Хотя догадываюсь. Когда грустно несколько дней подряд - то скоро станет невыносимо. Не невыносимо грустно, а... ну, невыносимо. Задыхаться. Плакать. Не плакать. Задыхаться всё равно.

Исправно танцую. Вроде бы учёные уверяют, что помогает.

Когда моей младшей сестре исполнилось семь или восемь лет, мама устроила праздник: сестре повязали бант, надели голубенькое платьице с пышным подолом (оно ей не шло, зато было само по себе нарядное, а это много значит в таком возрасте), и откуда-то появилась на свет божий шоколадка. "Алёнка" или что-то вроде. Она была торжественно поломана на пять равных частей - можно бы, конечно, имениннице чуть больше, но у нас делилось только поровну, только так. Каждый съел свою часть. Мы с сестрой ели долго, смакуя, посасывая, облизывая, обнюхивая тот шоколад, что ещё лежал на бумажке в руке (ни в коем случае не сжимать, а то растает!). Только одну часть мы отложили, чтобы её съел брат, когда вернётся.

Потом уже выяснилось, что сестра ухитрялась, когда никто не видел, вытаскивать долю брата и облизывать. Ну, когда её доля кончилась. Думала: вот разочек, никто не узнает, только вкус почувствовать. И так разок за разком. Она слизала где-то половину, и это выявилось, потому что не заметить разницы было уже нельзя.

Лицо брата. Лицо брата. Он стояла с таким лицом, что просто как спицей меня насквозь. Ему жалко было ужасно своей доли шоколада. Ему жалко было ужасно нашей маленькой праздничной сестры. Вот такое лицо. Кто не видел, тот не поймёт.

Они долго друг перед другом стояли, пронизанные жалостью друг к другу.

Потом он доел шоколад. Он его очень хотел.

Роман Майн Рида знаком практически каждому, его читали, смотрели его экранизации. Написан он был Ридом уже в Англии, как воспоминание о Техасе середины 1860х, в период участия писателя в Мексиканской войне. Читатели воспринимали историю о жутком призраке близ Каса-дель-Корво как жутковатую выдумку автора. Но вот для техасцев история «всадника без головы» ассоциируется совсем с другими [...]