а в Киеве дядька.

Одного дядьку позавчера приняли за старшего брата младшенького. Другой бы возрадовался, а этот начал в своем духе шутить, мол все потому, что младшенький старо выглядит. "Да, я стар, я супер-стар!" - прокричал на прощание младшенький и, взвалив на плечи увесистый рюкзак с палаткой, отчалил в поход на четыре дня.  

А моложавый старшенький потянул меня на рыбалку. Я читала, он лениво ловил, а мимо нас по Русановскому каналу активно проплывала жизнь.

Изначально думали на эти три праздничных выходных куда-нибудь из Города выбраться, но не сложилось, жизнь внесла свои коррективы. Хотя, в каждом минусе всегда припрятан плюс, главное - его найти. Нашла! Зато, наконец-то, встретились с прорабом Александром, вышли с утреца на объект, благо - рядом, через двор (про то, как старшенький меня сегодня будил - это отдельная история), оговорили фронт работ. Лёд в капитальном ремонте новой квартиры тронулся, наконец-то, в следующий вторник от теории переходим к практике.

*и тут даже небеса запели аллилуйщину, не только мой язык.

Честно говоря, для меня нынче это уже не большая, не гранд-радость, но все еще радость, потому, что переходный этап - движуха. Я, вообще, по натуре очень быстрая, вострая, стремительная и при этом жесткая, принципиальная, мне всегда, сколько себя помню, нужно всё тут же и сразу. В выборе специальности, кстати, этим же руководствовалась, когда в реаниматологию с анестезиологией пошла. По этой причине, как сейчас понимаю, оттуда и свалила. Хотела бы после интернатуры остаться в стационаре, в ОРИТ (отделение реанимации и интенсивной терапии), однозначно, нашла бы возможность заплатить средства, дать на лапу главному врачу... ой, не туда, вовсе не туда меня сейчас река мысли несет.

Так о чем я сейчас? Ах, да! Про застревание. Застревать, как по мне, плохо. Плохо для кармы. Я  за эти долгие месяцы проектного этапа так устала от застревания, застывания Владимира соляным столбом на каждом пункте, что реально пустила все на самотек, отпустила ситуацию и сняла контроль. Поэтому, сегодня старшенький меня и будил особенно - особенно и обстоятельно долго. Это меня, которая с внутренним будильником внутри, которая буквально прошита временем и контролем ситуации на генотипе...

Встретились с прорабом, вернулись домой, я переоделась и быстренько выпорхнула на пробежку адреналинить. Возвращаюсь через полтора часа домой румяная, шальная и что?! Старшенький дрыхнет.

Как же хорошо, что мы со старшеньким оба два совы! Был бы кто-то из нас жаворонком, уж, не знаю, как бы мы вместе жили, наши темпераменты дружили. Хотя, история знает случаи, когда "спали они врозь, а дети были". Но, не про наши натуры это, не про наши...

В общем, упуская подробности, проснулись сегодня в час дня, поднялись с постели в три.  В четыре я вспомнила, что завтра маленький мой личный беговой юбилей - пять лет, как я усердно бегу. Схватила старшенького в охапку и... как результат - очередные новые кроссовки и тайтсы. Он, пока я полмагазина на себя примеряла, взял себя в руки и перетерпел, и я смогла его перетерпеть, после. Перетерпеть его фридерную рыбалку под мостом.  И пусть он ничего не поймал, но, что важно - остался жутко довольный. Ну а че, мы же семья! Он усердно ловил рыбу, пока она валялась в машине, почитывая Юзефовича. Все счастливы, а Путилин - теперь мой герой. Только ему об этом тс-сс!  (Не Путилину, а старшенькому). По крайней мере, пока я не дочитала трилогию. 

Наш вагончик уже давно тронулся, а мы по-прежнему друг перед другом со старшеньким наги. Всё наги, как дети-дикари, дикари, но в самом лучшем смысле...

Бежала я от него, бежала, но так и не убежала... Вот и не верь в судьбу.

Год назад на первой пробежке года (3 января) было так.

За нос и щёки щипал мороз под двадцать.

А в этот раз (2 января) так.

Радостный плюс один, яркое солнце, лёд тронулся,

птицы многоголосьем. И неважно, что на грядущие выходные синоптики грозят минусом за двадцать, репетиция весны, таки, состоялась. Я всегда подозревала, что с весной в душе не рождаются, весну в своей душе мы постоянно сами создаём. 

Шестнадцатый, выйдя на коду, неожиданно взял темп "allegro udirata", как будто он настоящий жулик, неистовый злодей-прохиндей. Листы календаря грохочут опадая, мелькают калейдоскопом события, люди, а день так измельчал, что как бы ты не пыжился, никак не удается из его игрушечного кофейного блюдца напиться света, по зенице течет, а на сетчатку не попадает.

Еще и братца Декабря штормит и клинит, клинит и штормит. Не иначе последняя гормональная буря у перестарка-парниши. Седина в бороду, бес в ребро, станьте, девки, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг! жил на свете декабрьский жук, старый добрый друг. Просто "фу!" какой невозможный! За ночь с вечерних нежных плюс трех падает в утренние жесткие минус одиннадцать, щиплет за щеки и трется по живому морозной небритостью, то колотит крупкой-снегом, то целует снежинкой-пушинкой. Заманивает спозаранку умытым светилом, стучится в окно солнцеликими строфами: "Пора, красавица, проснись: открой сомкнуты негой взоры...", обещает и клянется, что профилактику рахита мозгов берет на себя, но только клянется, только обещает...

Вышла сегодня навстречу северной Авроры, а там темнота непроглядная и плюс шесть в семь утра. Зато у меня по графику дежурство в стране волшебной ОЗ и я в ней звезда. Ага, звезда звездуница: зашла в метро, поймала состав, стала ехать, а глаз не до конца открытый, сонный, зато на шее шарф красный, а в руках книга воскрешения и ободрения Лескова "Святочные рассказы".

Накосила за двенадцать часов урожай - десять вызовов, собрав при этом увесистый букет гриппующих, одну почечную колику у Льва Николаевича (нет, не у Толстого, но этот, мой, был шикарен аккуратностью размашистого почерка анамнезов болезни и жизни), одну кружащую голову у девочки 67 лет. Она, зачем-то, без тени сомнения для себя решила, что все симптомы, которые у нее к нашему приезду приключились, не иначе как диагноз старости - инсульт, а на деле таки оказалось, что поздняя любовь.

- О, боже, боже! - причитала с порога. - Я только решилась с ним в неформальной обстановке встретиться, наконец-то, он меня уговорил сходить поужинать в уютном месте с хорошей кухней, а я взяла и расклеилась. Примерила одно платье - не то! Сняла, надела другое - не то! На третьем у меня закружилась голова, вся обстановка комнаты поплыла.... как была не до конца прибранная, так и рухнула в кресло. Тут же вызвала вас. Что ж мне делать, что делать, что?  Как мне быть? - спрашивала не столько у нас с фельдшером Наташкой, как у себя, у своего сердца.

Но "не гадают цыганочки кралям", а "северные скальды грубы, не знают радостей игры".

Так вот и живу, приловчившись, в этом и том безвременье. Не девка, но и ни баба, не лето, но и ни зима, какие-то взъерошенные, взлохмаченные слова, просто  эхо, просто отзвук безвременья. Плету, ропщу, стенаю, припадаю, глажу, отрицаю, восклицаю, хохочу и плачу, но чаще хохочу сквозь плач, ем шоколадные конфеты, бегаю километры, стучу каблуками, но не доносы, пишу разборчивым почерком, включая врачебные диагнозы, назначения и рецепты, целую редко, но метко, обнимаю только своих, но крепко, крашу одно - или губы, или ресницы, предпочитаю направление "прямо без экивоков", за что плачу дорого, но карман, слава богу, пуст и просторен, можно в нем, конечно, при случае скрутить дулю, но я предпочитаю крутить не дулю, а вертуту, штрудель, рулет и на фигурных коньках тулуп. Тулуп у меня, кстати, гораздо хуже получается, чем штрудель, но не теряю вдохновения озарения - для этих катков наши годы пустяк, все еще будет. И лето, и зима.

На днях, кстати, прибегала белобрысая дека Зима. Опять ворвалась без приглашения, без оповещения, даже без звонка в дверь. Вскочила, закружила, засыпала снегом, но, как оказалось, всего лишь наследила талой водой, и знай, кто такая, а мне к ней опять вновь привыкай: надевай сапоги, запахивай грудь, приучай волосы к шапке, голос к тишине, вари своим мужикам ведром нажористую солянку, кроши тазиком винегрет, ведь пришло его время...

Утешаюсь азбукой танца "Летка йенка", оттачиваю прыг-скок, как в свое время в раннем детстве мама научила. Сейчас-то вряд ли, а тогда еще могла, жила, дышала и пела.

К слову, до НГ осталось всего-ничего - кельтский через ночь, петровский  - через шестьдесят две ночи плюс этой половина. Не знаю, как вы, а я уже в стойке и новое платье с туфлями мечтами окрыляю. В этот раз решили встречать невитиевато: с утра шампань, потом в шубу прыг и, ямщик, гони лошадей в оперу!.. а дальше уж куда Сусанин выведет. 

В воскресенье, кстати, собачники-дружочки почти Сусаниным через старшенького решили вывезти меня в загородный зоопарк, говорят, надо срочно покормить бегемота. Бегемота, конечно, я покормлю, но где же ты бродишь, мой новый собака-спаниель, а? Скорее давай приходи, заждалась!