Госдума приняла закон, ужесточающий наказания педофилам. Общество закон одобряет. Все вроде всем понятно: педофил - это такой страшный дядька, который сидит в кустах за гаражами, поджидает невинных малышей, его надо ловить, тащить в полицию и судить. Но мировая статистика подтверждает, что в подавляющем большинстве случаев детей насилуют те, кто им прекрасно знаком: друзья семьи, воспитатели, родственники. И это чаще всего происходит дома. А иногда жизнь оказывается еще сложнее. Вчера я беседовала с 27-летней девушкой, допустим, Ольгой. Она сама ко мне обратилась, так как знает, что я поднимаю в ЖЖ такие непростые темы. Ольга рассказала о том, как на протяжении почти 14 лет ее насиловал собственный брат: "Я хочу, чтобы  люди знали, что и такие ситуации возможны. Чтобы родители были внимательнее к своим детям. И чтобы пострадавшие от насилия перестали винить себя". Вот история Ольги.

Я и сегодня хорошо помню как все начиналось. Мне было четыре года, брату - 10 лет. У нас была общая комната. Я помню его просьбы. Мой страх. Тогда я еще сопротивлялась. Что я могла думать о нем? Ведь это родной человек! Каждый день со мной. Забирает из детского сада, кормит. Брат такой популярный, всеобщий любимец. Всегда рядом девчонки, друзья. А я с каждым днем становилась все более забитой, жалкой, страшненькой, толстой, незаметной...

Да, он тоже был ребенком. Сначала ребенком, который экспериментировал со мной, совершал надругательства над моим телом. А под конец у него уже была невеста и было ему 23 года. Не мальчик уже. Мне было 13, когда он пошел в своих экспериментах до конца. Потом я каждую ночь отползала на кровати подальше, прикидывалась, что крепко сплю, что меня не перевернуть. А потом все происходящее стало частью быта, частью ежедневной жизни. Это было ужасно, но это было привычно. Ну и были конечно слова, что мне никто не поверит, что всем все равно. И мыслей о сопротивлении к 18 годам у меня уже не было.

Брат приходил по ночам. Часто. Никто ничего не знал. Родители не могли и, я думаю, не хотели замечать. Хотя тревожные симптомы, наверное, были заметны. Да одно то, что я с 13 лет бредила суицидом могло что-то сказать. Но с другой стороны они были так замотаны, что говорить на 100% уверенно, что у них был повод что-то подумать я не могу. Как и 90% родителей в то время, они пытались работать так, чтобы мы не умерли с голода. А все продолжалось. Брат был рядом. Приходил днем, реже. Только когда никого не было дома. Мне было страшно. Ломился в ванную. Просто ужас.

И я внутренне умерла. Эмоции ушли из моей жизни. Осталась только боль и страх. Дома быть не могла, на людях тоже. Каждый день хотела умереть. И до сих пор хочу... Незадолго до своего 18-летия в пылу домашнего скандала и взаимных обвинений я выложила все маме. Конкретно не помню что я ей выкрикивала, но ничего не описывала. Сказала что-то вроде "А ты знаешь, ЧТО он делает?" и она как-то сразу догадалась, я видела, хотя мне она дала понять, что не верит ни одному моему слову. Тем не менее она поговорила с братом. Что он ей сказал я не знаю, но через несколько дней он cъехал.

А ужас остался. Остались анорексия с булимией. Панические атаки. Страх перед мужчинами. Страх перед беременностью. (А вдруг у меня родится чудовище похожее на брата? А вдруг родится мальчик, которого я возненавижу? Вдруг родится девочка и я не смогу ее защитить? Вдруг я никогда не полюблю своего ребенка?) Страх жить, ведь ничего хорошего не будет. И ненависть к себе.

С братом мы с тех пор общаемся как просто знакомые люди, как будто ничего не было, не вспоминаем те годы. Одно время я даже сидела с его ребенком, помогала с квартирой. Наш отец ничего не знал и не знает, и нет смысла ему что-то рассказывать, это ничего не изменит. С мамой тоже мы ничего не обсуждали, никогда после того скандала. Но мама, после того как все вскрылось, сильно сдала, а потом заболела - сердце. Фактически она встала перед выбором между двумя ее детьми. Это было ужасно для нее, я уверена.

Однажды я рассказала обо всем своим хорошим подругам, они посоветовали все забыть, обсуждать произошедшее не стремились. Не думаю, что могу их за это винить. В 22 года все вернулось. Все эмоции, накопившиеся за те годы ада. И чуть не убили меня. Любимый человек все понял. И поддержал. И поддерживает. Я простила родителей. Мамы с нами больше нет. Но брата я ненавижу. И это мешает мне жить. Но я так ненавижу его за то, что он все такой же всеобщий любимчик, семья, ребенок, друзья. У него все прекрасно. А я все так же умираю внутри.

Мне 27. И теперь внутри меня кладбище. Но ведь я не сломалась. Я выжила тогда. И теперь я точно знаю, что выживу, что бы не случилось в моей жизни. Если захочу жить… В октябре того года я наконец пошла к психологу. Мне легче. Но сказать, что все изменилась и я стала счастливой я не могу. Хотя психолог говорит, что у меня все получится.