Суть начатой либерально-буржуазными кругами — как доморощенными, так и закордонными — фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ней — и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества. Фальсификация истории — это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Одна из глав монографии «Правда против лжи. О Великой Отечественной войне», разоблачения фальсификаторов истории заслуженного деятеля науки РФ, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета, фронтовика Александра Огнёва.


Пленный генерал-фельдмаршал Ф. Паулюс. Сталинград 1943 г.
Герои-сталинградцы

25 августа Сталинград был объявлен на осадном положении. Первый секретарь Сталинградского обкома партии А. Чуянов вспоминал, как в тот день на пути врага встали рабочие Сталинградского тракторного завода: «Из цехов завода шли в бой грозные Т-34. Их вели экипажи ополченцев, вели те, кто их строил… Рабочие СТЗ за одну эту тревожную ночь выпустили 69 танков и 45 арттягачей. Такой высокой производительности труда в истории завода ещё не было. Рабочие «Баррикад» дали 100 пушек». Сталинградский тракторный завод, ставший танковым, до середины сентября 1942 года ежедневно поставлял боевые машины в части 64-й армии.


В немецкой директиве СКВ №45 от 23 июля 1942 года содержалось требование «нанести удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку противника, захватить город… Особенно большое значение имеет заблаговременное разрушение города Сталинграда». Гальдер записал слова Гитлера на совещании 31 августа 1942 года: «Сталинград: мужскую часть населения уничтожить, женщин — вывезти». Английский историк А. Кларк отметил, что «попытки Паулюса и Гота взять Сталинград штурмом в августе и сентябре не увенчались успехом, несмотря на троекратное превосходство в людях, шестикратное — в танках и полное господство авиации в воздухе».

28 августа враг был остановлен северо-западнее Сталинграда, 2 сентября — на юго-западе. Линия обороны проходила по внутреннему обводу в трёх километрах от города.

Кандидат исторических наук, профессор В. Попов в статье «Правда Сталинградской битвы», опубликованной в 2010 году в «Сенаторе», заявил: «В свете обнародованных документов и новейших исторических исследований необходимо отказаться от преувеличения роли Г.К. Жукова в Сталинградской битве. Она была отнюдь не триумфальной и вовсе не решающей, а отличалась необоснованными досадными просчётами, непоследовательностью и незавершённостью в достижении поставленных целей». Никаких убедительных доказательств, подтверждающих эти мысли, не было приведено, не указаны и «новейшие исследования».

Нельзя же принять за обоснование «досадных просчётов» прославленного маршала этакое поверхностное утверждение: «В течение сентября-октября 1942 года под руководством Г.К. Жукова командования Сталинградского, Юго-Западного, а затем и Донского фронтов провели, по меньшей мере, пять армейских и фронтовых операций, которые обернулись большими потерями советских войск и практически оказались безрезультатными в достижении поставленных целей». Здесь не учитываются ни опаснейшая угроза падения Сталинграда, ни категорические, безусловно верные в той ситуации решения Ставки не допустить этого. Жуков указывал: «Конечно, ввод в бой частей, находящихся в стадии формирования, нельзя признать правильным, но иного выхода у Ставки тогда не было, так как пути на Сталинград прикрывались слабо».

3 сентября Ставка ВГК направила на имя Жукова директиву, в которой указывала: «Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трёх верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если Северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало».

Жуков был обязан выполнить этот обусловленный чрезвычайно тяжёлой обстановкой приказ Ставки. 5 сентября он доложил Сталину, что в течение всего дня шло очень тяжёлое сражение: «К северу от Сталинграда противник вынужден был ввести в бой новые войска, переброшенные из района Гурмака». «Продолжайте атаки! — приказал И.В. Сталин. — Ваша главная задача — оттянуть от Сталинграда возможно больше сил противника». …В течение 6 сентября противник отвёл из района Сталинграда новые части.

В сентябре 1-я гвардейская, 24-я и 66-я армии дважды предпринимали здесь наступление. Однако им не удалось ликвидировать коридор и соединиться с войсками, оборонявшими непосредственно Сталинград. Вместе с тем эти операции заставили немецкое командование повернуть немалую часть сил 6-й армии фронтом на север. Это позволило задержать врага на внутреннем оборонительном обводе города.

Становилось ясно, что поспешно подготовленные удары советских соединений, не обеспеченные в должной мере танками и артиллерией, теряют смысл, поэтому Жуков сообщил Сталину 10 сентября: «Теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать коридор и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе нам не удастся. Фронт обороны немцев значительно укрепился за счёт вновь подошедших частей из-под Сталинграда. Дальнейшие атаки теми же силами в той же группировке будут бесцельны, и войска понесут новые потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта».

12 сентября немцы подошли к окраинам города. Командование вермахта для его штурма усилило 6-ю и 4-ю танковую армии. Наступление непосредственно на Сталинград началось 13 сентября. Г. Жуков писал: «13, 14, 15 сентября для сталинградцев были тяжёлыми, слишком тяжёлыми. Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом прорывался через развалины города всё дальше и ближе к Волге. Казалось, вот-вот не выдержат люди. Но стоило врагу броситься вперёд, как наши славные бойцы 62-й и 64-й армий в упор расстреливали его. Руины города стали крепостью. Однако сил с каждым часом оставалось всё меньше. Перелом в эти тяжёлые дни и, временами казалось, последние часы был совершён 13-й гвардейской дивизией А.И. Родимцева… После переправы в Сталинград она сразу же решительно контратаковала противника. Её удар был совершенно неожиданным для врага. 16 сентября дивизия А.И. Родимцева отбила Мамаев курган. Помогли сталинградцам удары авиации под командованием А.Е. Голованова и С.И. Руденко, а также атаки и артиллерийские обстрелы с севера войск Сталинградского фронта по частям 8-го армейского корпуса немцев».

Командующий 62-й армией генерал В. Чуйков отмечал: «Если бы не было дивизии Родимцева, то город целиком бы оказался в руках противника приблизительно в середине сентября… Городской бой в условиях, когда противник засел в городе и укрепился, — это бой за дом, здание, квартал. Операция развивается по ходам сообщения, внутри домов, в развалинах и подземными путями».

Жестокие бои в городе изображены в повестях К. Симонова «Дни и ночи», В. Некрасова «В окопах Сталинграда», в романах В. Гроссмана «Жизнь и судьба» и М. Алексеева «Мой Сталинград». Участник Сталинградского сражения В. Соколов писал в романе «Крушение» о гибели Рубена Ибаррури — сына знаменитой испанской коммунистки Долорес Ибаррури: «И когда вновь разбушевался бой, когда шквал огня залил наши позиции и фашисты бросились на этот дымящийся участок в атаку, Рубен Ибаррури произнёс: «Но пасаран! Не пройдут!» Не один час гремел бой. Фашисты наседали, хотя и несли большие потери. Ещё минута, другая — и гитлеровцы ворвутся в окопы. А патронов у гвардейцев мало, патроны кончаются. Поднялся Рубен Ибаррури. Вымахнул из окопа и бросился на врагов. Следом за ним бросились товарищи. Пошли врукопашную… Рубен почувствовал резкий удар в грудь. Он попытался устоять на ногах, но какая-то сила прижала его к земле».

В. Зайцев в своих воспоминаниях «За Волгой для нас земли не было. Записки снайпера» написал: «Мамаев курган — господствующая над городом высота. Южное плечо кургана помечено на карте цифрой 102,0. Отсюда хорошо виден центр города, который почти полностью занят противником и весь разрушен. Поэтому легко понять наше стремление — держаться если не на вершине, то хотя бы на южных скатах высоты и тем самым угрожать противнику ударами во фланг и тыл. Более выгодных позиций не найдёшь во всём Сталинграде. Мы буквально видели через оптические прицелы затылки гитлеровцев, которые застряли в центре города». Кроме Мамаева кургана, в те дни названного защитниками Сталинграда главной высотой России, важную тактическую роль играл и вокзал, занимавший господствующее положение в центре города. В сентябре 1942 года он переходил из рук в руки до пятнадцати раз.

В Сталинград направлен Рокоссовский

Писатель В. Ганичев, вспомнив о 13—15 сентября — самых кризисных днях Сталинграда, спросил маршала В. Чуйкова: «Что думалось? Было ли впечатление гибели?» Маршал рассердился: «Кто о гибели думал в бою? Лучше сразу ложись и помирай. Некогда об этом думать…» Потом обрушился на меня: «Это только ваш брат писатель мог о любви писать, когда баржа под огнём и люди гибнут в воде. Да он и появился-то у меня второго февраля только».

Рокоссовский вспоминал, как во второй половине сентября он был вызван в Москву и принят Сталиным: «Сталин был мрачен. Таким я ещё его не видел. Ходил молча. Вдруг резко остановился и, глядя мне в глаза, сказал сухо, почти сердито: «Надо спасать Сталинград!» …До предела откровенная фраза была подобна удару. Направляясь в Москву, я знал, что дела на Юго-Западном фронте идут плохо. Но такая смертельная угроза Сталинграду? Нет, не может быть!

И.В. Сталин продолжал: «Немцы в нескольких местах прорвались к Волге. Обстановка под Сталинградом резко ухудшилась… Надо спасать город. Вам надо, товарищ Рокоссовский, срочно вылетать на юг и принять командование Сталинградским фронтом. Всё остальное узнаете у Жукова, когда будете лететь. Туда же, на Сталинградский фронт, вылетает комиссия Ставки во главе с генералом Боковым с задачей очищения войск и штабов от непригодного командного и политического состава. Часть военачальников уже смотрит за Волгу. Жду вашей информации о положении дел и принятых мерах. На месте виднее. Сталинград надо удержать во что бы то ни стало».

28 сентября 1942 года генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского назначили командующим Донским фронтом, который должен был ударить по немцам с севера в междуречье Волги и Дона и тем самым сковать противника, облегчить положение советских войск, оборонявшихся в Сталинграде. Маршал И. Баграмян пишет в своём труде «Слово о маршале Рокоссовском»: «В момент вступления нового командующего в должность Георгий Константинович, стремясь помочь «новичку», попытался его опекать. Однако Рокоссовский решительно потребовал предоставить ему самому возможность командовать войсками, выполняя общие задачи, сформулированные Ставкой, и сообразуясь с конкретной обстановкой. «Короче говоря, — заметил на это Г.К. Жуков в свойственной ему грубоватой дружеской манере, — ты хочешь сказать, что мне здесь делать нечего». В тот же день он улетел в Москву». Отметим, что Жуков в своё время командовал бригадой в дивизии Рокоссовского.

Командующий Донским фронтом генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский (слева) на передовых позициях. Рядом командующий 65-й армией генерал-лейтенант П. И. Батов
Второе наступление немцев проходило с 27 сентября по 8 октября, в результате его лишь на некоторых участках им удалось прорваться к Волге. С начала октября сюда прибыли 200000 человек нашего пополнения, до 90 артиллерийских дивизионов (это до 1000 орудий), 40 сапёрных батальонов. Третье немецкое наступление началось 10 октября в направлении заводов — Тракторного, «Баррикады» и «Красный Октябрь». Непрерывные оборонительные бои длились четыре месяца. Враг потерял 700000 убитыми и ранеными, свыше 2000 орудий и миномётов, свыше 1400 самолётов.

Бросая в бой всё новые дивизии, германские войска не смогли добиться своей главной цели — захватить полностью город. «За каждый дом, — приводит «Шпигель» слова немецкого офицера, — за каждый заводской цех, водонапорные башни, участки железной дороги, стены, подвалы и, наконец, за каждую груду руин шла такая ожесточённая схватка, какой мы не знали даже во время Первой мировой войны в сражениях за материальные ценности».

Первый адъютант штаба 6-й армии полковник В. Адам подтвердил: «Советские войска сражались за каждую пядь земли. Почти неправдоподобным показалось нам донесение генерала танковых войск фон Виттерсгейма, командира 14-го корпуса. Генерал сообщал: «Соединения Красной Армии контратакуют, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда, проявляющего исключительное мужество. Это выражается не только в строительстве оборонительных укреплений и не только в том, что заводы и большие здания превращались в крепости. Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые в спецодежде, нередко сжимая в окоченелых руках винтовку или пистолет. Мертвецы в рабочей одежде застыли, склонившись над рычагами разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели!»

Знаменитый снайпер, уничтоживший 242 немецких солдат и офицеров, Герой Советского Союза Василий Зайцев вспоминал: «Ночью наши разведчики приволокли в мешке «языка». На допросе он сообщил, что фашистское командование серьёзно обеспокоено действиями наших снайперов. Из Берлина доставлен на самолёте руководитель школы немецких снайперов майор Конингс, который получил задание убить прежде всего, как выразился пленный, «главного зайца». Но получилось наоборот: Зайцев перехитрил этого Конингса и уничтожил его.

Сержант Я. Павлов и 25 подчинённых ему бойцов удерживали знаменитый теперь дом в Сталинграде 58 суток. Среди них геройски сражался и одиннадцатилетний мальчик Толя Курышов, награждённый орденом Красной Звезды. Германский генерал-майор Г. Дёрр в книге «Поход на Сталинград» отдал должное мужеству и умению наших защитников города: «Русские превосходили немцев в отношении использования местности и маскировки и были опытнее в боях за отдельные дома». Он винил Гитлера в провале битвы за Сталинград. Дёрр писал, что Гальдер «потребовал прекращения наступления на Сталинград; 24 сентября он был уволен». Другие источники не подтверждают эту мысль, в записях Гальдера нет указаний на его столь радикальные расхождения с Гитлером.

14 октября Гитлер приказал перейти к стратегической обороне на всех участках фронта против советских войск, но одновременно продолжать наступление на Сталинград. Однако немецкий штурм во второй половине октября и начале ноября не привёл к заметному успеху. 11 ноября 1942 года пятью пехотными и двумя танковыми дивизиями Паулюс предпринял одобренное Гитлером четвёртое наступление против 62-й армии Чуйкова с целью разбить и сбросить её в Волгу и полностью захватить Сталинград. 62-я армия оказалась разделена на две части, одна из дивизий была отрезана от основных сил, враг прорвался к Волге на фронте 500—600 метров. Но очередная попытка уничтожить 62-ю армию не достигла своей цели.

11 ноября В. Чуйков написал в своём дневнике: «Паулюс не использовал своего превосходства в силах и не выполнил своего замысла. Сбросить 62-ю армию в ледяную Волгу ему не удалось. Это наша ещё одна крупная победа, в которой вскоре все убедятся».

В книге А. Чуянова «Сталинградский дневник» приведено письмо убитого немецкого офицера, написанное 11 ноября: «Нам надо дойти до Волги ещё только километр, но мы его никак не можем пройти. Мы ведём борьбу за этот километр дольше, чем войну за всю Францию. Мы уложили здесь больше солдат, чем в борьбе за Севастополь, но русские стоят, как каменные глыбы». Уже в годы войны пьесы о героизме советских солдат и офицеров создали Н. Вирта «Солдаты Сталинграда» и Ю. Чепурин «Сталинградцы».

Повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда» характерна локальностью изображения Сталинградской битвы. Она написана как своеобразная хроника повседневной судьбы воинского подразделения. В ней показано только то, что видел и пережил молодой лейтенант Керженцев, бывший архитектор, от лица которого ведётся повествование. Автор не скрывает тяжести войны и наших больших потерь: полк воюет «каких-нибудь несчастных полтора месяца», «и вот уже ни людей, ни пушек». В повести нет риторики, высокопарной декламации, открытых авторских оценок. Для её стиля свойственны сдержанность, лаконизм, строгость. Авторская позиция становится ясной читателю из выразительных описаний, из содержания внутренних монологов и острых диалогов, из точно отобранных деталей и мелких частностей. Патриотизм героев чувствуется во всём их поведении.

В конце повести приведён отрывок из речи фюрера 9 ноября 1942 года: «Сталинград наш!.. Город, носящий имя Сталина, в наших руках. Величайшая русская артерия — Волга — парализована. И нет такой силы в мире, которая может нас сдвинуть с этого места». Автор изобразил именно ту силу, которая не только сдвинула, но и сокрушила армию Паулюса. Источник нашей силы автор видит в советских людях, в их душевном настрое.

Эта повесть была опубликована в 1946 году. В пособии «Русская литература ХХ века» под редакцией Л. Кременцова говорится «о фактическом запрещении книги В. Некрасова «В окопах Сталинграда». В действительности ей присудили Сталинскую премию по инициативе Сталина, в вузах её изучали студенты. Если коснуться того, что её уличали в «недостатке идейности», то тогда спорили о разных путях изображения человека на войне, были критические рассуждения и об этой повести. Какая в этом крамола?

Соавтор пособия О. Быстрова посчитала, что появление в 1946 году «повести В. Некрасова «В окопах Сталинграда» заставило литературную общественность несколько растеряться: автор — простой офицер, никому не известный Некрасов, в самой повести нет ни слова о партии и всего несколько упоминаний о Сталине». Тогда пришли в литературу и другие подобные авторы (Г. Николаева, С. Антонов, В. Ажаев), в созданной в годы войны поэме «Василий Тёркин» А. Твардовский ничего не говорил о партии и Сталине. В этом плане не было никакого повода изумляться после прочтения «В окопах Сталинграда». Быстрова использовала слухи о каком-то партийном чиновнике из ЦК КП(б) Украины, который сказал-де Некрасову, что у него «кишка тонка писать о Сталинграде». Не стоит тащить — тем более в учебные пособия — подобные непроверенные факты и очень легковесные доказательства.

И на нашей улице праздник

В ноябре 1942 года Сталин, беседуя с генерал-майором танковых войск П. Ротмистровым, спросил: «Скажите мне, товарищ Ротмистров, честно и откровенно, как коммунист коммунисту. Почему у нас столько неудач? Почему мы отступаем?» Ротмистров ответил: «Товарищ Сталин, могу доложить вам сугубо личное мнение, основанное на опыте боёв с фашистами. Конечно, наш красноармеец по своим морально-боевым качествам выше солдата царской армии и тем более немецкого. Но дело в том, что в этой войне столкнулись две различные по технической оснащённости армии… Почти все немецкие дивизии, даже пехотные, моторизованы. Они быстро передвигаются на автомашинах, бронетранспортёрах, мотоциклах, имея широкие возможности для маневра. У нас же стрелковая дивизия летом в лучшем случае, и то частично, следует на повозках, зимой — на санях. Используя высокую подвижность, противник легко обходит наши фланги, прорывается к нам в тыл, создаёт иногда видимость окружения, зная, что такая угроза психологически действует на войска. И второе. Немцы располагают превосходством в танках, тяжёлой артиллерии и авиации. К примеру, мы не могли пробиться к Сталинграду прежде всего потому, что гитлеровцы организовали мощную оборону и буквально подавляли нас огнём пехотной артиллерии и ударами с воздуха». «Да, мы уступаем немцам по количеству и даже в некоторых видах по качеству в вооружении, — тихо произнёс Сталин. — Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что в 43-м году наша промышленность догонит фашистскую Германию по выпуску самолётов, танков, орудий и миномётов, а может, и превзойдёт её в этом отношении не только количественно, но и качественно».

В 1942 году СССР, используя быстро воссозданные на новых местах эвакуированные заводы, выпустил более 21000 боевых самолётов, свыше 24000 танков, более 158000 орудий и миномётов. Это позволило нашему командованию восполнять потери в технике и хорошо вооружить новые дивизии. К лету 1942 года Ставка развёртывала 120 новых дивизий. «Только с 23 июля по 1 октября 1942 года на Сталинградское направление прибыло 55 стрелковых дивизий, 9 стрелковых бригад, 7 танковых корпусов и 30 танковых бригад».

В начале советского наступления в районе Сталинграда (кодовое название «Уран») у наших войск было 1103000 человек (у противника 1011500 человек), в вооружении мы имели преимущество: по авиации 1,1:1, по танкам и САУ 2,2:1, по артиллерии 1,5:1. Правда, в «Истории Великой Отечественной войны» даны другие цифры: «У нас было 894000 человек, орудий и миномётов — 13540, самолётов — 1115. У немцев 675000 человек, орудий и миномётов — 10300, самолётов — 1216».

Ставка верно учла, что 6-я и 4-я танковая немецкие армии были сосредоточены на участке фронта в районе города, а их растянутые фланги прикрывали румынские войска, не обладавшие хорошей боеспособностью. Немцы не имели здесь более-менее значительных резервов. А. Василевский отметил: «Тут напрашивалось решение: организовать и провести контрнаступление, причём такое, которое не только радикально изменило бы обстановку в этом районе, но и привело бы к крушению всё ещё активно действующего южного крыла вражеского фронта. Такое решение было принято в середине сентября после обмена мнениями между И.В. Сталиным, Г.К. Жуковым и мною. Суть стратегического замысла сводилась к тому, чтобы из района Серафимовича (то есть северо-западнее Сталинграда) и из дефиле озёр Цаца и Барманцак (то есть южнее Сталинграда) в общем направлении на Калач, лежащий западнее Сталинграда, нанести мощные концентрические удары по флангам втянувшейся в затяжные бои за город вражеской группировки, а затем окружить и уничтожить её основные силы — 6-ю и 4-ю танковую немецкие армии».

До конца 1942 года наступление наших войск в районе Сталинграда оставалось главной операцией на советско-германском фронте. Для верховного командования вермахта оно стало неожиданным. Ставка многое сделала для достижения внезапности наступления. Для этого уже в сентябре началась, а в октябре продолжалась демонстративная подготовка к крупному наступлению на Западном направлении против немецких войск, оборонявших Ржевский выступ. Это было замечено и привело высшее гитлеровское командование к выводу о том, что на Смоленском направлении Красная Армия нанесёт свой главный удар.

В немалой степени внезапность контрнаступления под Сталинградом была обеспечена самой скрытностью его подготовки. Ставка приказала прекратить частные наступательные операции и перейти к жёсткой и длительной обороне. Оборудовались позиции сплошными траншеями, прочными огневыми сооружениями, системой инженерных заграждений. Запрещались переписка и телефонные разговоры, связанные с контрнаступлением. Войска из резерва Ставки Верховного Главнокомандования сосредоточивались только ночью.

В октябре 1942 года германский генштаб полагал, что предстоящей зимой Красной Армии выгоднее наступать на центральном участке фронта, чем против выдвинутого далеко на восток южного фланга немецких войск. 5 ноября разведка верховного командования немецких сухопутных войск доложила, что главный удар в будущих операциях русских следует ожидать на участке группы армий «Центр» против Смоленска. В этой группе оставалось около 80 дивизий, среди них 8 танковых и 5 моторизованных. Кроме того, здесь располагались две танковые дивизии стратегического резерва. В то же время в группе армий «Б» было только 6 танковых дивизий и 4 моторизованные.

Успех наступления Красной Армии во многом обеспечило то, что на направлении главного удара советское командование сумело создать «решающее превосходство сил и средств: по пехоте — в 3 раза, по танкам — в 1,2 раза, по артиллерии — более чем в 10 раз… На Юго-Западном фронте наши войска превосходили противника на участках прорыва по людям, орудиям, миномётам и танкам — в 2 раза, а на Сталинградском фронте наше превосходство над противником было в людях — в 2,5 раза, по орудиям, миномётам, танкам и САУ — в 3 раза».

19 ноября после интенсивной артиллерийской подготовки развернулось наше успешное наступление. В. Адам писал о панике в результате мощного советского удара: «Подхлёстываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт, они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, заграждая дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили. В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли всё, что мешало поспешному бегству, бросали оружие и снаряжение».

23 ноября танковые и механизированные корпуса Юго-Западного и Сталинградского фронтов встретились в районе Калача и Советского, в окружении оказались 22 дивизии и более 160 отдельных частей, входивших в состав 6-й и частично 4-й танковой армий. Было захвачено в плен 27000 солдат и офицеров.

Паулюс жаждал приказа отступать

21 ноября «Паулюс представил ОКХ предложение сдать Сталинград, армии пробиваться на юго-запад и таким образом избежать угрожающего окружения. Группа армий «Б» поддержала перед ставкой фюрера предложение Паулюса. Но прорыв не разрешали. Нужно удерживать Сталинград — такова была воля Гитлера и ОКХ». 22 ноября Паулюс опять предложил вырваться из котла. По словам немецкого генерал-майора Дёрра, был заготовлен приказ о сдаче Сталинграда и прорыве из него, но 24 ноября Гитлер отменил принятое им за 6 часов до этого решение сдать город. Якобсен сообщил: «23 ноября 1942 года Паулюс в телеграмме Гитлеру просил предоставить ему «свободу действий». 26 ноября Паулюс направил письмо генерал-фельдмаршалу Манштейну».

В середине декабря командование 6-й армии просило «разрешить прорыв из котла на юго-запад, согласованный во времени с атакой 4-й танковой армии, наступающей в северо-восточном направлении». Манштейн не дал разрешения на прорыв, Паулюс говорил Адаму: «Гитлер и ОКХ всё ещё хотят, чтобы мы удерживали город. И Манштейн боится дать приказ от своего имени, хотя и знает о нашем тяжёлом положении».

Гитлер 12 декабря 1942 года заявил: «Мы ни при каких условиях не можем сдать Сталинград». Цейтцлер отметил: «В одном из первых приказов Гитлера, отданном вскоре после того, как сомкнулись русские клещи, говорилось: «Войска 6-й армии, окружённые в Сталинграде, впредь будут именоваться войсками крепости Сталинград».

Немецкий исследователь И. Видер в книге «Сталинград. Уроки истории» уличил в нечестности Манштейна, обвинившего Паулюса в том, что он не попытался вырваться из котла 18 декабря, когда Манштейн, по его словам, «отдал окончательный приказ о сдаче «твердыни на Волге». Такого приказа Паулюс не получал. Манштейн оговорил бывшего в его подчинении генерала, «пытаясь переложить на него вину за провал деблокирующей операции и все связанные с этим тяжёлые последствия».

Попытка Паулюса самостоятельно вырваться из окружения не имела шансов на успех. Горючего для машин не хватало, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее 6-ю армию от основных сил. Воевать в зимней степи было намного труднее, чем в городе, на заранее оборудованных позициях, при обороне немцы «широко использовали систему наших укреплений, построенных ещё летом, до боёв за Сталинград».

Участник Сталинградской битвы Б. Засядкин, в то время командир огневого взвода, свидетельствует, что 26 декабря немцы оборонялись юго-западнее Воропаново: «И каково было наше удивление, когда мы увидели наши бывшие оборудованные позиции, которые ещё в мае-июне нами, курсантами, были оборудованы по всем правилам инженерного искусства. На войне всякое случается, но чтобы поменяться с противником позициями и ролями — это уж слишком».

Генерал пехоты Цейтцлер писал в «Роковых решениях»: «В ноябре я говорил Гитлеру, что потерять под Сталинградом четверть миллиона солдат — значит подорвать основу всего Восточного фронта. Ход событий показал, что я был прав». Главное в его рассуждениях: в трагедии у берегов Волги был виновен Гитлер. Такое объяснение причин катастрофического поражения немецких войск под Сталинградом и в целом на советско-германском фронте давалось Гальдером, Гудерианом, Манштейном и другими гитлеровскими генералами, пытавшимися снять с себя вину за него.

Западные историки подчас утверждают, что немецкое командование знало о готовящемся контрнаступлении советских войск под Сталинградом, но по вине Гитлера не могло принять должных мер по предотвращению разгрома. Бывший начальник генерального штаба сухопутных войск Цейтцлер писал после войны: «Ужасно предвидеть надвигающуюся катастрофу и в то же время не иметь возможности предотвратить её». Он полагал: если бы войсками управляли правильно, положение коренным образом изменилось бы. Г. Гот в книге «Танковые операции» назвал одну из глав «Гитлер проваливает план кампании».

В «Истории войн» причины поражения немцев сводятся к неудачным решениям фюрера: летом 1942 года тот ошибочно «перебросил 4-ю танковую армию Гота в группу армий «А», наступавших на юге», затем он «вновь ошибся», возвратил «4-ю танковую армию для участия в боях под Сталинградом в составе группы «Б» и «приказал 11-й армии Манштейна… переместиться на север для усиления осады Ленинграда… Изменение планов Гитлера привело к разгрому его восточных армий».

И ни слова о том, почему судорожно метались фюрер и его генералы. Если бы 11-ю армию не перебросили под Ленинград, то Синявинская операция наших войск в 1942 году могла бы достичь своей цели — прорвать блокаду города, а гитлеровская директива № 41 требовала захватить его. «Летом и осенью 1942 года в районах Волхова, Ржева, юго-восточнее озера Ильмень, — признавал К. Типпельскирх — шли тяжёлые бои, не позволявшие немцам осуществить переброску войск в интересах наступающих армий, а в район Воронежа даже заставили немецкое командование спешно перебросить из-под Сталинграда одну дивизию».

Неверно все неудачи германских войск сваливать на Гитлера: он далеко не всегда единолично принимал решения. Немецкий историк Н. Вильхельм в книге «Две легенды» писал: «Гитлер гораздо реже действовал на свой страх и риск, чем это можно предположить». 30 июля 1942 года начальник штаба оперативного руководства германского верховного командования генерал Йодль заявил, что судьба Кавказа решается под Сталинградом, поэтому необходимо перебросить часть сил из группы армий «А» в группу армий «Б». Уже на другой день приказ об этом был отдан. Манштейн отметил, что Гитлер часто не прислушивался к доводам своих генералов, «приводя экономические и политические аргументы и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был опровергнуть фронтовой командир». Вместе с тем «иногда Гитлер проявлял готовность выслушать соображения, даже если он не был с ними согласен, и мог затем по-деловому обсуждать их».

Газета «Правда»

Спекуляции на трагедиях
Собирался ли Советский Союз развязывать войну с Германией?
Надо знать прошлое, если хотим идти в будущее
Мюнхенское предательство
Идеологические скрепы
Роль Польши в развязывании войны
И.В. СТАЛИН
План «Барбаросса» подписан
Как германская агрессия стала внезапной
Жестокие поражения в начале войны
Провал плана «Барбаросса»
Незабываемые битвы
Поражение в Вяземском котле
Бои за Калинин
Разгром немцев под Москвой
Битва за Москву
Трудный 1942-й


tatasoz-