Вопрос первый.

Тот, что задают представители различных религиозных и философских течений, а также люди атеистического мировоззрения в разговоре с христианами одним из первых.

Почему я должен отвечать за грех Адама и Евы?

То есть на каком основании любой из нас рождается в мир, имея болезненное и смертное тело, каковым наградил Бог наших прародителей за их непослушание Ему? А что если бы лично я, запрети мне Господь вкушать плодов с древа познания Добра и Зла, Творца бы НЕ ОСЛУШАЛСЯ? Почему каждый человек, не проходя такого же испытания, как Адам и Ева, вынужден пожинать горькие плоды не своих, а ЧУЖИХ поступков?
Да, согласно тексту Священного Писания, с грехопадением наших прародителей в мир вошли тление и смерть (в природе имеется этому аналог – наследственные болезни). И что Бог якобы тут ни при чём, ибо здесь уже действует закон биологии. Но разве Творец этого закона был не в состоянии сделать его более справедливым (ведь, по словам Христа, “Богу возможно всё” (Мф. 19, 26)) и определить на страдания только тех, кто их заслужил? То есть самих Адама и Еву, а также нынешних грешников и богоотступников. Однако страдают и верующие люди, и даже праведники.
Христианские проповедники утверждают, что закон смерти разрушил Христос Своей крестной смертью. Однако разве после Его искупительной жертвы человеку было возвращено нетление? Разве его вернули в рай? Нет. Он по-прежнему находится в тленном мире, имеет подобное ему тленное тело и страдает.
Правда, иные христиане уточняют: Христос дал каждому из нас, в отличие от людей ветхозаветных, ВОЗМОЖНОСТЬ, веря в Христа как в своего Искупителя и живя по Его заповедям, после физической смерти вернуть себе утерянный рай и нетление. Но опять же – это только возможность, а не стопроцентная гарантия. Чтобы соблюсти евангельские заповеди, нужно вести очень сильную борьбу со своими греховными страстями, кои порождает наша больная и немощная плоть (борьбу именно “сильную”, поскольку, согласно тексту Священного Писания, даже “праведник ЕДВА СПАСЁТСЯ” (1 Пет. 4, 18)). Адам и Ева, имея до своего грехопадения нетленные тела, не ведали таких страстей, какие испытывают современные люди. И потому они были в более выгодном положении, чем мы. То есть мы начинаем путь к Богу с РАЗНЫХ СТАРТОВЫХ УСЛОВИЙ, что опять же по отношению к нам несправедливо. Причём, если наши прародители не имели перспективу попадания в геенну огненную (их только выгнали из рая на нейтральную землю), то многим из ныне живущих адские муки, по слову Христа, светят вполне определённо.
Итак, резюмирую вопрос: справедливо ли положение, при котором за грех, совершённый Адамом и Евой, расплачиваются также их потомки, подобный грех НЕ СОВЕРШАВШИЕ?

Вопрос второй.

Человек, родившийся, скажем, в Афганистане (особенно в среде талибов), Пакистане и других государствах с главенствующей исламской религией; а также где-нибудь в Индии, Китае или иных странах, где практически всё население исповедует индуистские или буддистские воззрения; или вообще среди папуасов-язычников, — такой человек имеет крайне мало шансов стать христианином. И в этом случае, согласно христианству, неизбежно попадает в ад.
Теперь ответьте: кто определяет место рождения человека?
Естественно, Бог. В этом нет ни малейшего сомнения ни у одного из представителей христианства.
Но поскольку человека не спрашивают, в каком государстве он желает родиться, то получается, что его спасение от него самого практически НЕ ЗАВИСИТ. Все разговоры о том, что в этом виноваты родители этого человека или более отдалённые его предки, не принявшие христианство, удовлетворения не приносят. Поскольку известно, что душа младенца, рождённого в семье христиан, сама этого НЕ ЗАСЛУЖИЛА. А душа, явившаяся на свет в теле ребёнка, которого породили мусульмане или буддисты, перед этим НИЧЕМ ПРОГНЕВАТЬ Творца не могла.
Выходит, что Бог, посылая сотворённые Им души в семьи талибов, ваххабитов, кришнаитов или папуасов, ЗАРАНЕЕ готовит мучеников для ада. Ещё до их рождения зная, что они в него попадут. Причём, НИ ЗА ЧТО.
Как подобное положение вещей согласуется с категорией справедливости, непонятно.

Вопрос третий.

О наказании за грехи родителей их детей “до четвёртого поколения”.

В чём смысл подобной установки?

Христианство утверждает, что единственной причиной наказания, исходящего от Бога, является грех. Болезни и скорби человеку посылаются для его “вразумления” и “перевоспитания”. Ребёнок страдает за грехи родителей в том случае, если иные меры воздействия на них исчерпаны. То есть когда болезни и несчастья самих родителей на них никак не влияют.
Здесь необходимо выделить два существенных момента.
Прежде всего, многие люди считают глубоко кощунственным тот факт, что детишки болеют, получают увечья, а то и сгорают в пожарах или тонут в водоёмах — только для того, чтобы их родители прекратили пить, блудить или воровать. Принять такую “меру воздействия” иное человеческое сердце просто отказывается.
Но если страдания детей при жизни их родителей всё же имеют для последних воспитательное значение, то постичь смысл наказания потомков в третьем и четвёртом поколении не представляется возможным. Судите сами: как можно повлиять на нравственное состояние и поступки человека, наказывая его праправнука? Ведь самого человека уже нет в живых, и Частный Суд над ним состоялся.
Но если беды и несчастья отдалённых потомков человека не имеют для него никакого воспитательного значения, то единственным мотивом такого наказания служит МЕСТЬ. И ничего более. Но как её совместить с Божиим милосердием?
Аналогичное рассуждение можно провести и в отношении вечности мук для грешников. В чём их цель? Перевоспитывать грешника после Страшного Суда уже не имеет смысла – в связи с невозможностью его выхода из ада. В “назидание” остальным – тоже не получается, поскольку после Страшного Суда каждому вынесен приговор окончательный и без права его обжалования. Иные говорят: в осуществлении справедливости. Но если вдуматься, то суть такой “справедливости” — при отсутствии возможности что-то в судьбе грешников изменить — состоит ни в чём ином, как в отмщении. В УТОЛЕНИИ ГНЕВА “воспитателя”. Что в высшей степени безнравственно.
Итак, вопрос: в чём практический смысл наказания за грехи родителей их детей до четвёртого поколения и вечности мук для грешников?
Отдельный вопрос родителям: как бы Вы стали ощущать себя в райских садах, видя, как в геенне огненной мучаются ваши сыновья и дочери? Многие говорили, что такой “рай” станет для них сущим адом.

Вопрос четвёртый.

Если цель существования человека на Земле заключается в словах Христа “Будьте СОВЕРШЕННЫ, как совершенен Отец Ваш Небесный” (Мф. 5, 48), то как объяснить в этом смысле смерть детей и тем более младенцев? Ведь они за своё короткое земное существование не успевают приобрести ни добродетелей, ни веры в Христа. А поскольку именно вера и добродетели являются “пропуском” в Царствие Небесное, то путь им туда скорой смертью закрыт раз и навсегда.
Теперь подумаем: кто назначает день ухода человека в мир иной? Правильно, Бог. Но тогда получается, что именно Он лишает младенцев возможности эти веру и добродетели приобрести. А значит, и наследовать Небесную обитель. А ведь детишки за свою короткую жизнь ни в чём перед Господом провиниться не успели. Если же, как полагают иные, всё дело в наказании родителей, то такая жуткая цена – когда умершие младенцы остаются без добродетелей и веры и тем самым лишаются возможности наследовать рай — несопоставима с целью “вразумления” их родителей. Вообще, получается, что одни души спасают за счёт гибели других.
Если же правы те, кто утверждает, что умершие детишки автоматически наследуют рай, то Творец поступает несправедливо уже по отношению к тем, кому не даёт возможности умереть в младенчестве и обрекает на тяжкие труды для своего спасения. Которые, к тому же, в случае неспособности человека противостоять греху, оканчиваются для него весьма плачевно.

Вопрос пятый.

Почему так трагично положение животных? Ведь они НАВСЕГДА лишены возможности осознавать красоту и гармонию окружающего мира, заниматься наукой и искусством, наслаждаться поэзией и музыкой, постигать вопросы философии и тайны мироздания. Может, в своём узком мирке они и счастливы; но каждый из нас, людей, никогда такого “счастья” себе НЕ ПОЖЕЛАЕТ. И ни вороной, ни петухом и ни кошкой стать не захочет (если, конечно, человек не душевнобольной). К тому же многие из животных ради благополучия людей вынуждены испытывать сильнейшие страдания: их убивают на охоте, забивают на бойнях, на них ставят медицинские опыты и т.д. и т.п. Значит, Творец поступил по отношению к животным несправедливо?
Но то же самое можно сказать и о соотношении миров человеческого и ангельского. Каждый из нас может задаться таким вопросом: на каком основании ангелы сотворены уже нетленными? То есть не испытывающими боли, голода, холода, болезней, старения и смерти? Ведь они этого НЕ ЗАСЛУЖИЛИ! А мы, люди, чтобы попасть в их мир, обязаны, во-первых, неизбежно болеть, страдать и умирать; а во-вторых, ещё и бороться со своими страстями. Причём, в этой борьбе мы можем и ПРОИГРАТЬ! И тогда нам, согласно Священному Писанию, гарантировано “озеро, горящее ОГНЁМ и СЕРОЮ” (Откр. 21, 8), где будет “ПЛАЧ и СКРЕЖЕТ ЗУБОВ” (Мф. 13, 42). Иными словами, почему ангелы, в отличие от нас, попали в хорошие условия БЕЗ ТРУДОВ и БОРЬБЫ? Им что, просто повезло? Улыбнулась “фортуна”?
Если же, как утверждают иные, человек — потенциально более высокое создание, чем ангелы (люди есть “образ и подобие Бога”, а ангелы — “служебные духи”), то тогда Бог поступил несправедливо уже по отношению к миру ангельскому. Навсегда лишив его обитателей возможности обретения большего уподобления Творцу (а значит, и большего блаженства), чем люди, прошедшие земное испытание.
В любом случае из трёх упомянутых категорий творения – ангелы, люди и животные – одни обязательно находятся в более привилегированном положении по сравнению с другими. Причём, совершенно НЕЗАСЛУЖЕННО. А значит, мир изначально устроен в высшей степени несправедливо.

Ответов на те вопросы, что я привёл (причём, так, чтобы они действительно не противоречили совести) в Библии нет. Быть может, они имеются у кого-то из христиан?

Источник

СОКРАТ

На одном конкурсе сочинений о Сократе победила 12-летняя девочка, написавшая самое короткое: «Сократ ходил среди людей и говорил им правду. За это его убили». Лучше, пожалуй, и не скажешь в двух словах об этом босоногом старце, которого дельфийский оракул назвал «самым мудрым из смертных».

Родился он в 469 г. до н.э. в Афинах и умер там же в 399 г. до н.э., выпив по приговору суда чашу сока ядовитого растения цикуты. Отец его, небогатый ваятель-каменотес, не мог дать ему приличного образования, и откуда Сократ набрался своих обширных знаний, восхищавших современников, неизвестно. Известно, что зимой и летом он ходил в одной одежде, хуже чем у иных рабов, часто босиком. Но популярность его была такова, что в 404 г. до н.э. правительство 30-и тиранов позвало его к себе на службу, однако он, рискуя жизнью, отказался наотрез. Он порицал все формы правления: аристократию, плутократию, тиранию и демократию, – как одинаково лицемерные и несправедливые. Но считал, что произвол одного все же лучше произвола многих – и что гражданин обязан соблюдать любые, даже самые плохие законы его родины.

В молодости он отличился в трех военных походах, вынес с поля боя раненого товарища. Вошла в предание, как образец сварливости, его жена Ксантиппа, союз с которой поэт Мандельштам изобразил так:

Встречает пьяного Сократа

Крылатой руганью жена.

Возможно, он впрямь часто приходил домой навеселе, так как больше всего любил, болтаясь битый день по городу, задавать всем, кому не лень вступить с ним в беседу, свои знаменитые вопросы. Ну, а беседа и у древних греков была спутницей застолий и вина. За всю жизнь он не написал ни строки, отпечатавшись, как Христос, в пересказах его речей его учениками – главное Платоном и Ксенофонтом.

Сократ считается основоположником диалектики и первым, кто глубоко вскопал вопрос о сущностях – общих понятиях для разных вещей. Например что есть само по себе «прекрасное», «дурное», «полезное» и так далее. Впрочем он сам, мастер образной и цепкой речи, никак не формулировал свою философскую задачу. Но как влекомый некой путеводной целью странник запытывал всех простодушными внешне, но исподволь коварными, даже исполненными подчас язвительной иронии вопросами. Чем надменней и самоуверенней был собеседник, тем беспощадней обставлял его Сократ – и, загнав в тупик, еще как бы спохватывался: да это я сам такой дурень, что совсем сбил с толку человека!

Но за этим вроде смешным делом крылся обессмертивший Сократа метод, который он сравнивал с хлопотами повивальной бабки, помогающей роженице. А целью этих хлопот было выуживание из хаоса противоречий и недомыслий того, что Сократ ставил выше всего в жизни – истины.

Но какую великую истину он извлек на свет? Да никакой – кроме единственной, которую не уставал повторять: что знает только то, что ничего не знает. И этим-то лишь отличается от невеж, которые тоже ничего не знают, но думают, что все знают.

За что же тогда он так почитался уже при жизни – а посмертно был возведен чуть не в родоначальники науки философии? Формально – за его диалектический метод, позже оформленный в учение о «единстве и борьбе противоположностей». А в сути – за воплощенный им образ мыслителя, имеющего смелость выйти за пределы всего ведомого, дабы постичь силой ума загадочный, бездонный мир – прежде всего мир человека. Его неистовая страсть непредвзято и дотошно судить обо всем на свете не обходила ни самые простые с виду, «детские» вопросы – ни самые парадоксальные и даже запретные: о сущности богов и власти. Он, может, первым из всех мыслителей возвел в систему такой взгляд, что истина – не некий богоданный абсолют, а совокупность противоречивых и даже взаимоисключающих на первый взгляд сторон.

Вот он, к примеру, начав с самого тривиального, пытается установить сущность такого понятия как мужество: «Мужество ли, – спрашивает он собеседника, – не оставлять поле боя первым?» – «Конечно». – «А бежать от врага – трусость?» – «Разумеется». – «А если воин бежал с хитростью и с ее помощью победил врага?» Тут собеседник уже несколько смущается: как это он мог упустить такой подвох? И дальше от вопроса к вопросу, словно раздевая лист за листом кочан капусты, отсеивая всякое ложное или даже неточное суждение, Сократ стремится к сердцевине – и к чему приходит? Чаще всего никакого однозначного ответа в результате нет. Но мощный ум настойчивого босяка как бы продрал нас сквозь все противоречия предмета, заразил ощущением, что это продирание через наружную листву и есть путь к истине. Надо лишь, как бы внушает постоянно он, бесстрашно, не мигая смотреть в глаза правде – или мраку, при неимении достаточного света.

Как у иных есть абсолютный музыкальный слух, у него был абсолютный слух на всякую неправду. И его утверждение о собственном незнании не было скорей всего ни нарочитым парадоксом, ни кокетством тайного всезнайки. Похоже, он имел в душе какой-то неизреченный образ истины, понимая, что в современном ему мире нет возможности ее изречь. Потому главным образом неутомимо отметал прочь все неистинное, а в его беседах отрицаний куда больше, чем утверждений, и первые звучат куда убедительный вторых.

Отсюда же, видимо, происходят и два его самые загадочные для современников признания, за которые он и заплатил в итоге головой. Одно – что с каких-то пор в нем поселился некий внутренний голос, называемый им «демоном», который никогда не говорил, что надо делать, но говорил, чего делать не надо. Ну а второе – уже самое крамольное. Рассматривая проявления огромного числа тогдашних богов, он заподозрил, что они действуют не абы как, но за ними стоит некий безымянный архибог, и управляющий их действиями.

Но при всем этом он строго держался и неких положительных начал. Все то же, вероятно, внутреннее чувство, ломавшее все шаблоны отвлеченного суждения, заставляло его возводить гражданскую добродетель в высшее человеческое качество. И удивительно перекликаясь вновь с Христом, он за 4 века до Христа изрек одну из главных установок будущего богочеловека – что для всякого гораздо лучше терпеть зло, чем творить его. Но попутно впал в какое-то безумное для мудреца младенчество – сочтя, что если люди поймут, в чем добро, только ему и будут следовать!

Гражданский долг он стойко исполнял не только на войне. Сограждане запомнили его принципиальность на посту притана – члена совета Пританея, учреждения, отправлявшего властные и обрядовые функции. В Пританее еще угощали изысканным обедом за казенный счет отличившихся в пользу отечества героев – например победителей на Олимпийских играх. И когда некто был осужден на казнь, несправедливо по мнению Сократа, он один из всех 50-и коллег-пританов громко выступил против.

Но даже современному ребенку уже, наверное, ясно, что такому правдоборцу с его неукротимым словом и умом, рано или поздно должно было не поздоровиться. Для аристократов он был вызывающим простолюдином, беспощадно побивавшим в публичных спорах их купленную за большие деньги образованность. Для демократов – распугивающим их улов и срывающим их продувные вывески разоблачителем. Кто-то даже сравнил его с электрическим скатом, который своим ударом лишает языка любого спорщика. Еще кого-то пугал его великий критицизм и полная отвязанность суждений…

Но так как даже 30 тиранов не решились в открытую преследовать его за отказ служить им, сменившие их демократы завели против него тайную интригу. Считается, что руку к ней приложили и софисты, которых он высмеивал за бесцельную словесную эквилибристику. Но на них тогда возникла мода, они давали знатным юношам дорогостоящие уроки – а Сократ, учивший всех бесплатно, еще и подрывал их бизнес.

Плохую роль в его судьбе сыграл и знаменитый комедиограф Аристофан. Принадлежа к консервативной партии аграриев, он не делал различия между Сократом и софистами: и тот, и те были для него лишь вольнодумцами, попиравшими святую старину. В комедии «Облака» он вывел Сократа как раз в образе софиста, который сидит как сыч в своей «думальне» и учит молодежь не платить налоги и плевать на старших.

В итоге «группа товарищей» из демократов во главе с неким Анитом привлекла Сократа к суду по сфабрикованному, как называется сейчас, обвинению. Ему вменялось развращение юношества, отрицание отеческих богов и введение нового божества – «расстрельная» тогда статья. Правда, в гордившихся своей просвещенностью Афинах она практически не применялась – да и суд над Сократом мыслился скорей как бутафорский, с целью лишь окоротить его, но не лишать жизни. Но старина Сократ, военный ветеран, не поклонившийся и былым 30-и тиранам, не дал выставить себя в шутовской роли.

Когда ему дали слово, он, обычно весьма скромный в самооценках, в корне изменил своему правилу и сказал примерно следующее. Все, что говорилось здесь против меня – вранье. И хоть всем известно, что я могу затмить любого красноречием, сегодня к нему не прибегну и скажу одну правду. А она в том, что если есть в Афинах безупречный гражданин – это Сократ, герой трех войн, слуга отечества и истины, не развратитель, а воспитатель лучших мужей, чьи имена все знают. И если хотите по обычаю услышать, чего я сам считаю достойным за мои деяния – это обед в Пританее. Тем паче что он мне нужней, чем победителям олимпиад: они не нуждаются в пропитании, а я нуждаюсь.

После столь дерзкой отповеди судьи, ожидавшие просьбы о замене смертной казни изгнанием или хотя бы примирительного покаяния, взбеленились от ярости. И вопреки их первоначальному замыслу приговорили Сократа к смерти.

Это был беспримерный приговор: в Афинах никого еще не осуждали так строго всего за выразительное слово. И когда первая ярость судей стихла, они решили одну свою подлость выправить другой – передав друзьям Сократа, что если он захочет бежать из-под стражи, препятствий этому не будет. Этой подробности скверного дела посвящен щемящий сердце диалог Платона «Критон». Критона, ученика Сократа, подослали склонить его учителя к побегу, на что богатые сограждане даже сделали свою складчину. Но Сократ, не бегавший и от врага, на доводы Критона, что достойнейший из афинян не должен быть казнен, ответил так.

Всю свою жизнь я проповедовал законопослушание и могу ли теперь позволить людям говорить, что это было только лицемерием, которое вскрылось, едва дело коснулось моей жизни? Разве моим детям будет лучше, если я сгину с бесчестьем на чужбине? Я уже стар, все равно скоро умирать, так лучше умру с честью! Предчувствие мне говорит, что моих судей покарает рок, а мое имя будет в славе.

Еще широко разошлась в Афинах и в веках такая деталь. Другой ученик Сократа, Аполлодор, придя простится с учителем, горько сокрушился: «Особенно тяжело мне, Сократ, оттого что ты осужден несправедливо!» На что Сократ ответил: «А разве тебе было бы легче, если бы меня осудили справедливо?»

Последним его желанием было самому обмыться перед смертью, чтобы потом не пришлось возиться с ним другим. Он выпил, как заздравный кубок, чашу с ядом, лег и умер. Афиняне, до самого конца не верившие в казнь Сократа, пришли задним числом в такой гнев против его обвинителей, что те в страхе бежали из Афин – подтвердив тем предсмертное пророчество философа…

Показательно, что христианство, довольно плохо относившееся к античному языческому миру, выделило из него Сократа как предвестника Христа – за догадку о том архибоге. И в ранних христианских храмах Сократ даже изображался на иконах.

Но за что все же, если отрешиться от деталей, был убит этот гремучий праведник? Я думаю, лучше всего на это ответил он же сам его диалектическим посылом. Такие личности, служившие посмертно славе их народов, при жизни именно их совершенством входили в конфликт с властью, сложенной так или иначе из несовершенного большинства. И потому на таких светочей как Сократ, Христос, Джордано Бруно, протопоп Аввакум всегда находились такие казнители как афинский суд, синедрион, святая инквизиция, РПЦ. Причем последние казнили осужденных ими уже именем казненного Христа.

Диалектика Сократа, ушедшая за рамки его времени, пожалуй, объясняет и такой необъяснимый ныне парадокс. Жестокий сталинский режим породил у нас именно культ личности – когда могучих личностей было невообразимое сейчас число. Композиторы Прокофьев и Шостакович, писатели Шолохов, Булгаков и Пастернак, конструкторы Туполев, Яковлев, Ильюшин, Лавочкин; ученые Капица, Ландау, Курчатов – и этот список можно бесконечно продолжать. По нынешней метафизической трактовке все они произошли «вопреки» – но почему-то в наше «свободное» и благое время не происходит ничего подобного. Не пахнет ничем подобным свершениям той «плохой» поры, и последние обломки того великого «вопреки»-авиастроения – Ту-204 и Ил-96 – угроблены благодаря текущему «благодаря».

То есть наша «свобода» парадоксальным, но уловленным еще Сократом образом обернулась афинским судом, синедрионом и инквизицией вместе взятыми. В зародыше убила этим круговым зажимом весь творческий позыв, еще раз доказав сократовский посыл: что вид снаружи может быть полной противоположностью сокрытой под ним сути.

При тирании Сократ выжил, а при демократах был казнен – и всей своей жизнью и смертью дал нам на 24 века вперед повод задуматься о выведенных им на личной шкуре парадоксах бытия!

Смерть Сократа. Давид.

Звонит российская приятельница, приехавшая сюда вроде как погреться на зимнем солнышке: "У меня к тебе просьба - помоги купить парик". Сглотнула комок, подобрала отвисшую челюсть, помогла. Парик красивый и ей идет - если бы не сопутствующие обстоятельства.

Дальше