("Греческая смоковница". Та самая. Или не та, я не помню)

Года два назад редактор одного глянцевого мужского журнала попросил меня начеркать пару сотен знаков про эротику, что я и сделал в самых приличных и холодных выражениях. Публикация не случилась (отчасти потому, что текст был написан правым пальцем левой ноги), но я человек экономный и не люблю впустую насиловать клавиатуру. Запоздавшая премьера не самого лучшего поста, который я посвящаю, конечно, скромным депутатшам Госдумы и милым депутатам питерского Заксобрания.
* * * * * * * * *

В январе 1901 года в Лондоне на каждом углу шептали: "Королева Британии тяжко больна, дни и ночи её сочтены". Великая Виктория (при которой империя росла и размножалась разве что почкованием, в темноте и под одеялом) честно сказать, затрахала мозги своих подданных, и те ждали прихода весёлого Эдварда VII с его страстью к охоте, бегам и легкомысленным барышням. Именно с барышень и начался XX век, а развитие фотографии зафиксировало рождение нового времени: господа, смотрите, экая проказница, устроила свальный грех, а каковы формы, а каковы волосы в срамных местах, надо же, нигде не подбрила, вот оно, здоровье в чистом виде, слава нашему королю.

Софт-порно стало символом свободы и равенства, даже суфражистки посчитали, что секс в чистом виде – это освобождение от векового мужского рабства; вот любовь – да, она фиксирует подчинение тупым самцам, а порно – это круто, это мой выбор, моя власть над членами этих безволосых обезьян, придающая жизни упругость и твёрдость – эх, много-много раз. Впрочем, много раз получалось не слишком часто, но синематограф позволял делать несколько дублей.

Порнографическое счастье длилось недолго и нас оно не захватило.

Была у меня приятельница, которая считала скабрезные фильмы прелюдией к отличному сексу: десять минут просмотра – и в койку, никакой тебе работы языком и губами, тем более что посещение душа барышня почитала за унижение: видите ли, она не должна ничего делать такого, что  хотя бы косвенно указывало на доминирование мужчины. Красивая попка и третий размер бюста добавляла: Наполеон говорил своей Жозефине, чтобы та не мылась пару недель, запах – сильнейший афродизиак.

Проблемы начались не из-за запаха. В какой-то момент мы оба почувствовали, что порно – не вместе с сексом, оно вместо него. Излишняя функциональность порно отомстила нам – скоро стало ясно, что в искусственные завывания и натужные фрикции мы не верим (простите нас, Константин Сергеевич). Никакой нет драматургии в учебном фильме по сборке-разборке автомата Калашникова. Технические инструкции хорошо смотреть в одиночестве, маструбируя и немного стыдясь отсутствия вкуса. Побочных эффектов в данном случае немного, разве что порнозависимость, когда муж говорит: "Любимая, не жди меня на ложе страсти, у меня болит голова, то есть я хотел сказать, мне надо досмотреть кассету "Тычинки и пестики". Упс, какие, однако, у неё тычинки…"

Порнозависимости не случилось, сломался адский агрегат "Электроника ВН-12" 1986 года выпуска – да, тот, где кассету надо было вставлять в хреновину на верхней плоскости чуда техники, сунул-вынул с адским воем. Иногда и не вынул. Впрочем, домашние просмотры в конце восьмидесятых нам заменили этакие сараи в телевизором под потолком и билетом ценою в рубль. Сараи назывались "видеосалоны", а жанровое богатство фильмов ограничивалось боевиками, ужастиками и эротикой.

Эротика поначалу казалась жалкой пародией на многостаночную порнографию, к тому же пригласить барышню на эротику казалось не вполне приличным – правильно, после увиденного дома жёсткого порно герла бы обиделась, посчитав, что на ней сэкономили.

На эротику положено было ходить с друзьями, так же, как и распивать разливное пиво, разбавленное в магазине то ли стиральным порошком, то ли димедролом. Помнится, как-то на "Греческой смоковнице" один бледный юноша долго ёрзал на стуле, мучимый неведомыми желаниями, а потом сорвался и выбежал на улицу, прикрывая рукою пах.

Этот прыщавый пубертатный самец неожиданно оказался прав. Уже в конце девяностых я встречал новый год в компании знакомых, среди которых оказалась и моя старая приятельница с аккуратной попкой и уже четвёртым размером. "Знаете, что у меня есть? – таинственно сказала обладательница уже четвёртого размера, – "Греческая смоковница".

На исходе десятой минуты зрителей сдуло по разным комнатам, благо, что квартира была бывшая коммуналка, и места хватило всем. Некоторым достались кухня и туалет, но жалоб ни от кого не поступило.

Моя старая знакомая научилась мыться, что не могло не радовать. "Знаешь, Стас, - прошептала она, - мы же ни хрена не понимали десять лет назад. Мы хотели всё успеть, спешили, изображая фордовский конвейер, и не задумывались над тем, что человек – это штучное производство. В матче Порно – Эротика последняя победила со счётом 1:0, правда, в добавочное время и только по пенальти".

Я не стал спрашивать, какой именно игрок забил решающий гол.