Известный польский композитор еврейского происхождения, человек, чья фамилия с немецкого дословно переводится как «музыкант» Владислав Шпильман сразу после окончания войны принялся за написание своих мемуаров, как следствие, в 1946 была опубликована книга «Гибель города». В 1998 году произведение было переиздано, на этот раз, получив название «Пианист: необычайная и подлинная история о выживании одного человека в Варшаве 1939—1945». На следующий год работа польского музыканта была признана лучшей книгой газетой «Los Angeles Times». Многие имели возможность видеть киноленту «Пианист», снятую режиссёром Романом Полански в 2002 году, получившую «Золотую пальмовую ветвь» на Канском международном кинофестивале в 2003-м и 3 премии «Оскар». Сегодня же, книга Владислава Шпильмана известна всему миру, переведена на многие языки мира.

Read more on Владислав Шпильман «Пианист. Варшавские дневники 1939—1945»...

Александр Покрышкин – человек, что не нуждается в представлении. И если читатель интересуется военной авиацией, это имя, вероятно, он услышит первым. Человек-легенда, лучший летчик-ас не только Советского Союза, но и смело можно сказать – мира, не только Великой отечественной войны, но на протяжении всей истории военной авиации. Сегодня читателю предоставляется возможность познакомиться с, несомненно, гениальной личностью на страницах авторской книги «Познать себя в бою. Сталинские соколы против асов люфтваффе. 1941—1945».

Read more on Александр Покрышкин «Познать себя в бою»...

Книга 2013 года издания «Льюис Кэрролл» серии «Жизнь замечательных людей» написана… естественно, Ниной Демуровой – иначе и быть не могло. Автор наиболее популярных и удачных переводов сказок английского писателя, автор серии книги ему посвященных, человека, что в нашем отечестве знает о Льюисе Кэррол, вероятно, больше кого-либо другого.

Read more on Нина Демурова «Льюис Кэрролл»...

«Тихвинский городской голова». Автор: Заболотский П. Е. 1848.
Государственная Третьяковская галерея, Москва.
Случился в городе на Богородской улице сильный пожар, истребивший около 60 домов. Бедствие было ужасно. Вскоре на вспоможение погорельцам от Императора Александра I на имя городского головы, Василья Ивановича Овинского, было прислано 60 тысяч серебряных рублей; курс рубля тогда состоял в обращении 3 рубля 80 копеек ассигнациями, но этот курс вскоре упал до 3 рублей 60 копеек. Деньги эти все были розданы по принадлежности погорельцам. В непродолжительном после этого времени с городским главой случилось следующее событие;


тогда низшие чины городской полиции состояли из граждан; они отправляли эту повинность натурою. Частные и квартальные и прочие чины были тоже от купечества и мещанства. Из числа сих один квартальный чем-то провинился пред градским главой Овинским; голова посадил его в городническое правление под арест. Брат арестанта пошел просить градского главу простить брата и выпустить из-под ареста, тот отозвался, что это зависит теперь не от него, а от секретаря городнического правления Петра Захарыча, тогдашнего воротилы всего города; тот пошел к секретарю, который отозвался, что он тут ни при чем; голова-де посадил, голова пусть и выпустит. Ходатай пошел опять к голове, тот опять почему-то стал уклоняться, и вот у просителя произошел крупный разговор с головой, и в горячности проситель назвал голову Государевым вором. Это голове показалось невыносимо обидно; он велел укорителя взять в городническое правление, и там стали снимать с него допрос; обвиняемый от своих слов не отрекался и потребовал, чтобы показание свое в книге допросов дали ему написать самому; это ему дозволили. Он в казенной шнуровой книге написал, что градский глава, получивши монаршую милость погорельцам, серебряный рубль считал за 3 рубля 60 копеек, а раздавал по 3 рубля 80 копеек и потому он желает знать, кому поступил остаток в 20 копеек серебром от каждого рубля? Все присутствующие в Думе, прочитав это, пришли в великое смущение, но «что писано пером, того не вырубишь топором». Началось дело. Из Новгорода была назначена следственная комиссия; доносчик остался прав, а градского голову, мужчину рослого, дюжего и красивого, в одно прекрасное утро нашли на постели мертвого с признаком приема сильного яда. Этим судебное дело и кончилось.

Артынов А.Я. Воспоминания крестьянина села Угодичи Ярославской губернии Ростовского уезда // Россия в мемуарах. Сборник. Воспоминания русских крестьян XVIII – первой половины XIX века. — М.: Новое литературное обозрение. 2006. Руниверс


ertata

Сейчас с каждого угла доносятся слезы: "Ах, разрушили наш любимый Детский мир!"

Является ли потеря исторических интерьеров трагедией? Однозначно нет. Детский мир всегда был уебищным монстром в центре столицы. Здание прекрасно дополняло своей неприветливостью и суровостью соседние хмурые здания КГБ. Я с детства не любил Детский мир.

Нет, конечно, пара воспоминаний осталась. Я помню мороженое в вафельных стаканчиках, которое всегда засовывали только наполовину в надежде, что едок не заметит, как шарик, подтаяв, сам спустится ниже во время лизания. Помню лестницы. Помню, что никогда не мог выйти к нужному выходу. Помню загадочный указатель на Пушечную линию (который тоже каждый раз выводил к новым дверям). Помню тоску, которую навевали отделы верхних этажей, где продавали дерматиновые ранцы обидных расцветок, колготы, линейки, тетрадки и прочую советскую хуйню. Помню отдел по продаже немецких миниатюрных железных дорог. У меня была 9-миллиметровая, остальные казались недоразумением. Боже, сколько станций и домиков я склеил, сколько насыпей озеленил пластиковой крошкой!

Еще я помню главный кошмар своей жизни - центральный зал. Где был страшный золотой потолок, страшные игрушки и страшные моторизованные куклы. Омерзительная баба Яга на метле безуспешно хотела отнять медаль за первое место среди пиздеца у доктора, который беспрерывно наливал себе в стакан и выпивал.

Я бы нахуй взорвал и то, что осталось от здания. Кто возмущен утерей неценной лепнины из Детского мира, пусть лучше бы повозмущался зданием торгового комплекса Наутилус, чей внешний вид и существование должны оскорблять любого человека с зачатками вкуса и здравого смысла.

Военторг мне жалко, гостиницу Москва очень жалко, а Детский мир - ни секунды. В нем было все ужасно - от грузовых подъездов до хлопающих по еблищам дверей.

Все хорошее, что я помню о Детском мире, связано с детством и с некоторыми приятными покупками. Детство хорошо везде, тут никто не сможет приписать себе заслуг, а игрушки за границей всегда были в миллион раз лучше, так что тут и говорить не о чем.

Детский мир построили в 1950-х, чтобы показать послевоенному миру, как в СССР любят детей. Это идеологический высер партии, а не любимое место в городе.