Вернулась из Крымска немного приболевшей (все из-за перегрева, ничего серьезного), но в целом загоревшей и отдохнувшей от обычного образа жизни, в котором не так много места для физического труда. И в этом посте мне, безусловно, хочется порекомендовать ВСЕМ выделить три дня своей жизни, взять палатку и отправиться добровольцем в Крымск, например, в Добрый лагерь. Трех дней будет вполне достаточно для того, чтобы и приятно устать (меня лично просто убивает жара, отнимая силы, выводя из строя) и внести свою минимальную, но важную лепту в общее дело, вполне при этом полюбив Добрый лагерь, как место, в каком-то смысле предоставляющее такую возможность. И я, например, полдня верчу в голове слова Михалыча, который грустно так говорит, что ему надо будет вернуться в Волгоград в понедельник, потому что у него заканчивается отпуск. Я не знаю, чем в обычное время занимается Михалыч, но тот факт, что свой отпуск он проводит в крымском Добром лагере, меня потрясает. 

И все это касается очень и очень многих, если не всех, оказавшихся на сегодняшний день в роли гражданских добровольцев, большинству из которых никогда бы не пришло в голову получать какие-то волонтерские книжки, удостоверяющие их право помогать. Хотя не буду кривить душой,  сегодня всерьез задумалась над тем, чтобы стать членом российского Красного креста, со всеми вытекающими из этого последствиями, а именно членским билетом и взносами, хотя, как пишут интернеты, иметь первый совсем не обязательно. Пока об это размышляю, поделюсь парой рассуждений, наблюдений, мыслей, пришедших мне в Добром. Поскольку в городе, кроме центра, на этот раз я не побывала, никакой информации о состоянии затопленных районов предоставить не могу, да и наверняка есть люди, которые сделают это за меня, например, рекомендую почитать серию постов "Дневник волонтера" Евгения Нателашвили.

Что касается работы в лагере и за его пределами, все, в общем-то, сотрудничают со всеми, у всех есть какие-то отдельные претензии друг к другу, но всегда находится место компромиссу. Скажем, убедить МЧСника, облаченного ролью начальника, в том, что нужно делать так, как эффективней и быстрее, а не так, как положено, едва ли возможно. Но это весьма предсказуемая, сопутствующая любому подобному взаимодействию история. В конечном итоге, мы все друг друга чему-то, да как-то учим, не как представителей той или иной сферы деятельности, а просто как человек человека. Хотя, конечно, над системой, безусловно, нужно работать, совершенствовать, избавляться от замедляющего работу в пользу по-настоящему эффективного. Что касается рядовых МЧСников, так они по сути в работе ничем не отличались от волонтеров, откликались на любые просьбы и даже иногда просили что-то подсказать, над чем-то вместе подумать.

Что касается адресатов волонтерской помощи, вот несколько эпизодов. Во второй половине третьего дня, когда я совсем начала сходить с ума от жары и присела в тень штаба, бездумно наблюдая за его работой, стала свидетелем ситуации, когда молодой человек подошел оставить заявку на так называемый индивидуальный заказ (над чем мы, собственно, в лагере и работали: собирали по заявкам пострадавших жителей района специальные пакеты, которые потом добровольцы на своих авто развозили по домам) и как-то проговорился, что в их доме воды не было совсем, и он пришел только потому, что в магазинах ничего не купить, при том, что на самом деле все давно можно купить, просто не все магазины работают, но никакой проблемы в этом нет. Например, в десяти минутах от нашего лагеря, который находится на выезде из города, работали, как минимум, три продуктовых.

И получается, что парень просто использовал некий "спасательный круг", сначала сказав правду, которую не должен был, видимо, говорить (о том, что в наводнении его семья, в общем-то не пострадала), а потом неправду. И на адекватное замечание о том, что помощь оказывается не просто всем подряд, а тем, у кого смыло деньги, кому негде спать и действительно нечего есть, парень обиделся, разозлился, взял бланк для заказа со словами: "На память" и ушел. И я не думаю, что он такой один. К сожалению, то, что волонтеры в достаточно ограниченном количестве под палящим солнцем работают, стараясь максимально наполнить каждый заказ из того, что есть в распоряжении (а есть далеко не все) в этот конкретный момент большинству из жаждущих помощи в голову не приходит. Хотя нужно обязательно сказать, что есть и другие, много других, прекрасных, входящих в положение, скромных до той степени, когда хочется отдать им буквально всё. И это не избирательность, это просто желание делать вещи справедливыми.

Следующий момент - вода. В лагере есть какое-то ее количество, которое необходимо для поддержания жизни самого лагеря. При этом каждый третий заказ содержит в себе графу "вода". Волонтеры знают, что им воды никто не привезет, но что делать, если люди просят? Формируются заказы без нее, пока в какой-нибудь фуре не придет какое-то ее количество, потому что иначе, если не придет и раздать все имеющееся, волонтеры просто не смогут ни жить, ни работать. А люди просят, хотя воду можно купить практически везде. Отличить тех, кому действительно без нее никак, и тех, кто может обойтись, очень сложно. И, конечно, чаще всего это вопрос не злого умысла или жадности, а того, что некоторые просто не знают, что вода в лагере ограничена, и я бы тоже, наверное, просила воду, даже имея возможность ее купить. Другая ситуация: под конец нашего рабочего дня (а он длится с 8 утра до 8 вечера) женщина подходит к складу и говорит, что ее заказ формировала какая-то "неопытная сортировщица", которая положила только старое постельное белье, хотя женщина уверена, что у нас есть новое.

И я, скажем, подозревала, что старое постельное белье, не совсем то, что хотят люди, но ради интереса стала звонить на следующий день всем, у кого оно есть в заявке (а оно есть практически у всех). И пять из пяти человек, услышав, что им звонит гуманитарная помощь, сначала рассказали о том, что у них ничего не осталось, а потом, узнав, что на данный момент есть чистое, выстиранное, выглаженное постельное белье, но без этикеток, а, стало быть, не новое, попросили его из груза исключить. Я ни в коем случае не жалуюсь на трудности волонтерской работы, потому что формирование индивидуальных пакетов - далеко не самый сложный ее вид, но когда тебе не нужно стараться откопать все эти более-менее пригодные комплекты, остается гораздо больше времени на действительно полезную работу. Кто-то понимает это в момент составления заявок, а кто-то все равно упорно выделяет все пункты, нужны ли эти вещи ему или нет.

И вот получается, что все хотят чистое постельное белье, но его хватает, как это вполне ожидаемо, увы, единицам. Кто-то старое порвет на тряпки, обидевшись на волонтеров, а тем, кому и такого вполне достаточно (потому что действительно потеряно ВСЕ), не получит и его. Хотя я искренне надеюсь, что таким уже помогли, в первую очередь, по крайней мере, волонтеры приложили к этому еще в первые дни существования лагеря максимум усилий. Впрочем, как должен регулироваться этот процесс, я все равно не знаю, только предполагаю, что, в конечном итоге, волонтерский энтузиазм - одна история, индивидуальная ответственность каждого адресата помощи - другая. Судить, кому какая помощь важнее, наверное, не нам, нужно просто давать то, что есть, тем, кто просит. Очевидно, что совершенно справедливо все равно не получится, в том числе и потому, что мера нужды у всех своя.

И я, признаюсь, никогда в жизни не хотела быть волонтером какого-то организованного движения, не испытывала желания разъезжать по детским домам или домам престарелых, развозя гуманитарную помощь, как, впрочем, не хочу и сейчас. Хотя вполне понимаю тех, кто этим занимается. Но вот это гражданское добровольчество, как реакция на какое-то горем объединяющее событие, когда мы все вдруг начинаем исходить из того, что чужой беды не бывает, и от беды не застрахован никто, мне кажется очередной прекрасной основой для построения общества, как бы это ни прозвучало, нового уровня. Общества гражданской самоорганизации и выхода из формулы "Каждый народ имеет того правителя, которого заслуживает". Иногда все-таки должен наступать момент, когда нужно сказать: "Этот правитель больше не заслуживает нас, потому что мы заслуживаем большего".

Так пресловутый сильный лидер (вернее, фата-моргана его присутствия, потому что сила его в силовых решениях, ограничениях, неприятии инакомыслия, а не в том, в чем сила истинно познается), облаченный функциями поводыря, приставленного к народу-стаду... да ну, бросьте. Оставьте это гнусное заблуждение в нашем общем обидном прошлом. Нам-то по сути осталось только чуть-чуть поработать друг с другом, каждому с каждым, объясняя нюансы, разъясняя детали. И каждому обиженному, и каждому претендующему, и каждому уверенному, что его обманули, и каждому  обвиняющему, и жаждущему получить что-то просто так, не думая о других - это все МЫ. Нам друг с другом и разговаривать. И есть такая проблема: депутаты, представители власти - это тоже вроде бы мы. Только иногда эти "мы" лезут в такие места, пытаясь регулировать такие сферы жизни и деятельности, что хочется огородиться от них и сказать: нет, друзья, вот это, простите, уже не мы.

И в этом нет ничего удивительного, нелогичного или двустандартного. Потому что человек едва ли способен одновременно идти и сидеть на своем депутатском, чиновничьем месте, не обязательно предельно насиженном, но всегда таким, на котором хочется удержатся как можно дольше. Это народ подвижен, это он склонен к развитию. Вы только ему не мешайте, если есть возможность, помогайте, способствуйте. Потому что когда власть, мнящая себя поводырем, пытается сдержать развивающийся народ, в силу злого ли умысла, глупости ли или безнадежного "старческого" непоспевания, получается приблизительно то, что мы имеем сегодня: гражданский конфликт между фактически лишенными выбора консерваторами и прогрессистами, раскол между которыми уменьшается с каждым подобным кубанскому событием, когда одни подтягиваются к другим, и только власть остается на месте. Власть, режим, устоявшийся порядок, с которыми что одним, что другим все меньше и меньше по пути.