В первых строках хочу поздравить всех читателей моего блога с днем святых первоверховных апостолов Петра и Павла. А все Петров и Павлов - с именинами!

Вчера на полиелее читалось Евангелие о том, как Христос трижды спрашивал св. ап. Петра - любит ли он Его. 

"Это уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых. Когда же они обедали, Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они? [Петр] говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. [Иисус] говорит ему: паси агнцев Моих. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? [Петр] говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. [Иисус] говорит ему: паси овец Моих. Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: любишь ли Меня? и сказал Ему: Господи! Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих". (Ин. 21, 14-17)

Говорит ему: "Симон Ионин", то есть называет тем именем, которым звали Петра до призыва в ученики. По сути, Господь восстанавливает его в апостольском звании - и троекратное отречение покрывается троекратным признанием в любви своему Учителю. Сомневался ли Спаситель в любви Петра к Нему? Конечно, нет, ведь Он - Сердцеведец. Да, и посмотрите сами, какой порыв был у отрекшегося апостола, когда он услышал, что на берегу стоит Христос. Он прыгнул в море, чтобы вплавь добраться до Иисуса, не дожидаясь пока лодка пристанет к берегу. Это был акт любви и раскаяния.

Подумалось, что подобные вопросы задает Христос каждому из нас после того, как отречемся от Него своими грехами. Примечательно, что в молитве в чине таинства Исповеди есть такие слова: "Примири и соедини его святей Твоей Церкви...".  Поэтому можно сказать, что согрешая, мы отпадаем от Церкви, отрекаемся от своего Бога. И доказать свою любовь Христу мы должны тем же раскаянием, которым покаялся св. апостол Петр.

Диалог Иисуса и Понтия Пилата


П: Имя?
И: Иисус. А ваше?
П: Понтий Пилат.
И: Очень приятно.
П: Ты так считаешь?
И: А вы нет?
П: Ты еврей, Иисус?
И: А почему вы спрашиваете?
П: А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?
И: Вы антисемит?
П: А почему тебя это беспокоит?
И: Нет, почему ВАС это беспокоит?
П: А кто тебе сказал, что меня это беспокоит?
И: А зачем вы спрашиваете?
П: А я должен тебе давать объяснения что, почему и у кого я спрашиваю?
И: А я должен давать ответы на вопросы неясного содержания неизвестно кому?
П: То есть ты сомневаешься в моих полномочиях задавать тебе вопросы? Ты не веришь, что я Понтий Пилат, прокуратор Иудеи?
И: А какие у вас доказательства?
П: А я должен тебе это доказывать?
И: А почему нет?
П: А почему да?
И: А почему нет?
П: Иуду знаешь?
И: А должен?
П: Ты можешь ответить на вопрос?
И: А вы?
П: Это ты вёл проповеди и предсказывал смену власти?
И: Это вам кто сказал?
П: А это относится к делу?
И: А у вас ко мне какое-то дело?
П: Тебе не кажется, что ты переходишь всякие границы?
И: Вы так думаете?
П: Это ты ходил по воде, аки посуху и исцелял тяжело больных?
И: А если головой подумать?
П: Это ты называл себя сыном божьим?
И: Что вы хотите чтобы я ответил?
П: А правду сказать не судьба?
И: А я похож на сумасшедшего?
П: А если я велю тебя казнить? На кресте распну?
И: А за что?
П: А разве недостаточно всего вышеперечисленного?
И: А может всё-таки потому, что я еврей?
П: А ты таки еврей?
И: А разве не сын божий?
П: Это можно считать признанием?
И: А разве не вы cами это сказали 11-ю строчками выше?
П: А разве я не твои слова повторил?
И: А вы разве слышали?
П: А если ты это говорил не при мне?
И: А как бы вы тогда это слышали?
П: Ты думаешь у меня нет осведомителей?
И: А вы уверены в их осведомлённости?
П: А может всё-таки сразу на крест?
И: А может вы всё-таки антисемит?
П: А ты таки еврей?
И: Где я это сказал?
П: Ты мне надоел! Казнить его немедленно!
И: Вы таки антисемит.
П: Ты таки еврей.

Отсюда.

Настроение сейчас - случайнонаходительское

В колонках играет - практически тишина

Посвящается френдам и не очень, почитателям талантов г-на Познера, которые считают, что Православие ничего не дало развитию России. Решил перепостить статью - физика-механика, одного из основоположников российской космонавтики, академика АН СССР, академика РАН, лауреата Ленинской премии Бориса Викторовича Раушенбаха. Эта статья под названием "Тысячелетие Крещения Руси" появилась в августе 1987 года в газете "Коммунист".

Обычно накануне подобных знаменательных дат (800-летие Москвы, 100-летие Ленина) вся советская периодика наводнялась материалами на соответствующую тему. По случаю же предстоящего тысячелетия царило поразительное молчание, только “Комсомольская правда”, пообещав читателям окончательно разгромить церковников к этой дате, начала цикл некомпетентных, невнятного содержания атеистических статей, которые, однако, совсем не касались тысячелетия.

Молчали крупнейшие писатели страны, молчали ученые-гуманитарии, молчали деятели культуры. Именно в этот момент автору тогда еще не написанной статьи позвонили из редакции журнала “Коммунист" и попросили “откликнуться” на стратегическую оборонную инициативу президента США Рейгана — СОИ, которая будоражила умы политиков и государственных мужей и вызвала своим появлением новый всплеск идеологической борьбы. К тому моменту Борис Викторович уже написал несколько статей по поводу СОИ, поэтому с некоторой досадой ответил сотруднику “Коммунистам: “Какая все это ерунда, разве это важно? Вот наступает тысячелетие крещения Руси, а вы, странные люди, ничего об этом не пишете!” “А вы что, можете написать? — после секундного замешательства спросил журналист. — Мы пытаемся найти автора и — безуспешно”. — “Конечно, могу...”

И статья, которую вы прочтете ниже, была заказана. Причем не просто так (не те тогда были времена!), а автор поставил условие, что прежде изложит на редколлегии, что и как собирается писать, и если встретит поддержку, то согласен взяться за работу. Надо сказать, что в те годы и редакция журнала “Коммунист”, правоверного и вполне официозного органа партийной печати, распадалась на прогрессивную часть, куда входил главный редактор Бекенин, и реакционную — весьма стойкую. Так что предусмотрительность автора будущей статьи, кстати, задуманной очень остро, была нелишней. Реакционная часть делала все, чтобы статья не была опубликована, поэтому процесс ее прохождения был трудным.

Материал был “положен на бумагу” буквально за три-четыре дня. Года за два до описываемых событий академик-ракетчик Раушенбах, по выражению его домашних, “опять занялся чепухой”: увлекся историей Древней Руси, Киевской Руси и с утра до ночи читал огромные, толстые тома всех современных авторов, трактующих эту тему, читал даже в подлиннике, на древнерусском, “Слово о законе и благодати” митрополита Илариона. Никаких далеко идущих планов не было, просто академику было это интересно, стало еще одним его пристрастием, как иконы, которыми Борис Викторович уже всерьез тогда занимался. Поэтому материала для статьи, заказанной “Коммунистом”, у него оказалось предостаточно, статья была написана мгновенно, и в редакции ее пустили, вопреки существующим правилам, без очереди, “растолкав” слегка других авторов, и поставили в двенадцатый номер августа 1987 года (“Коммунист” выходил раз в три недели и имел восемнадцать номеров в год).

Конечно, автор захотел купить несколько экземпляров журнала с собственной статьей и отправился к газетному киоску, где всегда на выбор лежали разные номера “Коммуниста”. Этого номера не оказалось. Не оказалось его и в других киосках. Пришлось звонить в редакцию, и сотрудник со смехом уверил автора, что проблемы нет, “мы ходим обедать в столовую ЦК, там “Коммуниста” сколько угодно, я вам куплю десять экземпляров, чтобы вы могли дарить друзьям...” В столовой ЦК двенадцатого номера “Коммуниста” не было: появление скандальной статьи известного академика в главном партийном печатном органе вызвало настоящий бум, журнал моментально расхватали. Пришлось автору довольствоваться единственным экземпляром, который уступил ему один из работников редакции.

После публикации в редакции “Коммуниста” раздавались возмущенные звонки атеистов, но вступать в полемику с Раушенбахом на страницах журнала никто не захотел: возразить было нечего, полемизировать невозможно, потому что в статье приводились неоспоримые факты.

Осенью того же года Борис Викторович прилетел из Праги, где был в командировке, в Стокгольм как член советской делегации, принимающей участие в заседаниях по защите мира. Уровень участников был довольно высок — бывшие министры, бывшие премьеры, — поэтому отель, где проходили заседания, был окружен автоматчиками; уже тогда Швеция боялась террористических актов и принимала все меры, чтобы обезопасить своих гостей. В аэропорту опоздавшего академика встретил сотрудник советского посольства в Стокгольме и по дороге в отель сказал: “Я должен передать вам благодарность посла”. — “За что?” — “За вашу статью в “Коммунисте”. К нам в посольство беспрерывно обращаются с вопросом, что такое 1000-летие крещения Руси, а мы не знаем, что ответить. Когда появилась ваша статья, мы перевели ее на шведский и раздаем всем интересующимся”.

Статья была издана на многих языках и опубликована во всем мире, включая публикацию “Курьера ЮНЕСКО”. В 1988 году, сам того не желая, академик Раушенбах стал “самым крупным специалистом” по этому вопросу, хотя без улыбки об этом до сих пор говорить не может. Тем не менее, когда ЮНЕСКО праздновала в Париже 1000-летие крещения Руси — а это было официальное празднество, — в советскую делегацию наряду с митрополитом Ювеналием был включен Б. В. Раушенбах, который и выступил на торжествах с докладом.

В Советском Союзе праздник по этому поводу проводился почти на государственном уровне: с торжественным заседанием и концертом в Большом театре СССР, в присутствии московского бомонда и представителей различных религиозных конфессий. М.С.Горбачев, тогда генеральный секретарь Коммунистической партии, не мог прийти на эти торжества, присутствовала Раиса Максимовна как представитель Фонда культуры, возглавляемого академиком Лихачевым. А раз присутствовала “первая леди” страны, то все понимали, что таким образом присутствует сам Михаил Сергеевич, который не может появиться физически только по протокольным соображениям.

По словам Бориса Викторовича, вся эта ситуация была довольно комичной, но характерной для того времени; она показывала, насколько неожиданным и нужным было появление подобной статьи, какой это был мощный прорыв сквозь заслон официальщины, давший ход другим подобным статьям, которые шли уже сравнительно легко. А ведь в “Тысячелетии...” не было никакого “ниспровержения основ”, автор даже ссылался на Энгельса, чтобы уверить атеистов, что он-то как раз марксист, не марксисты — они.

А вот, собственно, сама нашумевшая статья: ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ КРЕЩЕНИЯ РУСИ