Современная версия появления дольменов предполагает их, как разновидность гробниц. Но отсутствие всяческих доказательств: рисунков, орнаментов, говорит не в её пользу. Другая версия происхождения этих культовых сооружений, говорит о них, как о месте для служения богам. Предполагают, что это места святой земли. Следующая гипотеза выступает в пользу дольменов, как излучателей ультразвуковых колебаний. Так как множество дольменов... (read more)

Если вы ищете удовлетворения своих желаний,
вы никогда не найдете счастья, потому что каждое удовлетворение желания
порождает новое желание, и чем более желаний вы будете удовлетворять, тем более
будет вырастать новых желаний. Так же легко затушить огонь, вливая в него масло,
как уничтожить желание, доставляя ему удовлетворение” — эта поговорка стоит
того, чтобы глубоко подумать над ней. Если верно, что счастье не достигается
таким путем, то верно и то, что большинство людей, особенно в цивилизованных
странах, находятся на ложном пути. Если обратить внимание на требования
современной жизни, то можно заметить, что требуется в еще большей степени то,
чем человек уже обладает, т.е. является и постоянное возрастание желаний,
которые все не могут быть удовлетворены.



Вспоминается мне по этому поводу один
рассказ, который мне приводили не ?давно как пример, как при узости мысли
усиливается все более и более жажда одних и тех же наслаждений. Хулигана
спросили, что могло бы его сделать вполне счастливым, и он отвечал:
“Возможность качаться на воротах целый день и есть жирную ветчину”. Тогда ему
сказали: “Представьте, что вы можете иметь что-нибудь большее для вашего
счастья, что бы вы пожелали?” Он ответил: “Еще больше качаться и еще больше
жирной ветчины”. Это только более грубый способ определения, но в сущности это
ответ, выражающий настроение большинства людей. При этом люди могут иметь более
возвышенные желания, чем выше приведенные, но суть остается та же самая; они
желают еще и еще того, чем уже обладают, и не понимают, что счастье заключается
не в возрастающем удовлетворении желаний, а в том, чтобы жажда преходящего
заменилась жаждой Bечного, и желание брать заменилось бы потребностью отдавать.
Если все это верно, тогда в погоне за счастьем следует искать нового пути,
потому что на старом пути удовлетворения желаний, как бы утончены они были,
придется всегда вращаться в бесконечном круге, который будет всегда оставлять
человека неудовлетворенным и никогда не приведет его к блаженству, т.е. к тому,
что единственно может вполне удовлетворить дух человеческий. Итак, медленно и
постепенно, благодаря отсутствию удовлетворения, которое доставляет Душе
страдание, в ней появляется сознание, что это не настоящий путь, и она начинает
чувствовать себя утомлен ?ной постоянной переменой. Все внешние цели,
привлекавшие тело и разум, теряют свою силу соблазна. Утомленная переменой Душа,
которую она всюду находит в мире форм, более не стремится к внешнему, а
устремляется внутрь и кверху. Долго она стремилась к внешнему, в погоне за
ощущениями, и ошибалась, затем она обратилась к разуму, но и разум, с точки
зрения Духа, есть внешнее — и опять она ошиблась, постоянно отталкиваемая
страданием и неудовлетворенностью, представляющей одну из наиболее тяжелых форм
страдания. Тогда она наконец начинает понимать полученные уроки и,
отворачиваясь от всего, что находится вне ее, обращается внутрь и там наконец
находит начало покоя — это первого проявления истинного, настоящего
удовлетворения.
Открывается еще одна полезная сторона страдания, еще более глубокий урок: мы
достигли точки, где Душа отделила себя от тела желаний и даже от самого разума,
но до сих пор она еще не постигла положения, где бы она не была во власти
страдания, потому что она еще не совсем нашла свой центр — она все еще только
ищет его; и хотя она знает, ч то это не тело, не чувства, не разум, но все еще
не отделилась от страдания, появляющегося изнутри. Приходя в соприкосновение с
другими — с мыслями, с чувствами и суждениями других людей, она постоянно
замечает, что ее огорчает: неверное суждение, неверное толкование, недобрая
мысль, недоброе чувство, и если Душа на добралась за это время мудрости, как
это должно быть, если она следовала по начертанному нами пути, тогда она начнет
спрашивать себя: “Почему я до сих пор чувствую страдание? Что есть не извне, а
во мне, что вызывает страдание?” Потому что теперь Душа вышла из границ
неведения, благодаря которому кажется будто внешние обстоятельства причиняют
страдания; она отдает себе отчет в причине, вызывающей страдание, и понимает,
что ничто извне не может задеть ее, в сущности она сама и ответственна за все.
Стало быть, если она чувствует страдание, причины этого страдания должны лежать
в ней самой, а не во внешнем мире; и если она чувствует страдание, то это
признак несовершенства, признак того, что она не совсем освободилась от низшей
природы, с которой она и отождествляет себя. Тогда Душа начинает пользоваться
страданием, вместо того, чтобы просто испытывать его. Она более не во власти
страдания, а сама берет его в руки, как орудие, и пользуется им для своих
собственных целей. Когда она замечает страдание, происходящее от недоброго
поступка или от неверного суждения о целях или действиях ее — она берет это
страдание, как скульптор взял бы в руки свой резец, и этим орудием она
принимается обтесывать свою собственную личность, потому что она знает, что
если бы в этой личности не оставалась доля эгоизма, то она — Душа — сама по
себе не испытывала бы вовсе страдания; она должна воспользоваться страданием,
как резцом, чтобы срезать все личные слабости и остаться чистой и невозмутимой
среди мирской борьбы. Так было со всеми теми, которые поднялись над личностью,
теми великими освобожденными Душами, о которых мы говорим как об Учителях, и
которые всегда трудятся для мира, не обращая внимания на то, как бы ложно мир
ни судил о них. Про одного из них было сказано: “Он настолько же чувствует
злословие и несправедливые суждения человечества о Нем, насколько вершины
Гималаев могли бы чувствовать шипение змей, извивающихся у их подножия”. Тут
уже нет ничего личного, что могло бы страдать от ложного перетолкования.
Учители одаряют мир благами, а человек, получающий их, и не знает даже, откуда
эти блага являются; в этом неведении, он насмехается, глумится или нападает
даже на Учителей, не зная, что Они такое на самом деле и меря Их на собственную
мерку, как будто он может приравнять себя к Ним. Но оскорбить Их он не может,
на ложные толкования Они отвечают сожалением, на оскорбления Они отвечают
прощением. Они могут испытывать только жалость к тем, кто слепы, жалость к
слепым братьям, которые своими дурными мыслями вредят только своей собственной
Душе. Солнце не может быть оскорблено человеком, который бросил бы в него
грязью, — грязь падает обратно на его голову и пачкает его же собственную
одежду, а свет солнца остается чистым и не задетым земной грязью.
Итак, когда Душа стремится к свету, она употребляет страдание как орудие для
уничтожения эгоизма, самости и тех тонких свойств личности, которыми даже
сильная Душа может быть ослеплена; она встречает страдание как желанного
вестника, сообщающего ей об ее собственной слабости, об ее проступках и ошибках,
ибо по мере того, как человек подвигается вперед в знании, он начинает
понимать, что его худший враг не внешние ошибки, которые он сам признает, но
внутренняя слепота, которая скрывает от него опасность, причем он даже не
сознает своей слепоты. Когда вы падаете и знаете об этом, тогда опасность еще
не велика, но когда вы падаете и не сознаете этого, тогда радуются враги Души.
И если от падения является страдание, то надо радоваться ему, потому что оно
говорит об опасности и может открыть нам глаза н наше падение. В этом отношении
страдание является не наказанием, а желанным переживанием, служащим
предостережением и орудием, которым Душа может воспользоваться; оно — врачебный
нож, вырезающий пораженное и грозящее опасностью место; ему не надо
сопротивляться как врагу, а приветствовать как друга.
Есть и еще одна полезная сторона страдания, в данном случае избираемого
самой свободной Душой, которая стремится сделаться сильной не для себя, а для
того, чтобы помогать миру, Душой, понимающей, что ей придется жить для других,
и знающей, что она может научиться жить для других, если только сама будет
сильна. И для этого она сама избирает страдание, потому что только через него
она научится терпению. Те, кто никогда не страдал, всегда останутся слабыми,
только в страшных усилиях и от чаянной борьбе Душа научается преодолевать; хотя
борьба сама по себе — помните — есть признак слабости; будь мы сильны, нам не
нужно было бы сражаться, но мы можем достичь крепости и силы только этой
отчаянной борьбой; благодаря ей вырабатывается постепенно сила Души и то, что
некогда было мучением и борьбой, обратится в спокойную ясность и совершенную
крепость Души. И еще для другой цели избирает Душа страдания, чтобы научиться
сочувствию, потому что даже сильная Душа не могла бы помогать, если бы она не
научилась сочувствию. Хуже того, сильная Душа будет опасна, если сделается
сильной без сострадания и научится пользоваться силой, не научившись —
направлять эту силу на добро; сила, которая есть только сила и не слита
нераздельно с состраданием, станет попирать, вместо того, чтобы помогать
подняться, и это будет всего пагубнее для самой Души, которая хотела бы
подниматься. Сила, не руководимая состраданием, этим истинным внушением Духа,
может быть употреблена на вредные цели вместо помощи и может повредить, вместо
того, чтобы помочь, столкнуть в пропасть, вместо того, чтобы поднять. Итак, чем
сильнее Душа, тем горячее должна она жаждать уроков, даваемых страданием, для
того, чтобы посредством ощущения научиться чувствовать, посредством
собственного страдания научиться излечивать страдания мира; иначе мы не можем
научиться этому. Не извне, а изнутри мы должны перестраивать себя, и все
страдания, которые мы испытываем благодаря нашему несовершенству, образуют
камни, из которых создается храм совершенного Духа. Когда храм будет выстроен,
страдания больше не будет, но пока идет постройка, оно неизбежно. Следовательно,
ученик избирает путь скорби потому, что только посредством скорби он может
научиться состраданию, и только тогда, когда он отзывается на трепет всего, что
живет и дышит, он делается способным отзываться ответными, целительными
вибрациями, которые несут с собой весть о помощи.
Такова польза страданий, хотя я привела только несколько простых примеров,
однако они могут оказаться полезными указаниями. Но в этом ли конец? Это ли
окончательная судьба Души? Составляет ли страдание естественную среду Духа? Нет,
заблуждаются те, которые думают, что горе — конечное завершение всего,
заблуждаются те, которые думают, что горе и печаль суть истинная атмосфера, в
которой обитает Дух. Дух — блаженство, а не горе, Дух — радость, а не страдание,
Дух — покой, а не борьба, сущность и центр всего, любовь, радость, блаженство,
— и путь страдания есть только путь, а не цель, только средство для достижения
конечной цели, а не сама конечная цель, потому что из того Океана блаженства,
из которого возникла Вселенная, проистекают любовь, благоволение, составляющие
наследие Духа вне проявления. Страдание происходит от оболочек, в которые он
заключен, а не от его природной сущности. Никогда не забывайте этого в жизненной борьбе!
Никогда не дозволяйте страданию ослеплять ваши глаза к радости и не давайте
временным горестям скрывать от вас блаженство, составляющее сущность Бытия.
Горе — преходяще, блаженство же вечно, потому что блаженство есть внутренняя
суть Высшей Мировой Души, нашего всеобщего “Я”. По мере того, как Дух стремится
вперед и делается все свободнее, мир заменяет собой борьбу и радость заменяет
собой страдание. Взгляните на одухотворенное лицо, правда, вы заметите в нем
следы страданий, но страданий прошедших, преобразовавшихся в силу, в сочувствие,
в сострадание и в глубокую, бесконечную радость, — потому что последнее слово
Вселенной — Блаженство и мир, сознательный отдых в полном счастии. И все
страдания существуют лишь для того только, чтобы Дух мог достигнуть своего
освобождения, конец пути — мир, а проявление Мира — блаженство.


http://lib.druzya.org/karma/bezant/....txt.html?pg=35

Истории о прошлых жизнях
Глава первая. Чейз и Сара
«Сядь своей маме на руки, закрой глаза и расскажи мне, что ты видишь,
когда слышишь те громкие звуки, которые так пугают тебя», – сказал Чейзу
психотерапевт Норман Индж.
Мое сердце переполнялось волнением. Может, сейчас мы узнаем тайну
истерического страха моего пятилетнего сына перед громкими звуками. Я мысленно
вернулась на несколько месяцев назад, к Четвертому Июля, когда все это началось.
Четвертое Июля 1988
Каждый год мы с моим мужем Стивом устраиваем в нашем доме большую
вечеринку в честь Четвертого Июля. Наши друзья всегда с нетерпением ждут этого
дня, чтобы отпраздновать его вместе с нами. Вечеринка всегда заканчивалась
походом на поле для гольфа, где собирался весь город, чтобы смотреть на
фейерверк. За несколько недель до праздника Чейз возбужденно говорил о том,
сколько радости доставили ему подобные зрелища во все предыдущие годы, особенно
он любил фейерверк. Его глаза широко раскрывались, когда он вспоминал
разноцветные огни, проносящиеся по небу. В этом году он рассчитывал насладиться
долгим и красивым зрелищем.





Четвертого числа в полдень к нам пришли друзья с ракетницами, хлопушками
и бенгальскими огнями. Сад скоро заполнился народом. Дети были повсюду –
раскачивались на качелях, копались в песочнике и играли в прятки позади
открытой веранды. Наши обычно тихие окрестности наполнились пронзительным
смехом и криками детворы. Взрослые пытались расслабиться на веранде, в то время
как малыши без устали носились вокруг дома, обычно с рыжеволосым Чейзом во
главе.
И действительно, Чейз вполне оправдал свое имя1. Он всегда находился в
движении, был полон энергии и любопытства. Казалось, мы всегда отставали от
него на два шага, стараясь поймать его, прежде чем он что-нибудь перевернет.
Друзья подтрунивали над нами, говоря, что, выбрав имя Чейз, мы получили то, что
хотели.
Наша девятилетняя дочь Сара и ее подружки удалились за дом, где уселись
за свой собственный отдельный столик под елями, чтобы укрыться от глаз
надоедливых родителей. Они могли развлекаться часами самостоятельно, украшая
столик цветами и фарфоровыми игрушками. Это был их личный праздник, куда не
допускалась «дикая» малышня. Единственный раз мы видели девочек тогда, когда
они то забегали, то выбегали из комнаты Сары, примеряя различные наряды,
бижутерию и шляпки.
Когда солнце опустилось низко за деревья, окрасив сад в оранжевый цвет,
мы поняли, что пришло время собирать детей и отправляться смотреть фейерверк. Я
ухватила Чейза, когда он пробегал мимо, стерла следы мороженого и торта с его
лица и натянула чистенькую рубашку на его извивающееся маленькое тело.
Вооружившись фонариками и теплыми пледами, мы присоединились к процессии,
направляющейся к полю для гольфа.
Неизъяснимый страх
Чейз, крепко ухватив меня за руку, дергал ее то вверх, то вниз, шагая
рядом со мной вприпрыжку. Старшие девочки из компании Сары создали свою
собственную хихикающую шеренгу. Они сжимали в руках бенгальские огни, которые
они смогут зажечь на поле для гольфа, как мы им пообещали. Мы пришли на наше
любимое место как раз тогда, когда солнце садилось за грядой Блю Ридж Маунтинз,
темневшей на горизонте. Там мы разостлали свои пледы на проверенном
«стратегическом» склоне.
Со склона нам открывался вид на долину, заполненную людьми. Вскоре одеяла
и шезлонги заполнили все поле. Мужчины и мальчики привели в действие свои
петарды и ракетницы. Долина наполнилась громкими звуками, вспышками и дымом.
Невдалеке бегали наши дети, вычерчивая в воздухе огненные круги и зигзаги
бенгальскими огнями. Искры, разлетаясь во все стороны, одобрительно подмигивали
маленьким проказникам.
Чейз, которого так и распирало от возбуждения и поглощенных им лакомств,
носился то вверх, то вниз по склону, пока не подбежал ко мне и, обессилев,
уткнулся лицом мне в колени. Все мы с нетерпением ждали, когда после этой
шумной потехи начнется большое представление.
Вдруг пушечные залпы огласили начало настоящего фейерверка. Все небо
осветилось от огромных ракет, разрывающихся в вышине. Толпа то ахала, то охала,
наблюдая за фантастической сменой цветов. Впечатление усиливалось благодаря
тому, что до нас доносились близкие залпы огромных ракетниц.
Но Чейз, вместо того чтобы наслаждаться зрелищем, вдруг начал плакать. «В
чем дело? Что случилось?» – поинтересовалась я. Но он ничего не ответил, а стал
рыдать еще громче. Я прижала его к себе, подумав про себя, что он возбудился
сверх меры и сейчас громкие звуки испугали его. Но крики Чейза становились все
более отчаянными и пронзительными. Через несколько минут я поняла, что он не
скоро уймется, а его истерика нарастает. Решив отвести его домой, подальше от
этого шума, я сообщила об этом Стиву и попросила его присмотреть за Сарой, пока
не закончится фейерверк.
Короткая дорога к дому показалась мне очень долгой. Чейз то и дело
приговаривал, что не может идти, и мне пришлось нести его на руках под гору. Но
и дома Чейз не прекратил плакать. Я села на кресло-качалку и взяла его на руки.
Здесь, на открытой веранде, среди беспорядка, оставшегося после вечеринки, я
сидела и ждала, когда мой сын успокоится. Когда крики утихли настолько, что я
могла задать ему вопросы о том, не забелел ли он, не ушибся ли, Чейз ничего не
отвечал, а только отрицательно качал головой и всхлипывал. Когда я спросила
Чейза, не напугали ли его громкие звуки, он только разрыдался сильнее. Я ничего
не могла поделать – только прижимать его к себе и укачивать, глядя, как в
вышину беззвучно взлетают огненные шары. Постепенно напряжение стало покидать
тело Чейза, и он уткнулся лицом мне в грудь. Когда мои руки совсем затекли от
тяжести его тела, Чейз забылся сном, и я смогла уложить его в постель.
Необычное поведение Чейза сильно меня озадачило. В своей короткой жизни с
ним никогда не случалось столь долгой и сильной истерики. И он никогда раньше
не пугался фейерверка. Да и вообще Чейза было нелегко испугать. Но вскоре я
перестала ломать себе голову, объяснив себе все происшедшее тем, что Чейз был
очень утомлен всей этой праздничной суматохой и беготней, а возможно, просто
съел слишком много сладостей – что-то явно выбило его из колеи. В конце концов
– такое случается с детьми.
Но через месяц все повторилось. В один из горячих августовских дней наша
подруга пригласила меня с детьми провести несколько часов в закрытом бассейне.
Чейз любит купаться и с удовольствием поехал туда. Но когда он подходил к
бассейну и услышал громкие хлопки, которые производили ныряльщики, прыгающие с
трамплина, у него снова началась истерика. Ухватив меня за руку, он засеменил к
двери. Я пыталась успокоить его, объяснить, что здесь не происходит ничего
страшного, но, поняв, что все мои уговоры пропадают впустую, я скоро сдалась и
покинула помещение бассейна.
Я нашла стул в тени и, присев на него, спросила Чейза, что все-таки так
пугает его. Но он не мог ответить на этот вопрос, хотя выглядел явно
обеспокоенным и испуганным. Вскоре он перестал плакать, но даже тогда я не
смогла уговорить его зайти в помещение.
Мы так и продолжали сидеть, не заходя внутрь, и я мысленно перенеслась в
другое время, когда праздничный фейерверк, устроенный в честь Четвертого Июля,
спровоцировал первый приступ истерики. Тут я поняла, что хлопки; доносящиеся от
трамплина, звучали почти так же, как разрывы праздничных ракет. Я снова
спросила Чейза, не пугают ли его громкие звуки. В ответ мой сын, покорно
покивав головой, ответил: «Да», но все равно отказался подходить к бассейну.
Итак, понятно – это были громкие хлопки! Но почему Чейз вдруг стал
испытывать страх перед громкими звуками? Мой разум пытался сложить вместе все
фрагменты. Я не могла припомнить ничего происходящего прежде, что могло бы
вызвать столь болезненную реакцию на громкие хлопки. И это произошло уже во
второй раз за месяц. Казалось, что страх пришел ниоткуда. Будет ли повторяться
истерика при каждом громком звуке? Я была обеспокоена. Это могло перерасти в
настоящую проблему! Если бы такое не повторялось, я могла бы надеяться, что он
перерастет свой загадочный страх.
Вскоре нам повезло: через несколько недель нашим гостем стал
замечательный человек и гипнотерапевт Норман Индж. Он остановился у нас в доме,
когда проводил сеансы регрессии в прошлые жизни в Эшвилле. Норман стал нашим
учителем, и все мы начали исследовать миры прошлых жизней.
Однажды Норман, Чейз, Сара и я сидели на кухне за столом, пили чай с
пряниками и хохотали, слушая истории Нормана. Что-то вдруг напомнило мне о том,
что Чейз уже несколько раз пугался громких звуков, и я спросила Нормана, что он
думает по этому поводу. Он выслушал внимательно весь мой рассказ, а затем
спросил, не будем ли мы с Чейзом возражать против маленького эксперимента. Я не
понимала, что Норман подразумевает под «экспериментом», но чувствовала к нему
такое доверие, что, не раздумывая, согласилась. Чейз также был рад испытать
что-нибудь «новенькое».
Итак, не вставая из-за стола, Норман начал. Как я поняла позже, этот
момент был поворотным пунктом в моей жизни. Прежде мне и в голову не приходило,
что дети могут помнить свои прошлые жизни.
Чейз видит войну
«Сядь своей маме на руки, закрой глаза и расскажи мне, что ты видишь,
когда слышишь те громкие звуки, которые так пугают тебя», – ласково сказал
Чейзу Норман.
Я посмотрела на веснушчатое лицо Чейза. Ничто не могло подготовить меня к
тому, что я вскоре услышала.
Маленький Чейз тут же начал описывать себя солдатом – взрослым солдатом,
который нес ружье: «Я стою за скалой. У меня в руках длинное ружье с чем-то
вроде шпаги на конце». Мое сердце вырывалось из груди, а волоски на руках
становились дыбом. Сара и я взглянули друг на друга широко открытыми от
удивления глазами.
«Во что ты одет?» – спросил Норман.
«На мне грязная, рваная одежда, коричневые ботинки, пояс. Я прячусь за
скалой, приседая на колени и стреляя во врагов. Я на краю долины. Битва идет
вокруг».
Я слушала Чейза, удивляясь тому, что он говорит о войне. Он никогда не
интересовался «военными» игрушками и у него не было даже игрушечного пистолета.
Чейз отдавал предпочтение детским конструкторам; мог часами строить
что-то из блоков «Лего». Время для просмотра телевизора было четко ограничено
Сезамской Улицей и Мистером Роджерсом, и ни один из диснеевских мультфильмов,
которые он видел, не отображал войну.
«Я за скалой, – сказал снова Чейз. – Я не хочу смотреть, но мне надо
видеть, куда я стреляю. Дым и вспышки вокруг. И громкие звуки: вопли, крики,
выстрелы. Я не уверен, в кого стреляю, – очень много дыма, столько всего
происходит. Мне страшно. Я стреляю во все, что шевелится. Я совсем не хочу быть
здесь и стрелять в других людей».
Несмотря на то, что у Чейза был детский голосок, его тон был серьезным и
зрелым – нехарактерным для моего пятилетнего весельчака. Казалось, он
чувствовал и думал то же, что и солдат. Он действительно не хотел быть там и не
хотел стрелять в других людей. Это была неприукрашенная картина войны или
военной службы; Чейз описывал чувства человека, находящегося в пылу сражения,
сомневающегося в необходимости своих действий и страшащегося мысли о том, что
его могут убить. Эти чувства и картины исходили из некоего места, спрятанного
глубоко в его душе. Чейз не выдумывал все это.
Тело Чейза выражало то, как глубоко он переживал эту сцену. Когда он
описывал себя стреляющим из ружья, я чувствовала, как напрягаются все его мышцы.
А когда Чейз говорил, что не хочет стрелять в других людей, его дыхание
учащалось, а сам он сжимался, словно пытаясь спрятаться от того, что он видел.
Держа Чейза, я чувствовала его страх.
Норман также чувствовал волнение Чейза, который полностью вошел в роль
солдата, убивающего других людей ради того, чтобы выжить. Он медленно стал
объяснять Чейзу: «Мы живем много разных жизней на Земле. Мы по очереди играем
разные роли, как актеры в пьесе. Иногда мы играем солдат и убиваем других в бою,
а иногда убивают нас. Мы просто учимся, играя свои роли». Попросту говоря,
Норман указал Чейзу на то, что он не виноват в том, что был солдатом. Он убедил
Чейза, что он всего-навсего выполнял свою работу, даже если ему приходилось
убивать других солдат.
Я чувствовала, как тело Чейза расслабилось, когда он слушал доводы
Нормана, а дыхание стало более спокойным. Болезненное выражение вмиг исчезло с
его лица. Слова Нормана явно помогали. Маленький Чейз понимал эти универсальные
концепции.
Когда Норман увидел, что мой сын успокоился, то попросил Чейза продолжить
рассказ о том, что он видел.
«Я присел на колени за скалой. Кто-то, выстрелив со стороны долины, ранил
меня в правое запястье. Я ползу за скалой, зажимая запястье другой рукой. Из
запястья идет кровь, у меня кружится голова.
Кто-то из моих знакомых тащит меня с поля битвы и несет туда, куда несут
всех раненых солдат. Это не похоже на обыкновенную больницу – просто кровати
под тентом. Кровати там тоже не похожи на кровати – это твердые деревянные
скамьи, на которых очень неудобно лежать».
Чейз сказал, что у него кружилась голова и он слышал пушечные залпы,
когда ему перевязывали кисть. Он также сказал, что испытал кратковременное
облегчение, находясь вдали от битвы. Но вскоре ему снова приказали идти в
сражение.
«Я возвращаюсь на поле битвы. Куры ходят по дороге. Я вижу, как везут
телегу с пушкой на ней. Пушка привязана к телеге толстыми веревками. У телеги
большие колеса».
Чейз рассказал, что ему приказали обслуживать пушку, стоящую на холме,
откуда открывался вид на главное поле битвы. Ему явно не понравился этот приказ,
и он повторял, что скучает по своей семье. Когда он упомянул о семье, мы с
Норманом переглянулись.
Но, прежде чем нам удалось выведать у него новые сведения, Чейз заявил,
что образы начинают исчезать. Он открыл глаза, обвел взором кухню, снова
посмотрел на нас и улыбнулся. Детский румянец вновь вернулся на его лицо.
Норман спросил, как он себя чувствует. Чейз ответил: «Хорошо», спрыгнул с моих
коленей, ухватил пряник и побежал играть в соседнюю комнату.
Когда Чейз исчез за дверью, Норман, Сара и я обменялись изумленными
взглядами. Я посмотрела на часы, вмонтированные в духовку плиты. Прошло лишь
двадцать минут с того момента, как Норман велел Чейзу закрыть глаза. Мне же
показалось, что сеанс длился несколько часов.
Норман прервал молчание, повисшее в кухне, попросив налить ему еще одну
чашку чаю.

Продолжение здесь: http://lib.druzya.org/karma/.view-b...i.txt.full.html

Человек – многомерное существо, и кроме видимого, физического тела, имеет еще ряд более тонких, менее плотных тел. Эти тонкие тела, по сути, и являются причинными по отношению к физическому. Физическое тело – следствие, результат состояния тонких. На нашем этапе эволюции особенно развито астральное тело – тело эмоций, желаний, то есть нравственная структура. Большинству рациональных и чрезмерно материалистично настроенных людей трудно осознать, что вся их жизнь в настоящем воплощении как бы запрограммирована еще до рождения. Человек не рождается, подобный чистому листу бумаги, он несет в себе все позитивные и негативные действия, совершенные еще до своего рождения.




Человек не рождается, подобный чистому листу бумаги, он несет в себе все позитивные и негативные действия, совершенные еще до своего рождения. В связи с этим может появиться вполне закономерный вопрос – является ли человек хозяином своей судьбы или он не властен изменить свою жизнь, так как его карма уже сложилась в результате всех предыдущих воплощений? Ответ на этот вопрос столь же сложен и многогранен, как и само изучение понятия кармы. Действие кармы – это любые жизненные ситуации, которые могут сложиться в настоящем. Подобных ситуаций может быть множество, и к любой из них у человека формируется определенное отношение. Так, негативные события могут привести к различным вариантам. В некоторых случаях человек может проявлять такие черты характера, как злость, ненависть, агрессию. И все его поступки будут нести на себе печать ненависти и злобы. Именно это приводит в дальнейшем к различным несчастьям. Карма – это собирательное понятие, включающее в себя не только поступки, но и мысли. И чтобы отработать собственную карму, не следует допускать негативных поступков и отрицательных мыслей. Любая мысль столь же материальна, как и поступок. Человек, на первый взгляд, не совершающий отрицательных поступков и не вредящий другим, может существенно отяготить свою карму отрицательными мыслями. Сохранение позитивной кармы может показаться абстрактной и умозрительной теорией, но на самом деле ее совсем несложно реализовать на практике. Прежде всего человеку необходимо осознать, что любое его действие рано или поздно принесет свой результат. Соответственно, имеет смысл совершать положительные действия даже в тех случаях, когда, казалось бы, можно поступить иначе. Люди, отличающиеся чрезмерно рациональным взглядом на жизнь, обычно задумываются над последствиями своих поступков только в том случае, если результат того или иного действия может оказать существенное влияние на ход событий именно в настоящий момент.Сохранение позитивной кармы – это своего рода страховка, которая пригодится именно в настоящем. Одновременно человек пытается обезопасить себя от трагических или просто неприятных моментов в будущем. Любое действие может рассматриваться двояко, то есть с точки зрения рационального здравого смысла и точки зрения кармической теории. Задача индивида – постараться найти компромисс между этими двумя точками зрения. Разумеется, не следует поступать наперекор здравому смыслу, но иногда нужно задуматься и о кармическом законе. При этом сторонникам материалистического и рационального взгляда на жизнь следует помнить, что закон кармы во многом совершенно не противоречит здравому смыслу. И если бы люди поступали, руководствуясь зовом своего сердца, это было бы намного более позитивным, чем бесконечный анализ собственных поступков и их рассмотрение через призму пресловутого здравого смысла. Закон кармического воздаяния – это закон высшей справедливости. И человек, заботящийся о сохранении собственной позитивной кармы, старается привести свою жизнь в гармонию с окружающим миром и людьми. Соответственно, каждому из нас необходимо по возможности делать свои мысли и поступки более гармоничными и позитивными. Любая мысль столь же ощутимо влияет на карму, как и поступок.Каждый из нас неразрывно связан с Космосом и Вселенной. Кроме того, каждый индивид является божьим созданием. Как известно, на Земле существует огромное количество разных религий, и все они признают существование бога как Высшего разума, Высшей справедливости. И человек обязан признавать бога, создавшего его. Одновременно с этим он должен вести себя так, чтобы не нарушить связь с богом, то есть с Высшим разумом, Космосом, Вселенной. Если он допускает негативные мысли относительно себя, тем самым он отказывается от связи с Высшим разумом и Космосом. Именно поэтому негативные мысли так отягощают карму.


http://poznanie.ucoz.ru/news/karmic...2013-12-04-3856

В фен-шуй важно в каком направлении «смотрит» дверь вашей квартиры. Если дверь вашей квартиры выходит на север, это способствует невозмутимости и спокойствию членов семьи, которое со временем может превратиться в пассивную апатию и отчуждение. Нейтрализовать негативный эффект «северной» двери можно, выкрасив ее в желтый, оранжевый или коричневый цвет. Дверь, выходящая на юг, пробуждает активность и жажду деятельности, стремление к признанию, известности и славе. Это может привести к конфликтам в семье, так как каждый будет считать свое мнение единственно правильным и отстаивать его самыми авторитарными методами. Чтобы избежать появления диктаторов в отдельно взятой квартире, достаточно просто выкрасить дверь в синий или черный цвет.



Дверь, которая выходит на запад, стимулирует творческие способности и желание иметь как можно больше детей. Одновременно западное направление превращает нас в романтиков и любителей удовольствий, так что мы можем начать транжирить деньги, не задумываясь, и приведем свои финансы в плачевное состояние. Бороться с романтическими порывами поможет желтый или коричневый цвет двери. Дверь, которая «смотрит» на восток, идеальна для бизнесменов и всех, кто так или иначе связан с коммерческой деятельностью. Восточное направление способствует росту деловой активности и пробуждению амбиций, стремлению выстроить карьеру. Дверь, выходящая на юго-запад, помогает установить в квартире с такой дверью настоящий матриархат. Чтобы отношения между супругами были гармоничны и прочны, достаточно поставить деревянную дверь. Металлическую дверь можно покрасить в зеленый цвет. Юго-восточная дверь притягивает к хозяевам квартиры финансовое благополучие и семейный лад. Дверь, выходящая на северо-восток, предупреждает о том, что в жизни обитателей квартиры постоянно будут возникать то те, то иные перемены, о стабильности им можно будет только мечтать. Но кто сказал, что стабильность – это хорошо? К тому же северо-восточное направление благоприятствует получению знаний и образования. Дверь, которая выходит на северо-запад, превращает старшего мужчину в семье в безусловного лидера и непререкаемый авторитет, устанавливает патриархальный уклад. Даже соседи будут приходить к патриарху за советом, безоговорочно доверяя ему и уважая его мнение. Человеческий организм постоянно требует притока свежей энергии, обновления энергетических ресурсов. Желательно, чтобы в квартиру попадало как можно больше энергии, которая должна свободно течь из комнаты в комнату. Окна в этом случае не имеют большого значения, так как не часто открываются и закрываются. Мы можем открывать окна для проветривания по нескольку раз в день, но все-таки входим в квартиру и в комнаты через дверь. И большая часть энергии также входит через дверь, поэтому вход должен быть хорошо освещен. Естественно, входная дверь должна открываться внутрь. В случае, если дверь открывается наружу, мы вынуждены сначала отпереть замки, затем попятиться назад и только затем войти. То же самое происходит с энергией. Двери, которые открываются наружу, сбивают энергию с толку и уменьшают энергетический поток, попадающий внутрь квартиры. К сожалению, из соображений безопасности нам приходится ставить по две двери. Как правило, первая из них, внешняя, открывается наружу, а вторая – внутрь, что несколько выравнивает положение. Единственные двери, которые открываются наружу, – двери в санузел, так как они в идеале изолируют негативную энергию утекающей воды, не давая ей смешиваться с другими энергиями квартиры.



http://poznanie.ucoz.ru/news/vkhodn...2013-12-06-3857