Выборы состоялись – всех поздравляю. СМИ теперь, особенно после схватки, когда на общественное мнение и будущий результат повлиять уже невозможно, мгновенно научились работать оперативно и почти непредвзято, и весьма интересно – предоставляя возможность многим высказаться в прямом эфире без какой-либо цензуры. Соответственно, аналитики уже тщательно и скрупулезно пережевали результаты и выдали все возможные оценки и выводы – что к этому добавить? Может быть, в такой ситуации вообще правильно писать не о результатах выборов, а о чем-либо ином? Тем не менее, несколькими оценками и размышлениями в связи с прошедшими выборами поделюсь.

Первое: подвижки в общественном мнении есть, но расстановка сил в парламенте принципиально не изменилась – партия власти как имела, так и имеет большинство. Формально конституционного большинства она лишилась, но на практике, похоже, там, где ей потребуется и большинство конституционное, она легко его получит - договорится. Напомню, многие из тех, кто теперь «оппозиция», поддержали власть и в увеличении сроков полномочий президента и Думы, и по Ливии, и т.п.

Второе: с учетом того, что партия власти практически гарантировала себе большинство для решения любого вопроса, вся остальная расстановка сил в парламенте остается в большей степени вопросом личных карьер конкретных людей и, может быть, для будущих поколений - историй тех или иных партий, нежели вопросом современной большой политики.

Третье: тем не менее, сами подвижки в общественном мнении заслуживают внимания. Если по результатам прошлых выборов мне с горечью пришлось констатировать, что в сумме за силы, позиционирующиеся как левые (как более социальные), отдали голоса лишь около четверти избирателей, то теперь в совокупности это уже более трети и даже приближается к половине. Хотя для страны со столь выраженными и заведомо несправедливыми социальными контрастами это все равно, конечно, абсурдно мало. Одно из объяснений – в том, что правящая партия искусно маневрирует, умудряясь в глазах некоторой части избирателей оставаться чуть ли ни социальным защитником. Про масштаб фальсификаций ничего однозначно утверждать не буду, хотя о принципиальных механизмах, которые сделали бы эти фальсификации невозможными, мы говорили ранее. Раз эти механизмы не внедряются, значит, в фальсификациях заинтересованы, и они возможны.

Четвертое: если рассматривать нынешние думские выборы не как самостоятельно судьбоносные, но как некое предисловие к намеченным уже на самое ближайшее время выборам президентским, то вот с этой точки зрения выявленные голосованием подвижки в общественном мнении существенны. А именно: с учетом своевременно вброшенного в общество и весьма раскрученного (особенно в Интернете) лозунга, предлагавшего голосовать за любую партию, кроме правящей (чуть ли ни жребием решать), значительное количество голосов, полученных тройкой партий, альтернативных правящей, это голоса прямого и чистого протеста. И таких голосов, да еще и вместе с теми, кто испортил бюллетень, да еще и если принять во внимание использование властью для косметического улучшения своих результатов инструментов «досрочного голосования», переноса участков, недостачи бюллетеней и т.п., очевидно, уже более половины. А это означает, во всяком случае, при проведении честного подсчета голосов на выборах президента, что не только возможен второй тур, но и во втором туре не исключено массовое и даже с энтузиазмом большим, нежели на прошедших думских выборах, голосование от противного – против ныне действующей власти и ее кандидата.

Последнее, разумеется, самый главный вывод из прошедшей кампании. И именно на решение вопроса о том, как подобного не допустить, сейчас, в ближайшие четыре месяца, будут направлены все усилия власти.

Какой при этом будет тактика мы, разумеется, заранее не знаем. Кроме, может быть, вещей достаточно очевидных. Например, что можно противопоставить голосованию во втором туре против представителя власти по принципу от противного? Ответ известен – такую альтернативную кандидатуру во втором туре, против которой тоже многие были бы вынуждены голосовать от того же самого противного. Соответственно, если вероятной кандидатурой соперника представителя власти во втором туре может быть представитель коммунистов, то уместно ожидать выраженной антисталинской и антикоммунистической истерии – с тем, чтобы добиться страха перед «новыми репрессиями» и «национализацией ваших квартир и шести соток», который перевесит неприязнь к действующей власти. В 1996-м, напомню, это уже было и в той или иной степени сработало. Сработает ли теперь? Вопрос. Но уверенно можно констатировать, что, в отличие от проводящих нашу экономическую политику (если допустить, что ее все-таки пытаются проводить в наших, российских интересах), в сфере манипулирования общественным мнением наверху люди сидят достаточно грамотные.

Так или иначе, но очевидно, что сложившаяся теперь перед президентскими выборами ситуация – это реальный шанс для оппозиции. Но только в одном случае: если нынешняя парламентская оппозиция – это оппозиция реальная.

А, может быть, вообще вся игра еще не сыграна? Ведь и Байдены, однозначно наказавшие, как далее надлежит действовать, в частности, на какую из «кремлевских башен» ставить, просто так не утираются. «Не послушались - ну и ладно», - это явно не в их привычках. Значит, нам придется на предстоящих выборах для себя четко разделять две ситуации. Одно дело, если представителю действующей власти противостоит заслуживающий доверия представитель левых и национально ориентированных сил. И совсем другое дело, если соперник – специально раскрученная «темная лошадка» или, тем более, фигура, приближенная к силам, поддерживавшим «малую башню Кремля» в период предшествующего соперничества между этими башнями. С другой стороны, из этого ясен и альтернативный вариант тактики нынешней власти – в случае, если соперником во втором туре может стать не представитель КПРФ. Лучшее решение – представить его заокеанским ставленником. Согласитесь, ситуация непростая, легко запутываемая. Но она такая и есть.

Один из радиокомментаторов сегодня с утра, обсуждая вопрос, нужно ли будет правящей партии создавать какие-либо коалиции, и, приходя к выводу, что никакие коалиции не нужны, попросту говоря, довольно не задорого купят все, что им потребуется (недостающие голоса), сделал такой вывод: общество в своем запросе явно опередило нашу нынешнюю политическую элиту и политическую структуру. Так это или не так – дело трактовки. Но вот на что в связи с этим мне хотелось бы обратить внимание.

Во-первых, многие комментаторы, причем как профессиональные, так и обычные люди, звонящие в разнообразные прямые эфиры, почему-то и теперь сходятся во мнении, что, мол, программ настоящих у партий нет. Из чего берутся подобные заключения, совершенно непонятно, тем более, что представители всех без исключения партий не уставали заверять избирателя, что у них есть программа, и даже успевали заявить о каких-то их ключевых положениях. Другой вопрос, являются ли громко декларируемые программы истинными, причем, как с точки зрения намерения всерьез делать то, что обещается, так и с точки зрения умолчания о том существенном, что делать явно намерены, но о чем перед выборами говорить невыгодно. Наиболее яркий пример последнего - партия власти (не потому, что она менее искренняя, просто степень искренности других нам сложнее проверить до тех пор, пока они всерьез не пришли к власти): очевидно же и давно известно, что планируется и новая масштабная приватизация, и именно в самых стратегических отраслях; и существенное повышение тарифов на ЖКХ, просто цинично перенесенное на полгода – на период после выборов; и зажатие «среднего класса» через налогообложение недвижимости, а также через существенный рост платности в образовании и здравоохранении в рамках «реформы бюджетных учреждений»; и повышение возраста выхода на пенсию; и, наконец, вступление в ВТО, уже совсем необратимо закрепляющее колониальный статус страны в современной системе мирового разделения труда. Но в период предвыборной кампании партия власти об этом старалась не упоминать.

Во-вторых, обратите внимание: даже «Справедливая Россия» (партия более умеренно левая) на этих выборах выступала уже с лозунгами, в том числе, национализации ключевых инфраструктурных монополий – сам слышал это на теледебатах. Более того, не желая отставать, лидер ЛДПР в одном из выступлений заявил примерно следующее: мол, КПРФ и СР за национализацию только природных ресурсов, а мы – и тяжелой промышленности тоже. Но следует ли из этого, что если бы КПРФ, СР и ЛДПР вместе взяли бы большинство (не говоря уже о большинстве лишь из СР и ЛДПР), то они совместно немедленно осуществили бы реальную эффективную национализацию так называемой «природной ренты»? Как минимум, через национализацию сначала естественных монополий, а также пресечение всех разнообразных механизмов оффшорного и прочего получения сверхприбылей на наших недрах. И плюс провели бы национализацию тяжелой промышленности?

Если честно, то сомневаюсь. Про ЛДПР даже и не будем особо подробно. Но и выдвижение этих лозунгов СР плохо согласуется у меня с совсем недавней (буквально, до самого сентября) с энтузиазмом заявлявшейся той же СР поддержкой одной из «башен Кремля» (в период их как будто некоторого размежевания), – и именно той «башни», которая провозгласила программу дальнейшей приватизации всего и вся, включая оставшиеся госпакеты акций… этих самых ключевых инфраструктурных монополий.

И на что обратил внимание один из комментаторов к моей прошлой статье: уже даже и известный «либеральный гуру» Е. Ясин – за СР, и для этого комментатора подобное – диагноз (применительно к СР). Не могу сказать однозначно, что также готов поставить окончательный диагноз СР (хотя сам и склонился в пользу КПРФ) – там есть множество разных людей. Но, согласитесь, как минимум, с точки зрения предвыборной тактики, политтехнологи, скорее всего, будут СР рукоплескать. Действительно, подобрать под себя одновременно и часть голосов левых, даже уже радикально левых, выступающих за национализацию, но антисталинских; и плюс часть голосов заведомо правоолигархических – тех, что за масштабную приватизацию всего и вся и за еще более прозападный курс страны – это надо было суметь.

Соответственно, должен признать, что я в своем прежнем прогнозе – что СР не рассчитывает на прохождение в Думу – оказался неправ. Теперь очевидно, что ставка была сделана на охват через разные, в значительной степени даже и не пересекающиеся по аудитории каналы информации, принципиально разных и имеющих прямо-таки противоположные интересы групп избирателей. Но пока большинства не взяли и к реальной власти не пришли, можно маневрировать, более или менее успешно удерживая поддержку столь различного и даже противоположно ориентированного избирателя.

И, в-третьих, не из официальной социологии, но из непосредственного общения с людьми вижу, что на этот раз было чрезвычайно большое количество людей, голосовавших не за «свою» политическую силу, но именно от противного. Конечно, разным людям не хватало разного. Кому-то, может быть, не хватило партии, в которой были бы представлены вместе «герои приватизации». А кому-то, как, например, мне, не хватало партии, в которой оказались бы вместе на первых ролях Глазьев, Ивашов и Полеванов, а также, может быть, Проханов, Паршев, Делягин, Веллер, Хазин, может быть там же оказались бы и еще такие люди, как Кургинян и Стариков… А также многие люди, менее публично известные на всю страну, такие, в том числе, как мои товарищи по петербургскому нашему движению более чем десятилетней давности, так и не предавшие наше дело и ныне баллотировавшиеся в Законодательное собрание Питера один - от СР (Кривенченко), другой – от КПРФ (Редько) - болею за них, но пока не знаю результата… Если бы такая партия могла бы быть создана перед выборами, то, полагаю, эта партия жестко ставила бы вопрос о принципиальной недопустимости нашего вступления в ВТО, может быть, половину выделенного на кампанию времени посвятила бы этому вопросу, поставив преступность закрепления колониального статуса страны в центр всей кампании. И уверен, что я был бы не одинок в ее поддержке.

И тогда еще интересный вопрос – применительно к идее такой гипотетической партии: а как она должна была бы называться? Ведь формально все ниши предусмотрительно заняты. И «Патриоты России» у нас есть, и «социал-демократы» (СР), и за российское единство тоже есть (ЕР). Или, может быть, сам набор личностей говорил бы о такой партии больше, чем любое, да еще и вынужденно краткое наименование? Но тогда снова именное название – и обвинения в «культах личностей» и т.п.

Напоминаю о двух ключевых механизмах, делающих вышеупомянутое «отставание» (запроса общества от политической структуры) все более и более существенным и не позволяющих создать описанную (через набор личностей) партию. Первый – практическая невозможность создания новой партии, причем, не только в силу дороговизны самого мероприятия и проистекающей из этого почти заведомой в той или иной степени криминальности механизмов финансирования, но и в силу практически прямого административного запрета (необоснованно завышенное количество требуемых для регистрации членов партии, право административной «проверки» подписей и последующего административного решения и т.п.). И второй – исключительно партийно-пропорциональная избирательная система, отодвигающая личности на второй план, не дающая возможность ярким лидерам сначала индивидуально прорваться в парламент и уже затем объединяться с иными такими же.

Более того, даже и в рамках партийной системы, тем не менее, ведь бывают разные механизмы избрания. Бывают такие, как в Великобритании и США, когда голосуют избиратели все-таки за конкретные личности, пусть и выдвинутые или поддержанные партиями. И это радикально повышает вес отдельной личности во всей партийно-политической системе. А бывают такие, как в Германии и ныне у нас – когда голосуют именно за партии, а даже там, где к округам тоже вроде привязаны конкретные кандидаты, голосуя за них, избиратель, тем не менее, фактически голосует сначала за руководителей этой партии, и лишь во вторую очередь, если останутся проходные места, за кандидата по своему округу. Можно, конечно, ссылаться на опыт Германии как чуть ли ни идеальный, но стоит помнить, что Германия не сама создала себе такую систему – эта система была навязана побежденному государству победителями, надо понимать, для обеспечения стабильности, неизменности системы, в том числе, снижения опасности и потенциального уровня вождизма. Так даже и в Германии, тем не менее, подступы к политической системе не забетонированы так, как это сделано у нас. В частности, вопрос создания новой политической партии у них технически совсем не сложный. Отсюда и феномен сравнительно легкого вторжения в политическую систему ранее «зеленых», а теперь «пиратов». Их система способна быстро реагировать на изменения ситуации и обновляться.

А мы что же – тоже должны признавать себя побежденными? Да еще и с более надежно забетонированными подступами к системе. И у нашей политической системы побежденной страны, получается, тоже главная задача в том, чтобы альтернативные силы не могли прийти к власти и, в частности, например, сейчас воспрепятствовать ратификации соглашения о вступлении в ВТО, а также перенаправить теперь уже потенциально просто колоссальный гособоронзаказ элементарно на свою же отечественную науку и промышленность?