Главным показателем справедливости судебной системы является количество оправдательных приговоров. Чем больше оправдательных приговоров выносится судьями в процессе судебного разбирательства, тем судебная система справедливее, гуманнее, Судебная система сталинского периода была именно такой – честной, неподкупной и справедливой, так как она формировалась народом под руководством рабочего класса – истинного хозяина страны.

В 1935 г. число оправдательных приговоров, вынесенных народными судами РСФСР, составляло 10,2 % к общему количеству привлеченных к уголовной ответственности лиц, в 1936 г. — 10,9 %, в 1937 г. — 10,3 %,в 1938 г. — 13,4 %, в 1939 г. — 11,1 %, в 1941 г. — 11,6%.

Но и дела, по которым были вынесены приговоры народными судами, при поступлении их в вышестоящие суды по жалобам или протестам претерпевали значительные изменения. В первом полугодии 1939 г. по РСФСР отменено приговоров с направлением дела на доследование со стадии предварительного следствия — 9 %, во втором полугодии 1939 г. — 9,1 %, в первом полугодии 1940 г. — 7,7 %, во втором полугодии 1940 г. — 2,9 %, в первом полугодии 1941 г. — 4,1 %. Было прекращено при рассмотрении кассационных жалоб и кассационных протестов в первом полугодии 1939 г. — 6,4 %, в первом полугодии 1940 г. — 7,5 %, во втором полугодии 1940 г. — 6,7 %, в первом полугодии 1941 г. — 6,2 %

Даже военные трибуналы в период Великой Отечественной войны выносили семь процентов оправдательных приговоров.

В дальнейшем, после гибели в Великой Отечественной войне 2-х призывов коммунистов-рабочих и особенно после смерти Сталина, в партию и, естественно, в судейский корпус устремились массы выходцев из крестьян со своим мелкобуржуазным мышлением. В судах появились элементы карьеризма, взяточничества и предвзятости. Эти негативные явления усиливались по мере естественной убыли судей сталинского призыва и замены их хрущевско-брежневскими демагогами.

В современной России выносится меньше одного процента оправдательных приговоров. Столь ничтожный процент оправдательных приговоров – это традиция установившаяся во времена предателя Горбачева и американского холуя алкоголика Ельцина. На волне, так называемой перестройки, к власти, в том числе в суды, устремились толпы предателей Родины, хапуг и воров. Произошло массовое изгнание из судебной системы честных, справедливых и неподкупных советских судей. Новой власти нужны были палачи, чтобы разрушить СССР и она их нашла в лице перестроечных судей, полицаев, спекулянтов и бандитов. Прикрываясь ложью и демагогией о «социализме с человеческим лицом», «реформировании экономики», «правах человека» и «гласности» антинародные силы развернули беспощадный судебный и криминальный террор против советских рабочих и крестьян, профсоюзных и партийных активистов, работников КГБ и милиции, писателей и журналистов, способных с оружием в руках защитить СССР от уничтожения.

В средствах массовой информации сегодня нам показывают исторические картинки тех лет в виде очередей за водкой, толп возмущенного народа и Ельцина на танке. Но не показывают героев, брошенных в тюрьмы и погибших за Советскую власть. Их имена преданы забвению. А, захватившие власть в России прозападные либерал-дарвинисты,, укомплектовав судебную систему послушными судьями и сформировав полицейскую многомиллионную армию своих охранников, как бездушная стальная гильотина, методично ударяет по людям обьвинительными приговорами. Стоит только попасть в руки судей и ты обязательно получишь реальный срок заключения. Такова суть капиталистической демократии - власти меньшинства капиталистов над большинством трудящихся.

В первый год существования у ПКРМ было сразу три лидера. В том числе бывшие первые секретари Котовского и Комратского райкомов КПМ, нынешний член ЦК, экс-посол в России Андрей Негуца и ныне покойный Фёдор Манолов — впоследствии первый кавалер почётного звания "Заслуженный строитель Гагаузии" и создатель гагаузской ассоциации профессионального футбола. Третьим был бывший министр внутренних дел и лидер Бендерского горкома — будущий президент независимой Молдавии Владимир Воронин.

Изадние отмечает, что все прогнозы провластной прессы того времени, что "Партия коммунистов умрёт вместе с последним членом КПСС" не сбылись, а ответом таким "шутникам" служит хотя бы количество молодых людей, состоящих в рядах ПКРМ сегодня, 20 лет спустя. Но если до уголовного преследования тогдашняя власть не опустилась, то в плане давления административного развернулась, что называется, вовсю. В те годы государственный служащий мог запросто лишиться места работы только за то, что предоставил молодой партии помещение для собрания. В столице случалось и так, что собрания первичных организаций проходили в парках. В сёлах по приказу "из центра" могли натравить на коммунистов местных маргиналов — доходило и до потасовок. Не говоря уже о самой атмосфере неприятия, которую старалась создать по отношению к партии тогдашняя номенклатура".

Сам Владимир Воронин позднее вспоминал: "многие хорошие знакомые с советских времён переходили улицу, просто завидев его издали — не хотели навредить себе уже самим фактом встречи с лидером неугодной партии", а главным "инструментом борьбы с ПКРМ было затягивание вопроса о её регистрации в Министерстве юстиции. Как говорили ветераны партии, "мы ждали, что будут препятствия, но не думали, что они окажутся настолько ожесточёнными". Главным поводом к недопуску ПКРМ в правовое поле был вопрос о партийном имуществе бывшей КПМ — уже тогда молдавских правых вопрос имущества интересовал больше всего. Но по большому счёту это был только предлог. Затянув процесс регистрации партии на год, власть смогла помешать коммунистам самостоятельно принять участие в парламентских выборах".

В своей деятельности ПКРМ дала оценку причин "развала "старой" Компартии МССР. Коммунисты заявили: это произошло из-за того, что в ней "членов партии" стало больше, нежели истинных коммунистов. Ещё бы! Препоны Партии коммунистов создавали именно те, кто получил от КПСС всё и быстро с ней расстался во время развала Союза. Уже после, после первых электоральных успехов первый секретарь ЦК ПКРМ Владимир Воронин, обращаясь к товарищам на республиканском активе, скажет: "К нам и сейчас подходят бывшие ответственные работники, вполголоса говоря, что они сохранили партбилеты и вроде бы их из КПСС никто не исключал. От таких нашей партии стоит держаться подальше, особенно это касается Кишинёва".

Молдавские коммунисты еще 20 лет назад определили, что "победы будут добиваться исключительно в рамках законодательства, а достигать поставленных целей и задач — посредством выборов. Первой победой на этом пути и стала регистрация Партии коммунистов Республики Молдова. Действуя в рамках закона, коммунисты доказали незаконность запрета коммунистических идей в Молдове. Тот скандальный акт был принят не парламентом республики, а всего-то его президиумом — и значит, не мог претендовать на легитимность. Доказав это, Партия коммунистов, по большому счёту, и доказала всем, что является именно партией, а не клубом жертв ностальгии".

Возможность стать частью новой молдавской власти ПКРМ получила сразу же после раскола в среде правящих аграриев в 1995 году: тогда "правящая Аграрно-демократическая партия теряет большинство в парламенте — её покинули десять депутатов, ориентированных на тогдашнего президента Мирчу Снегура. Для сохранения власти формируется левоцентристская коалиция с блоком "Единство". ПКРМ спустя год после выборов (на которых, к слову, ни Воронин, ни другие кишинёвские лидеры проходных мест в списке не получили — какая ещё партия согласилась бы на такое?) получила возможность войти во власть и получить доступ к определённым ресурсам. Но коммунисты предпочитают остаться в оппозиции. Они действовали вместе с социалистами, интернационалистами и левым крылом аграриев по общим "идеологическим" вопросам — таким как название языка в Конституции или предоставление Гагаузии особого правового статуса. Но не могли смириться ни с экономической политикой правительства аграриев, продолжившего "начинания" прошлых премьеров Друка и Муравского, ни с новым административным законодательством, сделавшим регионы зависимыми от "центра".

Успехи ПКРМ "стали бы невозможны, если бы эта партия не продемонстрировала наличия лидера, действительно способного объединить страну. Такая возможность была получена в 1996 году на всенародных президентских выборах. Они-то, по сути, и решили, кто будет представлять молдавского избирателя в дальнейшем. Другие левые партии тогда допустили фатальную ошибку — испугались выдвигать единого кандидата от всего левого фланга, вместо чего выбирали между действующими первыми лицами — премьером Сангели и спикером парламента Лучинским. Все они пережили раскол, поражение и — скоро или позже — политическую смерть. ПКРМ рискнула и выиграла — её кандидат занял третью строчку, и именно участие в выборах коммунистов решило исход второго тура: было не допущено переизбрание окончательно "сдрейфовавшего" в сторону унионизма президента Снегура".

Владимира Воронина знали "как главу МВД, который в 1989 году в сложнейшей ситуации не отдал приказа открыть огонь и в перспективе утопить Молдову в крови ещё более ужасных социальных потрясений. После президентских выборов он в течение двух лет становится подлинным национальным лидером. Сначала вокруг его фигуры и его партии объединяются все неравнодушные левые — те, которые рассчитывали на объединение сил, а потому несогласные с пассивной позицией своих тогдашних партийных руководителей. К 1998 году депутатская группа ПКРМ увеличилась с пяти человек до одиннадцати, а были ещё и районные лидеры. Выборы того года и вовсе приносят ПКРМ первое место, 40 мандатов в парламенте".

Тогда же был создан и первый антикоммунистический альянс - "правые и центристы объединились именно из страха перед растущим влиянием к Партии коммунистов и доверием к её лидеру Владимиру Воронину. Переход от районов к уездам, провёрнутый властью всего за год был не только выполнением желания западных кураторов, но и попыткой не допустить оппозицию к власти и на региональном уровне. Но снова правых ждал холодный душ. Коммунисты, вопреки былым разногласиям сформировавшие блок с внепарламентскими аграриями и социалистами, заняли уверенное первое место на местных выборах 1999 года, получив до трети мандатов примаров, местных и уездных советников. Ставка на людей снова принесла плоды. Более того, сами представители правых и центристских партий стремились работать на местах именно с коммунистами, командам которых не могли отказать в профессионализме и знании ситуации".

Победа Партии коммунистов в 2001 году на парламентских выборах стала закономерным исходом ее борьбы. ПКРМ шла под лозунгом "Воронин — президент! Коммунисты — в парламенте!" и авторитет лидера сделал своё дело — за коммунистов проголосовали более 50 процентов избирателей: "ни один президент в истории страны более не мог похвастаться такой истинно всенародной поддержкой. Равно как и уровнем доверия к институту президентства, перешагнувшим при Воронине даже рубеж в две трети избирателей. Нынешний уровень этого показателя немногим больше десяти процентов. Заставляет ностальгировать по "времени, когда у страны действительно был президент".

Восемь лет пребывания у власти Партии коммунистов тоже уже достаточно изучены и рассмотрены. Его характеризуют элементарные цифры. Государственный бюджет вырос в четыре раза только за первые четыре года. За тот же период в пять раз вырос бюджет социального страхования, а соотношение внешнего долга страны и ВВП сократилось вдвое. В 2001 году средний располагаемый доход на душу населения по стране составлял 241 лей, а восемь лет спустя — 1,1 тысячу, причём покрывала эта сумма 83 процента прожиточного минимума, а не 50, как накануне прихода ПКРМ к власти. За восемь лет были газифицированы 670 населённых пунктов — в десять раз больше, чем за предыдущее десятилетие, и ровно на 670 больше, чем ноль, газифицированный новой властью. Центры здоровья были восстановлены во всех районах, а зарплата работников здравоохранения только за "трёхлетку" с 2005 по 2008 год выросла вдвое. Размер пенсий увеличился в восемь раз, и, начиная с 2001 года, пожилые люди не знали больше задержек. Новый Кодекс о науке был принят в 2004 году, и в последующие пять лет уровень инвестиций в отрасль вырос в четыре раза.

Насколько ПКРМ "у власти отличалась от своих конкурентов справа, настолько она отличается от них и в оппозиции. Коммунистов ругают (известно кто) за отсутствие "конструктива", понимая под ним обыкновенную продажность. Коммунисты, и бойкотируя парламент, продолжали работать в комиссиях, разрабатывать законопроекты. Их оппоненты, находясь в оппозиции, совмещали "протест" с банальным бездельем. Коммунисты, критикуя власть, всегда выступали с конкретными предложениями, но, главное, коммунисты отобрали за эти четыре года у правых прерогативу собирать многотысячные акции протеста. Теперь правящие партии не могут вывести на улицы и сотен "сторонников евроинтеграции". В то время как протест ПКРМ и гражданского общества — будто ещё одна издёвка над властью именно за счёт своей цивилизованности. Достаточно вспомнить марши ПКРМ по центру, после которых и пустой бутылки из-под воды на площади не остаётся, и "мирные акции" 7 апреля 2009 года".

"Ставка на настоящих людей, на команды снова делает своё дело. Пока другие партии давят на местных функционеров, зачастую просто их перекупая, ПКРМ продолжает побеждать — как сделала это в большинстве городов на последних местных выборах. Такого результата не показывала ни одна партия, потерявшая власть в парламенте", - пишет "Пульс".

"Принципы, по которым ПКРМ строилась и по которым действовала во власти и в оппозиции" - ответ на вопрос "почему эта партия — единственная из всех, которая смогла подойти к 20-летнему юбилею в ранге ведущей политической силы, за которую готовы отдать голоса 60 процентов определившихся избирателей, в то время как другие партии улетали в небытие сразу же после потери власти, а чаще — и до оной. Это единственная в стране партия, а не пресловутый "политический проект".

«Всего за 1939 год из ГУЛАГа было освобождено 327 400 человек (223 600 — из лагерей и 103 800 — из колоний), но в данном случае эти цифры мало о чем говорят, так как нет указаний о том, каков среди них был процент досрочно освобожденных и реабилитированных „врагов народа“. Нам известно, что 1 января 1941 года на Колыме находилось 34 000 освобожденных лагерников, из них 3000 (8,8 %) полностью реабилитированных».

На 1 января 1939 года общая численность заключенных составляла 1 672 000 человек. Если принять данные Земскова за средние по всему ГУЛАГу, то его по бериевской «амнистии» покинули около 140 тысяч человек. Примерно такие цифры (от 130 000 до 150 000) называют и другие исследователи, правда, большинство из них уточняют, что значительная часть не получила статуса реабилитированных, а им либо «скинули» сроки до минимальных (один-два года), либо перевели в статус ссыльных (то есть смягчили наказания).

Гораздо больше повезло тем, кто до ноября 1938 года не успел получить приговор, а находился в предварительном заключении. Историк спецслужб Олег Мозохин приводит точные данные по этой категории. Так, на 1 января 1939 года числилось подследственных — 149 426 человек, освобождены по прекращенным в процессе следствия делам — 83 151 человек, освобождены прокуратурой и оправданы судами 25 575 человек. Всего же на 187 840 осужденных в 1939-м — первой половине 1941 года приходится 142 432 освобожденных в ходе следствия и суда. Это точная цифра бериевской «амнистии» для подследственных.

Таким образом, общее число попавших под первую бериевскую «амнистию», выпущенных на волю подследственных и заключенных ГУЛАГа, составляет 270 000—290 000 человек.

Но не стоит думать, что Берия был гуманистом. Нет, ему, а точнее Сталину, нужен был не более гуманный, а более гибкий НКВД. Берия верно просчитал, что эти «амнистированные» 200 000—300 000 человек принесут больше пользы на воле, чем в лагере — надвигалась война, и они возвратились на заводы, в лаборатории и армию.

Берия стал и творцом ГУЛАГа как значимой единицы экономики СССР. Берии не нужен был мертвый зек, заключенного он рассматривал как рабочую единицу, которую, как станок или другое орудие труда, все же надо жалеть (в 1939 году смертность в ГУЛАГе сразу резко упала в два раза, а в первой половине 1941 года, по сравнению с 1938-м — в три раза). За 1941—1944 годы только строительными организациями НКВД было выполнено капитальных работ на 14,2 млрд рублей, что составляло 15 % всех выполненных за это время строительных работ по народному хозяйству СССР в целом.

Такой же «технократический» подход к заключенным Берия проявил во время Великой Отечественной войны — стране нужны были солдаты, и из ГУЛАГа на фронт отправилось более 800 000 человек (в «знаменитые» штрафбаты).

В нынешнее время Берию назвали бы технократом или «эффективным менеджером». Он им и был — с поправкой на кровавую эпоху

В первой половины 1960-х возникло несколько групп, которые обсуждали террористические намерения в отношении Хрущева. Первая подобная организация появилась в Тбилиси в 1960 году, которая планировала взорвать лидера государства во время его визита в Грузию. Мотивом служила месть за подавление грузинских массовых беспорядков в 1956 году. Другая террористическая группа возникла в МГИМО: студенты и аспиранты элитарного вуза планировали в 1961 году совершить покушение на Хрущева, но не определились с местом его осуществления. Интересно, что после смещения Хрущева подобные группы почти не возникали.

Кроме того, отличительной чертой хрущевской «оттепели» было первое в советской истории появление подпольных групп среди рабочих. Одной из главных причин этого сложного явления социально-политической жизни СССР являлось разрыв ожиданий рабочих с советской действительностью, где основными благами пользовались не они, а партийная номенклатура и интеллигенция. Также как и студенты, большинство из них действовало под лозунгами возвращения к реальному социализму. Но именно рабочие составили костяк людей, которые участвовали в массовых волнениях, прокатившихся в Советском Союзе в конце 1950-х — начале 1960-х годов. Их вдохновителями и организаторами оказывались обычно именно участники антисоветских рабочих кружков.

Интеллигенция же в годы оттепели практически не участвовала в деятельности антисоветских групп, так как в целом поддерживала реформистский курс Хрущева. Большинство из них создавало кружки интеллектуально-образовательного толка, которые активизировали обращение к гуманитарным наукам и культуре.

Именно в среде республиканской интеллигенции СССР стали появляться первые националистические организации. Одна из них возникла в 1956 году в Киеве и состояла из трех человек: инженеров Клименко, Малинко и аспиранта Рыбченко. Они обсуждали проблемы русификации Украины. После своего задержания в 1958 году все они написали повинные письма, и дела в отношении них были закрыты.

Это был один из самых распространенных видов наказания для антисоветских кружковцев. Если же участники организации переходили непосредственно к публичной агитации, то их уже привлекали к уголовной ответственности по политическим статьям.

Источник: Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе 1953—1982 гг. / Под ред. В. А. Козлова и С. В. Мироненко — М.: Материк, 2005; Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953—1991. — М.: Международный Фонд «Демократия», 1999.