Спастись можно только в одиночку

 

Снова говорили с Сашей Мишариным о "Достоевском". Это, конечно, следует прежде всего писать. Не думать о режиссуре. Вряд ли есть смысл экранизировать Достоевского. О самом Ф.М. нужно делать фильм. О его характере, о его Боге и дьяволе и о его творчестве. Толя Солоницын мог бы быть прекрасным Достоевским. Сейчас нужно читать. Все, что написал Достоевский. Все, что написали о нем, и русскую философию - Соловьева, Леонтьева, Бердяева и т. д. "Достоевский" может стать смыслом всего, что мне хотелось бы сделать в кино. А сейчас "Солярис". Пока все идет мучительно и через силу, ибо "Мосфильм" определенно вступил в стадию кризиса (30 апреля, 1970).

 

Читаю очерки о Японии Всеволода Овчинникова в "Новом мире" - "Ветка сакуры". Замечательно! Тонко и умно. Хорошо, что мне удалось прочесть их перед поездкой в Осаку (27 августа, 1970).

 

Также вызывают жалость т. н. художники, поэты, писатели, которые находят, что впали в состояние, при котором им невозможно работать. Зарабатывать - внес бы я уточнение. Для того чтобы прожить - немного надо. Зато ты свободен в своем творчестве. Печататься, выставляться, конечно, надо, но если это невозможно, то остается самое главное - возможность создавать, ни у кого не спрашивая на то разрешения. В кино же это невозможно. Без государственного соизволения нельзя снять ни кадра. На свои деньги - тем более. Это будет рассмотрено как грабеж, идеологическая агрессия, подрыв основ. Если писатель, несмотря на одаренность, бросил писать оттого, что его не печатают, - это не писатель. Воля к творчеству определяет художника, и черта эта входит в определение таланта (3 сентября, 1970).

 

Для человека, чтобы он мог жить, не мучая других, должен существовать идеал. Идеал как духовная, нравственная концепция закона. Нравственность - внутри человека. Мораль - вне, и выдумана как замена нравственности. Там, где нет нравственности, царит мораль - нищая и ничтожная. Там, где она есть, - морали делать нечего...

 

Жизнь никакого смысла, конечно, не имеет. Если бы он был, человек не был бы свободным, а превратился бы в раба этого смысла, и жизнь его строилась бы по совершенно новым категориям. Категориям раба. Как у животного, смысл жизни которого в самой жизни, в продолжении рода. Животное занимается своей рабской работой потому, что чувствует инстинктивно смысл жизни. Поэтому его сфера замкнута. Претензия же человека в том, чтобы достичь абсолютного (5 сентября, 1970).