В период кредитного бума в 2007-2007 годах Пол Такер, нынешний заместитель председателя Банка Англии, высказывал свои робкие опасения относительно теневой деятельности банков. Пару раз он выступал с прямо-таки пророческими речами о "финансовых матрешках" или "самоходных финансах" - так он назвал теневую сеть небанковских финансовых институтов в Лондоне - которые, по его же словам, представляли собой угрозу для всей системы. В каком-то смысле это обнадеживает. Теперь, когда Совет по финансовой стабильности наконец-то - хоть и запоздало - взялись за выполнение своих прямых обязанностей, хочется спросить "почему регулирующим органам потребовалось шесть лет, чтобы начать действовать". В свое время его комментарии не произвели никакого впечатления; большинство слушателей просто не поняли, что такое "финансовая матрешка". Но на прошлой неделе г-н Такер наконец-то добился исполнения своего желания: Совет по финансовой стабильности опубликовал отчет, в котором говорилось о необходимости "ужесточения контроля над теневым банковским сектором и вращающимися в нем 67 трлн. долларов".

Между тем, образ "русской матрешки" помогает лучше понять, какие ошибки были допущены в прошлом, и какие задачи стоят перед политиками. Главная проблема связана с узостью кругозора монетарных политиков.

Несколько десятилетий назад, когда люди, подобные Такеру, начинали свою карьеру, институты типа Банка Англии придерживались такого обобщенного подхода: сотрудники перемещались между департаментами, выпускники поступали на работу по различным специальностям, а старшие чиновники Центробанка должны были пресекать проблемы, опираясь, помимо моделей, на инстинкты и боковое зрение. Но в 1997 году Банк Англии обрел независимость, в его рядах стало больше экономистов с докторской степенью, а специалисты в области макроэкономики и монетарного анализа превратились в ментальный силос на фоне сорняков из числа финансовых и рыночных дисциплин. Казалось, что обеспеченные долгом облигации никак не связаны с реальной экономикой, и даже с монетарной политикой; по крайней мере, в глазах экономистов с высоким статусом. Некоторые регуляторы по обе стороны Атлантики пытались восполнить этот ментальный пробел. Когда, например, Такер стал главой Банка Англии (это было десять лет назад), он понял, что операции с CDO и SIV влияют на потоки кредитования. Он даже предположил, что анализ "самоходных финансов" нужно включить в систему изучения денежных агрегатов, таких как М4.

Но привлечь интерес к этой теме ему помешали, по меньшей мере, два серьезных препятствия. Во-первых, не ясно, кто должен отвечать за анализ, не говоря уже о контроле этого небанковского мира. Совет по финансовой стабильности следил за микро-миром банковских операций, а Банк Англии контролировал финансовую стабильность на макроуровне. А CDO и SIV оказались между ними, никому не нужные. Во-вторых, силосная ментальность оказалась настолько сильной, что у Такера даже не нашлось слов, чтобы выразить свои опасения. Он знал, что фраза "небанковские финансы" навевает скуку, поэтому попытался предложить альтернативы. Но и они не помогли ему завладеть вниманием коллег. Фактически, только Пол МакКалли, руководитель Pimco, на конференции в Джексон Холле в августе 2007 года предложил фразу "теневая банковская система", и она всем понравилась. Политики наконец-то начали обсуждать такие инструменты как CDO и SIV. Проще говоря, броское словцо помогло изменить суть политических дискуссий.

По иронии судьбы многие финансисты теперь ворчат, что термин "теневая банковская система" стал модным, расхожим. Некоторые политики с ними соглашаются: в ряде языков он имеет ярко выраженный отрицательный оттенок и используется в слишком широком смысле. В результате, нужно искать и навешивать новые ярлыки. Но, как бы там ни было, чиновники наконец-то уловили суть: слова (или их отсутствие) способны определять приоритеты политики. Остальные уроки нам еще предстоит усвоить. Например, Комитет по финансовой политике Банка Англии пытается получить целостное представление о финансовой системе. Руководители, такие как Энди Холдейн, считаются пионерами, ломающими стереотипы своими исследованиями, где экономический и финансовый анализ мешаются с другими дисциплинами, например, зоологией.

Такер сам недавно выступил перед экономистами в Оксфорде, призвав всех мыслить нестандартно. Разговоры идут, но, увы, проблема ментального силоса и ментальных пробелов никуда не делась. Напротив, она присутствует в любой сложной системе, являясь ее неотъемлемой частью. Таким образом, инвесторам следует подумать о том, какие еще аспекты и вопросы могут выпасть из общей схемы. Что насчет кибербезопасности, пенсионной или финансовой инфраструктуры? Может быть, есть что-то еще, что мы не замечаем, потому что оно не укладывается в нашу ментальную схему? Все идеи будут приняты с благодарностью и направлены в Комитет по финансовой политике (или аналогичный орган в США или Еврозоне), желательно снабжать их броским названием, таким же эффективным и запоминающимся как "теневая банковская система".

Джиллиан Тетт
Подготовлено Forexpf.ru по материалам The Financial Times