Непарламентские дебаты в парламенте

Орган не известен

Оказывается, несмотря на разговоры про "вертикаль власти", в нашей стране большое количество важнейших сфер, которые государство не контролирует, вернее никто не контролирует.

Всем известно, что не так давно navalny опубликовал ответ Росавиации на письмо с просьбой провести проверку правомерности управления самолетом МЧС премьером Путиным. В ответ Федеральное агентство воздушного транспорта РФ сообщило, что ему не известен орган, наделенный полномочиями по регулированию государственной авиации.

На днях "Яблоко" получило аналогичный ответ из Федеральной налоговой службы РФ на письмо Сергея Митрохина, который просил провести проверку деклараций о доходах и имуществе депутатов Госдумы в связи с подозрениями в коррупции. 

И вот, ФНС сообщило, что законодательством не определен орган, уполномоченный осуществлять проверку сведений о доходе и имуществе, предоставляемых депутатами.



Чуть ранее, Совет по противодействию коррупции при Президенте России за подписью Нарышкина сообщил, что депутаты не подпадают под закон "О противодействии коррупции".

Вот такое у нас государство, в котором никто ни за что не отвечает, и даже понятия не имеет кто должен отвечать.

Видимо, это и есть "существенное укрепление государственной и правовой систем", о котором позавчера заявил Медведев.

Написал статью для Политком.ру.

Предстоящее 10 декабря заседание Государственной думы с участием непарламентских партий вновь актуализировало проблему взаимодействия власти и оппозиции в современной России. В условиях ограниченной политической конкуренции сам факт согласия оппозиционных политиков, лишенных думской трибуны, выступать в стенах «управляемого» парламента некоторыми наблюдателями был воспринят неоднозначно.

Причины негативного отношения к подобным событиям стоит искать не в вопросах рациональной стратегии и тактики политической борьбы, а скорее в особенностях политической культуры, которая не вполне предусматривает процесс переговоров в достижении политических целей.

Одним из элементов политической культуры, наряду с социальной онтологией и ценностными системами, являются практики, выступающие в качестве повторяющихся линий поведения в политике. В данном случае, речь идет об устоявшихся стратегиях власти и оппозиции по отношению друг к другу: либо конфликтных (бойкоты, радикальные протесты, репрессии), либо компромиссных (переговоры).

У неправящей элиты подобная онтология проявляется в том, что можно назвать «феноменом оппозиционности». Непрекращающееся выяснение отношений между российскими политическими силами о том, кто из них более оппозиционен, а кто менее, кто является «настоящей» оппозицией, а кто «карманной», – превращает оппозиционность из рациональной стратегии акторов в самостоятельную идеологию. Нередко, при создании новой партии, подразумевается, что она всегда будет выражать несогласие с властью, а не претендовать на ее замещение в перспективе. Такая характеристика оказывает принципиальное влияние на последующую политическую деятельность. Разделять доктрину «оппозиционности» для ряда политических сил иногда значительно более важно, чем выдвигать альтернативные стратегические программы и участвовать в замещении должностей в структурах власти. Причиной такого явления является восприятие власти в России как моносубъектной единицы (в отличие от большинства развитых стран, в которых она многосубъектна). Даже избиратели, следуя этой логике, выражают, прежде всего, свое отношение к курсу президента и правительства, то есть различную степень лояльности или оппозиционности, а не поддержку программам политических партий (см. Исследование ЦПТ «Российская партийная система: нынешнее состояние и перспективы развития», 2005).

Следовательно, оппонент у оппозиции всегда один, а тот, кто ведет переговоры ним, воспринимается как вступающий в сговор с «преступной властью», а сам процесс переговоров как «соглашательство». Если мы рассматриваем ситуацию в этом ключе, то предполагается, что центр власти является единым монолитом в идеологическом и ценностном плане. Однако при более близком рассмотрении, ситуация оказывается сложнее. Даже при наличии единого сильного центра власти в Кремле, единство мнений и позиций в этом центре не всегда легко достижимо.

Сильно поляризованная степень оппозиционности сегодня является главным препятствием к объединению партий и формированию устойчивых коалиций, а отнюдь не амбиции лидеров или идеологические разногласия, как кажется на первый взгляд.

Рост радикализации политических сил во второй половине «нулевых» годов наглядно демонстрирует отсутствие стремления искать компромисс. Знаменитая фраза спикера Госдумы Б. Грызлова «парламент – не место для дискуссий» и частый отказ «партии власти» от участия в предвыборных дебатах – это не просто боязнь проиграть в споре, а нежелание воспринимать другую сторону как равноправных оппонентов или партнеров. Равнозначно, призывы к бойкоту выборов и какого-либо участия в совместных с властью структурах со стороны оппозиции – это не только демонстрация нежелания играть по правилам Кремля, но и отказ от переговоров, так как избирательная кампания и дискуссионные площадки представляют собой институционализированный обмен мнениями между представителями разнообразных социальных и политических групп.

Безусловно, для возможности и успешности диалога необходим определенный уровень доверия. Человек не может с абсолютной точностью определить, как поведет себя его партнер в будущем, он может только предположить возможный алгоритм развития событий и поверить в его осуществимость. Соответственно, субъект доверяет другому субъекту, когда он может предсказать его действия. При этом и сам переговорный процесс повышает доверие между акторами, поскольку увеличивается предсказуемость их поведения по отношению друг к другу и институтам. Однако уровень институционального доверия в России крайне низок, а персональное недоверие между политическими лидерами существенно снижает вероятность проведения переговоров.

Культура российских политических акторов, не предусматривающая компромиссов и переговоров, серьезно тормозит развитие демократических институтов и воспроизводит жесткие иерархизированные структуры, основанные на господстве и подчинении. В свою очередь, постоянное использование как властью, так и оппозицией конфликтных практик, приводит к непредсказуемости развития политического процесса, нагнетает обстановку до предела, за которым под вопрос ставится не только стабильность политической системы, но и существование государства.

Иван Большаков – политолог, член Федерального совета партии «Яблоко»