Они рубили с плеча «марксистский рок» (один из главенствующих лозунгов группы образца середины восьмидесятых: «Читайте Маркса!») или, по альтернативной версии, «дверной рок» (музыку дверей, распахиваемых ударом ноги), являясь подлинными королями столичного рок-андеграунда. В лучших песнях «Оптимального варианта» - группы, на мой взгляд, больше концертной, нежели студийной - причудливым образом переплелись мотивы психоделических шестидесятых (наиболее яркие источники вдохновения в этой связи, безусловно, «The Beatles» и «The Doors»), русского экзистенциального фолка, классического ритм-энд-блюза и даже (казалось бы!) симфонической музыки. Группу «Оптимальный вариант», этих непревзойдённых мастеров ассоциативного песенно-поэтического творчества, я услышал впервые в самом начале девяностых – и моё знакомство с этим славным коллективом началось как раз в прослушивания виниловой версии альбома «Эй, Мельник!». Являясь преданным поклонником пробовавших силы на фолк-поле Кинчева, Желанной, Летова, Янки и СашБаша, я, понятное дело, не мог пройти мимо столь одарённого поэта и яркого фронтмена, как Олег Чилап. Живьём Олега я увидел и услышал на акустическом фестивале «Смерти нет!» памяти Янки – 9 мая 1994 года в клубе «Секстон Фо.З.Д.» близ метро «Сокол». Впечатления остались самые лучшие. Что касается альбома «Эй, Мельник!», он давно уже приобретён в полной, цифровой версии (+ 3 трека к виниловому эквиваленту) и заслушан до дыр. Настолько мощных по силе воздействия и, что не менее важно, монолитных альбомов не так уж много в отечественной рок-музыке.



Итак, попробуем представить атмосферу записи этого шедевра: Москва, поздняя осень 1989 года (не самое, заметим в скобках, радужное время в истории города и страны в целом). Лауреаты нескольких фестивалей, закалённые в музыкальных школах и Студии Джазовой Импровизации музыканты «Оптимального варианта», ведомые в тот период известнейшим менеджером Ованесом Мелик-Пашаевым, записывают в студии «Полифон» свои, возможно, самые яркие песни, известные большей частью по бескомпромиссным концертным версиям, которые двумя годами позже увидят свет в виде грампластинки фирмы «Мелодия» (ещё немного, и виниловую эпоху сменит формат CD).

Альбом имеет авторский эпиграф, напечатанный мелкими синими буквами на его задней стороне: «"Качум, Барин, Качум," – ответили мужики и отвязали телегу. А потом вдруг смеяться стали – увидели рассыпанные всюду яблоки. Яблок было больше, чем мужиков, и, значит, досталось всем понемногу.
"Рассыпчатые яблоки," – сказали мужики друг другу. Разулись и пошли дальше.
"Отвязные мужики," – подумали яблоки им вслед. И бестолково как-то было мужикам тем идти, но, понимаешь ли, в том-то всё и дело.
И так вот однажды выбрались они наружу. Были звезды. "Утро" – подумали мужики...».

Начинается альбом, пожалуй, с самой узнаваемой песни группы – «Участь»: из какого-то задумчивого бурлацкого напева выплывает, едва разборчиво, голос Олега Чилапа:

Облокотись на ветер,
Если земля не держит,
Если отсутствием снега
Нам провожать январь.
Пока свинцовые руки
Веру осьмушками режут,
Наша с тобою участь -
Писать русско-русский словарь.

Вот этот вот «русско-русский словарь»… О, да, это сразу же, с первого прослушивания, зацепило и околдовало. Мелодический рисунок песни знаком и не вызывает сомнений: это распевно-хмельной мотив песни «My Wild Love» с нетленного винила группы «The Doors» «Waiting For the Sun» (1968). А образ серебряной гривы, которой тряхнёт трава! А строчка про молящихся на тех, кто пошёл в шаманы! Ну, и в коде – про «гордое это дело – лепить из говна янтарь». Начало для эпохального диска, чего греха таить, стоящее.

Дальше – начинающийся с угрожающей барабанной дроби и басовой атаки остро-социальный трек «Те, кто боятся стихов». «Сила боится стареть», «старые правительства боятся новых революций» - эти строки вполне передают дух и настроение своего времени. Липкие рабские глаза – их так и представляешь… Любимая строчка тут – «Я не забуду вкус мяты, красный голодный волк»: возможно, косвенная отсылка к «Степному волку» Германа Гессе? И – как яростное противопоставление миру серых совковых кардиналов – хлёсткий приговор: «Они не боятся штыков, но боятся стихов!». Голос Чилапа по-интеллигентски вкрадчив (вспоминается почему-то горьковский Клим Самгин) – от этого восприятие ещё более выпуклое. Ломаное гитарное соло Зерги Андрейцева вкупе с тревожными клавишными Пита Аникина – отличное скольжение по нервам.

Вступление к песне «Разноглазый репей» - традиционно-фолковая аллюзия (акустическая гитара + легко приплясывающие, «средневековые» клавишные), по которой в скором времени можно было узнать многих последователей (например, группу «Сплин» периода «Пыльной были» и «Коллекционера оружия»). Это, без сомнения, программный хит Олега Чилапа – теперь уже внесоциального, а самого что ни на есть чувственного свойства. Здесь всё – смеясь и играя, здесь всё о любви. Сосуд, наполненный до краёв изысканными образами:

Репей…
Я из дождей, из ночей, из дурмана степей,
Я из шершавой земли – иглогубый цветок
Фиолетовых фей…
Разноглазый репей.

«Сыпной тиф» - ещё один остросоциальный хит, на этот раз музыка приближена к фанку (или это лишь намёк на фанк?) – какое-то лиловое, пьяное кабаре. Каскад образов, лавина двойных смыслов. «Когда мы были детьми – нас кутали в шёлк. Когда мы стали дверьми – в нас кто-то вошёл…» И припев – болезненная картинка, не дающая ни малейшего повода к оптимизму:

Тихо в палатах,
Стерильных палатах.
- Мама, кто эти люди
В белоснежных халатах?
- Это мудрые люди,
Молчи, сынок, молчи,
Это врачи.
Наши врачи.
Чудо-врачи.

Пусти!
Тиф!
Сыпной тиф!

Сквозной герой песни – вислозадый медведь на коньках (представляется нечто психоделически устрашающее). Упоминающийся по ходу дела Пир королей – возможно, отсылка к одноимённой картине Павла Филонова (во всяком случае, произведения Филонова вполне подошли бы в качестве иллюстрации к «Сыпному тифу»). Сама эта песня, на мой взгляд, очень перекликается с творчеством московской группы «Крематорий» того же периода.

«Повод качать» - абсолютная нетленка, выдержанная в эдаком, вкрадчиво-повстанческом духе. Вспоминается Оруэлл. Снова, как и в большинстве подобных случаев, восхищает и пленит полёт образов и метафор – чего стоят только втоптанные внутрь щёки… Мне, например, тут всегда по-особенному нравилось: «Боже, с детства столько долгов...Мне бы сдохнуть белым стихом на петухе верхом». Песня сама по себе хлёсткая и стержневая (вспомним на минутку время написания), тут нужно слушать целиком и мысленно, строчка за строчкой, аплодировать автору, удивляющим ещё и ещё. Кстати, чётко при этом различая – где флаги, а где маки. Сквозной женский образ («Она смеётся, но ей нет и пяти, она бежит не вперёд, а в кредит. Планетарий закрыт») – это, в целом, сквозной персонаж всего альбома. Душа этой пластинки.

Пока варится утренний кофе,
Пока крепкие чешутся звуки
И, не обрушив своей пропаганды,
Пулеметы молчат,
Пока в ГБ твой не выучен профиль.
И не понятно - где флаги, где маки,
Пока ты слышишь мою команду -
Есть повод КАЧАТЬ.



Песня «Грузчик неба» не входила в виниловую версию альбома – относительно фирмы «Мелодия» случай не единичный. Акустическая атака в духе Александра Башлачёва, схожее (можно сказать – знаковое) обращение с частями речи, когда прямо и в лоб летит:

Мои руки дышат хлебом!
Мои джинсы вкривь и в кровь!
Мои плечи рвутся в клочья,
Мое сердце ищет кров.
Я из тех времён,
Что выжаты надёжно, как лимон.
Я из тех рубцов,
Что целятся украсить всё лицо…

В середине песня меняет темп, когда вслед за тягучим гитарным соло начинается блюз, в котором басовая партия чётко ведёт мотив «Эй, ухнем…» (вспомним, кстати, обыгрывание этой же фишки в хард-боевике «Алисы» «Чую гибель» того же самого времени). Открыто цитируется Джим Моррисон и, если вслушаться, сразу всё рок-наследие буйных шестидесятых. Перекличка голоса Чилапа с электрогитарой, во время которой грузчик хлеба становится Грузчиком Неба.

Мягкий и лиричный трек «17-ый день октября» - как передышка в пути. Она похожа на семнадцатый день октября… (тут смыслово всё причудливо перекликается с устойчивой ассоциацией «Октябрь – 1917 год»), а также есть перетекание образов из предыдущей песни («Терпкий вкус стихов прилип, как хлебный мякиш, к нёбу»). Вальс как смена ритма – ещё один привет группе «Крематорий». Ветер в дверях. Гроздь рябины в ладонях. И, раскачивая осень, ты въезжаешь в день.

Потрескивание горящих поленьев… Пронзительное и одновременно зачарованно-вкрадчивое воззвание… Начало программной, восьмиминутной композиции «Оптимального варианта» «Эй, Мельник!» - заглавного и необычайно мощного, особенно в концертном исполнении, номера. Мельник Данила и вся наша Шиза под одним спелым небом. Тут уже всерьёз проступают Башлачёвская «Егоркина былина» (безусловно, к месту будет вспомнить и его «Мельницу») и пульсирующий в экстатическом танце, как пламенеющий фантом, призрак мятежного Джима. Психоделический, юродиво-вывернутый (скомороший?) блюз с местным (самое точное слово тут будет – совковым) колоритом. Множество аллюзий и культурных отсылок. Так, например, строчка «Сколько народа, и все скоморохи» неизбежно приводит к Ницше и его Заратустре, судите сами: «Я не люблю ваших празднеств; слишком много лицедеев видел я там, и даже зрители вели себя часто как лицедеи». Купаясь в ассоциациях, можно упомянуть и Александра Сергеевича с его «Русалкой». Или вот этот забавный фрагмент из малорусской сказки В.Г.Короленко «Судный день» («Иом-Кипур»):

- Вот что, Гаврилушко, - сказал всё-таки мельник ласковым голосом, - поди ляг со мною. Когда человек видел такое, что я видел, так что-то бывает страшно.
- А мне что? То и лягу.
Через минуту какую-нибудь подсыпка начал уже посвистывать носом. А скажу вам, такого свистуна носом, как тот подсыпка, другого и не слыхал. Кто этого не любит, так уж с ним в одной хате не ложись,- всю ночь не уснешь...
- Гаврило, - сказал мельник, - эй, Гаврило!
- А что ещё? Чего бы я это и сам не спал, и другому не давал?
- Били тебя опять?..

А дальше – больше: Кафка запоем, Юрий Гагарин, индийские фильмы и «Чёрный квадрат» Малевича. Охраняется государством. Круто! Как заметил тот же Ницше: «После хороших песен надо долго хранить молчание».

Песни «Быдло» тоже не было на виниловой пластинке, и её впервые удалось послушать на компакт-диске. Музыкальная основа – одноимённый фрагмент цикла Модеста Петровича Мусоргского «Картинки с выставки», на который Олег Чилап написал свой ассоциативный текст. Зримо и знобяще проникновенно:

Вол. Только вол. Насквозь.
И утро ветхо.
Ветра прибавь,
Да избавь от хлыста...

«Что ты будешь петь?!» - если пропустил свой старт?.. Третий не изданный на виниле трек. Тут целая история с развитием сюжета, минимум ассоциаций. Впрочем, есть и цепляющий фрагмент, уводящий много глубже основной линии:

А в кинотеатре повторного фильма
Свастикой украшен клозет.
И не ослепнут дети,
И на это не ответят
Заголовки самых смелых газет.
Одних пугает форма, содержание других,
Стереотип рождает свой эталон.
Я ставлю против страха совесть песен своих
И полсудьбы за то, чтоб это был сон.

По-живому (у Чилапа только ТАК!) затронуты вечные темы: смена поколений и экзистенциальные размышления интеллектуала в безликом окружении топчащегося на месте общества.

«Вторая грязная война» - обличающий пацифистский манифест времён Афганской войны – тут явлен пример универсальной силы поэтического слова и подлинной, не показушной гражданской позиции. Заметим, что у песни была и предтеча: «Где твой дом?!» («Русские в Афганистане»). «Меняю последний патрон на последний гандон» - много позже нечто похожее было у Чижа, здесь же смысл, по своей стержневой сути, расширен до метафизических масштабов. Один из лозунгов американских хиппи «Make Love, Not War!» - тут уже связка со всеми военными конфликтами ХХ века. На штыках – мир и любовь… Здесь снова появляется, теперь гораздо более объёмный, образ волка из песков – возможно, ещё один привет Герману Гессе и прочная сцепка с песней «Те, кто боятся стихов» (вспомним красного голодного волка). Отличная песня отличной советской (тогда ещё) рок-группы.

Вторая грязна война –
На! На! На! На!
Боже! Возьми это в толк!
Интернациональный волк
На сегодня исчерпан.
По пещерам!
Меняю на всё, сто сменяю.
Боже! Ты невменяем!
Мать моя, женщина...

Ещё одно лирическое вкрапление – композиция «Лёгкое в голубом». Тут слышится музыкальное влияние «The Beatles», а также ассоциативно упоминается известная картина Пабло Пикассо «Девочка на шаре» («Она не танцует на шаре, она – о другом»). Из подсознания также выплывает песня Б.Г. «Золото на голубом». Прозрачная мелодика и воздух на языке. Хмельною пчелой ты пьёшь небо из губ.

Ну, и завершает альбом ещё одна подспудная перекличка с «Крематорием», песня «Утренний плуг». Словно вторая серия «Быдла», но уже в религиозно-философском контексте.

Утренний плуг...
Хозяин бесплодной долины.
Во власти твоей различить очертания храма.
Во власти твоей различить очертания храма.
Ты слышишь густое мычанье скотины,
Ты видишь движение влево от Бога до Хама.

Психоделическое звучание синтезатора (ещё один заслуженный комплимент Питу Аникину), в какой-то момент перерастающее в легко узнаваемый восточный мотив (может быть, из-за строчки про «выдох скупого Востока»?).

Огонь, утоляющий жадность – так, пожалуй, и можно в заключение этого обзора охарактеризовать замечательную работу московской группы «Оптимальный вариант» под названием «Эй, Мельник!». Познакомьтесь с творчеством этого коллектива поближе – вы откроете для себя много интересного. И начните – с этого альбома.

Тэги: 1989, 1991
Комментарии | Постоянная ссылка

Корни этой программы, думается, следует искать в акустическом альбоме 1991 года «Четвёртый стул…» (в полный вариант которого, кстати, как известно многим, была включена песня «Не спеши»), а также в общей ритм-энд-блюзовой тональности песен Владимира Шахрина периода конца восьмидесятых – начала девяностых годов. Тогда группа «Чайф» стояла перед важным творческим рубежом – пластинкой «Дети гор», изменившей представление не только о коллективе, но и о возможностях молодой отечественной музыкальной индустрии в целом. Рок-цех также не остался в стороне (равно как и в накладе).

Вспоминая этот альбом (я считаю, лучший в дискографии группы) и данный отрезок времени, можно без дополнительных усилий воскресить в памяти совершенно забойную серию концертов в ДК имени Горбунова в режиме «нон-стоп» поздней весной 1993 года - блок концертов-презентаций под эгидой компании «Фили». Справедливости ради нужно заметить, что подобный рок-марафон далеко не единственный в своём роде, но тем не менее, для начала девяностых годов это было весьма круто. Вообще, той весной происходил какой-то один сплошной джем-сейшен, и казалось, что легендарное здание «Горбушки» в те дни буквально не покидали как зрители, так и музыканты, слившись на две недели в некую «пост-вудстокскую» рок-коммуну: 28-30 апреля бурлили-клокотали «Реки» «Бригады С» с абсолютно не вяжущим лыка Гариком и таким же Кинчевым в образе бородатого чернеца-расстриги с безумным взглядом - на правах незаявленного гостя с у(г/д)арным сольным номером «Всё это рок-н-ролл», в самых первых числах мая грянула мощная серия «Дети гор» «Чайфа», уже 5-го числа прозвучал долгожданный и неожиданно электрический (!) выстрел «На кухне» «Ва-банка», а затем данное безобразие как-то плавно перетекло в 10-летие «Наутилуса», отмечавшееся чуть позже, но всё там же. Пропустить такое веселье было бы жесточайшим преступлением перед историей, и рассказ о каждом из означенных концертов ещё, безусловно, состоится в свой день и час. Об одном из них, впрочем, речь пойдёт непосредственно сегодня – в связи с вышедшей в те дни пластинкой «Дети гор».



Считаю, что группа «Чайф» шла к своему безусловному звёздному пику пять лет – начиная с эфира в программе «Взгляд» в 1988 году с учащающими пульс песнями «Где вы, где» и «Вместе теплей». Затем был «Вольный ветер» в первом «Чёртовом колесе» (замечу здесь, что основываюсь исключительно на собственном опыте знакомства с группой посредством структуры масс-медиа), после – концерты-акции экологического движения «Рок чистой воды», и далее по нарастающей – уже имея в творческом багаже абсолютные гимны поколения «Поплачь о нём», «Псы с городских окраин» и «Никто не услышит» («Ой-йо»). Таким образом, где-то ранней весной 1993 года, когда в программе «МузОбоз» состоялась премьера их первого профессионального клипа «Не спеши», «чайфы» уже были «ЧАЙФАМИ», ведомыми по непролазным джунглям зарождавшегося отечественного шоу-бизнеса талантливым продюсером Дмитрием Гройсманом. После был снят очень интересный видеоряд на безбашенный рок-н-ролл «Не дай мне повод», но по существу, именно песня «Не спеши» (говорим «песня» – подразумеваем, безусловно, и клип в данном случае) и сделала группу по-настоящему народной, а также стала движущим локомотивом уникальной по своей цельности и органичности программы, о которой здесь сегодня ведётся речь.

Я был на концерте-презентации «Детей гор» 2 мая 1993 г., и начинался он весьма концептуально, равно как и все остальные концерты «Чайфа» того периода: неожиданно гас весь свет, и в полной темноте звучал легендарный квадрат CGAmF – аккорды культовой «Ой-йо». Помнится, к примеру, такое:

Шахрин:…Запил сосед – у них на фабрике стачка.
С чаем беда: осталась одна…

Зал: - ПАЧКА!

Шахрин: - А ВЫ ОТКУДА ЗНАЕТЕ?..

На кухне записка: «Не жди. Останусь у Гали».
По телеку рядятся, как дальше жить?..

Зал: -ДОСТАЛИ!

Шахрин: - ЭТ-ТОЧНО!

Вместе: ОЙ-ЙО-О-О-О-О-О!!!..

Тем временем в сценической полумгле остальные музыканты без спешки занимали свои позиции, барабанщик Валерий Северин, отстукивавший всю песню палочками, садился за установку и уверенно вступал в финале, вспыхивала пиротехника, и на сцене уже стояла одухотворённая группа «Чайф» в полном составе. Музыканты тогда предстали облачёнными в громоздкие чеченские (это уже много позже выяснилось, а тогда – просто в «горские») народные костюмы, разве что без головных уборов и оружия (хотя ведь были гитары, с другой стороны…) Следом звучала «Давай вернёмся», ещё пара блюзовых номеров, а далее прогремели в режиме нон-стоп все без исключения программные песни непосредственно с «Детей гор». И это был ураган эмоций! Новый материал привёл в восторг. Очень понравился стилистический коктейль – баллады, реггей, рок-н-ролл, шейк, ритм-энд-блюз… И всё это, повторюсь, воспринималось весьма органично и монолитно.



В фойе продавалась только-только выпущенная пластинка – к которой прилагался большой цветной вкладыш-карта «Республики ЧАЙФ». Карта, уже в домашних условиях, исследовалась позже с неменьшим удовольствием, конечно же, и она того стоила, вот лишь некоторые заголовки маршрута: Озеро им.Горнодобытчика Патриса Лумумбы, Тайга ваще непроходимая, Дыра, куда все деньги уходют, Отель «У погибшего алконавта», Нефункционирующий крематорий «Не спеши нас хоронить» им.Григоряна, Штаб массонской ложи и Центр возрождения боярства на Чукотке, Каковое море, Муниципальный бардель «А-то», Здеся море так и плешшет! – и т.д. Была там и Аллея героев («Юрка, Борька, Скляр-Ф, Горыныч, Воронина, Серьгастый, Руша-Рыбка»…) Некоторые представители героического списка, кстати, принимали непосредственное участие в презентации: Сукачёв, Галанин, Аюпов, Воронов и Скляр обеспечили мощную хоровую поддержку в дворовом гимне «Псы с городских окраин». Наконец-то удалось увидеть и услышать Наталью Романову – когда-то спевшую пронзительный «Котлован» «Апрельского марша», а на данной пластинке «Чайфа» записавшую нежно-игривый бэк-вокал в песне «У зимнего моря».



В скором времени «Чайф» ушли на какое-то время в акустику «оранжевых настроений», занимались экзистенциальным исследованием современности в «Реальном мире», но лишь спустя очередную пятилетку (!) достигли своей новой абсолютной вершины на великолепном альбоме «Шекогали», правда, это была уже совсем другая история, совсем другая группа и совсем другое время. Но «Дети гор» я так и продолжаю считать лучшим альбомом в дискографии "русской народной" группы из Екатеринбурга под названием «Чайф». Иногда, под соответствующее настроение, играю на гитаре эту программу - по тем самым аккордам, специально «снятым» на концерте в «Горбушке» в мае 1993 года.

Леонид Порохня – «ЧАЙФstory» (изд-во ООО ЛЕАН «Антао», 2001. - стр. 173-181). Фрагменты из книги:

Отель «У Казаряна»
(«Дети гор»)



«Дети гор» - первый альбом, записанный с Гройсманом. С ним чайфы впервые изменили Питеру, пора было покорять Москву. А с ней и всю страну.
Гройсман сразу заявил, что писать альбом нужно «в нормальной московской студии», что нужен настоящий продюсер, на эту роль предложил Сергея Галанина. Шахрин: «Мы подумали: московский взгляд нам не помешает, корни всё равно останутся, но некий по-хорошему столичный призвук нужен, чтобы это была до не конца сельская музыка».

Деньги взяли взаймы, запись на SNC, сумма фиксированная – ровно на 60 часов работы. Жили в общежитии какого-то завода возле Горбушки, четыре койки, стол, на столе ножиком вырезано «Казарян», потому и звали местечко «Отель «У Казаряна»... Единственная розетка почему-то над шифоньером, чтобы утром поставить кипятильник, нужно было крепко извернуться... И койки такие, что родилось предположение, будто на заводе все рабочие какого-то специального, очень маленького роста - ноги вечно торчали через решётку, сетки прогибались до самого пола, в такой позе спали. Денег не было, Шахрин взял из дома мешок сала, его и ели.

Декабрь 92-го года, страшный холод, утром вставали, шли на студию в темноте и в темноте вечером выходили.
«Это был первый альбом, в котором старались учитывать некие законы шоу-бизнеса, - свидетельствует Шахрин, - а так как мы в нем не очень понимали, часть работы взял на себя Дима, звук - Серёга Галанин, а консультантом был Олег Сальхов, директор SNC. Задача была конкретная: сделать роскошный коммерческий звук, чтобы альбом стал продаваемым».

Выходило достаточно мажорно, но у Шахрина и настроение было мажорное. И никак не могли сообразить, какую песню считать будущим хитом, на какую потом клип снимать, поскольку появилась уже потребность клипы снимать. Именно по этой причине Дима предложил записать по второму разу «Псов с городских окраин» - песня сильная, а к тому же в прошлый раз забыли гитару записать.
Про грядущую запись «Псов» прослышали Кинчев со Скляром, пришли на запись и сказали: «Предупредите, когда будете вокал писать». Но пришли они пораньше, с какими-то друзьями из Иркутска и двумя полуторалитровыми бутылками водки. Ждали часа два с половиной, после чего стало ясно, что слова они спеть не смогут в любом случае. Решили, что Кинчев будет просто выть, и если прислушаться, слышен крик одинокого волка. А Скляр и Галанин пели всё-таки слова, их тоже можно услышать.

Женский вокал в «У зимнего моря» спела Наташа Романова, когда-то она спела «Котлован» у «Апрельского марша». Нужно было мягко, а она норовила заорать, как в «Котловане». Её уговаривали петь поэротичней, устраивали мужской стриптиз, задирали рубахи в пультовой, танец живота исполняли... Ничего, спела... В двух песнях на гитаре играет Сергей Воронов, гитарист из Crossroads. И все бы хорошо, но чего-то в альбоме всё не хватало, и вообще выходил коротковат. Стали думать, Шахрин неохотно признался, что вообще-то есть у него еще одна песня, но она «не вписывается». Бегунов предложил сыграть на всякий случай, Шахрин под гитарку напел:

        Не спеши ты нас хоронить, 
        а у нас ещё здесь дела,
        у нас дома детей мал-мала, 
        да и просто хотелось пожить...

- Почему ты решил, что не вписывается? - поинтересовался Бегунов. Шахрин объяснил, что подход другой, фолковый, и тема фолковая, и сюжет, можно сказать, заимствованный... Бегунов сказал:
- Ты дурак, что ли? Все вписывается! Тебе нравится - мне тоже нравится, есть шанс, что она и людям понравится. Какая разница, что она не влезает в эту рок-н-ролльную концепцию? Пишем!
И записали. Пригласили Рушана Аюпова, клавишника из «Бригады С», с гармошечкой, и записали. Но вопрос «кто тут хит?» оставался открытым: «Мы думали, что «Не спеши», конечно, хороша, но, безусловно, не центровая, не главная», - Шахрин. Впрочем, думать было некогда - деньги кончались. Дописывали «Мама, она больше не может», я записал вокал, нужны бэки, но у студии стоит такси, чтобы везти группу на поезд; я заскочил, сам спел все бэки, чтобы не объяснять никому, что и где... Допел, сказал: «Всё!» - в такси, и всё» (Шахрин). Сводить, доделывать остался Галанин, но об этом позже.

Чудо на Рождество

Мероприятие называлось «Рок на Рождество», Минск, январь 93-го. Попали случайно. Гройсман: «Я пошёл на «Чёрный пес Петербург», за кулисами меня встречает один музыкант: «Привет, ты в Минск-то едешь?». Второй - то же самое, и я вижу, что все едут в Минск на «Рок на Рождество». А делает некто Иван Иваныч, я его вижу, он: «Здорово, Димастый!». А я: «Пошел ты!.. Как я с «Бригадой», так ты мне звонил и обзванивал, а как я с «Чайфом», так нет тебя»... Он руками замахал, и так совершенно случайно я вписываю «Чайф» в Минск».

Концерт ночной, никому рубиться до утра не охота, а «Чайф» оказался самой неизвестной командой, не считая минских... Пять утра, в зале пьяные люди спят, Гройсман решил: «Да и хрен с ним, не получилось и не получилось». Вышли чайфы и подняли зал на ноги, народ проснулся, затанцевал... Но самое интересное случилось после.

Входит в гримёрку категорически пьяный человек, представляется: Игорь Пархута. И говорит, что его жена с Шахриным работала на «Роке чистой воды», зовут её Галя. Та самая Галя, которую Шахрин не запомнил. Но она ребенка родила и не смогла прийти. И говорит Игорь:
- Чем я могу вам помочь?
Гройсман возьми и ляпни:
- Материально.
Игорь Пархута говорит:
- Сколько надо?
Гройсман, прекрасно понимая, что нашему человеку по пьяни море по колено, заявляет:
- Лимон.
- Я дам... - сказал Игорь, и даёт домашний телефон. - Позвоните завтра, пообедаем, Галя будет рада.
Гройсман ко всему происшедшему отнёсся несерьезно, и это понятно. Пошли спать, проснулись, поели: «Что будем делать?» - «Спать». Поднимаются с Шахриным наверх, а в голове у обоих крутится, что обещали человеку позвонить. В общем, позвонили для отмывки совести, там Игорь: «Вы что тянете? Жена ждёт!». Больше всего хотелось спать, но поехали.

Приятные, хорошие люди, накормили пампушками, сидели, шутили, Шахрин Галю вспомнил... И такая была хорошая атмосфера, что Гройсман про деньги забыл... Но поезд, стали собираться, вдруг Галя из-за спины вытаскивает две тысячи марок, по тем времена как раз миллион рублей. И говорит: «Мы подумали, если вам это поможет - пожалуйста. И ничего взамен не надо». Шахрин еще и отказывался... «В 93-м году мы заработать такие деньги просто не могли, - Шахрин, - я начинаю отказываться, а Игорь говорит, что Галя сказала: надо помочь. И что им будет приятно потом видеть этот клип». Без бумаги, без отчета, без всего! Дима стал говорить, что они могут потом хотя бы отчитаться, куда деньги потратили, а Игорь и Галя сказали: «Ваше дело, тратьте, куда хотите, но мы даем на клип».

«По дороге обратно со мной случился приступ истерического смеха - говорит Гройсман, - я понял, что все крутые съездили за сорок тысяч рублей, а мы за миллион сорок!»
Чудо, как ему и полагается, произошло на Рождество. Его устроили Галя и Игорь Пархута. Оставалось послушать альбом, который так и сводился где-то у Галанина, решить, на какую песню снимать, и снять.

Похмелье, или Шутки бывшего алкаша

Банкетов после рождественского рока было три: спросонок, между сном и на дорожку; в поезде стали приходить в себя, тут и завыли. А водки – тю-тю... Три вагона похмельных музыкантов принялись мучительно искать, что бы тут выпить.
А старый алкаш Нифантьев впервые в жизни не пил, он развлекался: «Я всем наливал, все падали, а я тащился по страшной силе. И взял с собой бутылок десять водки с банкета, сели в поезд, эта компания орёт: «Ой, плохо! Ой, выпить бы что-нибудь…». Я им говорю, что у меня есть водка, но выдавать буду по сто грамм... Сидел в купе, как король, и стал эту водку на батарее греть. Нагревал до состояния тёплого чая, наливал по сто грамм в стакан и выдавал. Они орали: «Ты что с ней делаешь?!» Так провел с ними ночку»...

В январе 93-го проходил в Екатеринбурге странный фестиваль под названием «Зимняя пушка». То есть назывался он «Рок-арсенал», но на эмблеме была нарисована пушка, его и звали «Зимняя пушка».

Чайфы ждали Галанина, который должен был приехать с «Бригадой С» и привезти альбом. «А нам нравилось, как все звучало на дорожках, когда мы уезжали» (Шахрин). Галанин привозит кассету, Шахрин слушает и впадает в ужас: ему очень не нравится. «Это был настолько непривычный для нас звук, что я обломался полностью. И говорю: все надо переделывать!»
Бросились звонить на студию, оттуда сообщили, что треки стёрты, пересвести нельзя... Да еще Сукачев Шахрину радости добавил: «Гарик был у меня дома, я поставил, он сказал: «Зря вы с Галаниным связались». И тогда я понял, что Гарик нервничает оттого, что мы с Гройсманом работаем» Пытались говорить о каких-то переделках с Галаниным, он «сперва разруливал, а потом сказал: «Ничего менять не буду - я продюсер» (Гройсман).

И когда решили, что всё пропало, стали происходить приятные неожиданности: «Люди слушали и говорили, что звук роскошный. И сейчас я понимаю, что альбом на самом деле для того времени звучит почти роскошно. Настолько мы были не готовы...» (Шахрин).
Вышел альбом в апреле на виниле. В названии шутливая профанация - чайфы объявили себя детьми гор, очевидно Уральских, которые на карте есть, но в жизни отыскать их довольно, трудно – больно старые, стёрлись совсем. Шутку развили - в конверт вкладывалась карта вымышленной республики «Чайф», отдельная земля со своим устройством, своими достопримечательностями. Выдумал её Шахрин, нарисовал художник Корепанов. «И во всех интервью мы стали толкать идею о том, что мы горцы. Уральские горы есть, значит мы горцы! Но карта безумная» (Шахрин). На конверте - трое «горцев» в костюмах из спектакля «Ханума».
Как потом выяснилось, костюмы были не грузинские, а чеченские. Выяснилось на юбилее «Десять лет «Наутилуса», чайфы решили сделать наусам подарок и взяли те же костюмы. Вышли в Москве играть, а на балконе чеченские люди с охраной, со связью... «Когда мы вышли, там повисла тишина, они решили, что сейчас будет стебалово. Но когда они поняли, что мы искренне в этих костюмах стараемся, встали, стоя аплодировали, им было приятно видеть таких орлов, настоящих джигитов... Не опозорили костюмы... - Шахрин. - Но потом нам сказали, что люди очень напряглись, могли порезать за оскорбление национальных чувств чеченского народа»...
На альбоме так и остались трое в чеченских костюмах. Без Нифантьева. Сами чайфы говорят, что ничего принципиального либо идеологического в том факте не было, но люди, искушенные в рок-н-ролльных дрязгосплетениях, сразу поняли, что дело это просто так не кончится... Оно и не кончилось, но позже.

«Не спеши»



Приключения с альбомом продолжались: нужно клип снимать, а на какую песню, так и не решили. И тогда Гройсман сказал: «Нужно снимать «Не спеши». Чайфы в резкой форме отказались.
«К «Не спеши» у меня было очень странное отношение, я её написал, потому что хотелось, чтобы была такая застольная песня, у родителей такие песни есть, а у нас нет, - рассказывает Шахрин. - Чтобы можно было хоть под гармошку, хоть под гитару её петь... Я не хотел её в альбом включать, а когда записали, народ начал тыкать в неё и говорить, что это хит. Но для меня это не было звучание группы, я думал, что первый клип должен адекватно показывать, что за группа «Чайф». Мы с Гройсманом спорили чуть ни до драки, в конце он сказал: «Деньги у меня, на эту дам, на другую не дам!». А еще убедил тем, что дал, как он сказал, послушать весь альбом Деденеву, тот ткнул пальцем в «Не спеши».

Тут Гройсман присочинил, посылал он Деденеву две песни, «Ой-йо» и «Не спеши», потом сам позвонил и сказал, что снимать будут «Не спеши». «Деденев сказал: «Гройсман, ты охерел? Это же просто чернуха». И тогда я сказал громкую фразу: «Боря, я тебя не прошу оценивать песню, я прошу снять клип» (Гройсман).

Выехали в Питер. «Съёмки были ужасно организованы, впрочем, как и всё на телевидении» (Шахрин). Пришли к восьми вечера, в одиннадцать их начали гримировать, к двенадцати вошли в павильон, где стояли недостроенные три фанерные стенки, декорация... К четырём ночи Шахрина происходящее стало нервировать, и он заявил Деденеву, что, по его мнению, снимается «Утренняя почта» образца 82-го года. Тот остановился, показал что-то остальным, и съёмочная группа ушла из павильона. Чайфы сидят в одиночестве, ничего не происходит, мужики Володе говорят: «Что-то ты перестарался... Деньги заплатили, приехали сюда и сидим в пустом павильоне, время - пять утра!».

В полшестого появляется съёмочная группа, как на фронт, строем: «Значит так, берём лавку, ставим сюда, садитесь!». «Чайф» садится. Лавку поворачивают туда-сюда, за окном пыхают всполохи, за час всё снимают и опять уходят. «А до этого снимали какие-то дурацкие картинки, и было видно: режиссер не знает, что он снимает, мысли нет, - говорит Шахрин, - а тут посадил на лавку: «Играйте», - и сделал несколько планов этой лавки». Клип такой и вышел: скамейка, сидят мужики, песню играют.
«Когда я принёс клип на телевидение, его показывали все каналы, и никто денег не взял, - это говорит Гройсман. - А я засунул его в каждую дырку, куда только можно было». «И песня сразу стала хитом, - это Шахрин, - единственное, чего я и боялся, произошло: многие предположили, что группа такая: мужики, гармошка, сурьезные такие песни поют... Пошли заявки, мы приезжаем на концерт – веселые бодряки скачут, рок-н-ролл играют и в конце встают с одним серьёзным лицом, играют эту песню и уходят. Но зал её пел...»
Невзирая на препоны, чинимые автором, песня дошла до слушателя. Зал до сих пор её поёт. Менты, которые охраняют концерт, забывают о толпе, поворачиваются и поют. Когда Шахрин с Бегуновым были в Чечне, там солдаты пели: «У нас дома детей Ханкала»... В Таджикистане пограничники пели её, как гимн. Но самое большое удивление постигло Шахрина, когда однажды переключал каналы телевизора и увидел в Питере на стадионе военный праздник: десантники кирпичи ломали, показательные драки устраивали, потом встали в колонну и пошли. Десантная дивизия маршировала и сама себе пела: «Не спеши ты нас хоронить». В ритме марша... «Я просто охерел!» - Шахрин.
«В 93-м осенью Дима делал концерты в легендарной Горбушке, полный зал народа, который и другие песни пел, но «Не спеши» хором и со вставанием. И действительно, популярность группы началась с 93-го, до этого для людей, не интересующихся этой музыкой, нас не было. Для нас самих резкого взлета не было, мы шли как по ступенькам, но наступил момент, когда явление сформировалось и стало заметно всем» (Шахрин).

Клип вдогонку...

Второй клип сняли в мае без проблем и практически без денег. «Не дай мне повод». Появился человек со Свердловской киностудии по фамилии Долинский, оператор комбинированных съемок, и предложил снять клип. С мультипликацией, со всеми делами, и за какие-то по тем временам очень смешные деньги. Мультипликации, правда, к концу стало совсем мало, но и ладно. Чайфы выехали километров за пятьдесят от Екатеринбурга на Ревдинский медеплавильный комбинат, есть там место, где вагонетки выезжают, выливают лаву, она наплывает, образуя лунный ландшафт, бесконечная вялодымящаяся лава... И просто танцевали.
Причём в альбоме играл Сергей Воронов, гитарист из Crossroads, играл без гонорара, но с условием, чтобы на съемках, если они будут, его партии никто пальцами не изображал. А гитара играет... Так Бегунов другой стороной её переворачивал и «пилил» по грифу с изнанки, без струн.
«Так сделали клип, который мне до сих пор очень нравится, - Шахрин, - он абсолютно точно попадает в настроение группы, в характер. Мы там не профессиональные танцоры, но делали всё от души. Мы, может быть, не слишком профессиональные игроки, но рубимся всегда с удовольствием».
И в результате вышло два клипа. Очень просто...

Тэги: 1992, 1993
Комментарии | Постоянная ссылка

Комментарии | Постоянная ссылка