Забудьте про холодную погоду. Финансовые рынки предсказывают нам приближение весны. Акции растут, кредитные спрэды сужаются. Казалось бы, что еще нужно для счастья? Но оглянитесь вокруг, если не боитесь. Сходства с межвоенным периодом - временем бесконечных ложных рассветов - растут в геометрической прогрессии. Как и в начале 1930-х, кризис сначала ударил лишь по тем, кто непосредственно участвовал на финансовых рынках, однако, затем ударная волна начала распространяться на огромные территории, калеча жизни бесчисленного количества людей. Охота на ведьм достигла апофеоза. Сегодня загнанные в угол банкиры являют собой жалкое зрелище, напоминая плутократов и бюрократов в карикатурах на Веймарскую республику Георга Крозца. Они испытывают на себе такой же гнев толпы, хотя, конечно, лучше лишиться рыцарского титула или бонуса, чем быть повешенным на уличном столбе.

К сожалению, эта общественная ярость перекликается с широко распространенным, но совершенно ошибочным мнением о том, что богатые должны заплатить за все, мнением, которое недальновидные политики не спешат развеять. Многим странам нужно срочно что-то делать с сокращением налоговой базы, но никто и пальцем не шевелит.

Иммигранты и беженцы, которых кое-как терпели в хорошие времена, сейчас считаются виновными в безработице и потенциальной причиной мятежа. Терпение - всегда такая хрупкая добродетель - уступает место осуждению. Мода опять становится консервативной. В Давосе снова носят галстуки. Демагоги набирают популярность в континентальной Европе - пока только в Европе. И, как ни странно, в основном в более или менее благополучных странах севера. Пока.

Экономические споры, в которых защитники фискальной консолидации сталкиваются с теми, кто считает стимулирование рынка труда первейшей мерой в такой ситуации, сильно напоминают дебаты 80-летней давности. В приличном обществе не принято обвинять создателей фискального пакта для Еврозоны в том, что они не выучили уроки немецких репараций после Первой мировой войны.

Но этот пакт содержит те же интеллектуальные ошибки, поэтому умолчать нельзя. То, что они нужны, чтобы гарантировать помощь со стороны Германии, ясно без слов: репарации были необходимы (с притянутыми объяснениями) для того, чтобы Франция поддержала Версальский договор 1919 года. Но они не стали от этого хорошей затеей. Кроме того, Германия со своими растущими демографическими проблемами не может больше расплачиваться за всю Европу, также как богатые не могут расплачиваться за весь остальной мир.

США, ослабленные финансовым кризисом и его последствиями, а также очередной перепалкой со своими зарубежными партнерами, чувствуют себя не в лучшей форме и стремятся замкнуться в себе. Преимущества проекции американской силы на международном уровне легче всего оценить, когда ее нет. Развивающиеся страны наращивают военную мощь, а международный порядок как таковой остается в прошлом, точно также как это было в 1930-е, когда Лига Наций потеряла свое влияние.

Миру с трудом удается погасить жестокие репрессии в Сирии и справиться с жестким сопротивлением в Иране, что служит нам еще одним болезненным напоминанием об отсутствии порядка в международной системе. Протекционизм набирает силу. Он пока еще не угрожает мировой торговле, но очередной провал переговоров в Дохе и всплеск меркантилизма в развивающемся мире говорят не только том, что ветер сменил направление, но и о том, что запад теряет свою волю и способность насаждать свои идеи. Европейский Союз практически утратил авторитет среди входящих в его состав государств. В Брюсселе по-прежнему проходят саммиты. Но политика там больше не делается.

Инвестиционные банкиры сейчас в опале, но идеи, как это часто бывает, переживут своих создателей. Финансовый инжиниринг по-прежнему популярен, он никуда не делся, просто теперь творит свои сомнительные чудеса для государственного сектора. Таким образом люди, включая тех, кто так ненавидит банкиров, свято верят, что разного рода финансовые решения, типа базук, барьеров, кредитов и денежных сумм из ниоткуда, спасут Европу от катастрофы. Но чуда не будет.

Все эти ухищрения помогут лишь выиграть время, точно также, как и внушительные интервенции Европейского центрального банка, который выплескивает ликвидность в банковский сектор Еврозоны. Но время тоже стоит денег, и немалых. Крупнейшие Центробанки, работая сообща, фактически, оказывают миру медвежью услугу. Процесс отказа от заемных средств все еще в зачаточном состоянии, таким образом, день или даже десятилетие расплаты просто отодвигается на более поздний срок. Теплые и уютные потоки ликвидности не только укрепляют финансовую систему. Они помогают скрыть от жертв кризиса истинные масштабы убытков и сокращения благосостояния. Но, как показывает опыт Японии 1990-х годов, экономикам сложно начать уверенное восстановление, не признав наличие проблем.

Признать убытки по государственным облигациям, конечно, нужно, но это может привести к далеко идущим разрушительным последствиям: каждый банк, каждый центральный банк держится на мифе о государственных кредитах. Поскольку у большинства стран нет другого выхода - только социализировать большую часть последствий, можно предположить, что уровни государственного долга будут стремительно расти, в том числе и в странах, где сейчас относительно невысоки, а многие банки будут национализированы. Они будут вынуждены вести себя безупречно, как государственные предприятия.

Сейчас для политиков Европы нет ничего важнее спасения евро. Эта задача отодвигает все остальное глубоко на второй план. Но стоит ли так резко сужать свои приоритеты? Сейчас нужнее гарантировать охранение проверенных временем положений ЕС в случае весьма вероятного распада Еврозоны. Влиятельные политики в Брюсселе и Франкфурте ошиблись, когда в 2010 году объявили о том, что дефолт банка по своим облигациям неизбежно приведет к суверенному дефолту; что суверенный дефолт будет означать конец евро; что конец евро обозначит конец ЕС. Но апокалиптические прогнозы могут сбыться, если в них искренне верить.

В такие времена главная задач лидеров - не навредить: сделать все возможное, чтобы худший сценарий не привел к еще более тяжелым последствиям. Европейские политики неожиданно осознали, что перспектива остаться у власти на второй срок для них крайне призрачна. Но нужно помнить: репутация не зарабатывается при помощи гнилой политики, направленной лишь на то, чтобы незаслуженно остаться у власти на короткий срок. Мы выбираем людей не для того, чтобы переизбирать их. Мы выбираем их, чтобы они принимали непростые решения от нашего имени. Историческая репутация - хорошая или плохая - живет гораздо дольше, даже дольше рыцарских титулов.

Мартин Тейлов, бывший исполнительный директор Barclays
Подготовлено Forexpf.ru по материалам The Financial Times