никогда не было ни нормального общения, ни понимания. Все это было потеряно после многочисленных трагических дней и ночей, когда она рыдала и отрицала очевидное(измену). Даже Эдда (дочь) расплакалась, сказав: "Я не верю, просто не могу поверить в то, что моя мать совершила такое..." Она очень страдала от этого. Эдде все было известно, она все видела и смертельно ненавидела того мужчину. Господи, как она его ненавидела! Конечно, ей не хотелось верить... ведь это ее мать. Я ее простил, ради детей и чтобы избежать скандала. Я поверил ей, но с тех пор возненавидел ее и ненавижу по сей день. Да, она изменяла мне, что уж тут врать. Об этом все говорили, слухом земля полнилась. Просто так не оставляют чужого мужчину ночевать в доме. Он якобы был администратором, помогал с детьми, под таким предлогом. И не отходил от моей жены ни на шаг. Многое подтверждало мои подозрения. Она, разумеется, все отрицала, но зачем тогда он был рядом с ней и ночевал там? Зачем ему было оставаться на ночь на вилле Карпена, если он жил всего лишь в трех километрах и всегда была наготове машина, чтобы отвезти его домой? Она говорила, что шли дожди. Шли дожди, видите ли. Так не за тридцать километров же ехать - всего три. И почему она отправила мать спать в пристройку? Не хотела, чтобы та видела, какой грязью она занимается. [Расскажу] тебе один случай. Было Рождество, и все собрались за семейным столом, нас было много, приехала моя сестра Эдвидже. И вдруг один из ребят произносит имя этого господина: Коррадо Валори [на самом деле Вароли]. Это не было тайной, все об этом знали. Даже в Париже на первой странице писали (у меня сохранились эти газеты): "Кто он, жеребец из дома Муссолини? Коррадо Валори". Вилла Карпена была виллой Валори, понимаешь?! Словом, ребенок произнес за столом его имя, и тут моя жена вся залилась краской, причем так, что все ужасно смутились. Я уже догадывался кое о чем, но пока не хотел в это верить. Но потом, зайдя случайно в ее будуар, я обнаружил там духи, косметику, краску: все эти штучки, о которых она и не мечтала никогда, будучи неотесанной деревенщиной».  Бенито воодушевляет своих защитников. 1945 год Он часто рассказывает о своем детстве, это доставляет ему наслаждение. «Арнальдо, бедняга, вечно пытался привести меня в чувство, он хватал меня за пиджак и говорил: "Бенито, хватит бросаться камнями, ты их кидаешь с такой силой! Когда-нибудь тебя накажут!" Он останавливал меня, мой дорогой Арнальдо. Я был просто ужасен. Но при этом сентиментальный, знаешь. В восемнадцать лет я написал стихотворение, которое начиналось со слов: "Малышка, что ж ты смотришь на меня..." Ее звали Эрнестина, но я ее совершенно не помню. Где она сейчас, интересно?.. И представляешь, это стихотворение, два четверостишия всего, положили на музыку. Да-да, ее написал руководитель одного ансамбля из Предаппио. Даже не представляешь, какой получился шлягер! Да и просто в печатном виде стихотворение было вполне симпатичным... Уже тогда во всем, что я делал, чувствовался талантище». Он уходит читать газеты. Прочитав критический отзыв о комедии «Моя свобода», начинает очень сердиться: «Я уже жалею, что дал тридцать тысяч лир этой проститутке Борбони (актриса Паола Борбони), отвратительной и неприятной. Не думал, что деньги уйдут на такую "прекрасную" постановку. Французский театр сам по себе грязь, так еще и она, б...дь такая, выбирает самое худшее. А мы платим за эти "чудные" комедии. У меня сейчас будет взрыв мозга! Поверишь, в тот единственный раз, когда я видел Борбони, она произвела на меня чудовищное впечатление, она была мне просто отвратительна. Она заявилась ко мне, прикрыв лицо длинной черной вуалью, а под вуалью - похоронное выражение. А ты знаешь, как я не выношу все унылое и грустное. Я жалею, что помог ей, зря все это». «Сколько всего немцев в мире? Миллионов сто? Зто нация, с которой сложно сохранять дружеские отношения, и ее все боятся, как врага. Хотя они лояльны, и потом, они поняли всю силу [фашистского] режима и теперь сознают, что если падем мы, то падут и они. Они сильны единством, и они видят, что и Италии не до шуток. Это хороший народ, они умеют творить великие дела. Кстати, они до сих пор фанатично отзываются обо мне. [Немецкие] офицеры были впечатлены моей силой, спокойствием, ясностью ума, властностью без истерики. Двенадцать миллионов студентов были поражены моим выступлением, восторгались тем, что я говорил и как говорил, моим умением держать речь перед массами. Народ совершенно фанатичен, полностью захвачен идеей. Они знали меня по фотографиям и считали, что я эдакий римский император, жесткий, суровый, безжалостный. А вместо этого они увидели улыбающегося, приветливого со всеми человека.  В общем, сердце немецкого народа у меня в кармане. Он ощутил мою силу. Что зрители говорят о зрелище? Впечатлены? Представляешь, в Германии до сих пор показывают пленку с моим выступлением и будут и дальше показывать во всех школах, чтобы абсолютно все смогли меня увидеть. Мое выступление слушала грандиозная толпа, которой не было видно конца. Никому не оказывали такого теплого приема, ни королям, ни императорам - никому! Да, мне удалось завоевать их, они ощутили мою силу! А ты слышала речь Геббельса? Какой у него приятный голос! Эти красные стяги позади, яркий свет, факелы... Мы (с Гитлером) шагали, словно двое богов по облакам, - великолепное зрелище, незабываемое».  29 октября 1937 года. Манифестация в Априлии. «Потом я пошел танцевать. И пока я танцевал, ко мне вдруг бросился какой-то безумный, так резко... Я схватил его за грудки, встряхнул и говорю: "Что с тобой? Чего тебе надо? Говори. Только успокойся". А он давай орать: "У меня трое детей, я безработный, есть хочу, я в отчаянии!" Представь, в каком состоянии были полицейские. Ведь я сам себя защитил. Даже Гесс был поражен. "Не понимаю, как они могут вот так запросто к вам приближаться, - сказал он. - Вокруг нашего Гитлера человек сто охраны обычно, и попробуй к нему подойди! А вы такой же простой, как все эти люди". Он был очень удивлен. Мы снова стали танцевать. Гесс тоже танцевал. Ну вот, дорогая, ты уже нахмурилась, что за обиженная мордашка? Там же были одни крестьянки. Признаюсь тебе, от них даже пахло не очень хорошо». 31 октября 1937 года: «Хочу сделать твоего отца сенатором. В тридцать восьмом я сам составлю программу для твоего отца, чтобы толпа пошла за ним. Так все делают, только скромники остаются в тени, и мне будет приятно помочь ему. Потом я устрою ему конференции в его области. Пора ему просыпаться. Я сам этим займусь и дам ему несколько советов». Ноябрь 1937 года. Шестого ноября Муссолини подписывает в Риме Антикоминтерновский пакт между Италией, Германией и Японией. Но этим историческим днем в дневнике Кларетты датированы лишь признания Муссолини в том, что ему делала сексуальные намеки сама принцесса Мария Хосе ди Савойя. 1 ноября 1937 года. Говорит о короле Швеции, с которым ему предстоит встретиться в этот день: «Он меня раздражает, прямо не представляешь как. Не пойму, зачем он едет ко мне, этот раб Англии, предатель. Он ведет политику против Италии». 4 ноября 1937 года: «Хочу, чтобы мне поставили памятник в полный рост: я с мечом в руке, мой взгляд устремлен вдаль. Чтобы на голове был шлем, напоминающий имперский, а в руках меч. Колоссального размера, двухметровый, не меньше. Хочу, чтобы дети говорили: "Так вот каким был Муссолини!"». 5 ноября 1937 года: «Я подумал о своей жене, и у меня испортилось настроение. Когда я пришел из армии, я поехал в дом своего отца, который жил с матерью моей жены. Моей бедной мамы к тому времени уже четыре года как не было в живых. Конечно, про наши семейные дела бог знает что болтали, но на самом деле все было предельно просто. Так вот, эта девочка, ее дочь, жила с ними в одном доме. Сама знаешь, как бывает: чем больше пред тобой ставят препятствий, тем больше ты настаиваешь. В общем, однажды вечером я пошел к ней и сказал: "С сегодняшнего вечера будем жить вместе, чего бы это ни стоило, а потом поженимся". Так мы обо всем договорились, посчитали деньги, которые у нас были на двоих - всего ничего, - и решились. "А сейчас, - сказал я, - идем ночевать в гостиницу". - "А деньги?" - "Пошли, одолжим у первого же друга, которого встретим по пути". Она в одном халатике, без головного убора, а я в коротком светлом плаще - так мы отправились в сторону Форли. Приехали мы в таком состоянии, что не передать словами, - пешком прошли много километров, были все в грязи, мокрые с головы до ног. На площади я встретил одного друга, Альдо Фоски, и попросил его: "Слушай, Фоски, одолжи мне пять лир, мне надо в гостиницу с этой женщиной". "Но пяти лир тебе не хватит, надо минимум двадцать пять", - сказал он "Тогда давай двадцать пять", - сказал я. И он мне одолжил. Это была первая ночь, которую мы провели в одной постели. Поспать нам почти не удалось. В один прекрасный момент - было часа три ночи - жена мне говорит: "Слушай, Бенито, тебе не кажется, что в этой постели есть что-то странное?" "Ну-ка, зажги свет", - говорю я ей. Мы смотрим, а там крупные клопы. Она безумно боялась клопов, и, хоть на моей половине постели их не было, я уже больше не спал из-за ее паники. Так прошла вся ночь. Утром мы расплатились. После завтрака - мы же должны были поесть - у нас осталось двенадцать лир. "Знаешь что, - сказал я, - иди к своей матери и скажи ей, пусть прекращает: мы с тобой решили, что будем вместе". Вернувшись, она сказала мне: "Если бы я не сбежала, она бы дала мне дубиной по голове. Она кричала, что я не должна выходить за тебя, что я сломаю тебе жизнь, что я не подхожу тебе, что я деревенщина, что лучше бы я сдохла... Твой отец тоже не одобряет нашего решения". Потом она мне сказала: "Но если уж вы решили быть вместе, мне кажется, денег, которые у вас есть, для этого недостаточно. На, держи сто лир, и чтобы я тебя больше не видела". На эти сто лир мы сняли комнату с кухонькой. Ох, какие там были блохи... Там родилась наша Эдда, «в нищете и убожестве. В пятнадцатом году я официально женился на ней в полевом госпитале в Тревильо, а потом, в двадцать седьмом, мы повенчались в Риме. К тому времени мы обзавелись детьми».  Ужасный финал на площади Лорето в Милане. Муссолини (в центре), Петаччи (справа). Апрель 1945 года 10 ноября 1937 года: «Я сегодня лежал в постели и думал о том, что, когда умру, меня положат в ботинках на постель. И вот я тренировался, как нужно складывать руки - крестом на груди или вдоль тела, как по стойке "смирно". Это правда, что ты любишь меня, скажи? Я так одинок, никто не заботится обо мне, никто ни о чем не спрашивает. Мне плохо». 13 ноября 1937 года. Он снова говорит о том, что будет, когда он умрет. Ему не хочется умирать зимой, потому что будет холодно, и [в любом случае] он хочет, чтобы в могиле был обогреватель. Потом он говорит о [театральной] постановке «Уникальный Наполеон»: «Знаешь, я запретил этот спектакль, это была недостойная вещь. Прежде всего, полное опошление Наполеона и унижение великих людей. Такое ощущение, что постановка была направлена против меня. Знаешь, на этот спектакль повалили все римские антифашисты, все интеллектуалы, буржуазия, деревенщина и простаки, довольные, что там можно послушать гадости про меня. Даже Галеаццо сказал мне, что постоянно думал обо мне во время спектакля, как-будто так нарочно было задумано. Представь, там были сцены такого плана: Наполеон в желтом халате и женских домашних тапочках красного цвета бежит в туалет. Этим они хотели сказать публике: "Посмотрите на этих великих людей - они такие же, как вы". Так что можешь себе представить, как были довольны все мелкие буржуа: "Смотри, он ходит в туалет, так же как и я, и ничего в нем нет такого уж особенного, он даже бежит, когда ему не терпится". У нас до сих пор нет своего театра. В Германии уже есть нацистский театр с мощными драматическими и трагическими постановками - а мы что? У нас ничего нет». 5 ноября 1937 года. Он рассказывает о войне: «Это кажется невероятным, но погибали всегда самые красивые, самые способные и умные. Будто смерть специально их выбирала. Австрияки всегда были на холме, а мы Тэги: бенито, биографии, биографии., воспоминания, европа, европы, европы., интересное., истории, история, история., италия, кларетта, книги, книги,, культура, любовные, люди, люди,, муссолини, непознанное., она., петаччи, проза,, семья., стихи, судьбы, судьбы,, фашистская ПЕЧАТЬ СУДЬБЫ2014-03-11 21:48:01+ развернуть текст сохранённая копия Тэги: печать, скрывали, судьбы Свобода – это странная штука. Ее можно ограничить, но невозможно реализовать.2014-03-11 19:16:07+ развернуть текст сохранённая копия Допустим, свобода воли есть. Это значит, что ты можешь управлять событиями и вещами. И чем больше свободы воли, тем более ты волен изменять мир в соответствии со своими хотелками. Сразу примем позицию, что для человека есть свобода воли только ограниченная, только в отношении некоторых вещей. Т.е. есть некоторая необходимость, в которой ты не волен, а [...] Тэги: воли, свобода, судьба Судьботрон2014-03-05 15:54:45+ развернуть текст сохранённая копия В ваших руках судьботрон. На нем две кнопки. Нажать можно только одну. Что нажмете, то и произойдет. View Poll: #1959312 Тэги: опрос, россия, судьба, судьботрон
Главная / Главные темы / Тэг «судьба»
|
  
Категория «Книги»
Взлеты Топ 5
Падения Топ 5
Популярные за сутки
300ye 500ye all believable blog cake cardboard charm coat cosmetic currency disclaimer energy finance furniture hollywood house imperial important love lucky made money mood myfxbook new poetry potatoes publish rules salad sculpture seo size trance video vumbilding wardrobe weal zulutrade агрегаторы блог блоги богатство браузерные валюта видео вумбилдинг выводом гаджеты главная денег деньги звёзды игр. игры императорский картинка картон картошка клиентские косметика летящий любить любовь магия мебель мир настроение невероятный новость обзор онлайн партнерские партнерских пирожный программ программы публикация размер реальных рубрика рука сайт салат своми стих страница талисман тонкий удача фен феншуй финансы форекс цитата шкаф шуба шуй энергия юмор 2009 |
Загрузка...
| Copyright © 2007–2025 BlogRider.Ru | Главная | Новости | О проекте | Личный кабинет | Помощь | Контакты |