Публикую первую часть  параграфа седьмого из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.7.К.Маркс и Ф.Энгельс о свободе как атрибуте демократии и демократии свободы. Проблема прав человека.

Противоречивость и парадоксальность концепции

Проблема "демократия-свобода" сама по себе "многослойна".имеет сложную внутреннюю структуру; кроме того, взгляды К.Маркса и Ф.Эн­гельса на проблему прав человека, его гражданских и политических свобод неоднозначны. Вое это предопределяет необходимость строгого, скрупулезного анализа данной проблемы.

Неотъемлемым, атрибутивным свойством демократии, согласно взгля­дам классиков марксизма, как мы убедились, рассматривая некоторые их сочинения 1842-1844 гг.,является свобода. Предварительный логи­ческий анализ проблемы "демократия-свобода" устанавливает, что сво­бода как атрибут демократии проявляется по крайней мере в следующих аспектах.

Во-первых, сама демократия, как общественный и политиче­ский строй, должна быть свободном продуктом свободного человека, сво­бодного народа, а не навязанным извне политическим режимом, вопреки потребностям, интересам, желаниям народа.

Во-вторых, для уже установившейся демократии характерно прежде всего свободное волеизъявление народа, свобода его выбора - прямо или через представителей - во всех аспектах жизнедеятельности общества.

В-третьих, политическая демократия наделяет своих граждан системой гражданских  и политических прав и свобод, в том числе индивидуальной свободой по отношению к публичной власти.Правда, мы тут «спотыкаемся» об известную дилемму: означает ли это, что если субъект власти - свободный народ - свободно, по своей воле установит у себя демократический строй, то он  вправе, если на то будет его воля, использовать демократическую процедуру для замены демократии деспотизмом, автократией. И другая, связанная с первой дилемма: мо­жет ли свободно, по демократической процедуре избранный парламент свободно принять любой закон, каким бы то ни было его содержание, к примеру, закон, ущемляющий права национальных или социальных мень­шинств или права человека.

Возникает, казалось бы, ситуация "заколдованного" круга: если парламент, как верховный представительный орган власти, не может упразднить сам себя или демократический режим в целом, а также ог­раничить или отменить те или иные конституционные права меньшинства или человека, то он формально ограничен в своей свободе принятия решений. То же самое относится и к самому суверену власти - народу: если он в принципе не вправе сам себя лишить власти или ограничить себя в свободах, то он ограничен в свободе принятия решений. (Хотя можно было бы и перевернуть вопрос: в своей суверенности - независи­мости - народ вправе, если на то есть его воля, свободно сам себя и ограничить.)

Вместе с тем если парламент или же сам народ волен принять та­кого рода закон, то ограничивается свобода у части тех, кому при­надлежит власть или же ущемляются права всех.

Однако описанный круг в ряде моментов размыкается¹⁴⁴.

Указанная дилемма анализировалась многими политологами. Боль­шое внимание совокупности проблем, связанных с ней и с другими сопряженными вопросами, уделял один из крупнейших мыслителей совре­менности, последовательный и многолетний адепт либерализма Ф.Хайек в своем трехтомном труде "Закон, законодательство и свобода". Лейт­мотив его размышлений заключается в том, что демократия не может означать неограниченную волю большинства, неограниченную свободу принятия ими решений. В третьем томе трилогии "Общество свобод­ных" (дословно: "Политический строй свободного мира") Ф.Хайек наме­чает конституционную реформу, благодаря которой можно было бы обес­печить правление справедливого закона и "предотвратить перерождение общества свободных в общество рабов".

Широко распространенное в массовом сознании многих стран, в том числе и в СНГ, мнение, согласно которому парламент, раз уж он избран народом и опирается на его авторитет, может принимать любое решение, которое сочтет нужным, может привести к печальным пос­ледствиям - ничем же ограниченный парламент неизбежно превращается в орудие подавления прав и свобод человека, этнических меньшинств и т.д.

Именно поэтому Ф.Хайек предлагает конституционную систему - два представительных собрания, - лишающую парламент возможности служить ин­тересам отдельных групп и подавлять меньшинство¹⁴⁵.

Хотя молодые К.Маркс и Ф.Энгельс прямо не исследовали перечис­ленные дилеммы, однако они рассматривали родственную проблему огра­ничения произвола государственной власти, осуществляемой системой прав и свобод человека, и поэтому их подход созвучен отмеченным ди­леммам, корреспондирует с ними, что убедительно подтверждает эврис­тическую ценность и практическую значимость для современности демо­кратических идей молодых классиков в домарксистский период.

В конце предыдущего параграфа мы могли убедиться в том, как молодой Ф.Энгельс в публицистических статьях отстаивал полноту де­мократических прав и свобод человека.

Первые шаги К.Маркса в роли публициста также связаны с его выс­туплениями в защиту ряда политических прав и свобод. Будучи редакто­ром "Рейнской газеты", он последовательно отстаивал свободу печати. В первой статье, посвященной дебатам шестого рейнского ландтага "Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного соб­рания", К.Маркс, анализируя полемику в ландтаге, рассматривает не только свободу печати, но и, правда, мимоходом, касается философской проблемы свободы. Делает он это хотя и тезисно, пунктирно, но дос­таточно определенно. Защищая свободу печати от цензурных ограниче­ний, К.Маркс выходит за рамки свободы печати и распространяет про­странство свободы на всю интеллектуальную деятельность человека, его творчество. Для него свобода является неотъемлемым свойством чело­веческой природы, родовой сущностью его духовного бытия¹⁴⁶, отсутст­вием ограничений для духовной деятельности человека. К.Маркс, оце­нивая ход дебатов о свободе печати, замечает, что выступающие "хо­тят ограничить объективный материалпечати, круг его действий и бытия.Пошло, по-рыночному они прицениваются: сколько свободы долж­но быть отпущено свободе печати?”¹⁴⁷

Но подобная постановка вопроса, схожая с позицией торгаша, по Марксу, неправомерна. Наряду с духовной свободой К.Маркс упоминает и свободу разнообразных видов практической деятельности: "промысло­вая свобода", "свобода собственности", "свобода суда".  Однако при этом он специально оговаривает, что у каждого из видов есть собст­венный критерий, мерило свободы и нельзя, чтобы, к примеру, мерило свободы, пригодное для промысла, служило мерилом свободы для печати.Именно поэтому

свобода печати есть нечто совсем иное, чем промысловая свобода¹⁴⁸.

Весьма поучительно ознакомиться с логикой мысли и суждениями К.Маркса в защиту свободы печати. Основоположник марксизма шаг за шагом аргументированно опровергает все доводы противников свобода печати, защитников подцензурной печати. (Удивительно, насколько не­которые выступления на Пленумах ЦК КПСС в недавнем прошлом, уже в период гласности, например в апреле или  сентябре 1989 г., а потом в парламентах ряда стран СНГ, спустя более полутораста лет после де­батов в рейнском ландтаге, напоминали выступления тех, кого опро­вергает К.Маркс.)

Во-первых, К.Маркс отмечает, что вопрос не в том, должна ли существовать свобода печати или нет, - она всегда существовала. "Вопрос в том, составляет ли свобода печати привилегию отдельных лиц или же она есть привилегия человеческого духа"^149.

Во-вторых К.Маркс сопоставляет свободную и  подцензурную печать и однозначно становится на сторону первой. "Сущность свободной пе­чати, - пишет он, - это дружественная, разумная, нравственная сущ­ность свободы. Характер подцензурной печати — это бесхарактерное уродстве несвободы, это - цивилизованное чудовище, надушенный урод"¹⁵⁰.

Конечно, низменный образ мыслей, личные дрязги, гнусности мо­гут иметь место, сожалеет К.Маркс, не только в подцензурной но и в свободной печати. Но если для подцензурной печати они являются проявлением ее сущности, то для свободной эти издержки незакономер­ны. Запрещать свободную печать под этим предлогом - это все равно, что запрещать людям пользоваться языком, головой, руками и ногами из-за того, замечает К.Маркс, что "есть дурные люди, которые зло­употребляют языком для лжи, головой - для интриг, руками - для во­ровства, ногами - для дезертирства ". Та свободная печать, кото­рая дурна, не соответствует характеру своей сущности. Подцензурная же печать "в своем лицемерии, бесхарактерности, в присущем ей языке кастрата, в своем собачьем вилянии проявляет только внутренние ус­ловия своей сущности"¹⁵²

С точки зрения К.Маркса, у свободной печати может быть только одна цензура - свободная, неподцензурная критика. Она - тот суд, ко­торый свобода печати порождает изнутри себя. Цензура же есть крити­ка в качестве монополии правительства.

"Но разве критика, - вопрошает Маркс,- не теряет разумный ха­рактер, когда она является не открытой, а тайной, не теоретической, а практической, когда она не выше партий, а сама становится парти­ей, когда она действует не острым ножом разума, а тупыми ножницами произвола, когда она хочет только выступать с критикой, но не под­вергаться ей, когда она... настолько некритична, что ошибочно при­нимает отдельного индивида за воплощение универсальной мудрости, веления силы - за веления разума''¹⁵³.

Конечно, констатирует К.Маркс, нельзя пользоваться преимущест­вами свободной печати, не относясь в то же время терпимо к ее не­удобства. Но преимущества, безусловно, перевешивают неудобства. Опять пере несясь в наши дни, хотелось бы надеяться, что это понима­ют и политики "новой волны" в странах СНГ.

"Свободная печать, - по образному выражению К.Маркса, - это зоркое око народного духа, воплощенное доверие народа к самому себе, говорящие узы, соединяющие отдельную личность с государством и с целым миром; она - воплотившаяся культура, которая преображает ма­териальную борьбу в духовную и идеализирует ее грубую материальную форму. Свободная печать - это откровенная исповедь народа перед самим собой, а чистосердечное признание, как известно, спасительно. Она - духовное зеркало, в котором народ видит самого себя, а само­познание есть первое условие мудрости... Она всестороння, вездесуща, всеведуща. Она - идеальный мир, который непрерывно бьет ключом из реальной действительности и в виде всевозрастающего богатства духа обратно вливается в нее животворящим потоком"¹⁵⁴.

Рассуждения о свободной печати не умозрительны. В Северной Америке, по мнению К.Маркса, можно найти "свободу печати в ее наи­более чистой и естественной форме"¹⁵⁵.

Противники свобода печати пытаются обвинить свободную печать в деморализующем воздействии, в подрыве веры в высшее назначение че­ловека. По мнению Маркса, дело обстоит как раз наоборот. Деморали­зующим образом действует одна только подцензурная печать .Величайшим ее пороком являетсялицемерие, из него проистекают остальные ее недостатки, в которых нет и зародыша добродетели, проистекает ее са­мый отвратительный - даже с эстетической точки зрения - порок пас­сивности.

<<Правительство, - отмечает К.Маркс,- слышит только свойсобственный голос, оно знает, что слышит только свой собственныйголос, тек не менее оно поддерживает в себе самообман, будто слышитголос народа, и требует также и от народа, чтобы он поддерживал этотсамообман. Народ же, со своей стороны, либо впадает отчасти вполитическое суеверие, отчасти в политическое неверие, либо, совер­шенно отвернувшись от государственной жизни, превращается в толпулюдей, живущих только частной жизнью.

Если господь бог только на шестой день сказал о собственном творении: "И увидел, что все - хорошо", то подцензурная печать каждый день восхваляет творения правительственной воли; но так как одиндень непременно противоречит другому, то печать постоянно лжет и приэтом должна скрывать, что она осознает свою ложь, должна потерятьвсякий стыд.

Тем самим, народ вынуждается рассматривать свободные произведе­нии мысли как противозаконные, он приучается считать противозакон­ное свободным, свободу - беззаконным, а законное - несвободным. Такцензура  убивает государственный дух.>>¹⁵⁶. (Подчеркнуто нами.- Э.В.-П).

Здесь же К.Маркс формулирует крайне важные демократические принципы: свободная и независимая печать равноправна как с рядовыми граж­данами, так и с институтами власти, - а также обозначает идею о том, что средства печати (и средства массовой информации и коммуникации, добавим мы) составляют обособленную, своеобразную ветвь власти публичного, гласного контроля: "...дополнительным элементом, с го­ловой гражданина государства и с гражданским сердцем, и является свободная печать. В области печати правители и управляемые имеют одинаковую возможность взаимно критиковать свои принципы и  требова­ния, но не в рамках отношений субординации, а на равных правах, как граждане государства - уже не как индивидуальные личности, а как интеллектуальные силы, как выразители разумных воззрений"¹⁵⁷.

К.Маркс безусловно отвергает не только всякую цензуру, но и определенные ограничения свободы печати под предлогом некомпетент­ности автора. В связи с подобным ограничением возникает проблема: кто будет решать вопрос о компетентности того или другого автора? Кант, вполне может быть, замечает К.Маркс, не признал бы Фихте компетентным философом, а Птоломей - Коперника компетентным астро­номом.

А главное, раз господствует привилегия для компетентных, то разумеется, правительство имеет полное право утверждать, что оно в отношении всех своих дел есть единственный компетентный автор. И следствием подобного положения получилось бы то комическое противо­речие, указывает К.Маркс, что компетентный автор был бы враве без цензуры писать о государстве, некомпетентный же был бы вправе писать о компетентном только с разрешения цензуры.

Именно поэтому свобода печати и означает отсутствие какой-либо цензуры под любым предлогом и в любой сфере.

К чему может привести отступление от этого правдива, свидетель­ствуют дебаты в ландтаге, исследуемые К.Марксом. В самом начале заседаний возникли дебаты, в ходе которых председатель заявил, что печатание протоколов ландтага, как и всякого рода других произведе­ний, подлежит цензуре, но что в данном случае он, председатель, заступает место цензора.

Оценивая этот политический эпизод, К.Маркс резонно спрашивает: разве уже в одном этом пункте дело свободы печати не совпало со свободой ландтага? Эта коллизия тем более интересна, что здесь ландтагу было дано доказательство того, "как прозрачны все осталь­ные свободы при отсутствии свободы печати. Одна форма свободы обу­словливает другую, как один член тела обусловливает другой. Всякийраз, когда под вопрос ставится та или другая свобода, тем самымставится под вопроси свобода вообще. Всякий раз, когда отвергает­ся какая-либо одна форма свободы, этим самым отвергается свободавообще(подчеркнуто нами. - Э.В.-П). - она обрекается на призрачное существование, и от чистой случайности будет зависеть, в какой имен­но области несвобода будет безраздельно господствовать. Несвобода становится правилом, а свобода - исключением из правила, делом слу­чая и произвола. Нет поэтому ничего более ошибочного, чем полагать, будто вопрос об особой форме существования свобода есть особый воп­рос. Это - общий вопрос в пределах особой сферы. Свобода остается свободой, в чем бы она ни выражалась: в типографской ли краске, во владении ли землей, в совести или же в политическом собрании”¹⁵⁸.

Процитированный фрагмент нуждается в комментарии. Его лейтмо­тив - зыбкость прав и свобод человека, дарованных сверху автократи­ческой государственной властью.

Зыбкость недемократического строя как в вопросах прав и свобод человека, так и в вопросах свобод вообще заключается в том, что законодатель руководствуется не идеалом политической свободы, общей мерой свободы, а методом проб и ошибок, в каждом конкретном случае собственным разумением определяет особый вид свободы.

Политическая демократия также может устанавливать ограничения для политической свобода, но с той принципиальной разницей, что, во-первых, эти ограничения будут устанавливаться путем свободного во­леизъявления представителей всего народа, а не произволом меньшинст­ва, во-вторых, эти ограничения носят временный характер, и, в-тре­тьих, они осуществляются через правовой механизм, по крайней мере должны так осуществляться. Правда, большинство тоже не застраховано от поспешности, непродуманности, ошибок, злоупотреблений. (С этим обстоятельством и связана рассматриваемая выше дилемма). Наилучшим фактором, препятствующим отмеченным негативным сторонам демократии, может служить высокая нравственность гражданского общества, нравст­венность законодателей, а в реальной жизни компенсаторным, предохранительным механизмом от злоупотреблений властей может служить пра­вовое пространство деятельности законодателей в частности, полити­ческой власти в целом, установление конституционного строя.

Поэтому К.Маркс совершенно справедливо указывает, что свобода в особой сфере есть общий вопрос в пределах особой сферы, конкретизация политического идеала свободы применительно к особой сфере.

Таким образом, К.Маркс различает основное содержание понятия "свобода" от того или иного вида свободы, в том числе политической, и соответственно - общий критерий свободы от конкретизации этого критерия для отдельных видов свободы.

В советской литературе, вплоть до распада СССР, было принято характеризовать воззрения К.Маркса изучаемого периода на свободу в целом, свободу печати в частности как идеалистические: "Маркс вос­певает народную печать, хотя прославление свобода печати и, следова­тельно, свободы вообще идет с позиции идеализма"¹⁵⁹.

(Окончание параграфа последует)

ПРИМЕЧАНИЯ

¹⁴⁴В дальнейшем мы специально остановимся на анализе отмечен­ной дилеммы.

         ¹⁴⁵См.: X а й е к Ф. А. Общество свободных: Пер. сангл.А.Кустарева. Под ред. Ю.Колкера. Пред. и поясн. к рус. изд. Э.Батлера. London: ОРILtd, 1990. - 309 с.

¹⁴⁶См.: Маркс К., ЭнгельсФ.Соч. T.I. С.51.

¹⁴⁷Там же. С.80.

        ¹⁴⁸Там же. С.75.

        ¹⁴⁹Там же.С.55.

        ¹⁵⁰Там же .C.1OO.

        ¹⁵¹Там жес.101.

        ¹⁵²Там же.С.58.

        ¹⁵³Там же. С.59-60.

        ¹⁵⁴Там же. С.65-66.

        ¹⁵⁵Там же. С.68.

        ¹⁵⁶Там же С.69.

        ¹⁵⁷Там же. С.206.

         ¹⁵⁸Там же. С.83.

         ¹⁵⁹История политических учений. Ч.2: Учебник/Под ред.К.А.Мокичева. М.: Высшая школа, 1972. С.12.

Публикую небольшой  шестой параграф из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.6.Молодой Ф.Энгельс о проблемах демократии

В принципе ту же точку зрения на демократию, какой придержи­вался в I843-1844 гг. молодой К.Маркс, разделял в этот период и мо­лодой Ф.Энгельс. Подобно К.Марксу, он понимает демократию прежде всего как политическую форму, обеспечивающую политическую свободу и равенство, т.е.как политическую демократию¹²⁰.

Как и К.Маркс, и даже в еще более резкой форме, Ф.Энгельс кри­тикует политическую демократию в условиях буржуазного общества за ее формальный характер, за ее недостаточность в деле реального эко­номического, духовного освобождения трудящихся. "Демократия в ко­нечном счете, как и всякая другая форма правления, есть, на мой взгляд, - отмечает Ф.Энгельс в статье "Успехи движения за социаль­ное преобразование на континенте",- противоречие в себе самой, ложь, не что иное, как лицемерие... Политическая свобода есть мнимая сво­бода, худший вид рабства; она лишь видимость свободы и  поэтому в действительности - рабство. То же  и с политическим равенством..."¹²¹.

Доказательство в подтверждение приведенного вывода у Ф.Энгель­са основывается на тех же исторических фактах и тех же аргументах, что и у К.Маркса.

Ф.Энгельс в приведенном фрагменте формулирует положение об имманентном противоречии политической демократии в условиях жестко поляризованного раннеиндустриального гражданского общества, проявляющемся в том, что, с одной стороны, политическая демократия провозг­лашает уравнение всех граждан в политических правах и предоставляет им одинаковую меру политической свободы, с другой стороны, реальная способность быть политически свободными и политически равными зави­сит от уровня экономического развития, социального благосостояния, духовного развития широких трудящихся масс.

Строго говоря, Ф.Энгельс не вполне корректен, так как указан­ное им противоречие не имманентно политической демократии как тако­вой, не является внутренне присущим политической демократии "проти­воречием в себе самом". Правильнее говорить об одном из имманентных противоречий раннекапиталистического общества в целом как противо­речии: а) между политической формой и экономическим и социальным содержанием; б) между формальностью политической свободы и полити­ческого равенства и классовыми антагонизмами гражданского общества, экономической и социальной несвободой и неравенством;в) между по­литической свободой и политическим равенством всех и экономической несвободой и неравенством, социальным неравенством большинства.

Современник Ф.Энгельса А. де Токвиль примерно в то же время, а если точнее, то в 1835 г., в классическом труде "Демократия в Аме­рике" проанализировал действительное имманентное противоречие политической демократии - дихотомию "свобода и равенство". А до него еще в конце XVIIIв. Т.Джефферсон, Д.Адамс, Д.Мэдисон и другие "отцы- основатели", создатели конституции США, были глубоко озабочены ве­роятным конфликтом между политическим равенством и политической сво­бодой, еще ранее обозначенным Ш.Монтескье, чьи идеи оказали на них значительное влияние¹²².

Согласно А. де Токвилю, в демократическом обществе политичес­кое равенство может повлечь за собой крушение свободы. Хотя равенст­во служит необходимым условием демократии, оно не является доста­точным условием свободы. Напротив, поскольку равенство, равноправие может способствовать деспотическому правлению большинства, оно уг­рожает свободе.

А. де Токвиль выделил 4 опасности, угрожающие политической сво­боде от политического равенства, среди которых опасность, заключаю­щаяся в том, что власть большинства в обществе равных подавляет об­щественное мнение как таковое, уменьшая степень возможных отклоне­ний от взглядов большинства. Далее опасность, что большинство будет подавлять меньшинство посредством строго законной процедуры, и опасность того, что демократическое общество вызовет к жизни деспо­тизм, опирающийся на массы, который, подавляя все виды свободы, од­новременно служит удовлетворению потребностей народа и завоевывает его поддержку¹²³.

Один из основателей концепции плюралистической демократии,аме­риканский политолог Р.Даль в своей книге "Введение в экономичес­кую демократию" детально и всесторонне анализирует теоретические и практические аспекты отмеченной дилеммы как в прошлом, так и в настоящем. Исторический опыт показал, что опасения А. де Токвиля о возможности установления деспотического правления в обществе, где большинство длительное время пользуется равными правами, было нап­расным. Но время не сняло сам конфликт между политическим равенст­вом и свободой, независимостью личности в экономическом, социальном плане. Теория демократии сталкивается с иного рода вызовом, чем это представляли себе А. де Токвиль или "отцы-основатели", и в то же время имеющим отношение к противоречию, выделенному Ф.Энгельсом.

Современная, своего рода инверсионная по сравнению с классичес­кой, дилемма для США, с точки зрения Р.Даля, состоит в том, что политическому равенству угрожает свобода накапливать без ограниче­ний экономические ресурсы и организовывать хозяйственную деятель­ность в форме иерархически управляемых структур. А. де Токвиль при­нимал равенство как данность, а проблематичной считал свободу в сов­ременных же условиях столь же проблематично и политическое равенство.

Проблема, перед которой стоят все современные демократии, ока­зывается даже более трудной по сравнению с поставленной А. де Токвилем. Ведь приходится не только выявлять и вызывать к жизни те ус­ловия, которые уменьшают опасное для свобода воздействие равенства, но и следует стремиться к тому, чтобы сгладить вредные для демокра­тии и политического равенства результаты экономической свободы, по­рождающей большое неравенство в распределении богатств, а тем са­мым - прямо и косвенно - и в распределения власти¹²⁴.

Как видим, круг замыкается. Хотя и на более высоком уровне и в модифицированном виде, перед нами предстает противоречие, о котором писал Ф.Энгельс.

Указанное соратником К.Маркса противоречие политической демо­кратии конкретно-исторично: связь между полнотой политической демо­кратии (степенью политической свободы и равенства), а также реаль­ной способностью использовать политическую демократию, с одной стороны, и экономическим освобождением широких трудящихся масс, со­циальным благосостоянием, культурным уровнем - с другой, по мере развития капитализма меняется. Первоначально установившаяся связь носит прямой характер (нельзя назвать свободным волеизъявление ма­лограмотного арендатора, живущего в сельской местности,находящегося в экономической и духовной зависимости от землевладельца),впоследст­вии, при достижении определенного материального и культурного уров­ня граждан, устанавливается связь косвенная (и тот же арендатор бу­дет голосовать практически вне зависимости от мнения арендодателя). Следовательно, спонтанно разрешается и указанное противоречие.

Сама критика Ф.Энгельса в адрес политической демократии по сво­ему содержанию справедлива, с той лишь поправкой о характере связи, противоречия, о которой мы упомянули. Однако резкость тона, по наше­му мнению, обусловлена тем, что Ф.Энгельс надеялся в обозримом бу­дущем увидеть своими глазами революцию, участвовать в ней. Он пола­гал, что революция преодолеет формализм политической демократии за счет преобразования гражданского общества и осуществит экономичес­кое освобождение пролетариата.

Но вот что характерно. Ф.Энгельс, связывая практическое дос­тижение действительной свободы и действительного равенства с осуще­ствлением коммунизма, в то же время не упраздняет принцип политической демократии - свободу и равенство, а интегрирует их в комму­нистическую систему. Политическая демократия дополняется социальной (вшироком смысле этого слова, как синоним общественной демокра­тии)¹²⁵ .

"Движение за социальное преобразование имеет во Франции поли­тическое происхождение. Выяснилось, - подчеркивает Ф.Энгельс, - что демократия не может создать подлинного равенства, и вследствие этогона помощь ей была призвана коммунистическая система...Они (фран­цузские коммунисты. - Э.В.-П.) хотят осуществить коммунистическое устройство общества с республиканской формой правления"¹²⁶,

Мы убеждаемся, что, резко критикуя политическую демократию за ее формализм, недостаточность, Ф.Энгельс одновременно считает необ­ходимым сохранить принципы политической демократии в обществе социальной демократии. У него, как и у К.Маркса, принципы политической демократии в обществе будущего те же, что и при капитализме, до тех пop, правда, пока политическая демократия не отомрет. Другое дело, что политическая демократия при капитализме может быть половинчатой и ее необходимо сделать полной.

Кроме того, как и К.Маркс, Ф.Энгельс полагает, что полное осуществление демократии и означает установление коммунизма. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить его размышления в работе "Празднество наций в Лондоне" («Демократия в наши дни - это комму­низм...Демократия стала пролетарским принципом, принципом масс ... Подсчитывая боевые силы коммунизма, можно спокойно причислить к ним демократически настроенные массы»¹²⁷) с уже проанализированным нами сочинением К.Маркса "К критике гегелевской философии права".

Здесь Ф.Энгельс, как и К.Маркс, обозначает идею, к сожалению, в СССР, а теперь и в СНГ так и не прошедшую в позитивного смысле проверку практикой: связь борьбы за демократию с борьбой за социализм, демократия, как бы перетекающая в социализм по мере своего наполне­ния; последовательное восхождение общества к полной политической и общественной демократии и есть путь реального осуществления справед­ливого для трудящихся общества будущего (как бы оно ни называлось - "социализм", "коммунизм").

Таким образом, следует различать случаи, когда К.Маркс и Ф. Эн­гельс критикуют формирующуюся политическую демократию за то, что она фактически реализована неполно(т.е.практика политической демократии "находится в самом кричащем противоречии с теорией"¹²⁸), от техслучаев, когда они критикуют ее за недостаточность, за то, что не обеспечивает трудящихся экономическим освобождением, социальным благосостоянием, духовной культурой, являющимися одновременно экономическими, социальными, духовными гарантиями в пользовании политической демократией.

О том, что это именно так, свидетельствуют анализ Ф.Энгельсом установившейся в то время "в цивилизованных странах" политической демократии и критика ее за неполноту¹²⁹.

В статье "Положение Англии. Английская конституция" Ф.Энгельс, разбирая пункт за пунктом конкретные политические установления кон­ституционной монархии в Англии, критикует их именно за неполноту по­литической демократии.

      Соратник К.Маркса по сути дела поддерживает чартистское требование всеобщего избирательного права в тех случаях, когда критикует избирательное право Англии за цензовые ограничения, прежде всего иму­щественный ценз, когда высказывается за "чистые" выборы без матери­ального влияния на выборщиков¹³⁰.

Далее Ф.Энгельс выступает за демократический регламент палаты общин, в частности за гласное публичное проведение там дебатов и публикацию их протоколов без всяких изъятий. В конечном счете, по­лагает классик, необходимо создать правовые и иные условия, превра­щающие палату общин "из привилегированной корпорации в собрание на­родных представителей”¹³¹.

Правда, здесь же надо заметить, что позиция Ф.Энгельса в отно­шении процедуры обсуждения и принятия парламентом Англии законов противоречива: указывая на излишнюю громоздкость самой процедуры, он в то же время как бы не замечает опасности скоропалительного приня­тия законов. А ведь одно из назначений процедуры как раз и сос­тоит в том, чтобы предохранить общество и парламент от непродуманности, поспешности в законотворчестве. Столь же противоречива по­зиция Ф.Энгельса и по отношению к судебной неприкосновенности пред­ставителей народа. По его мнению, неприкосновенность депутатов бы­ла важна в прошлом, когда власть монарха была сильна, а в настоящем она излишня, является неправомерной привилегией. И такой взгляд не случаен. Отрицая принцип разделения (равновесия) властей¹³², Ф.Энгельс не видит особой проблемы "управляющие-управляемые", могу­щей существовать и в рамках моноклассовой, социально-интегрирован­ной (бесклассовой) демократии. Здесь те же элементы революционного романтизма и политического утопизма.

Ф.Энгельс рьяно отстаивает гражданские и политические права и свободы: свободу совести (отвергая государственную церковь¹³³),сво­боду печати¹³⁴, право народа на собрание, свободу союзов¹³⁵, непри­косновенность личности¹³⁶, считает неправомерным уголовно наказы­вать граждан за политические преступления, сформулированные в абст­рактных выражениях типа: "подстрекательство к недовольству", "мя­тежные речи-¹³⁷, ратует за право на суд присяжных, члены которого по социальному положению равны подсудимому¹³⁸.

Свобода печати понимается Ф.Энгельсом как "право каждого обна­родовать свое мнение беспрепятственно и без предварительного разре­шения государства". Из контекста фрагмента явствует, что Ф. Энгельс - противник любых ограничений свободы печати со стороны государства под каким-нибудь благовидным предлогом, наподобие Закона о паскви­лях, Закона о государственной измене, Закона о богохульстве, суще­ствовавших в Англия в рассматриваемый период.

Анализируя право народных собраний, соратник К.Маркса отвер­гает какие-либо ограничения полицейского характера как центральных, так и местных властей.

Столь же последовательно демократичен Ф.Энгельс в отношении "права союзов". По его мнению, с юридической точки зрения разрешены все союзы, преследующие законные дели законными средствами. Власть сплошь и рядом нарушает это право. Но и независимо от этого право свободы союзов в своем полном объеме есть привилегия богатых, ибо "ассоциация, не располагающая средствами, будет иметь мало значения и не сможет вести агитацию"¹³⁹.

Конечно, не всегда Ф.Энгельс высказывает суждения, которые мож­но считать последовательно демократическими и гуманистическими. Так, он подвергает сомнению положение английского судопроизводства, не принимающего во внимание признание подсудимого в совершении преступ­ления¹⁴⁰.

Как при оценке регламента парламента, так и при оценке уголов­но-процессуального порядка в Англии молодой Ф.Энгельс, справедливо критикуя крючкотворство, в то же время недооценивает значение юри­дических процедур, максимально предохраняющих суд от ошибок в отно­шении подсудимого, считая, что в этих случаях английский "закон за­щищает непогрешимость обвиняемого и обращается против общества, для охраны которого он, собственно, и существует"¹⁴¹. Такое противопос­тавление общества и личности ошибочно, негуманно. Опыт истории СССР научил нас, что лишь тогда закон будет охранять общество в целом, когда он безусловно будет охранять каждого члена общества.

Но все же подобные отступления от демократизма и гуманизма у Ф.Энгельса редки, и он формулирует многие важнейшие принципы полити­ческой демократии. Так, особое звучание для нас приобретает мысль классика о том, что "государство, которое само поставило себя на точно определенную, законную основу, эту свою основу отвергает и по­пирает. Англичанин свободен не в силу закона, а вопреки закону, если он вообще свободен"¹⁴².

Ф.Энгельс, как явствует из цитаты, увязывает демократию и пра­во, полагая, что политическая демократия должна быть правовой, поли­тическая свобода и равенство закрепляются правом и реализуются в правовом поле.

Хотя формально за несколько предложений до этого Ф.Энгельс утверждал, что критику правового состояния Англии он будет вести вне идеи "правового государства", по сути дела он защитник идеи "правовой политической демократии".

Думается, нет необходимости приводить многочисленные примеры неадекватной интерпретации политических взглядов Ф.Энгельса. Укажем лишь на один примечательный эпизод псевдомарксистского энгельсоведения. Если мы проведем сравнительный анализ фрагментов I-го и 2-го издания книги О.Корню, посвященной работе Ф.Энгельса "Письмо из Англии", то обнаружим различие весьма принципиального характера. В I-м издании, появившейся на языке оригинала в 1954 г., произвольно толкуются слова Ф.Энгельса. Процитируем интересующий нас фрагмент, потому что он "достоин" этого: "Ближайшее будущее, говорит Энгельс, принадлежит в Англии демократии, но не "политической" демократии буржуазии, которая не может дать никакого решения социального воп­роса, а социальной демократии, которая борется как против феодализ­ма, так и против буржуазии и находит свое выражение главным образом в чартизме"¹⁴³.

Конечно, подобная интерпретация не выдерживает и "легкого ду­новения" критики, ибо в одном предложении отрицать политическую де­мократию, называя ее буржуазной, и одновременно увязывать установ­ление социальной демократии с движением чартистов, боровшихся, как известно, за установление именно политической демократии (той самой "буржуазной"), можно только рассчитывая на весьма специфического чи­тателя. И закономерно, что во 2-м издании этот пассаж отсутствует.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹²⁰См.: Маркс К.,ЭнгельсФ. Соч. Т1. С.525- 541, 619-642.

             ¹²¹Там же. С.526-527.

              ¹²²См., например: Заметки о штате Виргиния Т.Джефферсона.Вопрос XIII. Конституция // ДжефферсонТ. Автобиография. За­метки о штате Виргиния. Л.: Наука, 1990. С.189-204; Федералист. По­литические эссе А.Гамилтона, Дж.Мэдисона и Дж.Джея: Пер. с англ.М.: Прогресс, 1993. - 568 с.

             ¹²³См.: ТоквильА. де.Демократия в Америке: Пер. с франц./ Предисл. Г.ДжЛаски. М.: Прогресс, 1992. С.27-36 , 62-65,88- 91, II8-I20, 131, 158-159, 162-164, 190-213, 235-237, 322-324, 371- 381, 459-466, 481-505. См. подробнее анализ дилеммы у Р.Даля: ДальР. Введение в экономическую демократию: Пер. с англ. М.: Наука, СП ИКПА, 1991. C.I3-2I.См.также: ЭбенстайнВ.Дилемма демократии: свобода и равенство // ЗС. 1990. №6.С.50-53.

 ¹²⁴ТоквильА. де.Указ.соч. C.I0-I2, 40-44. См.также: Паренти М. Демократия для немногих: Пер. с англ./ Предисл. А.Манечкина. М.: Прогресс, 1990. - 504 с.; Дай Р. Томас, ЗиглерЛ.Пармон. Демократия для элиты (Введение в аме­риканскую политику). М.: Юридическая литература, 1984. - 319 с.

О двух подходах в решении дилеммы "свобода-равенство" см.: Ле­бедева Т. П. Два подхода к ревизии классической теории демократии: Мэдисон и Токвиль // ВМУ. Сер.12. 1992. № 3. С.59-66.Подво­дя итог своего компаративного анализа, Т.П.Лебедева делает вывод: "Мэдисон и Токвиль продемонстрировали два соперничающих подхода к ревизии классической теории демократии, в основе которых лежат раз­ные методы изучения политики: инструменталистский и эволюционный. Мэдисон понимал республиканское правление как механизм защиты личных прав и удовлетворения субъективных желаний, а Токвиль рассматривал такое правление как общественную арену, на которой в результате политической деятельности человек, одержимый личными эгоистичными интересами, трансформируется в социального и политического агента с высокими умственными и моральными характеристиками. Мэдисон отме­чал защитные цели демократической политики. Он считал, что правле­ние элиты осуществляет их лучше, чем активное участие граждан.Ток­виль акцентировал свое понимание на воспитательных, просветительных целях демократической политики, которые реализуются в результате широкого участия граждан. Вполне очевидно, что каждая из этих тео­рий имеет сильное сходство с одной из двух основных соперничающих форм современной теории демократии: элитарной демократией и демок­ратией участия" (Там же. С.66).

¹²⁵Термин "социальная демократия" используется Ф.Энгельсом в работе "Положение Англии. Английская конституция". Разделение демо­кратии на политическую и социальную (общественную) является следст­вием осуществленного К.Марксом и Ф.Энгельсом в это же время разде­ления революции на политическую и социальную (общественную).

             ¹²⁶Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. T.I. С.530.

            ¹²⁷Там же. Т.2. С.589.

            ¹²⁸Там же. T.I. С.627.

             ¹²⁹В советской литературе высказывалось и иное соображение о критерии полноты (неполноты) политической демократии. Так, в част­ности, Г.А.Белов полагает, что неполная "социалистическая демокра­тия - это демократия государственного социализма, власть для трудя­щихся... Полная демократия предполагает всестороннее действие прин­ципа власти не только для трудящихся, но и обязательно через трудя­щихся, то есть подлинное самоуправление народа. Здесь участие не выборного, не дополнение к государственному аппарату, а основа функционирования власти". (БеловГ. А. Развитие политических отношений в условияхперестройки. М.: Изд-во МГУ, 1989. С.134).

Во-первых, отметим, что Г.А.Белов различает "просто" демокра­тию и "социалистическую" демократию и соответственно критерии полн­оты (неполноты) "просто" демократии и "социалистической" демокра­тии. Ранее мы уже указывали на неправомерность такой дифференциации.

Во-вторых, подчеркнем, что "власть для трудящихся" может осуществляться и при авторитарном политическом режиме, и поэтому этот признак не может служить критерием, демократичности.

В-третьих, как видно, Г.А.Белов полагает, что прямое участие трудящихся в управлении, мера осуществления прямой, непосредственой демократии и есть критерий полноты социалистической демократии. Что ж, можно придерживаться и подобной позиции, тем более, что она основывается на некоторых текстах К.Маркса и В.И.Ленина. Однако, с нашей точки зрения, эта идея утопична, если понимать под подлинным самоуправлением поголовное участие всего взрослого населения в управлении.

¹³⁰См.: Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. T.I.С .624-626.

¹³¹ Там же. С.629.

¹³²Там же. С.621-627.

¹³³Там же. С.630.

¹³⁴Там же. С.633.

¹³⁵Там же. С.634.

          ¹³⁶Там же. С.635.

          ¹³⁷Там же. С.639-640.

          ¹³⁸Там же. С.635.

          ¹³⁹Там же. С.634-635.

          ¹⁴⁰Там же. С.636.

          ¹⁴¹Там же. С.637.

          ¹⁴²Там же. С.641.

          ¹⁴³К о р н ю О. Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность: T.I. I8I8-I844. М.: Иностранная литература, 1959. С.415.

Завершаю  параграф пятый из первой главы своей старой,двадцатилетней давности, научной монографии  - Волков-Пепоянц Э.Г. МЕТАМОРФОЗЫ И ПАРАДОКСЫ ДЕМОКРАТИИ. ПОЛИТИ­ЧЕСКАЯ ДОКТРИНА БОЛЬШЕВИЗМА: ИСТОКИ, СУЩНОСТЬ, ЭВОЛЮЦИЯ, АЛЬ­ТЕРНАТИВЫ. 19I7-I929 гг. В 2-х книгах. Кн.1. - Кишинев: “LEANA”.1993. - XXXII+ 464 с.

Глава первая. СОДЕРЖАНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОНЦЕПЦИИ ДЕМОКРАТИИ К.МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА

1.5.Понятие "демократия" в работе К.Маркса "К критике гегелевской философии права".  Основные проблемы политической доктрины молодого К.Маркса в "Наброске плана работы о современном государстве"

К.Маркс критикует мнение Г.Гегеля о том, что <<"суверенитет народа" принадлежит к разряду тех путаных мыслей, в основании кото­рых лежит дикое (в других переводах - "несчастное". - Э.В.-П.) представление о народе>>¹⁰⁹.  Для К.Маркса в отличие от Г.Гегеля единственно правомерен только суверенитет народа.

Как явствует из контекста рукописи, термины "суверенитет народа" и "самоопределение народа" многозначны.

Во-первых, они означают, что источником и субъектом власти яв­ляется только народ: народ полновластен и единовластен. Государство, стано­вясь собственным делом народа, более не отчуждено от него. Термин "суверенитет народа" означает, что весь народ, без изъятия является и творцом, и конструктором, и архитектором государственного и обще­ственного строя. Только ему принадлежит право окончательного реше­ния и выбора.

"Если правильно сформулировать вопрос, - отмечал К.Маркс, - он сведется лишь к следующему: имеет ли народ право дать себе новый го­сударственный строй? На этот вопрос следует, безусловно, ответить утвердительно, ибо государственный строй, который перестал быть дей­ствительным выражением воли народа, превратился в практическую ил­люзию"¹¹⁰.

Во-вторых, народ не только устанавливает общественный и поли­тический строй, но и решает, по каким направлениям изменяться обще­ственному строю в целом и во всех своих сферах в частности, сам на­род является субъектом прогрессивного изменения государственного строя.

"Для того, чтобы государственному строю изменения не были толь­ко навязаны... для того, чтобы человек делал сознательно то, что он обычно делает бессознательно, принуждаемый природой вещей, необхо­димо, чтобы движение государственного строя, его прогрессивное дви­жение стало принципом государственного строя, следовательно, чтобы принципом государственного строя стал действительный носитель госу­дарственного строя - народ. Самый прогресс и есть тогда государст­венный строй"¹¹¹.

В-третьих, не только народ в целом, но и каждый член общества является равноправным, свободным, сознательным и деятельным участ­ником общественной и .государственной жизни. Он также является суве­реном, но в отличие от народа в целом отдельно взятый человек пол­новластен, безусловно, лишь в определенных рамках системы граждан­ских и политических прав и свобод. Что же касается общества в целом, то хотя отдельный гражданин и равноправен государству и обществу (эту мысль надо особо выделить), тем не менее его воля лишь опосредственно, в составе результирующего воздействия суммы волей влияет на выбор народа в целом.

Гражданин, согласно К.Марксу, не должен пользоваться свои­ми правами и свободами, онможет ими пользоваться. Гражданин сам сознательно решает, что ему с ними делать, они ему имманентно при­сущи: частью - с рождения, частью - с совершеннолетия. Гражданин не должен, а может участвовать в управлении государством и обществом. Он - неотъемлемая часть общества, и его участие или неучастие в уп­равлении и есть сознательный выбор¹¹².

В этом же отрывке рукописи достаточно четко сформулирована мысль о том, что установление истинной демократии означает установ­ление самоуправляющегося общества¹¹³.

В-четвертых, демократия как суверенитет народа означает, сог­ласно мнению К.Маркса, такое политическое и общественное устройство человечества, которое исходит как из интересов (действительных, а не иллюзорных, собственных, а не навязанных кем-то извне) всего на­рода, так и из интересов отдельно взятого человека (в полноте ре­альной, не выдуманной жизнедеятельности). Демократический общест­венный строй одновременно должен быть и гуманистическим обществен­ным строем.

Здесь важно иметь в виду оба аспекта:

1. Речь должна идти о действительных интересах как отдельного человека, так и действитель­ных, реальных интересах народа, а не специфических интересах госу­дарства, не специфических интересах партии, даже правомерных. Конечно, сразу же возникает проблема - кто решает и как решается вопрос: какие интересы подлинные, реальные, а какие - нет? Кажется, что от­вет прост: кто? - ясно, только сам человек и только сам народ. Aкак?- тоже ясно - в свободном волеизъявлении.

2. Второй аспект затрагива­ет проблему соотношения интересов народа, общества в целом и отдель­ного человека. К.Маркс не только считает демократию собственным де­лом народа, но и полагает, что демократия исходит из человека и "пре­вращает человека в объективированного человека". Истинная демокра­тия может быть только реализовавшимся гуманизмом. Исходя из этого, истинной демократии недостаточно быть властью большинства, как это популистски принято считать. Истинная демократия может быть толь­ко властью всех и общественным устройством для всех, с учетом инте­ресов всех.

В этом пункте возникает противоречие между политической демо­кратией и раннекапиталистическим гражданским обществом, расколотым на антагонистические классы. Примирить эти классы невозможно, оста­ется два выхода: снять противоречие революционным преобразованием гражданского буржуазного общества, что предлагали впоследствии К.Маркси Ф.Энгельс, или сгладить это противоречие в ходе длительного эволю­ционного экономического, социального, нравственного, духовного раз­вития.

Основным отличительным признаком демократии, по К.Марксу, яв­ляется то, что актуализировавшееся человеческое бытие, действитель­ные отношения между людьми становятся законами, а не человек подчи­няется законам, чуждым его действительным потребностям, интересам. Именно поэтому концепция демократии молодого К.Маркса может быть названа гуманистической. А ведь совсем недавно советские исследова­тели упрекали молодого К.Маркса именно в том, что "в самом понятии демократии в рукописи... отразилось в определенной степени влияние антропологизма и абстрактного гуманизма Фейербаха”¹¹⁴.

Между тем так называемый подход абстрактного гуманизма универ­сален, а классовый подход - важный дополнительный подход в классо­во поляризованных обществах наряду с другими в методологии познания общественных явлений - не должен противоречить ему.

Утверждение Б. Гугенбергера, автора статьи "Теория демократии" из политического словаря (издательство "Пипер". Мюнхен; Цюрих), о том, что, согласно "марксистской доктрине, существуют только, классо­вые демократии"¹¹⁵, нуждается в дополнительном уточнении.

По отно­шению к зрелым К.Марксу и Ф.Энгельсу оно правомерно лишь отчасти, так как, согласно их взглядам, как мы убедимся в дальнейшем, и "бур­жуазная" политическая демократия может служить интересам пролетариа­та и, более того, служить орудием его освобождения. Таким образом, даже по мнению классиков марксизма, "буржуазная" демократия амбивалентна,  и классова, и общечеловечна. Что же касается молодого К. Маркса, то в рассматриваемой рукописи его доктрину назвать марксистской нельзя, она еще Марксова, и "истинная" демократия в ней. не носит классового характера, а является общечеловеческой.

Еще одним инвариантом демократии, согласно К.Марксу, является ее субстанциональное единство со свободой. Этот пункт только обоз­начен классиком, но обозначен достаточно определенно: демократия как государственный строй есть свободныйпродукт человека. Здесь важны все три составляющие определения, но нас интересует то, что это свободно установленный строй. Народ суверенен лишь постоль­ку, поскольку он свободно самоопределяется. Выражения "свободная демократия", "демократия свободы" вовсе не являются схоластичес­кими. Исторический опыт СССР свидетельствует о ситуации, когда мень­шинство завоевывает власть от имени большинства и навязывает боль­шинству общественный cтрoй и самое себя как лучших представителей, выразителей, защитников интересов этого большинства. Именно поэтомудемократия - это власть свободного народа, это свободная власть народа, это демократия свободы.

И еще один момент. В этой мысли К.Маркса имплицитно содержится, сознает он это или нет, система личных свобод граждан, дающих им возможность, формирующих способность свободно самоопределять общест­венный строй. Свободой и властью надо мочь и уметь пользоваться. Для этого должна существовать определенная система экономических, соци­альных, политических, правовых, духовных, психологических условий.

К.Маркс по существу ведет речь не только о том, что не может быть истинной политической демократии, если общество расколото на угнетенных и угнетателей, эксплуататоров и эксплуатируемых, но и о том, что сама политическая сфера может быть названа демократической при осуществлении универсального принципа - суверенитета всего на­рода, а не только части его.

Суммируя, можно констатировать, что К.Маркс, указывая на не­достаточность политической демократии для реального освобождения тру­дящихся, человеческой эмансипации и в связи с этим логически аргумен­тируя необходимость установления истинной демократии, не отрицает при этом необходимости установления и сохранения (до отмирания в обществе будущего) политической демократии. Политическая демократия была необходимой (позволяющей осуществить политическую эмансипацию), но недостаточной предпосылкой для человеческой эмансипации. Надо бы­ло, по его мнению, идти дальше, преобразовывать гражданское общество.

Концепция демократии молодого К.Маркса парадоксальна и внутрен­не противоречива, если анализировать ее с позиции последующей поли­тической практики и современного состояния политической науки. Тезис о необходимости дополнить политическую эмансипацию человеческой эман­сипацией, политическую демократию экономической и социальной демок­ратией, добиться их единства носит универсальный, вневременной ха­рактер, сохраняет эвристическую ценность и для настоящего, и для будущего, является идеалом, стимулирующим общественные изменения.

         Этот момент и гуманистичен, и научен. Достаточно сослаться хотя бы на то, что в "Декларации принципов" Социалистического интернационала, одобренном на его 18-м конгрессе, состоявшемся в 1989 г. в  Стокгольме, важнейшей задачей провозглашается достижение целостного единства экономической, социальной и политической демократии ¹¹⁶.

Однако способ достижения этого единства, предлагаемый К.Марк­сом, - ликвидация дуализма (а не только отчуждения) между политиче­ским государством и гражданским обществом - оказался идеологически иллюзорным. А стремление осуществить его на практике завершилось трагедией.

К.Маркс на исходе 1844 г. набросал план работы о современном государстве, а точнее, о политике как сфере общества. Документ зас­луживает самого пристального внимания и нуждается в анализе в кон­тексте формирующейся концепции демократии К.Маркса и Ф.Энгельса и под углом зрения того, насколько этот план был реализован в научной работе. Кроме того, именно данный документ очерчивает круг проб­лем, над разрешением которых билась мысль К.Маркса. Основные пункты наброска совладают с пунктами предметных указателей, составленных Марксом еще летом 1843 г. к его "Крейцнахским тетрадям" по всемир­ной истории, в том числе по истории французской революции конца XVIII  в.¹¹⁷

Учитывая важность и сжатость текста, приведем его полностью:

«1)История происхождения государ­ства или французская революция.

Самопревознесение политической сферы - смешение с античным государством. Отношение революционеров к гражданскому обществу. Уд­воение всех элементов на гражданские и государственные.

       2)Провозглашениеправ человекаи конституция государства.Индивидуальная сво­бода и публичная власть. Свобода, равенствои единство. Суверенитет народа,

       3)Государство и гражданское общество.

       4)Представительное государство и хартия.Конституционное представительное государство, демокра­тическое представительное государство.

       5)Разделение властей.Законодательная и ис­полнительная власть.

       6)Законодательная властьи законода­тельные палаты. Политические клубы.

       7)Исполнительная  власть.Централизация и иерархия. Централизация и политическая цивилизация. Федеративная сис­тема и индустриализм. Государственное управ­ление и коммунальное управление.

8’) Судебная властьи право.

8" Национальность и народ.

9’Политические партии.

9")Избирательное право,борьба за "уничто­жение ... государства и гражданского общества"¹¹⁸.

Прежде всего бросается в глаза то, что план включает в себя и идеи, которые К.Маркс не разделял и собирался критиковать, и взгляды его самого.

Мы не собираемся подвергать этот план скрупулезному анализу в контексте непосредственно предшествующих ему и последующих сочине­ний основоположников научного социализма. В данный момент нас инте­ресует проблематика, которую К.Маркс счел необходимым выделить для исследования. Попытаемся реконструировать собственные политические идеи К.Маркса и сформулировать некоторые выводы, вытекающие из них.

Первая из поставленных К.Марксом проблем - связь, отношение меж­ду характером революции и характером государства, а если шире - по­литического строя, установившегося после нее.

Отсюда непосредственно вытекает следующая, взаимосвязанная с первой - диалектика гражданского общества и государства (проблема отчуждения, дуализма и их упразднение).

Далее видно, что К.Маркс предполагал исследовать ряд принципов демократии:

а)основополагающий, выражающий сущность демократии - суверени­тет народа;

б)как проявление этого принципа- конституционное представи­тельное государство. Но такая государственная форма недостаточна для выражения суверенитета народа. Думается, .именно поэтому в пунк­те 4 рядоположение: "Представительное государство и хартия". Лишь тогда представительное государство становится поистине демократиче­ским, когда введено всеобщее избирательное право;

в)другой, не менее важный для демократического государства принцип - предоставление гражданину индивидуальной свободы в его взаимоотношении с публичной властью. Можно констатировать: лишь тот народ и тогда становится подлинно суверенным, когда он состоит из индивидуально свободных и равноправных как по отношению друг к другу, так и по отношению к публичной власти граждан. Гарантом ин­дивидуальной свобода, защитой ее от произвола публичной власти яв­ляется конституционное закрепление системы прав человека. Известно, что отношение К.Маркса к правам человека было противоречивым, что будет исследовано дальше. Здесь важно обратить внимание на запись проблемы в пункте 2: "Свобода, равенство и единство". Думается, что в этом пункте К.Маркс предполагал подвергнуть критике политические и гражданские права из-за их недостаточности, ограниченности в ус­ловиях расколотого на антагонистические классы буржуазного общества. Возможно, он задавался вопросом: какова судьба прав человека в бес­классовом, а значит, и неполитическом обществе? Для нас же сейчас эта мысль К.Маркса имеет еще один смысл: проблема достижения един­ства, согласия, консенсуса граждан в условиях политической свободы и равенства;

г)принцип разделения законодательной и исполнительной властей; судебная власть и право.

К.Маркс намеревался последовательно рассмотреть законодатель­ную, исполнительную и судебную власти.

В анализе законодательной власти предусматривалось очертить ее роль в зависимости от статуса законодательных палат.

В центре исследования исполнительной власти К.Маркс предпола­гал поставить проблему форм централизации и их зависимости от поли­тической цивилизованности (иерархия противопоставляются цивилизован­ности). В связи с централизацией ставится вопрос и о соотношении государственного и коммунального управления, централизации и децент­рализации, централизации и автономии. И, наконец, федеративная сис­тема в ее соотношении с индустриализмом.

К.Маркс размышлял о роли и месте политических партий.

Такова основная (но не вся) проблематика концепции демократии К.Маркса. К примеру, в последнем пункте <<9">>, по нашему мнению, имплицитно содержится предположение о принципиальной возможности для про­летариата завоевать власть, начать революцию, используя формально-демократические институты - всеобщее избирательное право.

Действительно, в пункте <<I>> ставится вопрос об отношении револю­ционеров к гражданскому обществу. Речь здесь однозначно идет об упразднении буржуазного гражданского общества. В пункте <<4>> превраще­ние представительного государства в истинно демократическое ставит­ся в зависимость от реализации положений Хартии, основным пунктом которой, как известно, было установление всеобщего избирательного права. И, наконец, в пункте <<9">> обозначается взаимосвязь между из­бирательным правом и борьбой за уничтожение дуализма - государства и гражданского общества, - существующего в буржуазном обществе. Ми не обсуждаем сейчас вопрос об истинности или ложности идеи К.Марк­са - необходимость ликвидации дуализма в принципе, а не только тот или иной тип дуализма. Для нас важна другая его мысль: принципиаль­ная возможность использовать всеобщее избирательное право (и другие формально-демократические политические институты) для революционно­го преобразования.

Как и многие другие тексты классиков, "Набросок плана работы о современном государстве" также неточно, искаженно интерпретируется, и прежде всего момент, связанный с политической демократией.(А вообще-то ему уделено незаслуженно мало внимания).

Так, в фундаментальном коллективном исследовании "Маркс-историк" сопоставляется "Набросок плана работе о современном государст­ве” с основными пунктами предметных указателей к "Крейцнахским тет­радям" и с основной проблематикой исторических занятий К.Маркса в 1843 г.

"Но в этом наброске, - отмечается далее в упомянутом сочи­нении, - есть пункт, которого еще не было в указателях,но к которо­му неизбежно подводил весь ход занятий Маркса... "борьба за устра­нение государства и гражданского общества , т.е.борьба за ликвида­цию эксплуататорского, антинародного государства и всей системы со­циально-экономических отношений, которую оно увенчивает. Другими словами, речь вдет о социалистической революции”¹¹⁹.

Как легко убедиться, произведено микрохирургическое вмешатель­ство в пункт <<9">>: опущен при цитировании ключевой термин "избиратель­ное право",и тем самым изменяется смысл всего пункта - устраняется указание на принципиальную возможность формально-демократического пути социалистической революции.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹⁰⁹См.: Гегель.Сочинения. Т.7. Философия права.М.;Л.:СОЦЭК ГИЗ, 1934. С.305

 ¹¹⁰Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. T.I. С.284.

            ¹¹¹Там же.

            ¹¹²Там же . С.356-357.

             ¹¹³Там же. С.358-359. Эта мысль не столь уж бесспорна (хотя она и предельно абстрактна), как может показаться. Все зави­сит от того, какой смысл вкладывается в термин "самоуправление", а он, как известно, многозначен. Более подробно о проблемах самоуп­равления см.: БелоцерковскийВ.Самоуправление -  будущее человечества или новая утопия? М.: Интер-Версо, 1992.160 с.; ГрейсаммерИ.Самоуправление по-французски и по-израильски// РК. ГПР. 1991. № 4. С.30-35; Невядомски3.Территориальное самоуправление в условиях современного капиталисти­ческого государства // РЖ. ГПР. 1991. № 4. С.26-30; 0жиганов Э. Самоуправление и авторитарность: возможен ли выбор?/ОНС. № 4. С.24-31; Шик 0. Самоуправление// ЭКО. 1990. № 7. С.3-20; КандельП.Е.Социалистическое самоуправление (к теории и методологии исследования) // ОН. 1989. № 6. C.3-I3; и др.

Если речь идет о территориальном, региональном, коммунальном, местном, производственном самоуправлении, то подобное положение не вызывает возражений. Если самоуправление понимается в том смысле, что сам трудящийся народ через своих представителей управляет собой, то вопросы также в связи с этим не возникают. Не вызывают возраже­ний и другие умозрительные варианты, кроме одного, ключевого пред­положения о том, что принципиально возможно преодолеть не только отчуждение государства от гражданского общества, но и различие меж­ду ними, "растворить" государство в обществе, непосредственно прив­лечь каждого гражданина "поголовно" к управлению.

Думается, что вторая часть этой гипотезы содержит в себе зна­чительные элементы утопичности, иллюзорности. Исторический опыт подтверждает, что возможно цреодолеть отчуждение государства от гражданского общества путем установления политической демократии при соответствующих объективных и субъективных условиях в ходе дли­тельного исторического и политического процесса; однако идея об от­мирании государства как политического института не подтверждается в том смысле, что до настоящего времени ни в одной стране мира (спус­тя 150 лет) не проявились сколько-нибудь явно в политической сфере тенденции, свидетельствующие об отмирании профессионального, штат­ного аппарата управления, о замене права моралью, об отмирании функ­ции принуждения вкупе с профессиональным аппаратом правоохранитель­ных органов и т.д.

Нам представляется, что вышеупомянутая гипотеза, в свою оче­редь, основывается на столь же спорной гипотезе о принципиальной возможности посредством общественного переустройства сформировать новый тип человека,, лишенного тех психологических, социально-психо­логических свойств, биологических задатков, которые наряду с други­ми факторами благоприятствуют бюрократизации аппарата управления, злоупотреблению служебным положением со стороны функционеров, аппа­ратчиков, должностных лиц и т.п.

Мы далеки от мысли впадать в другую крайность, но ясно одно: пока гипотеза К.Маркса никак не подтвердилась на практике.

         ¹¹⁴Карл Маркс: Биография... 3-е изд.Указ.соч. С.43.

         ¹¹⁵Гуггенбергер Б. Теория демократии//Полис.1991. № 4. С.144.

         ¹¹⁶Новый программный документ Социнтерна // К-ст. 1989. № 16.С.116-117. См.: также: От Женевы к Стокгольму:Материалы конгрессов Социалистического Интернационала// PC. Сер.: Проблемы современного социал-демократического движения. Ч.I. М., 1992. - 157с.

 ¹¹⁷См.: Маркс К., ЭнгельсФ. Соч. Т.42. С.477.

 ¹¹⁸Там же. С.227.

  ¹¹⁹Маркс - историк / Ред.кол.: Желубовская Э.А. и др. М.: Нау­ка, 1968. C.I06.