No tags for this post.

Если меня обижают,  то я тем же начинаю отвечать. Зачем? Если меня любят , я начинаю пользоваться этим. Зачем ? Если меня не слушают , я начинаю кричать .Зачем? И так до бесконечности  пытался установить или  доказать правоту. Зачем? Все в мире на своих местах уже давным давно, наше дело здесь быть и делать свое [...]

14 мая 1836 года в Праге, в еврейском гетто, в многодетной семье бедного портного. В шахматы играл с детства. В 1858 году он переехал в Вену, где собирался стать журналистом. Попутно начал изучать математику в Венском политехническом институте. Вскоре учебу пришлось бросить из-за недостатка финансовых средств. Какое-то время Стейниц подрабатывал игрой в шахматы в кафе. Имея регулярную практику, он постепенно превращается в профессионала.

С 1859 года Стейниц начинает участвовать в турнирах Венского шахматного общества, с каждым годом показывая все лучшие результаты. На 2-м международном турнире в Лондоне в 1862 году он представлял Австрию и завоевал 6-й приз. Затем первенствовал на турнире в Дублине (1865 год). В Лондоне в 1866 году он стал первым чемпионом мира по шахматам после победы в матче со счетом 8:6 над А.Андерсеном, считавшимся сильнейшим шахматистом того времени.

В тот период для Стейница была характерна комбинационная игра, однако в отдельных партиях уже проявился принципиально новый подход – стратегический подход к ведению шахматной борьбы.

На большом международном турнире в Вене в 1873 году Стейниц разделил 1 и 2 место с Блэкберном, а затем победил его в микроматче за первый приз. Успех в Вене был не только крупной спортивной победой Стейница, но и, по сути, триумфом новых идей.

Стейниц пришел к выводу, что многие комбинационные атаки удавались лишь из-за несовершенства защиты. Его стратегия основана на оценке характера позиции. Он установил, что реальная ценность фигур, их маневренность зависят от пешечного скелета позиции, сильных и слабых полей, и на этой основе давал оценки положения и строил планы дальнейшей игры.

В общих чертах он изложил свою концепцию позиционной школы в работах «Современная школа и ее тенденции» и «Морфи и шахматная игра его времени» в 1885 году.

В 1894 году Стейниц уступил звание чемпиона Эмануилу Ласкеру. Потеряв высшее звание, Стейниц не отошёл от шахмат и продолжал участвовать в различных соревнованиях.

Его жизнь окончилась трагически: 12 августа 1900 года он умер от сердечного приступа в психиатрической клинике в Нью-Йорке.

Это цитата сообщения My_breathing Оригинальное сообщениеХемингуэй...

 

В то время я уже знал, что, когда что-то кончается в жизни, будь то плохое или хорошее, остается пустота. Но пустота, оставшаяся после плохого, заполняется сама собой. Пустоту же после чего-то хорошего можно заполнить, только отыскав что-то лучшее.

Будучи трезвым, претворите в жизнь все свои пьяные обещания — это научит вас держать язык за зубами.

С женщинами так хорошо дружить. Ужасно хорошо. Прежде всего нужно быть влюбленным в женщину, чтобы иметь постоянную основу для дружбы.

 

 

Не падай духом. Никогда не падай духом. Секрет моего успеха. Никогда не падаю духом. Никогда не падаю духом на людях.

 

Ужасно легко быть бесчувственным днем, а вот ночью - совсем другое дело.

 

Женщину теряешь так же, как теряешь свой батальон, - из-за ошибки в расчетах, приказа, который невыполним, и немыслимо тяжелых условий. И еще - из-за своего скотства.

 

 

 

 

 

 

Легко быть решительным, когда не знаешь, куда это тебя заведет.

 

 

 

-А на Западе так разговаривали, когда ты был маленький? Что там говорят за завтраком?

-Завтрак подавал сам повар. Он бы сказал: "А ну навались, сучьи дети, не то я вышвырну все на помойку".

-Мне это надо выучить и сказать у нас в имении. Как-нибудь, когда к нам приедет в гости английский посол со своей очень скучной женой, я подучу лакея сказать: "А ну навались, сучьи дети, не то я вышвырну все на помойку".

-Гость мигом вылетит как пуля, - сказал полковник. -Но опыт будет интересный.

 

 

Говорят, счастье скучно, думал он, лежа с открытыми глазами, но это потому, что скучные люди нередко бывают очень счастливы, а люди интересные и умные умудряются отравлять существование и себе и всем вокруг.

 

Ты это чувствуешь сейчас, а это и есть вся твоя жизнь — сейчас. Больше ничего нет, кроме сейчас. Нет ни вчера, ни завтра. Сколько времени тебе потребуется на то, чтобы уразуметь это? Есть только сейчас, и если сейчас — это для тебя два дня, значит, два дня — это вся твоя жизнь, и все должно быть сообразно этому. Вот это и называется прожить целую жизнь за два дня. И если ты перестанешь жаловаться и просить о том, чего не может быть, это будет очень хорошая жизнь.

 

 

 

 

— Вы мудры.
— Нет, это великое заблуждение — о мудрости стариков. Старики не мудры. Они только осторожны.
— Быть может, это и есть мудрость.

 

Я почему-то не люблю, когда меня будит кто-то другой.Как будто я хуже его

 

Когда ты станешь серьезным, я пойму, что ты умер.

 

 

Как всякий мужчина, я не умел долго любезничать стоя.

 

И что вы будете делать с таким загаром?
Носить его. Он прекрасно смотрится в постели.

 

Не знаю, в котором часу я лег. Помню, что разделся, надел халат и вышел на балкон. Я знал, что я очень пьян, и, вернувшись в комнату, зажег лампу над изголовьем кровати и стал читать. Я читал книгу Тургенева. Вероятно, я несколько раз прочел одни и те же две страницы. Это был рассказ из "Записок охотника". Я уже раньше читал его, но мне казалось, что я читаю его впервые. Картины природы рисовались очень отчетливо, и тяжесть в голове проходила.

 

 

– Сильный дождь.
– А ты меня никогда не разлюбишь?
– Нет.
– И это ничего, что дождь?
– Ничего.
– Как хорошо. А то я боюсь дождя.
– Почему?
Меня клонило ко сну. За окном упорно лил дождь.
– Не знаю, милый. Я всегда боялась дождя.
– Я люблю дождь.
– Я люблю гулять под дождем. Но для любви это плохая примета.
– Я тебя всегда буду любить.
– Я тебя буду любить в дождь, и в снег, и в град, и… что еще бывает?
– Не знаю. Мне что-то спать хочется.
– Спи, милый, а я буду любить тебя, что бы ни было.
– Ты в самом деле боишься дождя?
– Когда я с тобой, нет.
– Почему ты боишься?
– Не знаю.
– Скажи.
– Не заставляй меня.
– Скажи.
– Нет.
– Скажи.
– Ну, хорошо. Я боюсь дождя, потому что иногда мне кажется, что я умру в дождь.
– Что ты!
– А иногда мне кажется, что ты умрешь.
– Вот это больше похоже на правду.

 

 

 

Все по-настоящему плохое начинается с самого невинного.

 

- Трудная ты женщина, - сказал он ей.
- Нет, - сказала Пилар. - Но я такая простая - не сразу поймёшь.

 

Утром ночные планы никуда не годятся. Когда думаешь ночью, это одно, а утром все выглядит иначе. И ты знаешь, что план никуда не годится.

 

 

 

 

 

Я знаю больше, чем вы. Но вам будет легче прожить.

 

Нельзя все объяснять только тем, что человек женат или не женат.

 

Порой мужчине хочется побыть одному и женщине тоже хочется побыть одной, и каждому обидно чувствовать это в другом, если они любят друг друга.

 

 

 

 

Мир ломает каждого. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, и тебя он убьет, но только без особой спешки.
~Прощай, оружие!

 

«Глупо терять надежду, — думал он. — К тому же, кажется, это грех. Не стоит думать о том, что грех, а что не грех. На свете есть о чем подумать и без этого. Сказать правду, я в грехах мало что понимаю.

 

Это и есть нравственность: если после противно.

 

 

Есть люди, которым говорить оскорбительные вещи невозможно. Кажется, мир развалится, в полном смысле слова развалится тут же, на глазах, если сказать им такое.

 

А зачем мне это надо? - думал полковник. - Зачем мне кого-то любить? Лучше бы поразвлечься напоследок.
Но и поразвлечься, - говорила лучшая сторона его натуры, - ты не сможешь, не любя.

 

Счастье приходит к человеку во всяком виде, разве его узнаешь? Я бы, положим, взял немножко счастья в каком угодно виде и заплатил за него все, что спросят.

 

 

 

 

Каждый год в тебе что-то умирает, когда с деревьев опадают листья, а голые ветки беззащитно качаются на ветру в холодном зимнем свете. Но ты знаешь, что весна обязательно придет, так же, как ты уверен, что замерзшая река снова освободится ото льда..

 

Говорят, что во всех нас заложены ростки того, что мы когда-нибудь сделаем в жизни, но мне всегда казалось, что у тех, кто умеет шутить, ростки эти прикрыты лучшей почвой и более щедро удобрены

 

Он ненавидел несправедливость не меньше, чем жестокость, и ярость слепила ему глаза, но наконец злоба стала утихать, красная, черная, слепящая, смертоносная злоба исчезла совсем, и в мыслях у него появилась та пустота, спокойствие, четкость, холодная ясность, какая бывает после близости с женщиной, которую не любишь.

 

 

 

 

Попав наконец к Мишо, мы прекрасно пообедали, но когда мы поели и о еде
уже не думали, чувство, которое на мосту мы приняли за голод, не исчезло и
жило в нас, пока мы ехали на автобусе домой. Оно не исчезло, когда мы вошли
в комнату и легли в постель, и когда мы любили друг друга в темноте, оно
тоже не исчезло. И когда я проснулся и увидел в открытые окна лунный свет на
крышах высоких домов, оно тоже не исчезло. Я отодвинулся, чтобы луна не
светила мне в лицо, но заснуть уже не мог и лежал с открытыми глазами и
думал об этом. Мы оба дважды просыпались за ночь, и теперь жена крепко
спала, и на лицо ее падал свет луны. А я все думал об одном и том же и
по-прежнему ничего не мог понять. А еще утром я видел обманную весну, и
слышал дудку пастуха, гнавшего коз, и ходил за утренней программой скачек, и
жизнь казалась такой простой.
Но Париж очень старый город, а мы были молоды, и все там было не просто
-- и бедность, и неожиданное богатство, и лунный свет, и справедливость или
зло, и дыхание той, что лежала рядом с тобой в лунном свете.

 

 

 

...я так любил эту страну, что был счастлив, как бываешь счастлив после близости с женщиной, которую любишь по-настоящему, когда, опустошенный, чувствуешь, что это готово опять нахлынуть на тебя, и вот уже нахлынуло, и ты никогда не сможешь обладать всем целиком, но то, что есть, это твое, а тебе хочется больше и больше – хочется обладать этим всем, в этом быть, и жить этим, и снова познать обладание, которое длится вечность – бесконечную, внезапно обрывающуюся вечность; и время идет тихо, иной раз так тихо, что кажется, оно совсем остановилось, и потом, уже после, ты вслушиваешься, пришло ли оно снова в движение, а оно все медлит и медлит. Но чувства одиночества у тебя нет, потому что, если ты любил ее радостно и без трагедий, она будет любить тебя всегда; кого бы она ни любила, куда бы ни ушла, тебя она любит больше всех. И если ты любил в своей жизни женщину или страну, считай себя счастливцем, и хотя ты потом умрешь, это ничего не меняет.

 

 

 

А все же и в уродине бывает что-то такое, от чего мужчина слепнет, когда полюбит. Слепнет и он, и ты сама тоже. А потом приходит день, когда ни с того ни с сего он вдруг вдет, что ты уродина, как оно и есть на самом деле, и перестает быть слепым, и тогда ты тоже видишь себя такой, какой он тебя видит, и то, что в тебе было, уходит, а вместе с этим уходит и мужчина.

 

Им всегда нужна новая, или потому, что она моложе, или потому, что она недоступна, или потому, что она похожа на кого-то. Если ты брюнетка, им хочется блондинку. Если ты блондинка, им непременно нужно рыжую. Если ты рыжая, им хочется еще чего-нибудь.

 

Сукам веселее живется, но хорошей сукой может быть только круглая дура.

 

 

 

Но женщины в самом деле несчастные. Чем лучше обращаешься с мужчиной, чем больше выказываешь ему любви, тем скорее надоедаешь ему. Хорошему мужчине нужен десяток жен, но это тоже утомительно, когда сама пытаешься быть десятком жен сразу, а потом все равно находится какая-нибудь без затей и, как только ты ему надоешь, она тут как тут.

 

 

 

Есть немало такого, во что ты не веришь, и немало такого, во что ты веришь.

И еще одно. Никогда не потешайся над любовью. Просто есть люди, которым так никогда и не выпадает счастья узнать, что это такое. Ты тоже раньше не знал, а теперь узнал. То, что у тебя с Марией, все равно, продлится ли это полтора дня или многие годы, останется самым главным, что только может случиться в жизни человека. Всегда будут люди, которые утверждают, что этого нет, потому что им не пришлось испытать что-либо подобное. Но я говорю тебе, что это существует и что ты это теперь узнал, и в этом твое счастье, даже если тебе придется умереть завтра.

 

 

Потом был запах примятого вереска, и колкие изломы стеблей у нее под головой, и яркие солнечные блики на ее сомкнутых веках, и казалось, он на всю жизнь запомнит изгиб ее шеи, когда она лежала, запрокинув голову в вереск, и ее чуть-чуть шевелившиеся губы, и дрожание ресниц на веках, плотно сомкнутых, чтобы не видеть солнца и ничего не видеть, и мир для нее тогда был красный, оранжевый, золотисто-желтый от солнца, проникавшего сквозь сомкнутые веки, и такого же цвета было все — полнота, обладание, радость, — все такого же цвета, все в такой же яркой слепоте. А для него был путь во мраке, который вел никуда, и только никуда, и опять никуда, и еще, и еще, и снова никуда, локти вдавлены в землю, и опять никуда, и беспредельно, безвыходно, вечно никуда, и уже больше нет сил, и снова никуда, и нестерпимо, и еще, и еще, и еще, и снова никуда, и вдруг в неожиданном, в жгучем, в последнем весь мрак разлетелся и время застыло, и только они двое существовали в неподвижном остановившемся времени, и земля под ними качнулась и поплыла.

 

 

Сильный дождь.
– А ты меня никогда не разлюбишь?
– Нет.
– И это ничего, что дождь?
– Ничего.
– Как хорошо. А то я боюсь дождя.
– Почему?
Меня клонило ко сну. За окном упорно лил дождь.
– Не знаю, милый. Я всегда боялась дождя.
– Я люблю дождь.
– Я люблю гулять под дождем. Но для любви это плохая примета.
– Я тебя всегда буду любить.
– Я тебя буду любить в дождь, и в снег, и в град, и… что еще бывает?

 

 

 

 

 

...Закончив рассказ, я всегда чувствовал себя опустошенным, мне
бывало грустно и радостно, как после близости с женщиной, и я был уверен,
что рассказ получился очень хороший, но насколько хороший -- это я мог
узнать, только перечитав его на следующий день.

Я ел устрицы, сильно отдававшие морем, холодное белое вино смывало
легкий металлический привкус, и тогда оставался только вкус моря и ощущение
сочной массы во рту; и глотал холодный сок из каждой раковины, запивая его
терпким вином, и у меня исчезло это ощущение опустошенности, и я
почувствовал себя счастливым и начал строить планы

 

 

 

Я знал, как я был строг в расходах и как плохо все складывалось. Того,
кто работает и получает удовлетворение от работы, нужда не огорчает. Ванные,
души и теплые уборные я считал удобствами, которые существуют для людей во
всех отношениях ниже нас, нам же они доставляли удовольствие во время
путешествий, а мы путешествовали часто. А так -- в конце улицы у реки были
бани. Моя жена никогда не жаловалась на все это, как и не плакала из-за
того, что Золотая Коза упала. Помню, она заплакала, потому что ей стало жаль
лошадь, но не деньги. Я вел себя глупо, когда ей понадобился серый
цигейковый жакет, но, когда она купила его, он мне очень понравился. Я вел
себя глупо и в других случаях. Но все это было следствием борьбы с
бедностью, которую можно победить, только если не тратить денег. И особенно
когда покупаешь картины вместо одежды. Но дело в том, что мы вовсе не
считали себя бедными. Мы просто не желали мириться с этой мыслью. Мы
причислявши себя к избранным, а те, на кого мы смотрели сверху вниз и кому с
полным основанием не доверяли, были богатыми. Мне казалось вполне
естественным носить для тепла свитер вместо нижней рубашки. Странным это
казалось только богатым. Мы хорошо и недорого ели, хорошо и недорого пили и
хорошо спали, и нам было тепло вместе, и, мы любили друг друга.

 

 

 

 

Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки.