2012-10-18 01:36:49
Практика показывает, что кроты любят селиться на ... небольшие холмики, знаете, кроты уже тут поработали ...
+ развернуть текстсохранённая копия
Практика показывает, что кроты любят селиться на участках, расположенных вблизи пойм рек или рядом с лесом. Огород размером в шесть-двенадцать соток соответствует по размеру жилищу одного взрослого животного. Если на поверхности почвы внезапно появились приподнятости, бороздки, небольшие холмики, знаете, кроты уже тут поработали! Лучше принять меры сразу, иначе кроты оккупируют территорию и объявят её своим [...]
2012-10-12 10:38:37
... наших стран термине “Крот”, обозначающем практически ... том, куда “Крот” направился вместо планируемой ...
+ развернуть текстсохранённая копия
В привычном для наших стран термине “Крот”, обозначающем практически любой пневмопробойник заложен двойной смыл. Ведь крот не только успешно роет свои подземные ходы, но и практически слеп. Посему немало баек ходит в бестраншейном сообществе о том, куда “Крот” направился вместо планируемой трассы прохождения.
Но видимо, придется нам подбирать новое название для обиходного обозначения этого без сомнений [...]
Карл Кереньи монографию о культе Диониса начал именно с эссе о различии для греков понятий „зоэ“ и „биос“: «„Зоэ“ — „жизнь, лишённая каких-либо характеристик“». В этой фразе употреблено слово „зоэ“, не „биос“. „Биос“ — это конкретная форма „зоэ“. Вот просто человек лежит на солнышке и греется — это „зоэ“, а если человек трус и бежит от опасности — у него „биос“ зайца (Кереньи даёт пример из Демосфена). В Евангелии от Иоанна всюду — зоэ, и „жизнь вечная“ — „зоэ“ (то есть, это вовсе не моё личное бесконечное существование, а Божий контекст моей жизни).
Если исходить из определения, которое я подрезал в каком-то устном интервью Гройса, — «искусство есть деятельность, направленная на поиск, создание и распространение новых форм жизни» («жизни» в смысле как раз «зоэ») — то, очевидно, такая деятельность требует центробежной экспансии, движения из светлого центра на тёмную периферию, из областей внутренних, тёплых, светлых, обжитых в области внешние, холодные, тёмные, безжизненные (чтобы их собой наполнить и преобразовать), то есть движения в сторону нарастания ужаса, то есть аутофрустрации.
Дело в том, что он всегда очень спешил. Пробовал очень много разных методов — магических, не магических, и не спать, и молчание, задержки дыхания, всякие разные практики, миллион. Или, например, это его любимое — делать всё вопреки себе. То есть делать ровно противоположное тому, что тебе хочется… Он ради какой-нибудь цели мог сделать с собой всё что угодно.
Немного о себе.
Помню, что примерно до десятилетнего возраста для меня это было экспериментом, необременительной игрой — пробовать отказывать себе в удовольствии, действовать наперекор своим желаниям, терпеть боль. Забавляла двойственность, именно расщепление и отстранение: вот как бы «я» и «мои» эмоции, желания, страдание — а вот, опять же, тоже я, гляжу насмешливо и холодно чуть сверху и слева, и меня смешит являющийся «мною» небольшой слабый человечек с его примитивными мотивациями. Было прикольно.
Гордынька «преодоления» отросла позже: тут вспоминается знакомый всякому советскому школьнику мем «закалять силу воли», овеществлявшийся преимущественно в пространстве физкультуры, холодных обливаний, стояний под красным знаменем и т. п. В этом уже было гораздо меньше игры и свободы, а больше невроза.
В десять лет я прочёл в ж-ле «Вокруг света» статью К. Преображенского «Каратэ начинается с поклонов»,
[про кондзё]
«Кондзё» относится к числу тех немногих слов, смысл которых понятен и близок одним лишь японцам. Слово сильное и выразительное, в словарях оно переводится как характер, натура, выдержка, нрав… Впрочем, попробуйте перевести сами: «кон» — «корень», «дзё» — «характер». Получается что-то вроде «корней характера».
Молодая мать, стоявшая у зубоврачебного кресла и смеявшаяся, когда ее маленький сын плакал, не была жестокой или бездушной. Она воспитывала в нем кондзё.
Но, пожалуй, только каратэисты умудряются каждый поступок превращать в проверку своего кондзё. Часто, приготовившись отжиматься на полу, они опираются на пальцы ног и сжатые в кулаки руки. Стоять на кулаках гораздо больнее, чем просто на ладонях…
На следующий день я встретил Уду в электричке. Он стоял и читал дешевый журнальчик. На скамейках дремали пассажиры, и на фоне серо-желтых стен их смуглые лица казались зеленоватыми. Как и все каратэисты. Уда носил студенческий мундир, в каких сейчас больше не ходит никто из студентов, — длинный черный сюртук до колен со стоячим глухим воротником, золотыми пуговицами и каймой на обшлагах. Жара не заставила Уду расстегнуть крючки воротника, потому что такая слабость подвергла бы сомнению его кондзё.
— Куда едешь? — спросил я.
— На станцию Одако-Сагамихара, в банк за деньгами. Мне родители присылают понемногу. Я, конечно и сам подрабатываю иногда, как и все студенты, но все равно не хватает. У меня только на одну электричку от дома, где снимаю комнату, до университета уходит бог знает сколько денег. Я уж не говорю о времени.
— А что же мешает тебе снять комнату поближе? Я видел объявления — у самой университетской ограды есть комнаты. Тогда у тебя и времени и денег будет больше…
— Вот поэтому я и снимаю жилье в двух часах езды. А то получится слишком уж легко. Так каждый сможет. А вот так, как я, не каждый!
— Но не мешает ли учебе беспрестанное доказательство железной воли?
— Нет! Не мешает и не может мешать! Мне с детства повторяли, что у нас, японцев, нет ничего: ни территории, потому что она почти вся загромождена горами, ни природных богатств, потому что наши горы бесплодны. Много веков мы жили, отгородившись от всех. Но сейчас это стало невозможным, и мы ничего не можем противопоставить огромному миру, кроме своей мысли. И нам остается только думать. К этому зовет нас симагуни кондзё — кондзё жителей страны-острова.
Тогда я, воодушевившись, с удовольствием разбил кулаки в кровь о каменную стену (за что был сильно руган мамой). Тема не отпускала меня лет до двадцати, я даже успел полгода позаниматься настоящим кёкушином, с кровавым потом, полным контактом, абсолютным послушанием учителю и другими духовными радостями.
Сейчас я уже совсем большой, читал «Лествицу» и «Невидимую брань», знаком с техниками отсечения помыслов (больше теоретически, конечно). На упрощённой технике отсечения помыслов основан, кстати, «Лёгкий способ бросить» Аллена Карра.
Я всё это написал, чтобы спросить. Скажите пожалуйста, — есть ли в современной светской прикладной психологии методика, основанная на аутофрустрации, то есть на том, чтобы «делать всё вопреки себе»?
У каждого кто, когда нибудь жил в частном секторе знает, что существует проблема с кротами. Они укромно прячутся в норах, очень хорошо ориентируются на местности. Запоминают опасность которая могла...
[[ This is a content summary only. Visit my website for full links, other content, and more! ]]
