Французские импрессионисты и их подписи

Британская армия на начало Первой мировой войны была относительно небольшой – 400 000 человек. Причем почти половина несла службу в колониях. Для сравнения – Русская Императорская армия насчитывала 1 350 000 человек (а после мобилизации 5 338 000 человек via).

Британская армия комплектовалась на добровольной основе. И только на 5 сентября 1914 года количество добровольцев превысило 225 000 человек. Но после битвы на Сомме, в которой британцы потеряли более 400 000 солдат, начались трудности с пополнением. И в январе 1916 года впервые в британской истории, был объявлен всеобщий призыв, которому подлежали холостые мужчины, а с мая вообще все мужчины от 18 до 41 года.

И после этого Британия впервые столкнулась с проблемой отказников. Их было немного – около 16 500 человек, по большей части из числа квакеров и традиционных пацифистов. Около 7000 стали носильщиками носилок в армии, несколько тысяч было посажено в тюрьму, а 4500 отказников должны были заниматься работой национального значения.

250 человек были отправлены на север Шотландии – добывать камень для мощения дорог. Они жили в старых палатках времен англо-бурской войны. Одним из них был 20-летний религиозный пацифист Уолтер Робертс. Он приехал в лагерь уже больным и умер в нем от пневмонии пять дней спустя.



После его смерти заключенные написали коллективную жалобу на условия содержания. В лагерь приехала специальная делегация Министерства внутренних дел, а через месяц по этому вопросу прошли специальные слушания в Парламенте. И из-за смерти одного(!) человека лагерь был закрыт

via

15 лет назад теракты в Нью-Йорке унесли 2 977 жизней. Жертв могло быть гораздо больше, если бы не героические действия Рика Рескорлы. Рескорла служил во Всемирном торговом центре главой охра­ны банка Morgan Stanley. Это был один из тех старых солдат с бычьими загривками, которые всю вторую половину своей жизни обходят по периметру мраморные вестибюли, как когда-то патру­лировали поля сражений. В любом шикарном высотном офисном здании можно увидеть, как они нашептывают что-то в свои рации и коротко кивают проходящим мимо высокопоставленным биз­нес-администраторам. Как правило, квалификация этих людей слишком высока для такой работы.

Рескорла оказался самой мудрой инвестицией банка Morgan Stanley за всю его историю. Родившись в Англии, Рескорла пошел на службу в американскую армию, потому что хотел отправиться воевать с коммунистами во Вьетнаме. Там, в битвах, увековечен­ных вышедшей в 1992 году книгой генерал-полковника Гарольда Мура и Джозефа Л. Гэллоуэя «Мы были солдатами… и были молоды», он заслужил Серебряную и Бронзо­вую звезды, а также медаль «Пурпурное сердце». Книга входит в список литературы, обязательной для прочтения армейскими офицерами. Именно Рескорла, опускающий свою М16, очень мо­лодой, настороженный и измотанный, запечатлен на фотогра­фии, украшающей обложку этой книги. Хотя со временем он пе­реехал в Нью-Джерси и осел на посту руководителя службы безо­пасности, Рескорла отчасти продолжал вести себя как человек, находящийся на войне.


Morgan Stanley занимал 22 этажа башни-2 и еще не­сколько этажей в соседнем здании. После произошедшего в 1988 году взрыва на борту рейса 103 авиакомпании Pan Am над шотландским Локерби Рескорла начал беспокоиться по поводу вероятной террористической атаки на ВТЦ. В 1990 году он привез в Нью-Йорк своего старинного армейского друга и устроил ему экскурсию по башням-близнецам. Он хотел узнать, как бы его друг, имевший опыт контртеррористической деятельности, предпочел атаковать здания, будучи террористом. Как пишет Джеймс Б. Стюарт в опубликованной в 2002 году биографии Рескорлы «Сердце солдата», осмотрев гараж ВТЦ, друг заявил, что осуществить здесь террористический акт «не составит ни малейшего труда». Если бы он хотел напасть на центр, то про­сто въехал бы на нагруженном взрывчаткой грузовике в гараж, а потом убрался восвояси.

Рескорла и его друг-эксперт написали в администрацию порта докладную записку, объяснив причину своей озабоченности и настоятельно потребовав усилить меры безопасности в автомобиль­ных гаражах ВТЦ. По словам Стюарта, их рекомендации, кото­рые влетели бы администрации в копеечку, просто проигнориро­вали.

Через три года Рамзи Юзеф, как и предсказывал Рескорла, въе­хал на груженном взрывчатыми веществами грузовике в подзем­ный гараж ВТЦ. Когда стены башни вздрогнули от взрыва, Рескор­ла встал посреди просторного операционного зала банка и начал выкрикивать инструкции. Но, как это происходило и до взрыва, когда он пытался проводить в Morgan Stanley учебные пожарные тре­воги, все просто игнорировали его. Тогда он залез на стол и заорал: «Мне что, надо снять штаны, чтобы вы обратили на меня внима­ние?» В зале наступила тишина, и тогда он раздал фонарики сотрудникам банка и повел их вниз по темным пожарным лестницам.

После террористического акта 1993 года авторитет Рескорлы стал непререкаемым.

У Рескорлы было необычно обостренное чувство опасности. Он знал, что риск еще одной террористической атаки не уменьшается с каждым спокойно прожитым новым днем. Он знал, как глупо полагаться на службы быстрого реагирования в де­ле спасения сотрудников своей организации. Его компания была крупнейшим арендатором в ВТЦ, своеобразной деревней, спря­тавшейся среди облаков. Работникам Morgan Stanley придется са­мим заботиться друг о друге.

С тех пор ни один посетитель не мог войти в офис без сопрово­ждающего. Рескорла увеличил штат службы безопасности. Он приказал сотрудникам в реальных экстренных ситуациях не вы­полнять никаких инструкций, поступающих от администрации. Он считал, что она утратила всякое право давать советы, не среагировав на его предупреждения в 1990 году.

Рескорла начал проводить в масштабах всей компании частые и неожиданные пожарные учения. Он научил сотрудников встре­чаться в холле между лестницами и по его сигналу спускаться па­рами до 44-го этажа. Более того — он настаивал, чтобы верхние эта­жи спускались первыми. Как только последние сотрудники, работающие на расположенных выше этажах, достигали нижнего, работники с этого этажа начинали спускаться вслед за ними.

Догадаться ввести такую систему мог только человек, очень хо­рошо понимающий, каким образом ведут себя участники эвакуа­ции. Люди, не получившие специальной под­готовки, в экстренных ситуациях начинают проявлять невероят­ную обходительность. Они пропускают вперед людей с этажей, расположенных ниже. В итоге люди с верхних этажей, подвер­гающиеся большей опасности, так как им необходимо преодолеть более длинный путь, эвакуируются последними. Попытка научить людей сопротивляться этому галантному чувству была простым и мудрым решением.

Радикализм проводимых Рескорлой тренировок трудно преуве­личить. Morgan Stanley — это инвестиционный банк. Обладающих миллионными состояниями высокоэффективных бан­киров с 73-го этажа страшно раздражали учебные эвакуации. Им совсем не нравилось прерывать на полуслове переговоры с очень вы­годными клиентами. Каждая тренировка, отрывающая брокеров фирмы от клиентов и компьютеров, шла компании в убыток. Но Рес­корла не останавливался. Ему было все равно, как к нему будут от­носиться. В ходе армейской подготовки он понял простейшее прави­ло, касающееся натуры человека и являющееся главным выводом этой книги: заставить мозг человека эффективно действовать в со­стоянии экстремального стресса проще всего путем проведения многократных заблаговременных тренировок.

После нескольких первых тренировок Рескорла жестко критиковал сотрудников банка за слишком малую скорость передви­жения по пожарным лестницам. Он начал замерять скорость спуска при помощи секундомера, и люди стали двигаться быстрее. Кроме того, он не прекращал преподавать сотрудникам основы поведения во время пожарной тревоги: всегда надо идти вниз. Ни­когда не подниматься на крышу. Никогда.

Рескорла не допускал исключений. Когда во время тренировок в Morgan Stanley были посетители, он добивался, чтобы и они зна­ли, как выбраться из здания. Несмотря на низкую вероятность то­го, что они тоже окажутся в экстренной ситуации, Рескорла хо­тел, чтобы к эвакуации были готовы и эти люди. Он понимал, что им придется помогать больше, чем другим.

После взрыва 1993 года Рескорла написал еще одну докладную записку, предупреждая высшее руководство Morgan Stanley о том, что террористы ни перед чем не остановятся в своем стрем­лении разрушить башни-близнецы. Он даже кратко описал веро­ятный сценарий террористической атаки, сказав, что они могут попытаться направить на Всемирный торговый центр самолет с грузом взрывчатых веществ. Воображение у Рескорлы работало лучше, чем у представителей властей, и оно постоянно подкиды­вало ему все новые гипотетические варианты катастрофы. В ко­нечном счете Рескорла порекомендовал Morgan Stanley перенести штаб-квартиру в малоэтажные здания студенческого городка в Нью-Джерси. Но срок аренды помещений должен был закончить­ся только в 2006 году.

Рескорла продолжал проводить учения на протяжении восьми лет — даже тогда, когда все почти забыли о взрыве в подземном га­раже. «Он все время говорил: „Они снова нападут на нас. Либо с воздуха, либо из подземки“», — вспоминает менеджер админист­ративного отдела Стивен Энгел, по роду своих обязанностей работавший в тесном сотрудничестве с Рескорлой. По словам Энгела, нанимая на работу сотрудников службы безо­пасности, Рескорла выискивал кандидатов с невиданно высоким для таких постов уровнем профессиональной подготовленности: «Он набирал не отставных патрульных полицейских, желающих получить прибавку к пенсии, а людей, ранее работавших в области обеспечения безопасности компьютерных сетей».

В 1998 году Рескорла дал интервью кинематографисту Роберту Эдвардсу, чей отец воевал вместе с ним во Вьетнаме. Главной темой документального фильма была суть войны. Если смотреть фильм сейчас, становится ясно, как часто Рескорла заду­мывался о терроризме (и не только о том, как он может коснуться его офиса). Рескорла предупреждал, что изменилась природа вой­ны, а лидеры страны не смогли адаптироваться к новым условиям. «В будущем суть войны будет состоять в охоте за террористами. Не будет гигантских полей сражений, не будет массовых танковых наступлений, — говорил он. — Думая о будущих войнах, мы рассу­ждаем о боевых действиях в Лос-Анджелесе. Но силы террористов могут сковать обычные войска и поставить их на колени».

Однако были моменты, когда Рескорле с его воображением было тесно в рамках этой работы. 5 сентября 2001 года в электрон­ном сообщении старинному другу Рескорла говорил о kairos: так в греческом языке называется экзистенциальный или космиче­ский момент, выходящий за рамки линейного времени. «Я сми­рился с фактом, что у меня никогда не произойдет момент kairos, а будет просто бедная событиями мильтоновская повседневная пахота, — писал он. — Еще несколько чашек мокко в Starbucks, и каждая следующая будет казаться менее вкусной».

Утром 11 сентября Рескорла услышал взрыв и из окна своего кабинета увидел, как горит башня-1. По внутренней трансляции начал вещать чиновник из администрации здания, призывая всех оставать­ся на своих рабочих местах. Но Рескорла схватил свой мегафон, ра­цию и сотовый телефон и начал методично отдавать сотрудникам Morgan Stanley приказы о немедленной эвакуации. Они знали, что надо делать. Даже 250 посетителям, обучавшимся на курсах бирже­вых брокеров, уже показали, где находятся ближайшие пожарные лестницы. «Самым важным фактором было знание, куда надо идти. Ведь мозг человека (по крайней мере, мой) просто отключается, — говорит Макмэгон, один из руководителей Morgan Stanley. — Что уж точно совсем ни к чему во время ката­строфы, так это необходимость думать о чем-то».

11 сентября некоторая группа людей вполне могла бы спа­стись, если бы слышала то, чему учил Рескорла. Но они работали не в Morgan Stanley. По данным проведенного Колумбийским университетом опроса выживших, около 50 % работников центра не знали, что выходы на крышу здания будут заперты. При отсут­ствии другой информации некоторые люди вспомнили, что в 1993 году людей эвакуировали вертолетами с крыши. Поэтому они потрати­ли последние минуты своей жизни, поднимаясь на самые верхние этажи небоскребов, только чтобы уткнуться в запертые двери. Они так и погибли там, не понимая, почему закрыты выходы.

Пока Рескорла на 44-м этаже направлял людей вниз по пожар­ной лестнице, врезался второй самолет, на этот раз попав в его здание 38-ю этажами выше. Башня резко содрогнулась, и некоторые из сотрудников Morgan Stanley оказались на полу. «Всем ос­тановиться, — приказал Рескорла через свой мегафон. — Не дви­гаться, вести себя тихо и спокойно». «Люди перестали говорить и двигаться, — пишет Стюарт, — как будто Рескорла заколдовал их». Рескорла немедленно перевел эвакуацию на другую лестницу и продолжил выводить людей. «Все будет хорошо. Не забывай­те, — повторял он снова и снова, будто эти слова сами по себе могли придать людям сил, — вы же американцы».



Сотрудники Morgan Stanley видели, что происходило в другой башне после взрыва первого самолета. Им было прекрасно видно, как в здании разгорается пожар и как люди (такие же люди, как они) с развевающимися на ветру галстуками выпрыгивают из окон. Посему, когда врезался второй самолет, они точно знали, что происходит на расположенных над их головами этажах.

Рескорла целую ночь выводил своих людей с контролируемой «вьетконговцами» территории Центрального нагорья Вьетнама. Он знал, что его мозг плохо справляется с предельным страхом. То­гда он успокаивал солдат, распевая выученные в детстве корнуоллские песни. Теперь, покрытый потом, проступающим даже через пиджак, он стоял на заполненной людьми лестнице и пел в свой мегафон: «Люди Корнуолла, мужайтесь, к битве готовьтесь и не сдавайтесь!» Один из сотрудников его службы безопасности принес стул, но Рескорла предпочел остаться на ногах.

Позднее майор армии США Роберт Л. Бейтман напишет про Рескорлу в журнале Vietnam. В приведен­ном ниже абзаце он описывает его на поле боя, но точно теми же словами можно было говорить о Рескорле в тот страшный день в ВТЦ:

Рескорла знал, что такое война. Его люди — пока еще нет. Чтобы успокоить их, не дать им сконцентрироваться на страхе, охватывающем человека в момент осознания, что совсем рядом находятся сотни людей, стремящихся его убить, Рескорла пел. В основном он пел неприличные песни, от которых покраснел бы даже матрос. Вперемешку со строками песен звучали его команды: «Примкнуть штыки… В шереееенгу… Внимаааание… Вперед!» Это был голос прямо из Ватерлоо или Соммы, безупречный, не­умолимый, не допускающий неповиновения. Солдаты забывали свой страх, сосредоточивались на его приказах и шли вперед. Он вел своих людей прямо на страницы учебников истории.

11 сентября, в перерыве между песнями, Рескорла позвонил жене. «Перестань плакать, — сказал он. — Я должен безопасно вывести этих людей. Если со мной что-нибудь случится, знай, что я никогда не был так счастлив: ты стала смыслом моей жизни».

Некоторое время спустя Рескорла успешно завершил эвакуа­цию абсолютного большинства сотрудников Morgan Stanley из горящего здания. Потом он вернулся в него. В последний раз его ви­дели поднимающимся по лестнице в районе 10-го этажа незадолго до обрушения башни. Для Рескорлы настал момент kairos. Его ос­танки обнаружить не удалось.


Памятник Рику Рескорле, воевавшему во Вьетнаме и спасшему почти 3 тысячи людей из южной башни ВТЦ, на аллее Славы при Национальном музее пехоты в Колумбусе (штат Джорджия).

Люди, близко знакомые с Рескорлой, знали, что он не покинет башен, пока из них не выйдут все остальные люди. «Когда здания обрушились, у меня не было ни малейшего сомнения, что он нахо­дится внутри, — говорит менеджер административной службы Энгел. — Рик хотел бы такого яркого и славного конца». Никто не знает точно, что произошло, но Энгел считает, что Рескорла уз­нал об оставшихся в здании людях. В частности, в своем кабинете оставался старший вице-президент Morgan Stanley. В последний раз его видели разговаривающим по телефону уже в самый разгар эвакуации. «Зная Рика, — говорит Энгел, — я могу предполо­жить, что он собирался подняться, оглушить его и вынести, пове­сив на плечо».

Религией Рескорлы была способность человека не зависеть от внешних обстоятельств. Однажды он рассказал другу, каким видит настоящего мужчину. Его можно выгнать на улицу абсолютно голым. Вечером того же дня он должен быть одет и сыт. Через неделю у него должна быть лошадь. А к концу года — свое дело и счет в банке.

Рескорла научил сотрудников Morgan Stanley спасать себя. Такие уроки в последнее время почему-то стали встречаться очень редко и потому приобрели особую ценность. В момент обрушения башни внутри оставались всего 13 работников Morgan Stanley, включая Рескорлу и еще четырех сотрудников его службы безо­пасности. Остальные 2 687 уже были в безопасности.

via

p.s.
Своим упорством Рескорла напоминает Френсис Олдхэм Келси

В 1979 году на чикагском бейсбольном стадионе Комиски парк прошла Ночь уничтожения диско. В этот день должны были встречаться две посредственные команды: Дейтройтские Тигры и Чикаго Уайт Сокс. Не испытывая ни малейших иллюзий на счет прибыльности предстоящего матча, владелец команды Уайт Сокс Билл Вик начал продавать билеты заранее и за полцены. Чтобы привлечь больше зрителей, его сын Майк Вик решил устроить какую-нибудь шумную промо-акцию с привлечением радио. На встрече с руководством местной рок-станции WLUP Майку предложили провести «Ночь анти-диско» вместе с энергичным ди-джеем Стивом Далем, известным своей ненавистью к диско-музыке.

Причины не любить диско у ди-джея Стива Даля были серьезные – его прежняя радиостанция перешла с рок-музыки на диско, уволив Стива, работавшего там рок-обозревателем, прямо в канун Рождества. Из эфиров Стива Даля: «Диско-музыка — это болезнь, которую я называю диско-дистрофией. Жертвы этой смертельной болезни бродят по улицам, словно зомби. Мы должны сделать все возможное, чтобы остановить эпидемию этой чумы».

Несмотря на кажущуюся привлекательность «Ночи анти-диско», Даль очень волновался, что на матч придёт мало публики, и его задумка окончится провалом. Он начал приглашать своих фанатов за несколько недель. Чтобы собрать больше записей, была устроена акция: каждый, кто принесет для уничтожения пластинку с диско-музыкой, сможет войти за 98 центов (частота радиостанции была 97,9 FM). В итоге удалось собрать свыше 10 000 дисков.

Прикинув, что если на прошлую игру пришло 15500 человек, то с раскруткой Даля придёт около 20 тысяч, Майк нанял охрану с запасом – из расчета 35 тысяч болельщиков. Но на матч пришло 50 тысяч человек - и это при вместимости стадиона 44500. Подавляющее большинство среди этой разъяренной публики не были поклонниками бейсбола, но зато они были фанатами Стива Даля и с его подачи люто ненавидели диско. Желание устроить расправу было столь велико, что люди, которым не досталось места, проникали на стадион даже после того, как закрылись ворота. Они перепрыгивали через турникеты, перелезали через ограждения и забирались в открытые окна




Участники должны были опустить свои пластинки в огромный ящик, размерами 1,2 х 1,8 х 1,5 м. Но он очень быстро переполнился, и остальные уносили пластинки на трибуны.

Матч начался в шесть вечера. Вскоре после начала игры до Майка Вика стали доходить тревожные сообщения о том, что на территорию стадиона проникают безбилетники, и что ещё немного, и они сломают ворота. Он распорядился стянуть всю охрану к воротам, чтобы та отгоняла толпу. Это оставило трибуны практически без присмотра. Как только охрана покинула сектора, возбуждённые фанаты, уставшие ждать взрыва, стали швырять пластинки, которым не хватило места в ящике, прямо на поле.

На поле летели тысячи пластинок, а также пивные бутылки, петарды и файеры. Повсюду поднимались самодельные баннеры и транспаранты «Disco Sucks». Игру несколько раз останавливали из-за настоящего дождя из посторонних предметов, сыпавшихся на поле. Толпы снаружи стадиона, не дожидаясь взрыва, жгли костры из пластинок прямо на газонах. На стадионе сильно пахло марихуаной, ее запах дошёл до будки репортёров, о чем те заявили в прямом эфире



В 20:40 Даль, одетый в военную форму в стиле Бенни Хилла вышел на поле вместе со своим партнёром Гарри Мейером и красавицей Лорелей. Усевшись в джип, эта компания сделала по стадиону круг почёта, осыпаемая петардами и заливаемая с трибун пивом. Затем троица проследовала к центру поля, где их уже ждал зелёный ящик с пластинками, начинённый взрывчаткой. Даль и Мейер стали «разогревать» толпу, побуждая весь стадион скандировать вместе с ними: «Disco Sucks! Disco Sucks!».

Видя, что игра не начинается, настоящие бейсбольные фанаты, которых было явное меньшинство, стали покидать стадион, но на всех воротах кроме одних висели большие замки — о них позаботилась охрана, чтобы пресечь попытки хулиганов снаружи проникнуть внутрь.

В этот момент Даль объявил: «А теперь самый большой в мире официальный анти-диско митинг! Мы собрали все пластинки, которые вы принесли в гигантскую коробку и мы взорвём их ооооочень хорошооо!». С этими словами он поджёг ящик.

Прогремел взрыв, который выжег в стадионном покрытии гигантскую дыру. Огромный костёр из пластинок настолько впечатлил толпу, что люди потеряли контроль — они бесновались и ломали сиденья, а потом хлынули на поле. В ужасе спортсмены забаррикадировались в своих раздевалках.



Изначально акция задумывалась как чисто символическая – количество пластинок не должно было быть большим – наибольшее впечатление должен был произвести сам взрыв. Однако фанаты притащили с собой столько дисков, что костёр на поле вскоре стал гигантским. Публика швыряла в него всё новые пластинки, радостно выплясывая вокруг пылающей кучи.

Люди вырывали траву из стадионного покрытия, карабкались на фол полы, занимались сексом прямо на трибунах. Они разносили всё, до чего могли добраться, в качестве трофеев унося домой бейсбольное снаряжение…



Разъяренные рок-фанаты не желали расходиться несколько часов, и лишь вмешательство полицейского спецназа позволило очистить стадион. В результате взрыва и массового вандализма дерновое покрытие стадиона пострадало так сильно, что уже не могло быть использовано.

На следующее утро Даль, как ни в чём ни бывало, вел утренний эфир. «Ночь уничтожения диско» произвела гнетущее впечатление на мир шоу-бизнеса, диско-исполнителей и их публику. Музыкальный критик Дэйв Марш вспоминает свои чувства после той ночи: «Я был потрясен. Это была самая параноидальная фантазия о том, куда может завести этническая чистка рок радиостанции. Это был ваш самый страшный кошмар наяву».

До сих пор музыкальные критики, журналисты и даже психологи не могут ответить однозначно – что стало причиной столь массового психоза? Социологи находят их в накопившейся в обществе ненависти к геям и чернокожим, с которыми у многих ассоциировалось диско. В конце 60-х афроамериканцы получили больше прав, 70-е вывели из подполья геев, но с таким пересмотром роли «белого человека» в обществе были согласны далеко не все. Война против диско была разрешенным способом открыто высказать свои взгляды. Атака на диско выплеснула самые уродливые формы скрытого расизма, сексизма и гомофобии.

eng
рус

Братья Уилбур и Орвилл Райт совершили первые полёты 17 декабря 1903 года. Мало какие изобретения изменили мир так сильно. Путешествие на поезде из Нью-Йорка в Лос-Анджелес занимало в 1900 году четыре дня. К 1930-м его можно было проделать за 17 часов по воздуху. К 1950-м за шесть часов.

Но самое удивительное в истории братьев Райт это то, что полета практически никто не заметил. Первое упоминание о Райт в The New York Times появилось в 1906 году, через три года после их первого полёта. В 1904 году газета спросила производителя воздушных шаров, смогут ли люди когда-нибудь летать. Он ответил: «В очень-очень отдалённом будущем», сказал граф, акцентируясь на слове «очень», и пожимая плечами, намекая на вечность, «могут появиться летающие машины, но не сейчас, не сейчас». Это было спустя год после первого полёта братьев Райт.

В своей книге по американской истории, Фредерик Льюис Аллен писал:
Несколько лет прошло, пока общественность не осознала, чем занимаются Райт; люди были настолько уверены, что полёты невозможны, что большинство из тех, кто видел их полёт над Дэйтоном в 1905 году, решили, что это какой-то фокус, не имеющий особой важности. Только в мае 1908 года, почти через четыре с половиной года после первого полёта, опытных репортёров отправили посмотреть, чем занимаются братья, опытные редактора поверили в радостные репортажи, и мир вдруг осознал, что полёт человека успешно состоялся.

Джефф Безос однажды сказал:
Изобретение требует готовности к тому, что тебя долго не будут понимать. Ты делаешь нечто, во что веришь, в чём убеждён, но долгое время люди с искренними намерениями будут критиковать эти попытки… Если ты в самом деле уверен, что они неправы, у тебя должна быть готовность к тому, что тебя долго не будут понимать. Это ключевой момент изобретения.

Так было с телефоном. Александр Грэхем Белл пробовал продать своё изобретение Western Union, и получил ответ:
У этого «телефона» слишком много недостатков, чтобы всерьёз воспринимать его, как практическую форму для общения. У устройства нет никакой пользы для нас. Как компания может использовать эту электрическую игрушку?

Так было с автомобилем. За двадцать лет до того, как Генри Форд убедил мир, что он находится на правильном пути, Конгресс опубликовал такой вердикт:
Безлошадные экипажи, движимые бензином, могут достигать скоростей в 14, или даже 20 миль в час. Угроза для людей от таких средств передвижения, грохочущих по нашим улицам и дорогам, и отравляющих атмосферу, требует быстрого принятия законов. Стоимость производства бензина слишком велика для частных производств… Кроме того, разработка двигателей может повредить использованию лошадей, что сломает всё наше сельское хозяйство.

Большие прорывы обычно проходят путь в семь шагов.
• Сначала о вас никто не слышал.
• Потом о вас услышали, и решили, что вы сошли с ума.
• Потом ваш продукт поняли, но решили, что у него нет будущего.
• Потом ваш продукт рассматривают, как игрушку.
• Потом ваш продукт рассматривают, как удивительную игрушку.
• Потом его начинают использовать.
• Потом без него уже не представляют своей жизни.

Изобретение – лишь первый шаг инноваций. Стэнфордский профессор Пол Сафо описывает это так:
30 лет нужно, чтобы новая идея вошла в культуру. Технологии не продвигают изменения. Их продвигает наша совместная реакция на возможности и перспективы, предлагаемые технологией.

via