Слушай Народ Божий! Голосов: 1 Адрес блога: http://antipa62.livejournal.com/ Добавлен: 2011-07-22 12:30:44 блограйдером Elimelech

Каждый человек, изучающий Тору, понимает ту её грань, которая соответствует основам его души

2017-06-23 10:28:09 (читать в оригинале)

Гемара объясняет стих:

«Одно говорил Творец — два это слышал я» (Теилим 62:12): «В каждом стихе Торы сокрыто множество смыслов и в каждом речении Всевышнего во время дарования Торы были упомянуты все составляющие каждого закона» («Санэдрин» 34а).



Рав Хаим из Воложина рассказывал, что его великий учитель Виленский Гаон только один стих («…и поднимитесь в эту [страну] с юга» (Бемидбар 13:17) толковал 2260 способами, в то время, когда уже в одном из объяснений содержалась полная информация о предназначении каждого предмета в мире!

Маараль из Праги («Беер а-Гола» гл. 1) пишет, что каждый человек, изучающий Тору, понимает ту её грань, которая соответствует основам его души. Поэтому во время получения Торы должно было присутствовать не менее шестисот тысяч сынов Израиля, ибо только в сочетании восприятий каждого из них создаётся полная картина Торы. Талмуд говорит, что все открытия, которые на протяжении истории были сделаны в Торе, Все- вышний изначально передал Моше во время Синайского откровения («Мегила» 19б). Великий каббалист рав Реканати в комментарии на главу «Итро» приводит доказательство этому утверждению из стиха, рассказываю- щего о даровании Торы: «…глас великий, к которому не добавил более [ничего]» (Дварим 5:18).

Он пишет:

«Абсолютно всё было включено в голос Творца, обучавшего народ Израиля Торе. В нём содержались все доводы разрешить («мутар») или запретить («асур») то или иное явление, объявить его пригодным («кашэр») или не пригодным («пасуль»), ритуально чистым («таор») или нечистым («тамэ»).



И всю эту информацию получили мудрецы всех поколений, как сказано в начале стиха: «Все слова эти говорил Всевышний всей общине вашей на горе (Синай)».
Понравилась статья? Читайте ее полностью в журнале «Мир Торы 4 (47)»

---

ЗАКОНЫ БЛАГОСЛОВЕНИЯ НА ХЛЕБ

2017-06-23 08:02:27 (читать в оригинале)

На какое количество пищи необходимо говорить Биркат ѓа-мазон

Согласно Торе, обязанность говорить Биркат ѓа -мазон существует только в том случае, если еврей насытился съеденным им хлебом, однако наши мудрецы постановили: каждый человек, съевший кезайт хлеба (объем величиной со спичечный коробок) в течение четырех минут, обязан произнести Биркат ѓа-мазон.
До каких пор разрешено говорить Биркат ѓа-мазон?

Если человек не сказал сразу после завершения трапезы Биркат ѓа-мазон и прождал столько, сколько нужно для переваривания пищи, то есть снова почувствовал голод, он не может больше произнести Биркат ѓа -мазон.

Тот, кто съел небольшое количество хлеба, которое его полностью не насытило, и он не может оценить, когда снова станет голодным, — он может произносить благословение в течение 72 минут с тех пор, как закончил трапезу, ибо пища за это время, несомненно, еще не успеет перевариться.
Где говорят Биркат ѓа-мазон?

Биркат ѓа-мазон необходимо говорить на том самом месте, где человек ел. Подробнее об этом установлении читайте в отдельной статье.
Кто обязан говорить Биркат ѓа-мазон?

Как мужчины, так и женщины обязаны читать Биркат ѓа-мазон. Как уже отмечалось, обязанность мужчин говорить Биркат ѓа-мазон – следует из Торы, однако относительно обязанности женщин говорить Биркат ѓа-мазон — Талмуд сомневается, следует ли установление говорить Биркат ѓа-мазон из Торы или это постановление мудрецов.

Ребенок, начиная с возраста «воспитания» (хинух), примерно в 6-7 лет, обязан говорить Биркат ѓа-мазон. Если ему трудно произнести полный текст Биркат ѓа-мазон, он может использовать сокращённый вариант текста.
Благословить для другого человека

Если один еврей, произнося благословение на еду, предполагает тем самым благословить трапезу для другого еврея, а другой еврей прислушивается к его благословению и намеревается таким образом выполнить свою обязанность, он тем самым выполняет нужное установление. Однако, как сообщает кодекс законов Шульхан арух, относительно Биркат ѓа-мазон есть уточнение: если человек способен сам сказать это благословение, предпочтительно, чтобы он сказал его самостоятельно, а не выполнял эту обязанность, слушая другого.

Если тот, кто слушает Биркат ѓа-мазон от другого, не понимает сказанного, предпочтительно, чтобы он произносил текст Биркат а-мазон вслед за тем, кто благословляет для него.

В Талмуде приводится правило: тот, кто обязан сказать какое-либо изречение в соответствии с постановлением мудрецов, не выводит им того, кто обязан произнести его, следуя Торе. По этой причине, если мужчина насытился хлебом, не следует, чтобы женщина сказала Биркат ѓа-мазон, намереваясь вывести его, ибо обязанность говорить Биркат ѓа-мазон для мужчины – это обязанность из Торы, а обязанность женщин, возможно, — обязанность мудрецов.

По той же причине ребенок, не достигший возраста хинух, не может благословить еду для взрослого человека, который ел хлеб и насытился хлебом.
На каком языке?

Предпочтительно говорить Биркат а-мазон на святом языке. Это справедливо и в том случае, если человек не знает языка иврит и не понимает, о чем он говорит. Однако, если человеку весьма непросто сказать благословение на иврите, он говорит на том языке, который понимает.
Как говорят Биркат ѓа-мазон?

Во время произнесения Биркат ѓа-мазон нужно быть прилично одетым, в шляпе и, желательно, в пиджаке.

Биркат ѓа-мазон нужно произносить сидя. Однако человек, который ел хлеб, будучи в дороге, на ходу, не обязан останавливаться и искать место, где можно присесть и благословить съеденное, он может сказать Биркат ѓа-мазон тоже на ходу.
Что должно быть на столе во время благословения?

Стоит, чтобы в то время, когда говорят Биркат ѓа-мазон, на столе оставалось немного хлеба. Для этого достаточно сохранить после трапезы небольшой ломтик. Если же после завершения еды на столе не осталось хлеба, нужно принести его, пусть это будет даже целый батон или булка. Но если после трапезы остались ломтики хлеба, запрещено приносить на стол целый хлеб, ибо это может выглядеть, как обряд идолопоклонников.

В будний день во время Биркат ѓа-мазон принято прикрывать ножи, которые лежат на столе.
luxury wedding reception. stylish numder one of tables and glasses, plates and silver cutlery and gifts for guest on round table at expensive catering. space for text. decor for feast at holidays
Вставки в Биркат ѓа-мазон

Мудрецы установили упоминать праздники в Биркат ѓа-мазон с помощью особенных вставок. О законах, связанных с этими вставками, читайте в отдельной статье.
Короткий текст Биркат ѓа-мазон

Если нет возможности прочесть обычный текст Биркат ѓа-мазон, можно сказать сокращенный вариант текста:

ברוך אתה ה’ א-לוהינו מלך העולם הזן את העולם כולו בטובו בחן בחסד וברחמים הוא נותן לחם לכל בשר כי לעולם חסדו ובטובו הגדול תמיד לא חסר לנו ואל יחסר לנו מזון לעולם ועד בעבור שמו הגדול הי הוא א-ל זן ומפרנס לכל ומטיב לכל ומכין מזון לכל בריותיו אשר ברא ברוך אתה ה’ הזן את הכל. נודה לך ה’ אלוקינו על שהנחלת לאבותינו ארץ חמדה טובה ורחבה ונתת לנו ברית ותורה ולחם לשובע ועל הכל אנחנו מודים לך ברוך אתה ה’ על הארץ ועל המזון. רחם ה’ עלינו ועל ישראל עמך ועל ירושלים ועל מלכות בית דוד משיחך ותגדיל מהרה כבוד הבית ותנחמנו בכפלים. ברוך אתה ה’ בונה ברחמיו ירושלים אמן. ברוך אתה ה’ אלוקינו מלך העולם הא-ל אבינו מלכנו המלך הטוב והמטיב לכולנו הוא הטיב הו נטיב הוא ייטיב לנו הוא גמלנו הוא גומלנו הוא יגמלנו לעד בחסד ובחן וברחמיו ויזכנו לימות המשיח. עושה שלום במרומיו הוא יעשה שלום עלינו ועל כל ישראל אמן.

Перевод:

Благословен Ты, Г-сподь, Б-г наш, Царь вселенной, Который даёт пищу всему миру. В Своей милости, любви и сострадании Он даёт пищу всему живому, ибо милость Его вечна. И по Его великой доброте не было у нас недостатка в еде и пусть не будет никогда; потому что ради Имени Своего великого Он питает и обеспечивает всех и творит добро каждому, и заботится о пище для всех творений Своих, которые создал. Благословен Ты, Г-сподь, питающий всех.

Возблагодарим Тебя, Г-сподь, Б-г наш, за то, что дал Ты в наследственный удел отцам нашим землю желанную, прекрасную и просторную, и дал нам знак, и Тору, и хлеб досыта, и за всё это мы благодарим Тебя. Благословен Ты, Г-сподь, за землю и за пищу.

Сжалься, Г-сподь, над нами, и над Израилем, народом Твоим, и над Иерусалимом, и над царством дома Давида, помазанника Твоего, и возвысь скорее славу Храма, и утешай нас неоднократно. Благословен Ты, Г-сподь, строящий по милосердию Своему Иерусалим. Амен.

Благословен Ты, Г-сподь, Б-г наш, Царь вселенной, Отец наш, Царь наш, Царь благой и дарующий благо всем нам, Он делал, Он делает, и Он будет делать нам благо; Он воздавал, воздаёт и будет воздавать нам добром вовеки – в любви, и сострадании, и благосклонности, и Он сделает нас достойными времён Машиаха. Творящий мир в Своих высотах, Он дарует мир и нам, и всему Израилю. Амен.
автор текста: рав Реувен Куклин

---

Прекрасный способ проведения досуга

2017-06-22 21:46:06 (читать в оригинале)

Сколько человек не живёт, он постоянно чему-то учиться. Иначе быть и не может. Мы так созданы, что каждый день нужно узнавать что-то новое, чтобы прожить жизнь не «серой мышкой», а сделать её ярче и насыщенней. Слава Б-гу, сегодня имея в вооружении мощные современные технологии мы можем не выходя из дома с помощью видеосвязи получать все необходимые и нужные знания. Так, платформа стрим семинаров и консультаций Okhelps.com позволяет обучатся на бесплатных онлайн семинарах на женские и эзотерические темы где можно напрямую общаться с экспертами.

Это живой диалог, любые возникшие вопросы задавайте эксперту в Публичном чате во время трансляции, эксперт на семинаре с радостью ответит на них.
Если честно, то это потрясающий сервис, я такого нигде не видел.... Ну разве не хороший способ проведения досуга, да и к тому же полезно!

---

Графический редактор on-line

2017-06-22 21:04:47 (читать в оригинале)

«АртАкадемия»: курсы графического дизайна - от скетча до компьютерной графики.

---

Еврейский тамадаю часть 2.

2017-06-22 15:11:11 (читать в оригинале)

Первая часть здесь....
* * *
- У вас красивая рука, - заметила Светлана, - прямо как у аристократа.
- Я и есть аристократ, учитывая, что моему роду около пяти тысяч лет, если считать от Авраама. Светочка, вы не проводите меня домой? Я очень боюсь хулиганов.
- А что скажет ваша жена?
- Ничего не скажет, будьте уверены. Разве что немного полает.
- Что значит полает? - удивилась Свтлана.
- Она у меня, изольте видеть, четвероногая. Да вы не пугайтесь, - поспешно добавил он. - На самом деле я одинок, как тургеневский Герасим, у которого не было никого, кроме собаки, да и ту пришлось утопить.
- Ну, на Герасима вы не очень похожи, - усмехнулась Светлана. - Глухонемым вас никак не назовешь. Так вы с собакой живете?
- Вас это пугает?
- Меня трудно испугать. А на какой улице?
- Относительно недалеко. На Щекавицкой, возле синагоги.
- На Щекавицкой? - Светлана поморщилась. - Такой известный человек - и вдруг на Щекавицкой?
- А вы, наверное, на Жданова живете, - несколько задето ответил Золотницкий. - Или по меньшей мере на Константиновской.
- На Константиновской, - кивнула Светлана. - У кинотеатра "Октябрь". А как вы догадались?
- Очень просто. С тех пор, как по Константиновской улице пустили трамвай, тамошние люди стали думать, что они живут на Бродвее. Если вы им скажите, что вы со Щекавицкой или - упаси Боже - с Еленовской, они будут здороваться с вами двумя пальцами.
Светлана несколько странным взглядом посмотрела на Золотницкого.
- Придется вас проводить, - вздохнула она. - А вдруг и в самом деле хулиганы... Нельзя же лишать Подол такой достопримечательности, даже если она живет на Щекавицкой улице.

Два эти человека, невзирая на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте, на удивление быстро и легко сошлись.
- Я тебе поражаюсь, Светочка, - говорил Борис Натанович. - Ты, такая молодая, такая красивая, и до сих пор была одна!
- Во-первых, я редко была одна, - в тон ему отзывалась Светлана, - а во-вторых, Боря, мне еще ни разу не попадался человек, с которым мне хотелось бы всегда быть вместе.
- А я - такой человек?
- Ты, во всяком случае, человек с которым мне не хотелось бы расставаться.
- А то, что я тебя вдвое старше?
- Боренька, жизнь и математика - это, как у вас говорят, две большие разницы. Даже если мою жизнь помножить на два, всё равно не получится одна твоя.
Тете Розе Светлана не понравилась.
- Красивая, но чересчур умная, - заявила она.
- Что ж в этом плохого, Розалия Семеновна? - удивился Золотницкий.
- Боренька, ты еще мальчик и многого не понимаешь. Когда русская шиксе красива - это нормально. Когда русская шиксе собирается еще быть умной - это таки может кончится катастрофой.
- Тетя Роза, - улыбнулся Борис Натанович, - у меня, хоть я еще и "мальчик", было уже столько дур, что я немного соскучился по умной.
Но хуже было то, что Светлана с первого взгляда не понравилась Сильве. Поначалу та просто и, не скрывая угрозы, рычала на непрошенную гостью, вознамерившуюся стать в этом доме хозяйкой; когда же Борис Натанович пожурил ее за такое поведение, стала подчеркнуто Светлану игнорировать. Светлана, привыкшая, видимо, ко всеобщему обожанию, оскорблялась и платила собаке взаимной антипатией. Чуткий, как барометр, Золотницкий, оказавшийся внезапно меж двух огней, пытался как-то сгладить неприятную ситуацию и увещевал обеих:
- Девочки, перестаньте ссориться. В конце концов это просто неприлично. Вы подумали о моей репутации? Не хватало, чтобы люди говорили, будто меня ревнуют друг к другу женщина и собака.
- Кто ж виноват, что твоя собака относится к тебе, как к мужчине, - сердито отрезала Светлана.
Наконец, Золотницкий понял, что пора ставить точку в этой чересчур затянувшейся фразе, и сделал Светлане предложение. Та, не задумываясь ни на секунду, его приняла. Свадьбу решили справлять широко, но возникли проблемы с тамадой - никто из собратьев Бориса Натановича по ремеслу не отважился взять на себя эту роль.
- Нужно быть идиотом и самоубийцей, чтобы выступать тамадой в присутствии Золотницкого, - сказали они.
Наконец, удалось соблазнить на это рискованное мероприятие совсем юного, начинающего тамаду, внушив ему, что вести свадьбу самого Золотницкого - блестящая реклама для будущей карьеры. Играли свадьбу всё в том же ресторане "Прибой" (как истинный патриот Подола Борис Натанович категорически отказался от престижного "Динамо"). Избранный на роль тамады юнец поначалу смущался и невнятно мямлил, так что Золотницкому чуть ли не силой пришлось влить в него две рюмки водки.
- Смелее, мой юный коллега, - напутствовал он. - Не нужно дрейфить, вы же не корабль. Вас как зовут? Жора? Очень хорошо. Выпейте еще рюмку, Жора. Вот, отлично. Как вас зовут? По-прежнему Жора? Значит, свое имя вы еще помните. А если вдруг забудете мое, то на всякий случай сообщаю вам, что этого мудака - в смысле, меня - зовут Борисом. Ах, как вы напоминаете мне самого себя в начале карьеры!
Юный Жора, знавший Золотницкого в основном по фамилии, и в самом деле намертво зафиксировал в сознании имя жениха; до такой степени намертво, что забыл имя невесты.
- Дорогие... - начал он очередной тост и застыл с открытым ртом. Лицо его сперва изобразило отчаяние, затем вдруг просветлело, и он выпалил:
- Дорогие Адам и Ева! Да-да, я не оговорился. Каждый жених - это Адам, а каждая невеста - Ева, ибо всё возвращается на круги своя. И всякий раз мы будем надкусывать пресловутое яблоко, расставаясь с вечным, но скучным блаженством ради сиюминутного, но пронзительного счастья. А поскольку закусывать следует лишь после того, как выпьешь, предлагаю всем поднять бокалы и осушить их до дна за жениха и невесту, выпить и почувствовать как нам... ГОРЬКО!
- Браво! - раздался голос Бориса Натановича. - Друзья, запомните этого мальчика. Когда Золотницкий уйдет на пенсию и будет выращивать на подоконнике бегонии и алоэ, ему будет спокойно и приятно знать, что его место, хоть оно не так уж и свято, но не пусто. Жора, представьтесь нам полностью.
- Серебрянский, Георгий Яковлевич, - зарделся молодой человек.
- Отлично. Золотницкий, Серебрянский... Чувствуется преемственность. Дорогие мои, давайте уважим Георгия Яковлевича - вы пейте, а я поцелую невесту, потому что, во-первых, вернее, во-вторых, так велел Георгий Яковлевич, а во-вторых, вернее, во-первых, потому что мне самому этого до смерти хочется.

Медовый месяц молодожены провели дома: оставить Сильву было не на кого, а взять с собою - немыслимо.
- Это просто невыносимо, - говорила Светлана. - А если нам действительно понадобится куда-нибудь уехать?
- Куда, например? - интересовался Борис Натанович.
- Да хоть к морю. Я так мечтаю о Крыме. Представь себе: Ялта, набережная, красивые загорелые люди...
- ...Убивающие друг друга буквально за место под солнцем. Светик мой, что за радость в этом вавилонском столпотворении?
- А что за радость провести всю жизнь в четырех стенах на Подоле? А если нам вообще придется уехать?
- Не понимаю, - по-мефистофелевски поднимал бровь Золотницкий. - Вы о чем, милая барышня?
- Боря, давай без этих штучек. Ты же видишь - все едут.
- Кто все? И куда?
- Дело не в том, куда, а в том, откуда. Мы ведь здесь по сути не живем.
- А что мы, позволь узнать, делаем?
- Выживаем. Как червяки в банке.
- Светлячок мой, - улыбался Борис Натанович, - так, ей-Богу, нельзя. С такими мыслями тебе везде будет плохо. Даже в Эдемском саду.
- А ты мне сначала покажи этот сад, - огрызалась Светлячок. - А там уж я решу, хорошо мне или плохо.
Так начались разговоры об отъезде и с тех пор уже не прекращались никогда.
- Меня поражает, Боренька, - долбящим, как бормашина, голосом повторяла Светлана, - почему я, русская, должна уговаривать тебя, еврея, ехать отсюда к чертовой матери.
- А с чего ты взяла, что всем евреям так уж хочется попасть к чертовой матери? - пожимал плечами Золотницкий.
- Перестань. Ты глуп и упрям. Когда я шла за тебя замуж...
- Понимаю. Когда ты шла за меня замуж, ты, наверно, думала, что на мне будет легче отсюда выехать.
- Не лги. Ты знаешь, что я тебя любила.
- Вот так? В прошедшем времени?
- Боже мой! Тебе обязательно нужно ловить человека на слове? Боренька, пойми, я ведь желаю счастья нам обоим.
- А как же Сильва?
- Вот! - восклицала Светлана. - Опять Сильва! Удивляюсь, как ты не положил ее между нами в брачную ночь.
- Светик! - изумлялся Борис Натанович. - У тебя совершенно больные эротические фантазии.
- Да, - неожиданно согласилась Светлана, - у меня больные фантазии. Я вообще больна - от этой собаки, от этой собачьей жизни, от этой серой и тупой беспросветности...
- Тебе так хочется в Израиль?
- Мне совсем не хочется в Израиль. Чего я там не видела - арабов с ружьями?
- Куда же ты хочешь?
- Куда хотят все нормальные люди. Ты помнишь Олю с Феликсом? Ты знаешь, что они послушались твоего свадебного совета и собираются в Америку? Боренька, давай подадим документы, а там уже будь что будет.
- А если я скажу "нет"?
- Значит, ты глупее и трусливей, чем я думала. Значит, ты состарился и закостенел настолько, что боишься начать жизнь с чистого листа.
Если и были слова, способные поколебать Золотницкого, то Светлана их - случайно или продуманно - нашла. Какому мужчине понравится услышать, что он трус, и какому мужу, вдвое старше жены, что он стар и закостенел? Борис Натанович сказал, что подумает, и едва он произнес эти слова, как из кухни раздался протяжный, на высоких нотах, скулеж Сильвы.

Далее время полетело, как во сне - не в том смысле, что быстро, а как-то полувнятно, неслитными картинками. Обрывки эти состояли из каких-то справок, платежей, хождений по инстанциям, чиновничьего хамства и человеческого унижения. Впрочем, неприятные эти хлопоты отвлекали Бориса Натановича от еще более неприятных мыслей о Сильве. Он понимал, что взять ее с собой - несбыточная фантазия, что любимая его Светик, Светлячок, Светлана никогда на это не согласится, а к жене он успел привязаться со всею тягой окльцованного старого холостяка к семейному счастью.
О чем думала Сильва - неизвестно. Она чувствовала беду, чувствовала, как отчаянно фальшиво нежен с нею ее хозяин, как молча торжествует ненавистная пришелица, завладевшая сердцем дорогого ей человека, и как стремительно сжимается в тугую материю время, чтобы однажды взорваться катастрофой.
Наконец, документы были на руках, билеты на венский рейс куплены, часть вещей распродана, остальные упакованы в сумки и чемоданы. Проводов решили не устраивать, Светлана отправилась на Константиновскую попрощаться с родителями, которые с некоторых пор видеть не желали Золотницкого, будучи в совершенной уверенности, что это он соблазнил их дочь к отъезду, сам же Борис Натанович зашел к тете Розе.
- Вот такие дела, Розалия Семеновна, - вздохнул он. - Сам не знаю, со мной это происходит или нет, и если со мной, то не во сне ли.
- Береле, - ответила тетя Роза, - если ты думаешь, что тебе снится кошмар, так я таки тебя утешу: о твоем кошмаре тихо мечтает пол-Подола.
- И вы тоже?
- Я? Боже упаси. Я таки умней, чем пол-Подола. Куда мне отсюда ехать? Я женщина немолодая, одинокая, а устраивать только собственную судьбу мне уже неинтересно.
- Тетя Роза, - смущаясь, проговорил Золотницкий, - может... чтобы вам было не так одиноко...
- Береле, - остановила его Розалия Семеновна, - если тебе так нравится начинать издалека, расскажи мне последние новости о сотворении мира. Езжай спокойно, возьму я твою собаку. Если, конечно, она сама захочет.
- Спасибо вам, тетя Роза. - Борис Натанович взял ее руку в свою и, наклонившись, поцеловал. - Скажите, вы меня очень осуждаете?
- Боренька, как я могу тебя осуждать? Ты галантен, как Голливуд.
- Я серьезно.
- И я. Я уже никого не осуждаю - с тех пор, как потеряла Давида и Марика с Левочкой. Хуже уже никто никому ничего не сделает. Приводи с утра свою собаку.
Утром Золотницкие привели Сильву к соседке.
- Спасибо вам за всё, Розалия Семеновна, - сказал тамада. - Смотрите за Сильвой. Я вам буду писать. Обязательно буду.
- Только пиши разборчивей и крупнее, - усмехнулась тетя Роза. - Не хочется при собаке надевать очки.
Борис Натанович и Светлана расцеловались с тетей Розой, которая, не удержавшись, всплакнула. Сильва глядела на них, уже всё понимая и всё-таки надеясь на какое-то внезапное, сумасшедшее чудо.
- Прощай, Сильва, - сказал Борис Натанович и наклонился к собаке, чтобы погладить ее.
Та отшатнулась. Казалось, что она сейчас тяпнет бывшего хозяина за руку, но она лишь коротко и как-то очень по-человечески посмотрела ему в глаза и беззвучно отошла в сторону.
- Идите, - велела тетя Роза, - идите, а то сейчас мы тут будем иметь и Содом, и Гоморру, и все остальные удовольствия.
Борис Натанович и Светлана вышли из квартиры соседки. За захлопнувшейся дверью секунду царило молчание, затем раздался протяжный, больше похожий на плач вой, который так же внезапно сменился отчаянным и злым лаем.

Путь Золотницких был по-эмигрантски обычен: две недели в Вене, три месяца в Остии и, наконец, разрешение на въезд в Америку, на знаменитый Брайтон-Бич, прославившийся тем, что был единственным в Соединенных Штатах районом, откуда новоприбывшие сумели вытеснить местных негров. На Эдемский сад здешние края походили мало, чистый лист, с которого предполагалось писать по-новой жизнь, оказался весь в пятнах. Впрочем, первые трудности были преодолены, а жизнь человеческая везде складывается из радостей и огорчений. Отмучавшись на велфере, американском пособии, Борис Натанович вновь стал подрабатывать тамадой. Здесь было довольно много выходцев из Киева, в первую очередь с Подола, которые помнили его по прежней жизни, а новости на Брайтон-Бич распространялись быстрей, чем успевали произойти события. Золотницкого приглашали на свадьбы, юбилеи, даже бар-мицву, он по-прежнему был остроумен и находчив, но шутки его сделались злее и печальней. Возможно, сказывался возраст, а, скорее, географическая неустроенность человека, который уже на середине Андреевского спуска начинал скучать по Подолу, а теперь оказался вдруг на другом конце света. Он с трудом вписывался в здешнюю жизнь с ее событиями, темпом и новизной.
На третий год американской жизни от него ушла Светлана, которая познакомилась с преуспевающим бизнесменом чуть ли не с Уолл-стрит и совершенно покорила того своею славянской красотой и умением любить. Золотницикй отнесся к этому не то чтобы спокойно, но с каким-то грустным пониманием, словно заранее знал, что так и должно было случиться.
- Еврей - не национальность, а средство передвижения, - повторял он сказанную однажды остроту.
Он по-прежнему выступал тамадой, но былой радости от работы уже не получал. Она сделалась для него чем-то вроде хождения в поднадоевшую должность, а себя он ощущал штатным клерком, в обязанности которого входит развлекать публику. Публика, которую трудно обмануть, почувствовала себя уставшей от Золотницкого. Его всё реже стали звать на празднества, разве что наименее презентабельные, денег платили немного, так что по истечении восьми лет Борис Натанович с некоторым удивлением вновь обнаружил себя сидящим на велфере.
Он давно смирился с этим, как смирился с потерей Светланы, Подола, некогда элегантной фигуры и даже мефистофелевской бородки, от которой пришлось отказаться, поскольку она совершенно нелепо выглядывала из щетины, которую Борис Натанович частенько забывал сбрить. Человек, в общем-то, мало пьющий, он теперь с удручающей регулярностью, раз в месяц, уходил в запой; правда, не в затяжной, не более, чем на три дня. В таких случаях он писал письма в Киев, тете Розе на Подол, и спрашивал в них, как поживает Сильва. Хотя и та, и другая, уже несколько лет, как умерли.
Автор рассказа: Юдовский Михаил Борисович