Циничка Голосов: 1 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/658348/ Добавлен: 2007-12-12 18:09:28 блограйдером Futurolog

Агонь безу-умной ста-ра-са-ти

2016-07-27 15:11:56 (читать в оригинале)

После недели прохлады и дождей в Город вернулся зрелый июльский зной, тот, о котором здесь сто лет назад пели в кафешантанах томные романсы "агонь безу-умной ста-ра-са-ти".

И, если большое видится на расстоянии, то да - на дворе все еще лето. Солнце утром высокое, день пока длиннее ночи, вечера, что стожары, манкие, лягушки поют, пусть уж не так стройно, как в июне, но хором, и деревья все еще зеленые, но в воздухе, в запахе листвы, травы, людей, пусть и слегка, вроде издали, уже чувствуется тлен умирания, меланхолия приближающейся осени.

На базаре, у метро сплошным рядом загорелись свечи гладиолусов. Красные, желтые, белые, розовые, фиолетовые в крапинку... от засилья торговцев кукурузой воля теряется, беру на двадцатку семь початков - старшенькому и младшенькому по три, мне один, но самый дородный. Только сварив, тут же хватаю его с пылу с жару, не могу сдержаться, посыпаю солью и, как в детстве, слегонца промаслив сливочным, вгрызаюсь в его желтую сладкую плоть и понимаю: во-от оно ща-стие, во-от она ста-арасть леточка зрелого! До перезрелого меньше недели. А потом август. Август-сердце! Что в сердце, что из сердца, все потом ржавчиной: астры, звезды, поздние поцелуи, розы и молнии. 

 

 

---

Тест на проф. пригодность

2016-07-27 01:54:46 (читать в оригинале)

Сафрошка, если ты читаешь эту запись, то сообщаю кратко: лимонно-мятная созрела, сегодня со старшеньким пробу сняли - годится. Очень по-летнему послевкусием. Свистай девок своих и давай уже сочинять летнюю сказку, да? Жутко хочется мяса. Надеюсь, ты поняла намек.

---

***

2016-07-24 13:27:00 (читать в оригинале)

Всю прошлую неделю лило-заливало, было довольно прохладно, а порой даже стыло, мы стойко держались, но потом сдались, и где-то в среду достали одеяла. Спать у нас тут под одеялом в июле это же нонсенс, аномалия, понимаете? На моей памяти под одеялом в июле я спала один раз - несколько лет назад в Карпатах. Днем там было под +30, а ночью температура резко падала и еле-еле держалась на +13-15. Но это горы, там понимаю, а в нашем случае нет.

А тут Центральная геофизическая лаборатория сообщила, что побит очередной температурный рекорд: день 21 июля выдался самым холодным днем в Городе за последние 136 лет наблюдений, температура +18,2°С.

Но мои ритуальные гуляния под ливнем в этот холодный день июля 2016 года не прошли зря. Леточко очнулось и вернулось. Похоже, работает, поэтому, произвожу еще один заговор: эге-гей, помидоры, срочно зрейте, срочно нарастайте разные прекрасные, желтые и красные, черные, розовые, сливки и бычье сердце, микадо и прочие красавцы! 

А я тоже без дела не буду лежать, ушла на пляж.

Утреннее с пробежки. Июль проснулся.

---

Take care of the one you love

2016-07-22 00:11:24 (читать в оригинале)

Главное переживание сегодняшнего дня - попала под дождь, который шел и шел, а потом невзначай перешел в ливень. Все вокруг испугались и спрятались от него под зонтами, а те, у кого с собой не было дома-зонта, те быстро-быстро побежали, как при бомбежке в укрытие. И молодые, и старые, и худые, и толстые, мужчины, женщины, красивые и с намеком. Одни собачки да дети не побежали, а с ними и я. Шла не спеша по лужам в своем желто-канареечном летнем пальто и смеялась в унисон дождю, напитывалась счастьем. 

... ребенок во мне никогда не забывает о том, что быть живым лучше... вчера он вышел - завтра не вернется... только сегодня... береги того, кого любишь, кто нужен тебе, береги того, кто нуждается в тебе.. Вот об этом поет Имани, и я ей верю.

---

Опаляющий крыло июль

2016-07-21 02:13:23 (читать в оригинале)

А у нас тут температуры рухнули, как трепетная барышня от вида крови в обморок. Из плюс под сорок стало немного за плюс двадцать. Люди враз нахохлились, а ветерочек перемен гонит пенные громадные тучи-бегемотики по невозможно глубокому синему небу. На районе терпко пахнет сеном, легким духом брожения от переспелых абрикосов, что с точностью мертвого ястреба-перепелятника падают под ноги разбиваясь, растекаются на выжженной земле сочными оранжевыми лужицами; пахнет еще чем-то таким сладким, давно забытым, но не приторным. Так может пахнуть только закат позднего июля, в который глядишь и видишь вереницу прежних, пережитых душой и сердцем, июльских закатов, прожитых годами и пережитых опытом, видишь, слышишь, зришь шестым чувством, как на этот закат нанизывается ассоциативная память. И в этой памяти для тебя июль всегда щедр, всегда добр, всегда милостив.

Июль-июля-ля-Юлия. Помнишь ли ты, Юлия, те наши июли, ту нашу прежнюю летнюю жизнь, в которой еще не было даже пунктиром прорисовано будущее? Помнишь? Не помнишь... Я-то ведь порой гадаю, а то и не гадаю, но бывает и думаю, как оно было б, если бы мы с тобой внезапно встретились в июле, нашем любимом месяце, сейчас, через двадцать с лишком лет молчания, неведенья, обособленной друг от друга жизни. Что-то подсказывает мне, что не нашлись бы.

Но сегодня, вот тут и сейчас, в этом закатном июле, порой бывает сладко вспоминать о нашем прежнем экваторе лета, вспоминать о тебе. Где же ты та Юлия, юбка красная в белый горошек, ножки тоненькие, худенькие, длинненькие, ты их так стеснялась, что носила всегда напоказ. Где же ты та Юлия, та моя Юлька, подруга детства моего, с которой мы так сроднились, что даже в юности нашу накипь друг к другу окружающий мир не мог ничем вывести. Но потом удалось - вывела жизнь, ее расстояния, пределы, разделы. Грустила ли тогда-не грустила, теперь уж не вспомню, скорее, что нет, уж очень была торопливая, захлестывающая жизнь.

Давно о тебе не вспоминала, довольно давно. А сегодня, на закате июля, вдруг вспомнила. Очень неожиданно. И очень внезапно. На самом-то деле у нас тут температуры рухнули, запахло сеном, легким духом брожения и еще чем-то сладким, давно забытым. Так бывает у нас тут в конце июля, когда сидишь на балконе, взахлеб читаешь новую книжку, вечор пламенеет, под рукой чашка свежезаваренного черного кофе с цедрой лимона, а где-то там, на улице, гогочут дети, а через стенку - шумные соседи - одни вяло переругиваются, другие кому-то, неведомому тебе, вещают нарочито-громко о событиях овощной жизни (хорошие помидоры с рынка куда-то исчезли... цены на них поднялись... картошка уже не скоблится, только ножом... да-да, только там можно взять... а вот... мяса полкило, порезать, обжарить, потом протушить... синенькие обязательно...), но это только гам, шум, это только шумы, и даже не моря, которое волнуется на раз-два-три. Ты же музыкант, Юлька, ты меня бы поняла, пусть даже и сейчас через сто с лишком лет молчания, неведенья, обособленной друг от друга жизни.

Твоя мама на похоронах моего отца подошла ко мне и передала от тебя привет с соболезнованиями. Не знаю до сих пор, что в этом привете было от тебя, а что от твоей мамы, но это уж вовсе неважно. Важно, на самом деле, одно, по крайней мере, я так до сих пор считаю: нас связала не жизнь, не обстоятельства, нас связала музыка. И этой музыкой было слово.

И вот сижу я на закате июля на балконе, читаю новую книгу взахлеб. Девять рассказов-историй любви Питера Хёг. Гуси гогочут, город закатный горит, соседи сорятся, мирятся, вещают за стеной об овощной жизни, а я неожиданно между строк, которые внезапно легли на душу взахлеб, вспомнила тебя. И отчего-то подумала, что, если бы сейчас, сию минуту, мы с  тобой неожиданно встретились, я бы тебе процитировала кодом узнавания именно это.

У нас тобой всегда мерзли ноги. Помнишь, Юлька? И отогревались мы только в июле. У меня до сих пор так. А у тебя?

Помнишь, Юля, Юлия? Что ты помнишь Юля, Юлия, Джулия?!.. О, Джулия-яя, услышь меня и сохрани то свое полированное ф-но "Украина"! Надеюсь, что оно с трепетной бережливостью твоей мамы все еще живо, все еще живо и помнит, как мы по нему в четыре руки лупасили аккомпанементом под свой горловой вой "девченка из далеких дней", вели в четыре руки ту мелодию, подобранную, как обычно у нас водилось, на слух, в ту пору, в то время, когда еще будущее не было прорисовано пунктиром, тогда, в прошлой жизни, в прошлом столетии. Еще остро помню, как мы с тобой говорили, что, если и удастся дожить до нового столетия, то там уже будем не мы.

... как в воду глядели.