Смотреть это видео

Короткометражный фильм по мотивам рассказа А.Батрова.

Производство: Одесская к/ст. СССР. 1974 г.

Режиссер: Юлия Толчина
Актеры: Татьяна Пельтцер, Павлик Степанов.

Всегда относившийся к бабушке свысока школьник Глеб вдруг начинает проникаться к бабуле глубоким уважением, и даже старается быть похожим на неё...

ertata

В эти дни в Бат-Яме проходит традиционный ежегодный международный фестиваль уличных театров. Артисты разных жанров показывают своё оригинальное искусство. Индивидуальные исполнители, живые статуи, воздушные гимнасты, танцоры и акробаты, феерическое шоу, коротенькие спектакли - всё это можно увидеть вечером на бат-ямской набережной.

Дальше

Три памятных даты выпали на 2013 год.

170 лет назад (1843) родился «рыцарь слова» - выдающийся русский актер-импровизатор, режиссер, чтец, писатель Василий Андреев-Бурлак.

160 лет назад (1853) родился «король репортажа», классик отечественной журналистики Владимир Гиляровский.

130 лет назад (1883) в составе «первого товарищества русских актеров» Василий Андреев-Бурлак и Владимир Гиляровский организовали гастрольную поездку с выступлениями лучших артистов во всех волжских городах, в том числе в Симбирске.

Судьба свела обоих друзей-бурлаков, когда у каждого за плечами был непростой жизненный опыт. Творчество их относится к тем временам, когда Волга была Великой рекой, образом и сердцем России, а не цепью стоячих «водохранилищ» - объектов для добывания электроэнергии. Страницы книг и очерков друзей сохранили для наших современников яркие описания красот вольной реки, самобытные судьбы, характеры, образы волгарей, их живую речь, легенды, сказания.


«Весной 1883 года Бурлак пришел ко мне и пригласил меня поступить в организованное им товарищество для летней поездки по Волге, - начинает Гиляровский очерк «С Бурлаком по Волге». - Это был 1883 год - вторая половина апреля. Москва почти на военном положении, обыски, аресты - готовятся к коронации Александра III, которая назначена на 14 мая. Гостиницы переполняются всевозможными приезжими, частные дома и квартиры снимаются под разные посольства и депутации».

У Гиляровского была причина не привлекать к себе внимание полиции, и он с готовностью принял предложение Бурлака поехать на гастроли.

«Всю Волгу я проехал со всеми удобствами пассажира первого класса, но почти всегда один. Труппа обыкновенно приезжала позже меня, я был передовым. Кроме подготовки театра к спектаклю, в городах я делал визиты в редакцию местной газеты. Прием мне всюду был прекрасный: во-первых, симпатизировали нашему турне, во-вторых, в редакциях встречали меня, как столичного литератора и поэта.

Никогда я не писал так азартно, как в это лето на пароходе. И ничего удивительного: еду в первый раз в жизни в первом классе по тем местам, где разбойничали и тянули лямку мои друзья Репка и Костыга, где мы с Орловым выгребали в камышах… где… Довольно! Я молчал, и все мои переживания прошлого выходили в строках и успокаивали меня, вполне вознаграждая за вечное молчание.

Мы познакомились с Бурлаком в 1877 году и сразу же подружились. Бурлаку я обязан тем, что он ввел меня в литературу и изменил путь моей жизни дружеским приглашением служить у Бренко (Первый в России частный театр, созданный замечательной русской актрисой). Мы оба бурлаки волжские. Я настоящий бурлак, лямочник, но во время службы в театре об этом никто, кроме него, не знал; только ему я и открылся. Время было не то: после «первого марта», когда мы служили, и заикаться об этом было рискованно. А он носил громкую фамилию «Бурлак» открыто и прославил это громкое могучее слово».

Владимир Гиляровский рассказал, откуда взялось громкое слово: «Бурлак уроженец Симбирска, был студентом Казанского университета, не кончил, поступил в пароходство, был капитаном парохода «Бурлак», отсюда его фамилия по сцене. Настоящая фамилия его Андреев. На Волге тогда капитанов Андреевых было три, и для отличия к фамилиям прибавляли название парохода. Были Андреев-Велизарий, Андреев-Ольга и Андреев-Бурлак. Потом он бросил капитанство и поступил на сцену».

Симбирянин Андреев-Бурлак и познакомил Гиляровского с редактором журнала «Будильник». На вечере в день своих именин Владимир Алексеевич прочел литераторам отрывки из поэмы «Бурлаки», написанной по впечатлениям своих странствий. Затем по просьбам гостей написал экспромт:

Все-то мне грезится Волга широкая,

Грозно-спокойная, грозно-бурливая,

Грезится мне та сторонка далекая,

Где протекла моя юность счастливая…

«Бурлак подал мне номер «Будильника» от 30 августа 1881 года, еще пахнувший свежей краской. А в нем мои стихи и подписаны В.Г-ий. Это был самый потрясающий момент в моей богатейшей приключениями и событиями жизни. Это мое торжество из торжеств. Я ликовал и в самом деле думалось: я, еще недавно беспаспортный бродяга, ночевавший зимой в ночлежках и летом под лодкой да в степных бурьянах, сотни раз бывавший на границе той или иной погибели, и вдруг… Итак, я начал с Волги, с Дона и Разина. Стихотворение это открыло мне дверь в литературу» - писал автор впоследствии.

«Я с гордостью почти полвека носил звание репортера, звание, которое у нас вообще не было в почете по разным причинам… Я бесконечно любил это дело и отдавался ему весь, часто не без риска. И никогда ни одно мое сообщение не было опровергнуто. Все было строгой, проверенной, чистой правдой» - напишет «король репортажа» в конце жизненного пути. «Мои скитания» и «Люди театра», «Трущобные люди», «Москва газетная», «Друзья и встречи», острые репортажи, среди которых «Катастрофа на Ходынском поле», отчеты о страшных пожарах, крушении на железной дороге, урагане в Москве - неполный перечень страниц российской летописи, запечатленной репортером Гиляровским. Но никогда этот журналист необыкновенной судьбы не расставался с заветным: «Я рожден, где сполохи играли, Дон и Волга меня воспитали. Жигулей непролазная крепь, Снеговые табунные дали. Косяками расцветшая степь и курганов довечная цепь».

От сказыря-бродяги Суслика записал Гиляровский легенду о волжских окаменелостях. Настоящего имени Суслика Владимир Алексеевич так и не узнал. Он заприметил его на заводе свинцовых белил, где вместе «зимогорили» - в нечеловеческих условиях резали свинцовые кубики для белил. Через 20 лет случай свел их. Старик долго не мог поверить, что барин из спортивного журнала Государственного конезаводства и есть тот самый Алешка, который заступился за умирающего товарища. В благодарность за былое заступничество Суслик проводил журналиста тайными тропами в Жигулях на место стоянки Стеньки Разина. Показал ямы, где искали атаманову поклажу. Никто не нашел, «потому - заклятие».

«Сказывают, что сам атаман сокровища бережет, что он смерти лишен и осужден век веченский, сколько ему положено, мучиться здесь в каменной пещере, со своими золотыми. И нечистая сила в полночь выводит его сюда, обедом кормит - щи ему из горячей смолы варит, и пироги каменные грызет он… Вот давеча тебя окликнул, когда ты камень поднял… А почему? Да потому, что ты поднял каменный пирог, наполовину откушенный… Может, тот самый…

Постепенно поднимались по узкому известковому карнизу, где и следа да тропинки нет. Из - под ног сыплется выветрившаяся порода, полная окаменелостей. Чего-чего тут нет! И «чертовы пальцы», и раковины, и куски окаменелой хвощи, и дерево, нередко причудливых форм. Я никогда и нигде не видел ничего подобного. Вот где можно составить сотни коллекций».

Не желая обидеть Суслика, горячо уверявшего, что слышит в горе стон Стеньки, глодавшего каменные пироги, Гиляровский сделал вид, будто швырнул «пирог» в пропасть. Суслик успокоился. «А камень я так и привез - пирог и угрызен. Вспоминаю…» - пишет он в заключение очерка.

Наблюдения пригодились: создавая палеонтологический музей в Ундорах, наши современники обратились к очерку Гиляровского в поисках описания ундоровских достопримечательностей. Кстати, именно на пристани у Поливно Гиляровский договаривался в мае 1883 года с антрепренером Александром Рассказовым о гастролях в Симбирском театре.

Результаты поездки 1883 года по Волге были блестящи: «Среди всех наших светил самый большой успех имел Бурлак: помимо таланта, волгари встречали своего волгаря и как задушевного, доброго, компанейского человека. Как я счастлив был получить от него переплетенную в красный сафьян книжку «По Волге» с надписью: «моему другу и однокашнику волгарю, бурлаку настоящему, Володе Гиляровскому от актера Бурлака», - вспоминал Владимир Алексеевич.

Мы лишь бегло коснулись эпизодов творческой деятельности двух выдающихся мастеров сцены и пера, так любивших и знавших Волгу. Годы и люди неузнаваемо изменили Волгу. Но все же и сегодня можно, как говаривали в былые времена, «выправить билет» и «побежать» вниз по реке. Внимательному глазу откроются уцелевшие красоты вечной реки.

Наталья Гауз. «Деловое обозрение»

ertata

ПЕНЗЕНСКИЙ ОБЛАСТНОЙ ТЕАТР «КУКОЛЬНЫЙ ДОМ» 70 ТЕАТРАЛЬНЫЙ СЕЗОН РЕПЕРТУАР СЕНТЯБРЬ 2013г.   ********************************************************** 01 воск.  Г. Владычина «ЛЮБОПЫТНЫЙ СЛОНЕНОК» +3 /Д.Р. Киплинг/ Начало – 13:00 ********************************************************** 07 суб.   В.Бирюков 08 воск.  «ЖИЛИ-БЫЛИ» +3 /«Машенька и медведь»/ Начало – 11:00 ********************************************************** 09 пон.  В.Бирюков 10 вт. «БРАТЕЦ ЛИС & БРАТЕЦ КРОЛИК» 11 ср. /«Сказки дядюшки [...]

Эстетика и волшебство бала в русской культуре.

«Сегодня не будет поверки,

Горнист не играет поход.

Курсанты танцуют венгерку,-

Идёт девятнадцатый год».

Владимир Луговской.

Начну с события, подтолкнувшего меня к написанию этой статьи. В Государственном музее-заповеднике «Царицыно» сейчас работает выставочный проект под названием «Большой бал». Устроители экспозиции представляют русские балы как особое явление в жизни общества со сложившейся вокруг него культурой. Ведь это не просто вечер музыки и танцев, но строго регламентированный церемониал, особая манера поведения и, разумеется, уникальная бальная мода. Итак, триста лет русской истории – от петровских ассамблей до последних балов империи, от карнавальных безумств Елизаветы Петровны до знаменитого маскарада 1903 года, когда все члены царской фамилии, а также их придворные были облачены в русские костюмы XVII столетия.


Можно, конечно, долго вещать о балах, просто перечисляя имена, годы, названия танцев и материалы, из которых шились sorti–de–bal – накидки, которые дамы надевали, выходя из бальной залы. Однако это не кажется мне очень уж интересным. Давайте посмотрим на эту тему под другим углом зрения. В нашей культуре бал приобретает какое-то особое значение, причём тут уже не так важно, о каком отрезке времени мы говорим – о дореволюционном или даже…о советском. Давайте вспомним хрестоматийные произведения русской классики – везде мы найдём тщательное, скрупулёзное описание балов. Самые разные авторы – будь то Пушкин, Тургенев или, к примеру, Аркадий Гайдар, отводят именно бальному действу ни с чем несравнимую роль. Бал представляется или началом начал или – трагической «точкой невозврата». Недаром один из самых пронзительных и острых рассказов в русской литературе так и называется «После бала». Разумеется, в произведениях европейских и американских авторов мы с лёгкостью можем отыскать упоминания о танцевальных вечерах, однако, там это будет выглядеть просто как очередная сцена повествования. Тут могла быть охота, визит, поездка в Лондон и так далее.

Итак, магическая формула – «после бала». «После ужина я танцевал с нею обещанную кадриль, и, несмотря на то, что был, казалось, бесконечно счастлив, счастье мое все росло и росло…». А потом герой увидел, как отец прелестной Вареньки Б. руководит экзекуцией и – счастья как не бывало. «Так вот какие бывают дела, и от чего переменяется и направляется вся жизнь человека». Трагедией закачивается и провинциальный, лишённый лоскабал у Лариных. Циничный «денди», спасаясь от безмерной скуки, походя ломает жизнь окружающим его людям: «Онегин с Ольгою пошёл / Ведёт её, скользя небрежно / И наклонясь ей шепчет нежно / Какой-то пошлый мадригал». Что ж, дуэль после бала – весьма распространённое явление…

Бальная зала представляется нам особой, почти сакральной территорией, где возможно всё, где дыхание смешивается с музыкальным ритмом и создаёт поистине мистическую атмосферу. «Весь бал до последней кадрили был для Кити волшебным сновидением радостных цветов, звуков и движений». Точка невозврата: добродетельная мать, непревзойдённая красавица, идеал светского поведения - Анна Каренина самозабвенно танцует на балу с Вронским. С этого момента её судьба стремительно покатится под гору, ибо Анна была «пьяна вином возбуждаемого ею восхищения». Анна – в чёрном бархатном платье. Помните фразу, что Анна не могла быть в лиловом, но только в чёрном? Это был траур по себе самой, по себе – будущей, но пока – нездоровое опьянение танцем. Вот и нигилист Базаров встречает госпожу Одинцову на балу и, разумеется, она тоже в чёрном наряде. Начало положено…

Что это? Особая – почти дьявольская, великолепная и – безумная мистика бала, вроде той, что была описана Гоголем в «Невском проспекте»? Странное непонятное происшествие. Оно только и могло произойти в этом полуфантастическом городе, очертания которого теряются и размываются в неверном свете фонарей. «Необыкновенная пестрота лиц привела его в совершенное замешательство; ему казалось, что какой-то демон искрошил весь мир на множество разных кусков и все эти куски без смысла, без толку смешал вместе. Сверкающие дамские плечи и чёрные фраки, люстры, лампы, воздушные летящие газы...». Отсюда – подать рукой до знаменитого булгаковского бала у сатаны. «Бал! − пронзительно визгнул кот, и тотчас Маргарита вскрикнула и на несколько секунд закрыла глаза. Бал упал на нее сразу в виде света, вместе с ним − звука и запаха».

Первый бал Наташи Ростовой – опять-таки – центральная сцена всего повествования. Отходят на второй план и многостраничные описания битв, и рассуждения о «дубине народной войны», и даже откровение под небом Аустерлица. Феерия бала, сакральная сущность танца, волшебство бальной залы. Этот вальс Наташи с Андреем запоминают и вспоминают все – даже те, кто ни разу не открывали этот сложный, иной раз – нудно нравоучительный роман Льва Толстого. Вы помните, что подумал князь, увидев Наташу? «Ежели она подойдёт прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой, — сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на неё. Она подошла прежде к кузине». Откуда сии странные мысли? Вероятно, и сам Лев Николаевич написал эти строки, неосознанно поддавшись магии бального настроения. Странное, бессмысленное, какое-то шаманское «гадание», которое никак не связывается у нас с образом Болконского. Он и сам понимает – мысль бессмысленная и неожиданная. Отныне мир Наташи и Андрея разделён на «до» и «после» бала.

…На балу у Фамусовых тоже происходит не вполне объяснимое – краткое коллективное умопомешательство приводит к тому, что здравого, хотя и «неудобного» человека – Чацкого – признают сумасшедшим. Дружно, безоговорочно, почти безапелляционно. Просто поддавшись какому-то мимолётному наитию. И тут мир героев раскалывается на «до» и «после». Для великого комбинатора – для Павла Ивановича Чичикова бал у губернатора тоже становится роковым. Сначала мы видим немыслимое, магическое очарование, которое почему-то производит на всех губернских дам заурядная фигура жулика. С точки зрения Гоголя, он – совершенно никакой, хотя и не лишён некоторой банальной приятности. Тем не менее, женщины приходят в поистине экстатический восторг при виде Чичикова. Потом – светлое появление полупрозрачной губернаторской дочки и странное для циничного Павла Ивановича ослепление её прелестью. Следом - вторжение Ноздрёва, после которого всё рушится. До и после бала. Описанный Лермонтовым маскарад, тоже стал фатальным для несчастной Нины и ревнивого Арбенина…

Интересно, что тема бала, как водораздела, как начала начал или как точки невозврата перекочевала и в советскую культуру. В качестве эпиграфа я взяла строки из забытого ныне стихотворения «Курсантская венгерка», написанного в 1940-м году поэтом Владимиром Луговским. Как для поэта, так и для всей страны, описанная в стихах реальность давно стала историей – «идёт девятнадцатый год». Мы видим уже советский бал, но в старых декорациях: «Столетние царские люстры / Холодным звенят хрусталём». Если не вдаваться в подробности, невозможно понять, о ком идёт речь – о белых или о красных. Какая разница? Нам уже никакой, потому что та братоубийственная война была отвратительна сама по себе. Белые или красные? Русские.

«Заветная ляжет дорога

На юг и на север — вперёд.

Тревога, тревога, тревога!

Россия курсантов зовёт!»

После бала их ждёт либо смерть, либо слава, либо победа, либо забвение: «Курсанты, курсанты, курсанты / Встречайте прощальную ночь!» Повторю, что стихи написаны в 1940-м году, то есть незадолго до войны. Танец перед войной, прощальная венгерка или последний вальс накануне битвы. 22 июня тоже наступило сразу после выпускного школьного бала. Излюбленный кино-мотив – школьницы в белых платьях и с пышными бантами кружат всю ночь под светлым июньским небом, а наутро – идут в военкомат, узнав, что мир невозвратно разделился на те самые «до» и «после».

К примеру, в гайдаровской повести «Судьба барабанщика» мы встречаем красочное, какое-то сюрреалистическое описание карнавального действа. Главный герой – Сергей Щербачёв, внезапно поддавшись минутному настроению, несётся в Парк Культуры. Там он, опять-таки, совершенно случайно встречает Нину Половцеву, которую знал давно, ещё в те времена, когда жизнь его была совсем иная. Нина одета в костюм феи ночи – золотые звёзды на чёрном фоне (опять это чёрное платье на балу!). «Ты знаешь, я потерялась. Где-то тут сестра Зинаида, подруги, мальчишки... Я подошла к киоску выпить воды. Вдруг - трах! бабах! - труба... пальба... Бегут какие-то солдаты - все в стороны, всё смешалось; я туда, я сюда, а наших нет и нет...». Сплетение войны и бал-маскарада - несовместное, но зачем-то нелепо спаянное. Вторжение параллельной реальности или вторжение Будущего? Ну да, солдаты с пальбой на мирном празднике, исчезновение сестры, подруг, мальчишек и вообще - «наших». Мы видим, нам передаётся предчувствие войны, вплетающееся в полотно сумбурной, как беспокойный сон, шпионско-дидактической, идеологически выверенной сказки о Добре и Зле. Потом мы становимся свидетелями разговора двух подростков о будущем, которое им почти совершенно ясно:

«- Или, может быть, будет война. Смотри, Сережа, огонь! Ты будешь командиром батареи. Ого! Тогда берегитесь… Смотри, Сережа! Огонь… огонь… и еще огонь!

— Ну, хорошо, я буду командиром батареи, а потом я буду тяжело ранен…

— Но ты же выздоровеешь, — уверенно подсказала Нина».

После бала жизнь Сергея меняется, стремительно мелькают события и происшествия, линия судьбы претерпевает великие и - мучительные изменения. Снова бал – точка отсчёта. Бал, где юным героям было показано их страшное и – великое грядущее. Тема балов и маскарадов постоянно, можно сказать – непременным фоном присутствует во многих кинофильмах сталинской эпохи. Так, в культовой предвоенной картине «Моя любовь» мы наблюдаем сцены настоящего светского танцевального вечера с характерной лёгкой болтовнёй и флиртом. Очень похожая сцена имеется и в кинофильме «Юность командиров». В детском фильме-ревю «Здравствуй, Москва!», созданном уже после войны, нам представляют пространство некоего рабочего клуба - с колоннами, драпировками и тяжёлыми люстрами, где мальчик из ремесленного училища чинно вальсирует с девочкой из очень простой, пролетарской семьи. Масштабные маскарады, подобные тому, который описывал Аркадий Гайдар, показаны в довоенной «Новой Москве» и в послевоенном «Аттестате зрелости».

В сталинскую эпоху, как известно, утвердился и получил распространение так называемый Большой Стиль - Grand Мaniere. Это по-королевски роскошное сочетание классицизма и барокко, воплощалось в жизнь самыми различными способами, включая внедрение особой танцевальной культуры. Недаром джазмен Алексей Козлов вспоминал, что вечера танцев в начале 1950-х годов были «странной смесью концлагеря с первым балом Наташи Ростовой». Сам Козлов был тогда стилягой-«штатником» и, разумеется, предпочитал иные ритмы, иные смыслы. «Объявили дамский танец. Я тронулась с места и пошла к нему... Это было начало пятидесятых годов, детей учили чинным танцам Смольного института благородных девиц. Чинный Толик замер, не смеялся...», - это уже отрывок из ностальгического, почти биографического, рассказа популярной писательницы Людмилы Петрушевской.

В этой связи интересно решена тема бала в киносказке «Золушка», снятой, как раз, на пике увлечения Большим Стилем. Замечу, что в сказке Шарля Перро основным событием является примерка туфельки. В советской интерпретации Евгения Шварца, следующего канонам русской традиции, именно бал становится главной сценой. Помните, именно на балу разыгрывается мистическое действо – Король просит старого Волшебника сделать что-нибудь потрясающее? (У Шарля Перро этого нет вообще). Так вот, на несколько минут все гости попадают в волшебную страну. Принц объясняет Золушке, что «…каждый там, где ему приятно». Это некая «сказка в сказке». После этой сцены мы понимаем, кто есть кто и снова возникает то самое состояние «после бала». А вот в кинофильме «Светлый путь» (изначальный сценарий Виктора Ардова, собственно, именовался «Золушка») классического бала нет, зато героиня танцует одна - посреди шикарного, поистине королевского зала. А потом опять происходит нечто волшебное – Таня Морозова видит в громадном зеркале самоё себя и, перейдя в зазеркалье, летит над Москвой в открытой машине. Магия, мистика танцевальной залы, волшебство Золушки…

Почему же именно бал становится волшебным или же - роковым действом в русской культуре? Почему после бала всё меняется? Что это? Родовая память о сакральной сути танца, как такового? Древние предки танцевали не для развлечения, а с вполне осознаваемой целью – танец менял жизнь и судьбу. Или опять просто совпадение?

Галина Иванкина

ertata