Ермоловская_Татьяна Голосов: 1 Адрес блога: http://ertata.ru/ Добавлен:

Страна очищена от оккупантов

2013-09-19 15:31:01 (читать в оригинале)

Суть начатой либерально-буржуазными кругами — как доморощенными, так и закордонными — фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ней — и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества. Фальсификация истории — это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Одна из глав монографии «Правда против лжи. О Великой Отечественной войне», разоблачения фальсификаторов истории заслуженного деятеля науки РФ, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета, фронтовика Александра Огнёва.


Любители «подчернять» историю

Писатель Ю. Поляков однажды заметил в «Литературной газете»: «Во всех странах у всех людей есть простительная слабость: к юбилейным датам «подсветлять» минувшие события. У нас же, наоборот, их «подчерняют», причём за казённый счет. А ведь любое историческое свершение, отдаляясь, неизбежно возвышается и героизируется. У нас же почему-то наоборот — унижается и иронизируется».

На телеканале «Россия» в передаче от 13—14 июля 2003 года «Курская дуга» (как и в ряде других) всё, в том числе и многое надуманное, высосанное из пальца, использовалось для поношения нашего командования, но при этом выпячивалось всё, что приукрашивало немцев. Сообщалось, что поле боя под Прохоровкой оставалось за ними вплоть до 17 июля, что противник (впрочем, кого авторы телепередачи считали для себя противником, сказать было трудно) потерял намного меньше танков, чем Красная Армия, а прекратил наступление только потому, что американцы высадились на Сицилии. Зрителю подсовывался вывод: разве можно после таких «результатов» сражения говорить о победе советских войск?


Б. Соколов писал, что под Прохоровкой ныне «стоит памятник в честь мнимой победы советского оружия. Не правильнее ли сделать его памятником скорби по нашим соотечественникам, погибшим в Курской битве?» Он сослался на германского исследователя К. Фризера, писавшего, что 12 июля 1943 года немцы безвозвратно потеряли под Прохоровкой «5 танков, а ещё 43 танка и 12 штурмовых орудий были повреждены», а советские безвозвратные потери составили не менее 334 танков и самоходных орудий. Но вот документы Военного архива ФРГ: «2-й танковый корпус СС, наступавший на Прохоровском направлении, 12 июля потерял 130 танков и 23 штурмовых орудия, правда, ни одно безвозвратно… Вся группа армий «Юг» потеряла за 12 июля 432 танка и штурмовых орудия, из которых 55 и 3 соответственно… не подлежали восстановлению».

В «Истории Второй мировой войны» признано, что это сражение стоило советским войскам «больших потерь в личном составе и до 400 танков». Между тем в отечественном издании «Великая Отечественная война…» утверждается: «Несмотря на численное превосходство, 5-й гвардейской армии не удалось добиться решительного перелома во встречном сражении, и к вечеру её соединения перешли к обороне, потеряв около 500 танков и САУ». Правда, тут же сообщается, что многие из них были отремонтированы. Ставка ВГК после анализа сложившейся обстановки дала указание «перейти к обороне, в ходе которой измотать окончательно наступающие войска противника».

Что касается утверждения Б. Соколова о «мнимой победе советского оружия» и приводимых им данных о потерях, то И.А. Родимцев назвал их глупостью: «Да, потери наши… были огромны, более 300 танков (по некоторым зарубежным данным, до 400)». Но они были большие и у врага. В пояснениях к главе 14 книги Манштейна «Утерянные победы» говорится: «К вечеру (12 июля) поле боя осталось за советскими войсками. Потери их составили 300 танков. Гот потерял 400 танков».

Маршалы опровергают дилетантов

На Прохоровском поле советское командование бросило в сражение до 850 танков (более четверти из них составляли лёгкие танки), а немцы — около 560 танков и штурмовых орудий. 13 июля представитель Ставки ВГК Василевский доложил Сталину: «Вчера лично наблюдал бой наших 18-го и 29-го танковых корпусов более чем с 200 танками противника. В результате поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками. В течение двух дней боёв 29-й танковый корпус армии Ротмистрова потерял безвозвратными и временно вышедшими из строя до 60 процентов и 18-й танковый корпус — 30 процентов танков…»

Оценивая эту битву, Конев констатировал: «Практически Воронежский фронт был уже прорван, и сражение, в котором приняли участие взятые из состава Степного фронта 5-я гвардейская армия Жадова и 5-я танковая армия Ротмистрова, было сражением, в сущности, уже в тылу прорванной немцами линии обороны. Именно здесь, у Прохоровки, немцы были остановлены танкистами Ротмистрова и гвардейцами армии Жадова, которая оказалась по ходу событий как бы центром, к которому примкнули все другие силы, составившие эту новую линию обороны».

Командующий 5-й гвардейской танковой армией П. Ротмистров за эти бои был награждён орденом Кутузова 1-й степени. В своём вышедшем в 1960 году труде «Танковое сражение под Прохоровкой» он писал: «Атаку наших танковых корпусов противник встретил огнём артиллерии, контратакой тяжёлых танков и массированными ударами авиации. В первые же минуты сражения, поднимая чёрные тучи пыли и дыма, навстречу друг другу двинулись две мощные лавины танков. Солнце помогало нам. Оно хорошо освещало контуры немецких танков и слепило глаза врагам.

Первый эшелон атакованных танков 5-й гвардейской танковой армии на полном ходу врезался в боевые порядки немецко-фашистских войск. Сквозная танковая атака была настолько стремительной, что передние ряды наших танков пронизывали весь строй, весь боевой порядок противника. Боевые порядки перемешались. Появление такого большого количества наших танков явилось для врага полной неожиданностью. Управление в его передовых частях и подразделениях вскоре было нарушено. Немецко-фашистские танки «тигр», лишённые в ближнем бою преимущества своего вооружения, успешно расстреливались нашими танками Т-34 с коротких расстояний и, в особенности, при попадании в борт… Танки наскакивали друг на друга, сцепившись, уже не могли разойтись, бились насмерть, пока один из них не вспыхивал факелом или не останавливался с перебитыми гусеницами. Но и подбитые танки, если у них не выходило из строя вооружение, продолжали вести огонь».

Лопнули надежды германского командования на серьёзное превосходство их «тигров» и «пантер», а также штурмовых орудий «фердинанд» над советскими танками. Побывавший на Курской дуге генерал Гудериан признал: «Мои опасения о недостаточной подготовленности танков «пантера» к боевым действиям на фронте подтвердились. 90 танков «тигр» фирмы Порше, использовавшихся в армии Моделя, также показали, что они не соответствуют требованиям ближнего боя».

Наша авиация завоевала господство в воздухе. А. Горовец в одном бою сбил 9 немецких бомбардировщиков. Около Прохоровки девятнадцатилетний сержант Михаил Фёдорович Борисов из 76-миллиметровой пушки образца 1942 года подбил семь тяжёлых немецких танков, ему за этот славный подвиг было присвоено звание Героя Советского Союза.

16 июня 2008 года мне посчастливилось посетить Государственный военно-исторический музей-заповедник «Прохоровское поле», в создании которого принял активное участие бывший Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков. Незабываемое впечатление оставили воздвигнутый в центре заповедника храм Петра и Павла и монумент Победы — звонница на знаменитой высоте 252,2 (скульптор В.М. Клыков) — в самом центре встречного танкового сражения. Там я встретил и героя Прохоровской битвы М.Ф. Борисова, ставшего поэтом, подарил ему свою книгу, в которой говорилось и о его подвиге. Сейчас его, к глубокому сожалению, уже нет в живых.

Выразительные картины о небывалом ожесточении Курско-Орловской битвы, о поражении в ней гитлеровской военной машины созданы в романах А. Ананьева «Танки идут ромбом», Л. Первомайского «Дикий мёд», А. Асанова «Огненная дуга», В. Кондратенко «Курская дуга», И. Марченко «Когда решаются судьбы» и в других художественных произведениях.

В сборнике «Правда о Великой Отечественной войне» Б. Соколов самоуверенно утверждал, что «с точки зрения военного искусства Красная Армия Курскую битву проиграла, поскольку при том огромном превосходстве, которым она обладала, достигнутые относительно скромные результаты не оправдывают понесённые ею чудовищные потери в людях и технике».

Но можно ли говорить об «огромном превосходстве» нашей армии? Действительно, наши войска имели численное превосходство в личном составе, артиллерии и танках. Но каков был качественный состав бронетанковых войск? «Против 2394 советских средних и тяжёлых танков и САУ, — констатировал А. Райзфельд, — гитлеровцы имели 2473 единицы средних и тяжёлых танков, штурмовых орудий и истребителей танков. А в тяжёлых танках преимущество врага было более чем двукратным: 175 тяжёлым советским танкам КВ противостояли 374 «тигра» и «пантеры».

Немцы потеряли под Курском более 1500 танков и штурмовых орудий. Советские потери были больше (приводятся разные цифры, в том числе и явно преувеличенные), но поле боя осталось за нашими войсками, и многие подбитые советские танки после ремонта вновь встали в строй. Гудериан в «Воспоминаниях солдата» признал, что в результате провала наступления «Цитадель» немцы «потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя». За это «достижение» Гота сняли с поста командующего 4-й танковой армией.

Советские войска после победы на Курской дуге продолжили успешное наступление в направлении Днепра, изгоняя врага с украинской земли. Как всё это можно согласовать с предвзятым утверждением Б. Соколова о том, что Красная Армия проиграла Курскую битву?

На передовой лжи — Г. Попов

Явно лживыми являются утверждения о том, что Красная Армия одержала победу во время этой великой битвы только потому, что союзники высадились на Сицилии и немцы вынуждены были отправить туда ряд своих танковых соединений с Курского выступа. Г. Попов в книге «1941—1945. Заметки о войне» пишет: «К середине июля советские войска в районе Курска оказались в полуокружении… Спасать Сталина от повторения лета 1942 года бросились союзники. 10 июля 1943 года — в критический момент Курской битвы — Эйзенхауэр начал десантную операцию и высадился на острове Сицилия… 13 июля 1943 года Гитлер срочно вызвал с Курского фронта Манштейна и Клюге и заявил, что вынужден свернуть операцию «Цитадель» (так называли немцы битву на Курской дуге) из-за гораздо более важной для него Италии… Дивизии «Райх», «Мёртвая голова» …без паузы сразу же были направлены сражаться в Италию против десанта союзников».

На самом деле поражение немецких войск на Курской дуге заставило германское командование перебросить 14 дивизий на советско-германский фронт. А в Италию с Восточного фронта была переброшена всего лишь одна немецкая дивизия. Да и то уже в августе.

Г. Жуков писал: «Битва в районе Курска, Орла и Белгорода является одним из величайших сражений Великой Отечественной войны и Второй мировой войны в целом. Здесь были не только разгромлены отборные и самые мощные группировки немцев, но и безвозвратно подорвана в немецкой армии и народе вера в гитлеровское фашистское руководство и в способность Германии противостоять всё возрастающему могуществу Советского Союза». Этот блестящий успех показал всему миру, что советские войска могут побеждать немцев не только зимой, как утверждала гитлеровская пропаганда, но и в летнее время.

Немецкий исследователь П. Карель в книге «Восточный фронт» (на русском языке напечатана в двух томах в 2003 году) писал, что не Сталинградская, а Курская битва стала «во всех отношениях судьбоносным сражением, определившим исход войны на Востоке».

Генерал-полковник А. Йодль осенью 1943 года вынужден был констатировать, что по всей Германии «шествует признак разложения». Большинство немцев потеряло веру в возможность добиться победы.

Это сказалось и в их отношении к советским военнопленным. Попавший в германский плен после тяжёлого ранения С.И. Шешуков, впоследствии ставший учёным, профессором, констатировал: «Поражение под Москвой, катастрофа под Сталинградом озлобили немцев — и военных, и большинство гражданских — и, встречаясь с нами здесь, в далёком тылу, они вымещали злобу на нас. Но вот после Великой Битвы и победы нашей армии на Курской дуге меняется настроение немцев, разрушается их вера в победу. И опять это стало заметно прежде всего по их отношению к нам. Началось с того, что профашистски настроенное население перестало издеваться над нами, а те, кто нам сочувствовал и раньше, наоборот, стали встречать нас улыбочками… Многие часовые перестали избивать и отказывались помогать шефам подгонять нас на работе. Да и шефы стали меняться».

Испанский диктатор Франко после Курской битвы отозвал с советско-германского фронта свою «Голубую дивизию». Швеция объявила о прекращении перевозок германских военных грузов через свою территорию. В сентябре 1943 года вышла из войны фашистская Италия. Генеральный штаб Японии начал разрабатывать планы не наступления, а обороны, если начнут боевые действия советские войска.

После наших блестящих побед летом 1943 года Англия и США внесли изменения в свою политику по отношению к СССР. Американский профессор У. Кимболл писал, что «после битвы под Курском... стало ясно, что советские войска в состоянии победить Германию и в одиночку». Именно тогда, в августе 1943-го, было принято реальное «решение о создании «второго фронта», истинная цель которого заключалась в том, чтобы пресечь или хотя бы существенно ограничить вторжение России в Европу».

Знаменательно и то, что управление стратегических служб США в августе 1943 года — после победы советских войск на Курской дуге — представило на Квебекской конференции Рузвельта и Черчилля и такой вариант действий: «Попытаться повернуть против России всю мощь побеждённой Германии, пока управляемой нацистами или генералами». Нам не стоит забывать про это.

Победа в боях за Днепр

Фельдмаршал Манштейн нашёл, что в период борьбы за Украину зимой 1942—1943 годов советские войска имели восьмикратное численное превосходство. В «Истории войн» заявлено, что в марте—июне 1943 года «Красная Армия была сильнее в четыре раза». При этом авторы этой работы, усердно отмечая поражения, потери наших войск, просчёты советского командования и блестящую стратегию и тактику немецких генералов, ни слова не проронили о том, как возникло такое якобы совершенно подавляющее наше превосходство.

На самом деле — и это отмечалось в «Истории Великой Отечественной войны…» — «наши войска, приступая к освобождению Украины, как и в период контрнаступления под Сталинградом, имели примерно равное соотношение сил с врагом». В июле 1943 года в нашей действующей армии было свыше 6,6 миллиона человек, 105000 орудий и миномётов, около 2200 единиц реактивной артиллерии, более 10000 танков и самоходно-артиллерийских установок, около 10300 боевых самолётов. Именно такие цифры приводятся в седьмом томе «Истории Второй мировой войны 1939—1945 гг.». В битве под Курском советские войска превосходили в людях в 1,4 раза, орудиях и миномётах — в 1,9, в танках — в 1,2 и в самолётах — в 1,4 раза.

Манштейн выразительно назвал одну из глав своих мемуаров — «Борьба с гидрой». В ней речь идёт как раз о поражениях немецких войск в боях июля—августа 1943 года. Автор пишет: «К концу августа только наша группа потеряла 7 командиров дивизий, 38 командиров полков и 282 командира батальонов... Наши ресурсы иссякли... Мы, конечно, не ожидали от советской стороны таких больших организаторских способностей, которые она проявила в этом деле, а также развёртывания своей военной промышленности. Мы встретили поистине гидру, у которой на месте одной отрубленной головы вырастали две новые».

Командование вермахта возвестило о том, что на правом берегу Днепра построен мощный оборонительный «вал», который начисто воспрепятствует успешной переправе через него Красной Армии. Однако наши дивизии на ряде участков успешно переправились через Днепр, чего немцы очень боялись и чему судорожно пытались воспрепятствовать всеми своими силами.

Перед этим партизанскому соединению Ковпака было дано задание выявить, что собой представляет этот неприступный немецкий «вал». Восемь разведывательных групп одновременно вышли на Днепр. Они целую неделю тщательно изучали его берега — от Речицы и Гомеля до Киева, и затем их наблюдения были сообщены советскому командованию. Руководитель этой разведки П. Вершигора писал о славной операции Красной Армии — битве за Днепр: «В небывалом в истории военного дела решении форсировать большую реку с ходу раньше, чем враг успеет занять на ней жёсткую оборону, и форсировать её именно на участке Гомель — Киев есть и наша капля творческого, пытливого, осмысленного государственного труда». Наши войска создали важные плацдармы для дальнейшего наступления, после чего смогли освободить столицу Украины — Киев.

Войска Рокоссовского в наступлении под Бахмачом окружили и разбили четыре пехотные дивизии врага. Они «открыли дорогу на Киев, а фронт Ватутина отстал от Центрального на 100—120 километров». Рокоссовский размышлял: «Каково же было наше разочарование, когда во второй половине сентября по распоряжению Ставки разграничительная линия между Центральным и Воронежским фронтами была отодвинута к северу и Киев отошёл в полосу соседа! Нашим главным направлением теперь становилось Черниговское. Я счёл своим долгом позвонить Сталину. Сказал, что не понимаю причины такого изменения разграничительной линии. Ответил он коротко: это сделано по настоянию товарищей Жукова и Хрущёва, они находятся там, им виднее».

Рокоссовский добавил: «Итак, к концу сентября войска правого крыла Центрального фронта на всём протяжении достигли реки Сож и готовились к её форсированию, а войска левого крыла — 61-я, 13-я и 60-я армии — к этому времени захватили и прочно удерживали плацдармы на западном берегу Днепра… Быстрое продвижение войск нашего левого крыла на Киевском направлении заставило противника поспешно отводить свои дивизии, действовавшие против Воронежского фронта. Это, конечно, сильно помогло соседу. И всё-таки жаль, что нам не разрешили нанести удар во фланг и в тыл вражеским войскам, используя нависающее положение частей 60-й армии. Тем самым не только наша помощь соседу оказалась бы эффективнее, но мы не дали бы противнику отвести войска за Днепр».

Гудков выказал поразительную неосведомлённость в конкретной обстановке при освобождении Киева: «По всем законам войны переправа через Днепр должна была начаться только после тщательной артподготовки и массированных бомбардировок немецких укреплений. Но Сталин распорядился: «Киев взять к 7 ноября любой ценой». В результате — переправлялись «на костях», сотни тысяч неоправданных жертв».

Владимов уверял, что генерал-лейтенант Чибисов «захватом плацдарма севернее Киева» «посрамил многих громких военачальников, в их числе маршала Жукова», за это, мол, и отстранили его от командования 38-й армией. Чем же он посрамил? Ах, кто-то представил «всю перипетию с днепровскими плацдармами как заранее спланированный манёвр». Кто это сделал? Ничего внятного Владимов сказать об этом не мог.

Жуков в «Воспоминаниях и размышлениях» писал, что «вначале предполагалось разгромить киевскую группировку и захватить Киев, нанося главный удар с букринского плацдарма. Затем от этого плана пришлось отказаться, так как противник стянул сюда крупные силы». Было принято новое решение — нанести главный удар севернее Киева с лютежского плацдарма, туда с букринского участка скрытно перебросили 3-ю гвардейскую танковую армию, много артиллерии и частей других родов войск. Чтобы сильнее запутать врага, 1 ноября с букринского плацдарма перешли в наступление 27-я и 40-я армии. Немцы приняли этот удар за главный и, чтобы воспрепятствовать ему, перебросили сюда дополнительные силы. Это и нужно было советскому командованию. Начавшееся 3 ноября наше наступление на Киев с лютежского плацдарма стало совершенно неожиданным для немцев. 6 ноября 1943 года столица Украины была освобождена.

Невозможно понять, почему Владимов отнёс этот блестящий «эпизод» с днепровскими плацдармами к операциям «бесславным, выполненным топорно и под топор положившим слишком уж много живого человеческого мяса». Мог ли он сказать, сколько погибло там вражеских солдат? Неужели он посчитал, что, потеряв Киев, столицу Украины, немцы могли праздновать победу? Если верить Владимову, он рассматривал в своём романе историю с днепровскими плацдармами с «генеральской колокольни», а на самом деле — с откровенно антисоветской.

Десять знаменитых ударов по врагу

В 1944 году советские войска нанесли десять сокрушительных ударов по немецкой армии, которые предрешили окончательный разгром фашистской Германии. 9 мая 1944 года советские войска взяли Севастополь, 12 мая полностью освободили Крым.

В «Истории войн» сказано, что при взятии Севастополя «большинство войск немецкого гарнизона благополучно эвакуировалось по воде». В советских военных трудах представлена иная картина. В «Великой Отечественной войне…» указывается: «Из 260-тысячной группировки к началу операции противнику удалось эвакуировать морем и по воздуху 137 тысяч человек. По данным штаба 17-й армии, с 3 по 13 мая в море погибли 42 тысячи человек. В советском плену оказались 53 тысячи солдат и офицеров».

А вот данные «Истории Второй мировой войны»: «Крымская операция закончилась полным разгромом 17-й немецкой армии... Её потери на суше исчислялись в 100 тысяч человек, в том числе 61587 пленными». Типпельскирх признал, что в Крыму были эвакуированы лишь вспомогательные части немецкой армии, а её основные силы, оборонявшие Севастополь, были уничтожены или пленены: «Русские.., пожалуй, были правы, определив потери 17-й армии убитыми и пленными цифрой в 100 тысяч человек и сообщив об огромном количестве захваченного военного снаряжения».

К началу 1944 года Германия и её союзники на советско-германском фронте имели около 5 миллионов человек, 54500 орудий и миномётов, 5400 танков и штурмовых орудий, более 3000 самолётов. За первое полугодие 1944 года германская промышленность вместе с заводами своих сателлитов выпустила более 16000 самолётов и 8300 танков. Наши заводы за это время произвели 16300 боевых самолётов, 10200 танков. За весь 1944 год они произвели 29000 танков, а самолётов — более 40000. Красная Армия превосходила противника в людях в 1,3, по артиллерии — в 1,7, по самолётам — в 3,3 раза.

В июле на Восточном фронте Германия сконцентрировала 4,3 миллиона человек, 59000 орудий и миномётов, 7800 танков, около 3200 самолётов. У нас в действующей армии было около 6,6 миллиона солдат и офицеров, 98100 орудий и миномётов, 7100 танков, около 12900 самолётов.

В начале 1944 года Красная Армия разгромила фланговые группировки противника под Ленинградом, на Правобережной Украине и в Крыму.

В Корсунь-Шевченковском выступе у немцев было девять пехотных, одна танковая и одна моторизованная дивизии, которые своим остриём упирались в Днепр. Они противостояли 1-му и 2-му Украинским фронтам, мешая им продолжать наступление. 12 января 1944 года Ставка приняла решение нанести встречные удары двух фронтов под основание выступа, соединиться в районе Звенигородки, окружить и разгромить корсунь-шевченковскую группировку. 24—25 января 1944 года эта операция началась. В результате вражеская группировка 28 января была окружена. 8 февраля ей был вручён ультиматум о сложении оружия, но на следующий день он был отклонён противником. 17 февраля попавшая в кольцо вражеская группировка была разгромлена, в плен было взято 18000 человек. Только небольшой части танков и транспортёров с генералами и офицерами удалось вырваться во время снежной пурги.

Солдаты-освободители

21 июня 1944 года советские войска начали Свирско-Петрозаводскую операцию. В результате её успешного проведения 28 июня был освобождён город Петрозаводск. От советского посла Коллонтай из Швеции стали поступать сигналы о том, что финны «созрели» для выхода из войны. Но неожиданно 26 июня 1944 года, после приезда Риббентропа в Хельсинки, Рюти публично заявил: «Я, как президент Финляндской республики, заявляю, что не заключу мира с Советским Союзом, иначе как по соглашению с Германской империей, и не разрешу никакому правительству Финляндии, назначенному мной, и вообще никому предпринимать переговоры о перемирии или мире или переговоры, преследующие такую цель, иначе как по согласованию с правительством Германской империи».

В ответ на финскую армию обрушились мощные удары на Карельском перешейке. Она потерпела очевидное поражение. После этого правительство Финляндии 4 сентября 1944 года приняло советские условия о прекращении военных действий против СССР.

Однако, по выводу Сталина, фронтовая операция прошла не так успешно, как он ожидал. За его подписью последовал приказ: «Ставка Верховного Главнокомандования считает, что последняя операция левого крыла Карельского фронта закончилась неудачно в значительной степени из-за плохой организации руководства и управления войсками; одновременно Ставка отмечает засоренность фронтового аппарата бездеятельными и неспособными людьми... Заместителя командующего Карельским фронтом генерал-полковника Ф.И. Кузнецова откомандировать в распоряжение начальника Главного управления кадров НКО».

Как уже отмечалось, наступательная операция Карельского фронта образумила финнов, они вышли из войны. Но Сталин, несмотря на такой результат, проявил твёрдость характера и справедливость в оценке командования фронта. Выражая недовольство, он, конечно, хорошо понимал, что победа над Гитлером и его сателлитами не за горами. В то же время Сталин остался верен союзническим обязательствам: он настоял, чтобы переговоры с финнами вели представители не только СССР, но и Великобритании. 19 сентября 1944 года соглашение о перемирии было подписано. Финляндия вынуждена была объявить о разрыве союзнических отношений с Германией.

20 августа 1944 года советские войска 2-го и 3-го Украинских фронтов начали Ясско-Кишинёвскую операцию против германо-румынских армий группы «Южная Украина», которой командовал генерал-полковник Г. Фриснер. Наши войска окружили и разгромили вражескую группировку. Гудериан признал: «Хотя Гитлер сразу дал разрешение на отход группы армий, на некоторых участках наши войска пытались удерживать фронт и медленно, с боями отступали. Чтобы избежать полного разгрома и уничтожения, необходимо было быстро отступить и удержать мосты на Дунае. Но этого не было сделано… Мы полностью потеряли 16 немецких дивизий — невозместимые потери в нашем и без того тяжёлом положении».

Советские войска вступили в Румынию, в которой 23 августа был свергнут профашистский режим. Новое румынское правительство 24 августа объявило войну Германии. Сталин подписал 30 августа 1944 года «особо важный» приказ Ставки Верховного Главнокомандования:

«1. Командующему 2-м Украинским фронтом в 10.00 31.8 ввести войска в Бухарест. Войска в городе не задерживать и после прохождения через город перейти к выполнению задач, поставленных Директивой Ставки № 20191, стремясь возможно быстрее занять район Крайова. При прохождении войск через Бухарест иметь в воздухе над городом возможно большее количество самолётов.

2. Командующему 3-м Украинским фронтом моторизованный отряд 46 А, вошедший в Бухарест, направить на Джурджу с задачей занять переправы через р. Дунай...

3. Обратить внимание на порядок и дисциплину в войсках, проходящих через Бухарест...»

4 августа 2010 года гайдпаркер Родин вещал: «Ещё в 1944 году, в нарушение Ялтинских соглашений, которые предполагали проведение свободных выборов и создание демократических правительств в странах Восточной Европы, Вышинский явился к королю Румынии Михаю и потребовал разгона демократического коалиционного правительства». Так сей бойкий автор публично продемонстрировал своё невежество, ибо не разумел, что Крымская конференция в Ялте состоялась в феврале 1945 года.

Болгарская тема на весах истории

Удивительную «креативность» продемонстрировал В. Кулиш. Он заявил, что Георгий Димитров «в период войны был полностью изолирован. Даже когда в 1944-м наши войска готовились вступить на территорию Болгарии, он не был своевременно информирован, хотя и являлся Генеральным секретарём Болгарской компартии». Откуда взяты такие фантастические сведения? Ведь широко известно, что 26 августа 1944 года «Болгарская рабочая партия приняла решение о непосредственной подготовке вооружённого восстания болгарского народа… На следующий день, — подтверждает генерал С. Штеменко в своей книге «Генеральный штаб в годы войны», — Г.М. Димитров, который многократно беседовал с И.В. Сталиным, направил директиву Главному штабу партизанских войск, предназначенную для ЦК БРП».

Перед вступлением наших войск в Болгарию Сталин рекомендовал Жукову повидаться с Димитровым «и выслушать его советы. Предварительно он сам переговорил с Георгием Михайловичем по телефону относительно визита Жукова». Жуков писал, что встреча состоялась, Димитров сказал ему: «Хотя вы едете на 3-й Украинский фронт с задачей подготовить войска к войне с Болгарией, войны наверняка не будет. Болгарский народ с нетерпением ждёт подхода Красной Армии». Это предвидение полностью сбылось.

Поскольку эти факты широко известны и никогда не являлись государственной тайной, то странно было читать в авторитетной левой газете фантастическое заявление: «Вон, болгары — свои, славяне, казалось бы, пока турки их резали, кричали: «Иван, спаси!» А когда Иван спас, щедро оплатив спасение свой кровью, тут же напали на нас и в 1914-м, и в 1941-м». Эти утверждения не в ладах с фактами. Да, после освобождения русскими войсками Болгарии от владычества турок в 1877—1878 годах её руководство проявляло неблагодарность по отношению к России. Но Болгария в октябре 1915 года напала не на Россию, а на её союзницу Сербию. Во Вторую мировую войну она послала 12 дивизий против югославских и греческих партизан, предоставив возможность немцам перебросить часть своих войск с Балкан на Восточный фронт. Болгария тем самым помогала немцам воевать, но её правительство не осмелилось выступить непосредственно против Советского Союза.

5 сентября 1944 года СССР объявил войну Болгарии. 8 сентября советские войска вступили на её территорию. Жуков писал об этом так: «Командующий 57-й армией доложил, что одна из пехотных дивизий болгарской армии, построившись у дороги, встретила наши части с развёрнутыми красными знамёнами и торжественной музыкой. Через некоторое время такие же события произошли и на других направлениях. Командармы доложили, что идёт стихийное братание воинов с болгарским народом… Продвигаясь в глубь страны, советские войска везде и всюду встречали самое тёплое отношение».

К власти в Болгарии пришли национально-патриотические силы, объявившие войну Германии. В феврале 1947 года был заключён мирный договор с Болгарией, содержавший пункт о выводе наших войск с её территории в течение трёх месяцев после его подписания. Но «находчивый» А. Ананичев решил, что они ушли оттуда потому, что «наши воины… либо быстро переженились на восхитительных болгарочках, либо всё темпераментнее начинали злоупотреблять традиционными славянскими напитками. Содержать ограниченный контингент при таком раскладе стало бессмысленным занятием». После прочтения этой чепухи мне, служившему в Болгарии в 1945—1947 годах, остаётся только развести руками.

Сейчас болгарские правители заявляют, что вступление Болгарии в НАТО — результат её внутреннего развития и в этом нет-де никакой угрозы для России. Но при этом НАТО стремится вплотную подойти к российским границам. Мне, воочию видевшему, как хорошо относились к русским болгары, горько осознавать, что руководство этой братской страны уже в третий раз становится на сторону недругов России.

СССР обеспечил Болгарии границы, существовавшие до 1 января 1941 года. А перед заключением мирного договора в 1947 году были серьёзные претенденты на часть её территории, они поддерживались Англией и рядом других государств. И потом мы немало помогали Болгарии.

Тверской государственный университет многие годы сотрудничает с болгарским Велико-Тырновским университетом, взаимно обмениваясь студентами и преподавателями. Одна из наших студенток, побывав в Болгарии, рассказала, что аспирант из Великого Тырнова заявил, что почти трёхлетнее пребывание наших войск в ней принесло больше несчастий и бед, чем господство Турции над Болгарией в течение ряда столетий. Это можно расценить не иначе как проявление шизофрении.

Газета «Правда»

Спекуляции на трагедиях
Собирался ли Советский Союз развязывать войну с Германией?
Надо знать прошлое, если хотим идти в будущее
Мюнхенское предательство
Идеологические скрепы
Роль Польши в развязывании войны
И.В. СТАЛИН
План «Барбаросса» подписан
Как германская агрессия стала внезапной
Жестокие поражения в начале войны
Провал плана «Барбаросса»
Незабываемые битвы
Поражение в Вяземском котле
Бои за Калинин
Разгром немцев под Москвой
Битва за Москву
Трудный 1942-й
Битва за Сталинград
Можно ли было раньше освободить Ростов?
Ржевский гамбит и его смысл.
Метят в Жукова — стреляют в Победу.
Г.К. Жуков — национальный герой великой державы.


ertata