Не так давно наткнулась на записи haute-contre с солнечным голосом и гитариста в одном лице, которого зовут, тарам-пам-пам, Родриго дель Позо. Прикольно то, что в его дискографии есть альбом "Music for Philip of Spain and His Four Wives", с музыкой времен как раз _того_самого_ Филиппа Второго. %) К счастью, на этом пересечения заканчиваются, а в связи с его пением ассоциативно вспоминается скорее "На крыльях Крестовой войны" Чикиной.
То, до чего можно легко дотянуться через яндекс и файлообменники, очень здорово. Большей частью это записи в сотрудничестве с коллективом, носящим просто очешуительно классное название "Charivari Agréable". Мне особенно хорош показался "Sacred Songs of Sorrow", диск с христианскими плачами.
Печальная песнь про дуб на старинный народный испанский текст.
Ария Человечества в воплощении Марии Магдалины (и так бывает) из оратории "La vita nella morte" Антонио Драги.
Те самые испанские песни 16 века.
Плачи. Среди них одна из самых запоминающихся интерпретаций "Ach, daß ich Wassers g'nug hätte", что я слышала.
"Александр" Генделя: ни в жисть непонятно, к чему были все эти метания и страдания, но сколько чудесной музыки.)
В старой записи, где дирижировал Кёйкен, женские партии отданы очень легким голосам, и каковы бы ни были страсти-интриги, все звучит наивно, хрупко и по-девичьи. Собственно, этим она мне симпатичнее того, что было записано позднее. Лизауру у Карины Говен, например, судя по вьедливой манере и концентрации яда, впору бояться: она точно _опасная_женщина_. :)
Этих двух "Александров", Кёйкена и Петру, сравнительно послушать - явственно проявляется, как разительно отличаются подходы к музыке и к пению вообще. Записи старинной музыки, сделанные в середине прошлого века, наверное, не похожи на современные примерно в той же степени (если опустить, в какую сторону не похожи).
А это как раз из версии Кёйкена. Убийственная ария Лизауры, которую обижает, что Александр Македонский ведет себя, как флюгер.
No, più soffrir non voglio, è troppa infedeltà. Istabile qual’ onda, più mobile che fronda è l’inconstante. Non lo vorria l’orgoglio, se lo volesse amor. No’l voglio più soffrir d’un’altra amante.
Нет, не хочу больше страдать, слишком много неверности. Изменчив, как волна, подвижнее, чем листва, - таков неверный. Моя гордость не стерпит, даже если того просит любовь. Не хочу страдать из-за того, что он любит другую.
Рассказать об этом хочу давно и упорно. И даже не из-за того, что почти возлюбила Майкла Чанса, который тут в самом расцвете и Оттон.
Мне нравится, если партию Нерона поет тенор, а не меццо, потому что изрядная доля зловещего музыкального ужаса в ней звучит только так. Прежде казалось, что Нерон-тенор - это всегда про такого сурьезного злодея, который может маскироваться под зрелого здорового (но мы-то знаем!..) человека. Да и слышанное-виденное, в общем-то, подтверждало-закрепляло сию схему. Тогда ход действий - при вполне зрело-героически звучащем императоре (нехилой властью наделенном человеке) - напоминает эдакую психопатологию обыденной жизни. И страшно становится именно из-за разрыва между формой и содержанием, когда внезапно оказывается - ни черта этот сурьезно звучащий нелегенький тенор не соответствует тому, что по ходу действия им творится. Очень жизненно.
А тут Нерон-тенор Пауль Нилон по части истеричности и инфантильности, "Хочу и буду!", задвигает и Коннолли, и Жарусски. И терзания с Поппеей, когда он шарахается от нее, как зашуганный подросток, которому и хочется, и колется, колбасит его, болезного, но он и не собирается вытанцовывать фигуры, в которых она вокруг все увивается... нечто весьма запоминающееся.
Вообще, сие есть относительно древняя, специально для телевидения заснятая версия постановки "Коронации Поппеи" Монтеверди, которая потом, больше чем через десять лет, в несколько видоизмененном виде случилась в Барселоне с Сарой Коннолли в роли Нерона. Если после новой версии я жалела, что вовремя не выключила картинку, и долго плевалась, ибо абсурда и истерики оказалось слишком много даже для меня (больше всего, правда, раздражал Доминик Висс на каблуках и в платье, с визгом бегающий по сцене), после старой действо показалось более осмысленным. Может быть, дело в том, что сейчас эта постановка все-таки анахронична, может, содержания повыветрились и просто так, вместе с красным диваном, не возобновляются. А может, просто со второго раза толерантность к трэшу повысилась. В общем, черт его знает, в чем дело.
Но мне увиделось много вкусного. Например, это единственный раз, когда я восприняла Оттона как мужа Поппеи, как оно и было исторически. Тут оно живет как-то и даже истории с Друзиллой не рушит.
А еще спор Нерона с Сенекой великолепен. Нерон - такая разглагольствующая фуфелька, ай, прелесть. Ежику ясно, что "Форца!" и "Пью потенте!" у него и не ночевали, это он так, теоретически с морем по колено. И манерный тенорок тут очень и очень. А мечется, бесится, плюется и посуду бьет... Сенека, хоть дубинушка и выросла уже, "садится в асфальтовый каток", без особых усилий утрамбовывает зарвавшегося мальчика и удаляется в закат. Чудно.
Нилона, кстати, помню еще и по "гангстерской" "Роделинде". Гримоальдо он пел в том же истерическом тоне, что было, хоть и эффектно, очень странно. Но, там и Бертарид (уже упоминавшийся Чанс) был, как бы поаккуратнее выразиться, бешеный.
Оперу, как оно было, можно - ура технологиям - послушать и посмотреть вот тут. Эти три часа того стоят.
А я немного про жизню, действом порожденную.
Только выкинула из головы пару про электроэнергетику и направлялась к выходу "Маяковской", как... "Билетики на сегодняшний вечер!" В переходе метро.
Едва нашла пункт назначения, куда привел купленный заранее, но почти последний и дорогущий, а потому и на место внезапно не очень далекое от сцены, билет, мысль сзади громко выразили в форме "Я ни в жизни так не сидела!". Оказалось, это была компания из пяти штук бабушек филармонических, которые - классика жанра - совершенно не в курсе, что собираются слушать. Шуршание таблеточками, разговоры во время номеров и абсолютная невосприимчивость к укоризненным взглядом соседей в комплекте. Впрочем, выражения лиц, когда очень лысый и бородатый контртенор Шавье Сабата запел, были бесценны. А Хорошев, кажется, их совсем доконал.
Электроэнергетика, хотя я пыталась про нее забыть, решила меня упорно преследовать. Рядом сидел мужчина средних лет, похоже, со взрослым сыном. В антракте они смачно обсуждали обогащение урана, графитовые стержни и захоронение радиоактивных отходов, просто ммм.
А еще неподалеку сидел мужчина, процесс слушания у которого был настолько занимателен по внешним проявлениям, что сложно было иногда не взглянуть на него. Но, что бы ни отражалось у него на лице в другие моменты, к окончанию арий обеих сопрано он начинал таинственно улыбаться.
После концерта провели автограф-сессию. Хорошая, вроде, идея, но без трэша никак. Первые несколько минут было страшно за солистов, ибо страждущие пытались их порвать на сувениры. :) Впрочем, это быстро схлынуло.
Нашла нескольких знакомых по вконтактовому сообществу, которые собирались быть на концерте, но прежде не опознались. Компания занятная, надо сказать. Полностью женская, возраст вплоть до 60, иные добирались с Урала. Следующие полчаса провела за хихиканьем и в непрерывном фейспалме, наблюдая, например, очень-трясущиеся-руки нашего админа, которая только что честно наговорила странного Хуану Санчо, обняла Ценцича, пожала руку дирижеру, а в довершение всего ее опознал Хорошев, и теперь она продуцировала смаз на фотографиях.
Через пару дней мы собирались снова все увидеться в Питере, на другом концерте, с которым тоже невероятно повезло. И меня, например, музыка тогда еще не отпустила. Да и не только меня.
