В прошлую пятницу я отдала айпад в ремонт, который затянется как минимум до следующего понедельника, и это повергло меня в настоящую панику, ребята: я привыкла, что под рукой у меня целая библиотека книг, которые я читаю или собираюсь прочесть; все мои лекции, заметки, стихи, вотэвер. Пять гигов текста. Да я почти срослась с этим планшетом.
И вот уже шестой день я читаю бумажные книги, и это, конечно, совсем другая история, потому что электронную книгу ты не выбираешь: не понравится одна – откроешь другую. Бумажную книгу перед поездкой в метро, походом в ванну или на балкон покурить выбираешь тщательно и придирчиво, почти как в магазине (я уже почти забыла это ощущение).
Но я молодец, я ни разу не облажалась с выбором, и теперь хочу написать про все эти книги, потому что они охуенны, а моя память – не очень.
Это пост, конечно, скорее для себя, - но, может, кому-нибудь тоже пригодится.


Павич
Рассказы Павича – невероятно интимное событие, на мой взгляд. Даже не как секс, - скорее, как сон, смерть или поездка в метро (моменты, в которые ты бываешь одинок, как никогда). Я прочла его в первый раз лет восемь назад («Внутренняя сторона ветра»), и никогда больше не искала его книг, хотя обычно у понравившегося автора стараюсь прочесть все, что только возможно. Другие его вещи потом как-то попадали мне в руки, я, разумеется, читала, наслаждалась этим ощущением (словно ты – единственное существо в этой жутком, колдовском, нелогичном, нелинейном мире) и никогда ни с кем не обсуждала прочитанное, - ни с друзьями, ни с родственниками, потому что это один из немногих случаев, когда я а) почти уверена в том, что кто-нибудь другой, открыв эту книгу, увидит что-нибудь совершенно другое; б) не очень уверена в том, что эти книги (и этот автор) вообще существуют.

Гейман
Гейман мастерски создает вещи, ужасные и изысканные в этом ужасе (не на европейский, но на американский лад). Иногда он пытается быть милым, но выходит все равно жутко (пожалуй, даже еще страшнее). Этот человек может писать про святой Грааль, котов, ангелов, котов-ангелов, иллюзионистов, оборотней – и не быть пошлым, а для этого действительно нужен большой талант.

Борхес
Я перечитывала «Энциклопедию вымышленных существ» (это покетбук, побывавший со мной в трех странах, на берегу моря и на высоте 4000 над его уровнем; сильнее из моих книг истрепан только Сильмариллион), и чуть не плакала от счастья. Любителей Средневековья часто упрекают в том, что их Средние века – сладкие, выхолощенные, фэнтэзийные; рыцари, дамы и замки, и ничего больше.
Мое Средневековье – это Средневековье бестиариев и лапидариев, алхимических и богословских трактатов; Средневековье Аквината и Бэкона, Фичино и Мирандолы (мне нравится идея ле Гоффа о долгом Средневековье, закончившемся дай бог в 19 веке); средневековье круглых карт, в центре которых – Иерусалим, средневековье диспутов и университетов; средневековье – Толедо и Прага, Иль-де-Франс и Святая Земля, города Италии, княжества Германии; средневековье рационально-иррациональное, населенное христианами и мусульманами, крестоносцами и ведьмами, ангелами и демонами, львами и драконами (как они все умещались на таком крохотном клочке земли, - ума не приложу).
Борхес знает об этом средневековье всё, - и кое-что даже рассказывает.

Стоппард, «Розенкранц и Гильденстерн мертвы»
Дочитав, я пошла печь пирог и думать о смерти. Пирог удался, насчет мыслей о смерти не могу сказать ничего определенного. Эти диалоги определенно навевают какой-то невыразимый ужас, заставляют черную дыру в твоей груди оживленно ворочаться; если читаешь с утра, не успев до конца проснуться – легко в середине пьесы забыть свое имя и планы на вечер.
Определенная доля этого ужаса принадлежит чувству предопределенности, которое сопровождает тебя с первой и до последней страницы и усиливается с каждой знакомой классической репликой. Еще пугает легкость и непринужденность, с которой текст выворачивается наизнанку.
Спасибо постмодернизму за то, что он не дает чувствовать себя уютно в этом мире (и в любом другом из возможных миров).

Брайан Грин, «Элегантная вселенная»
Это научно-популярная книга о физике, если точнее – о теории струн, но чтобы подвести читателя к теории струн, Грин почти половину книги тратит на объяснения теории относительности и квантовой физики, и это просто волшебно. То есть с одной стороны, книга понятна даже такому конченому гуманитарию, как я; с другой, она в должной мере передает чувство, что ты ничего не понимаешь и не поймешь, поскольку даже сами физики мало что понимают, поскольку вселенная настолько огромна и удивительна, что –
…Мои представления о мире успели кардинально поменяться раз пять, пока я ее читала.
И вот еще: это одна из самых поэтичных книг, которые я когда-либо читала.

Юли Цее, «Темная материя»
Книга вышла в ’12 году, ее нет в интернете, ради нее я в неудобных туфлях дошла до книжного и потратила последние деньги, но она стоит этого и еще большего – от первого и до последнего слова. Изумительный детектив, в котором преступление совершается на первых страницах, комиссар появляется ближе к середине, но все равно понимает, что произошло, быстрее, чем преступник.
Идеально было читать ее сразу после «Элегантной вселенной», поскольку главные герои – физики, и Вселенная постоянно присутствует в тексте: то ненавязчиво, на заднем плане, то обрушиваясь всей своей непознаваемой, нелогичной бесконечностью на голову кого-нибудь из персонажей.
Я влюбилась в автора еще со слов «физика принадлежит влюбленным», простите за тавтологию; я прочитала книгу на одном дыхании теперь невероятно хочу забыть ее и прочитать снова.

Йейтс
Я люблю Йейтса, во-первых, за это:

And no more turn aside and brood
Upon love's bitter mystery;
For Fergus rules the brazen cars…

Эти строки для меня – практически аналог вот этой гифки, но от Геймана на трамплине сердце не замирает, а вот от медных колесниц Фергуса, - ну, вы понимаете.

Во-вторых, за это:

The host is riding from Knocknarea
And over the grave of Clooth-na-Bare;
Caoilte tossing his burning hair,
And Niamh calling: Away, come away…

Это почти как “…and miles to go before I sleep”, - строки, которые можно повторять бесконечно, и каждый раз они будут звучать, как новые.

Брэдбери
Часто мне очень не хватает рядом человека, который разделял бы со мной мнение о том, что как бы то ни было, человечество все равно достигнет звезд, потому что в этом и заключается наша конечная цель, ну, насколько цель вообще может быть конечной; в такие моменты мне остается только читать Юдковски или перечитывать Брэдбери, но первый не пишет уже почти полгода, а второй всегда рядом, на полке. Его рассказы для меня – как таблетка от повседневности, от бытового конформизма, хамства и нетолерантности; принимать можно не очень часто, поскольку хватает надолго.

Они спасают чужие жизни! Но что творится в их душах, что происходит в их семьях, как строятся непростые отношения с коллегами, друзьями? Действие сериала разворачивается в приемном покое больницы, операционных, а также везде, куда спешат бригады «скорой помощи». Но самое главное – это мир врачей, их жизнь вне работы, человеческие драмы, проблемы, ошибки, сожаления и [...]