art ma-zaika

Нет такой политической силы, которая больше музыки

13 и 14 декабря в концертном зале "Россия" (дворец спорта "Лужники") пройдут сольные концерты ЗЕМФИРЫ РАМАЗАНОВОЙ. В преддверии выступлений с певицей пообщался БОРИС БАРАБАНОВ. Она отказалась признать свое "родство" с виртуальной группой The Uchpochmack, зато рассказала об интернет-трансляции своего шоу, о работе в кино и о своей мечте.

— Вы обычно соглашаетесь на интервью не тогда, когда что-то интересует журналистов, а тогда, когда вам нужно что-то сообщить. Что является таким важным поводом на данный момент?

— А разве журналистов что-либо интересует, кроме читательских рейтингов? Но вы правы, я хочу осуществить большой проект — онлайн-трансляцию своего заключительного концерта в Лужниках. Мне важно зафиксировать момент. Все в жизни скоротечно, особенно сейчас. Мне нравится сама идея выхода за пределы конкретного зала. Снимать будет команда немцев — 23 человека, 10 камер. Смотреть можно будет на моем канале в YouTube. Во всех смыслах для меня это — событие, и я хочу вовлечь в него как можно больше людей.

— Нынешний период вашей гастрольно-концертной жизни стал, кажется, первым опытом привлечения зарубежных специалистов. Вы довольны?

— Я не просто довольна, я не понимаю, почему мне не пришло в голову сделать это раньше, почему так затянула. Это другой уровень мышления, отношения к работе. Я счастлива, мне кажется, только сейчас я стала давать настоящие концерты.

— Мы ведь говорим о техническом персонале сейчас.

— Да, и я в некотором смысле отдаюсь им в руки. Чтобы это сделать, нужно доверять их решениям.

— При этом вы все равно не рискуете постоянно работать с иностранцами на сцене, хотя "перепробовали" в своем составе, кажется, всех стоящих российских музыкантов.

— Плохо владею языком. Мне важно, чтобы музыкант понимал тексты песен и меня, конечно, а я очень разговорчива на репетициях и в студии.

— Это единственная преграда?

— Пожалуй, да.

— Можно еще несколько слов о заканчивающемся туре?

— Он получился очень большим и долгим, давно не давала таких глобальных туров. Кажется, впервые в моей концертной практике я поменяла часть состава по ходу тура. Обычно я избегаю таких решений, боюсь разрушить процесс. В этот раз ситуация была безвыходной. Но мне повезло — стало только лучше. У меня накопилось огромное количество наблюдений. Я поняла разницу в регионах, поняла, где меня принимают лучше, и поняла, что я счастливый артист,— у меня большая хорошая публика.

— Вы ехали в тур с альбомом, который оказался очень успешным, если судить по продажам на iTunes. Чувствовалось ли на концертах, что люди приняли эти песни?

— Нет. Реакция публики четко делится на две части в концерте . Где-то в большей степени, где-то в меньшей, но всегда на две: это реакция на новый и старый материал. Во второй половине тура я поменяла сет-лист и усугубила эту ситуацию. Первые тридцать минут играю только новый альбом. В зале тихо, и я, честно говоря, наслаждаюсь исполнением. Просто исполнением.

— Вообще, судя по отголоскам, доносившимся с маршрута турне, вы по-прежнему не считаете себя артистом развлекательного жанра, к которому применимо вот это отношение: "я заплатил деньги, купил билет, весели меня", Вы по-прежнему требуете определенной работы от зрителя тоже. Мне кажется, это вообще чуть ли не главный сюжет вашей артистической биографии — конфликт между огромной популярностью и огромной независимостью.

— Вы так красиво сформулировали, спасибо. Но, мне кажется, все прозаичнее. Я хотела бы быть сдержаннее, правда! Но иногда иду на поводу у собственных реакций. Спустя время они кажутся мне смешными и гипертрофированными.

— У вас есть такое колкое выражение — "чесать зрителям пятки".

— Не считаю, что зритель мне что-то должен, как и я ему. Изначально я благодарна человеку за то, что он нашел время и пришел на концерт, что он слушает меня. Но концерт — это же очень подвижная субстанция, нечто очень живое, иногда я это чувствую очень сильно. Такие густые ощущения, что можно потрогать их. И если это счастье — это одно, а если агрессия — другое.

— Очень неожиданной оказалась песня Виктора Цоя "Легенда", записанная вами для фильма "Сталинград". Вряд ли мы услышим ее на концертах, так?

— Я уже пела ее! В Волгограде, кажется, за день до премьеры фильма. Песня сумасшедшая, потрепала мне нервы. Я буквально заболела на пять дней. Цой в принципе очень специальный автор, но эта песня — такая требовательная! Я пробовала разные манеры, вокальные, фортепианные — нет, ничего не годилось! Только так — шепотом, тихо, монотонно.

— Как вообще это получилось? Как была выбрана именно эта вещь?

— Мне позвонила Рената, сказала: "интересное предложение — Цой, 'Легенда'", что-то еще, что-то еще. Я подошла к пианино, сыграла куплет и сказала: "Буду". Это же Цой, моя детская любовь.

— А момент какого-то отношения к войне, то есть к теме фильма, был в этом?

— Но ведь это и есть песня о войне, и отношение к войне возникает во время исполнения. Да, еще, конечно, сыграло роль имя Анджело Бадаламенти. Меня это заинтересовало, но когда я приехала на «Мосфильм», оказалось, что от меня требуется именно камерное исполнение в противовес музыке Бадаламенти.

— Если я правильно понимаю, параллельно с этой требовательной песней шла работа над довольно легкомысленным проектом The Uchpochmack. Психологически, наверное, тяжело было себя делить между такими работами.

— О чем вы?

— Есть такая группа The Uchpochmack, ее многое связывают с вашим именем. Да и голос похож…

— Боря, если бы вы знали, сколько и чего связывают с моим именем, сколько неправды, искаженных фактов в досужих разговорах. Я, например, с удивлением прочла, что буду писать песни к спектаклю "Золушка". К этому сложно привыкнуть, но я стараюсь внешне не реагировать.

— Сочувствую вам. Давайте тогда опровергнем хотя бы один домысел. Певица Ракета из The Uchpochmack — это не вы?

— Ну, сейчас я скорее подводная лодка.

— И вы буквально как подводная лодка сейчас уйдете на дно в очередной раз?

— Осталось самое интересное. Но, конечно, я буду придерживаться своих правил, и после таких эмоциональных перегрузок мне нужно будет время чтобы прийти в себя.

— А самое интересное — это концерты в Москве?

— А еще выход первого в моей жизни винила, первая онлайн-трансляция концерта, ну и вообще, последние концерты тура всегда играешь с другим настроением, прощаешься со зрителем и со сценой.

— У вас ведь что угодно в жизни было, но вот прямых телетрансляций концертов я не припомню.

— Их и не было. Потому я и решилась на это интервью. Для меня это масштабное мероприятие. Задействовано столько народу! Странно, но у нас в стране мало кто идет на такие эксперименты. Помню только «Нашествие», но это был жуткий звук и картинка на двоечку. Хотя в Европе, не говоря об Америке, эта опция активно используется. Возможно, дело в скоростях?

— Уверен, что ваши технические партнеры понимают, с какой массой народу столкнутся, и все рассчитают правильно. Я правильно понимаю, что после концерта этот материал в интернете доступен не будет, и все ринутся смотреть именно в эти часы?

— Надеюсь, что ринутся. Но даже если это будет небольшое количество людей, даже если будут перебои с сигналом, начало будет положено. Невозможно добиться результата, хоть раз не попробовав.

— Еще одна ваша гордость — это первый винил в Вашей карьере.

— Гордость — сильно сказано. Но это определенно важно для меня. Я коллекционирую винил, слышу нюансы, но понимаю, что песня не может стать принципиально лучше, оттого что выпущена на виниле . Здесь сыграл роль скорее случай. Со мной на связь вышел Леня Бурлаков — человек, к которому я всегда буду испытывать теплые чувства. Он предложил издать всю дискографию на виниле, я подумала, что это очень своевременно, и согласилась.

— Ничего себе. В последние годы складывалось ощущение, что между вами есть какие-то застарелые обиды, и любое общение осталось в прошлом.

— Мы правда хорошо друг к другу относимся. У вас сложилось ошибочное мнение.

— Слава богу. К слову, можете назвать три последних винила в вашей коллекции?

— Второй том дуэта Эллы Фитцджеральд и Джо Пасса, Atoms for Peace, Том Уэйтс.

— Arcade Fire?

— Нет, так быстро я не реагирую.

— Как вам кинопродюсерский опыт в фильме Ренаты Литвиновой "Последняя сказка Риты"? Пошел на пользу? Будете продолжать?

— "Продюсерский" — это неизбежность. И, по большому счету, ничем он меня привлечь не может — рутина. А кино — это другое, это волшебство, и, конечно, я вижу свое будущее в нем. Даже сегодня я занималась кино. Рената сняла короткометражный фильм "Девушка с коробкой" — очень трогательная история, и мне предоставилась возможность попробовать нечто совершенно новое! Поймете, когда увидите. Не хочу раскрывать карты. Я получила огромное удовольствие, и, как я заявила режиссеру, "новый год для меня уже начался".

— Есть одно событие в наступающем году, к которому вы, как любитель спорта, не можете остаться равнодушной. Я помню, как в период альбома "Спасибо" вы заявляли в интервью, что хотели бы выступить на открытии Олимпиады в Сочи. Кажется, была даже формулировка "моя цель". За это время к вам никто с этим не обращался?

— Нет, ко мне никто обращался. Я обращалась, получила мягко сформулированный отказ. Что ж, по крайней мере удастся спокойно и полностью погрузиться в мир спорта на три недели.

— К сожалению, не было возможности поговорить с вами после вашего прошлогоднего выступления с Queen в Москве. Но поклонникам наверняка будет интересно все равно… Вы спели "Life Is Real", эту песню Queen исполняли с Фредди Меркьюри всего несколько раз, причем году в 1982-м...

— Точно скажу — два раза. Мой выход был третьим исполнением. Я предлагала одно, они другое, в итоге сошлись на этой композиции. Выбрала ее я — очень люблю альбом Queen "Hot Space", считаю его недооцененным. Ну, а эта песня памяти Леннона — просто сокровище. Брайан Мэй очень тепло отреагировал, и, мне даже показалось, был благодарен за этот выбор.

— Продолжаете общаться? Я помню, что господин Мэй был в принципе не против записаться с вами.

— Ну, как общаются музыканты? Совсем не так, как обычные люди. У нас есть причины для общения в виде новых песен, проектов, а в остальное время мы варимся в собственном соку.

— Так может быть, есть песня для его гитары?

— У меня сейчас хороший гитарист. Я его по-сестрински люблю. Впрочем, и остальными музыкантами я очень довольна. У нас хорошая компания, нет левых людей.

— А кто еще из музыкантов произвел на вас впечатление в последнее время?

— Portishead в Праге! Я специально задержалась на день, чтобы увидеть их выступление. Я была потрясена, восхищена, раздавлена. Это лучший концертный звук, который я слышала в жизни. Да что там, я говорю слишком сухо. Это лучшее, что я слышала живьем, своими ушами. И у меня появилась мечта — привезти их в Россию. Мне кажется, моим коллегам (звукорежиссерам и музыкантам) обязательно нужно посетить концерт Portishead. И мне кажется, это должен быть Петербург.

— Еще одно ваше новое поприще?

— Нет. Но я должна убедить тех, кто привозит артистов. Это я умею — убеждать!

— Вам не кажется, что в обозримом будущем сюда вообще перестанут привозить кого бы то ни было?..

— Что случилось? Я что-то пропустила?

— Ну, вот с визами музыкантам явно сложнее стало. Да и вообще, люди они идеологически не очень надежные, все время норовят кого-то защитить, подписывают письма всякие…

— Визы — это исключительно политический вопрос. Но, Боря, вы-то должны понимать, что нет такой политической силы, которая больше музыки. Музыки в ее глобальном проявлении. История пресыщена подобными фактами. Простой парень Леннон дурачится, делает фотосессии — и меняет решения политиков. Неумные российские девушки выходкой в храме порождают немыслимый резонанс, вынуждают Маккартни вспомнить что есть такая страна — Россия. Музыка — древний язык.

автор: Борис Барабанов / Коммерсант

Скрин: © Copyright ma-zaika.ru