Говорить о себе как об актере в общем смысле трудно, как нелегко сыграть какую-нибудь роль «вообще». Вообще матроса, вообще солдата, вообще разведчика. Такого не бывает, истина конкретна, роль оживляется деталями, точными фактами. Но приходят, спрашивают, хотят знать: как? Как готовилась роль, почему получилась именно такой? В ответ произносишь слова, рассказываешь истории... Легко рассказать о ремесле, говорить о творчестве гораздо сложнее. Но даже самому актеру бывает трудно докопаться до истоков, до тех мельчайших, порой даже не отмеченных сознанием оттенков чувств, делающих роль конкретной и правдивой. А без такой точности все объяснения выглядят фальшивыми.
И если я скажу, что каждая роль — новая жизнь, ведь это еще ничего не объясняет. Да и кто этого не знает! Получается банальность, проходная фраза, ничего не дающая слушателю.
Одно, пожалуй, существенно: ощущение невесомости, падения. Страх перед вступлением в новую жизнь роли. Как у писателя перед листом чистой бумаги, у художника наедине с еще не запятнанным краской холстом. Своеобразная предстартовая жуть. И всегда первый импульс отказаться, желание не входить в неведомую тебе пока жизнь героя...
А после начинается привычная и близкая работа, и нет больше рефлектирующих мыслей. И просто уже и не помнишь, не замечаешь, когда, в какой миг и каким именно способом внутреннего ощущения роль становится частицей тебя, тобою...
Есть ощущение роли, которое словами все равно не выразишь, есть люди, связанные одним,— они делают фильм. И ты их ощущаешь как единое, и ты очень нужен... А когда фильм отснят, становится грустно. Ведь только что все было, и ты был так необходим, и все мы делали фильм... А теперь у рулонов отснятой пленки начинается своя, от тебя не зависящая жизнь.
Действительно, очень трудно сказать, где кончается роль, игра и начинается твое индивидуальное, только тебе присущее. Границы просто нет. Быть может, в том моя беда, что не удается сохранить себя в сторонке, в уголке. И начинаешь жить, есть, ходить, говорить и поступать так, как поступил бы ОН. Происходит взаимное проникновение и обогащение.
Конечно, хотелось бы иметь возможность планировать свои будущие роли. Пока еще множество неподвластных актеру причин направляют его путь в кино. И довольно часто выбирать не приходится — бери, как говорится, что подбросит случай. А не играть и ждать, пока придет твоя роль,— трудно. Потому что ты постоянно должен быть в форме, ведь так быстро отвыкаешь от съемочной площадки! Когда у меня был перерыв в съемках больше двух лет, я старался работать дублером, статистом, кем угодно, только бы продержаться и сохранить свою актерскую форму. Смотрел с завистью на своих друзей, что снимались в близких мне ролях, и ждал, готовился к будущим фильмам.
Если же говорить о моих прошлых работах, то, за исключением роли князя Нащекина в фильме «Две жизни», все остальные мои герои — положительные персонажи. Быть может, и дальше суждено мне играть роли положительные... Только актер обязательно должен пробовать себя в разном, искать себя в разном. Нет ничего проще (в случае удачи, разумеется), создав образ типический, будь то Штирлиц или другой киногерой, потом гулять в этом образе по экрану.
Успех, известность... Для актера в них таится большая опасность. Опасность шаблона, своеобразного творческого омертвения.
А с другой стороны, как непросто искать это разное в нашей актерской жизни, подверженной стольким случайностям. Конечно, я могу сказать, что, например, герои произведений Толстого мне ближе, нежели герои Достоевского. Но играй я в театре, наверняка попытался бы работать в пьесах по произведениям именно Достоевского. Ведь пробует же себя писатель в разных жанрах, по мнению окружающих, ему несвойственных,
Я как-то снимался одновременно в двух фильмах. У ленинградского режиссера Семена Арановича в картине «И другие официальные лица» и в фильме Станислава Ростоцкого «Белый Бим Черное ухо». Раньше я этого не делал. В параллельных съемках есть свои сложности, но и интерес немалый, хотя трудности актерской работы над ролями возрастают во сто крат.
А если отвлечься от моей конкретной работы и попытаться передать главное ощущение сути нашей актерской профессии, появляется образ, лежащий несколько в стороне от кино. Я очень люблю смотреть на самолеты, когда они садятся или взлетают. Ведь, по сути дела, они отталкиваются от воздуха, опираются на него, на этакую воздушную подушку, которая держит и не дает упасть. Вот так и актер. Должна быть под ним воздушная подушка, должен быть воздух, который держит...
Вячеслав Тихонов. "Советский экран" № 21 ноябрь 1975 года СМОТРИ: Молодая гвардия
Белый Бим Чёрное ухо.
ТАСС уполномочен заявить...
«Семнадцать мгновений весны» Онлайн.
Они сражались за Родину
ТАСС уполномочен заявить.(фрагмент)
ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА РОДИНУ.(фрагмент)
Бал Наташи Ростовой.
Белый Бим Черное Ухо.(фрагмент)
В ЭТОЙ РОЩЕ БЕРЕЗОВОЙ...
ОТ ЛЮДЕЙ НА ДЕРЕВНЕ НЕ СПРЯЧЕШЬСЯ.
ТИХОНОВ Вячеслав Васильевич
ertata
