Последнее время я без удержу помещаю здесь не свои тексты. Просто лучше не скажешь... Вот эта рецензия в "Новой газете" вызвала восторг и удивление. Оказывается, в Москве идет такая пьеса. Прочтите, не пожалеете. А, может, кто-то и на спектакль сходит. До инаугурации...




Марина Токарева, обозреватель "Новой газеты"

Маленький Театр.doc говорит от лица большой страны

Владимир Путин, его личность и биография — материал «БерлусПутина», первого в России спектакля о правителе страны. Самый смелый на сегодняшний день сценический поступок состоялся в Трехпрудном переулке, где свое десятилетие только что отпраздновал Театр.doc.

Пьесу «Двухголовая аномалия» года два назад написал Дарио Фо. Нобелевский лауреат и патриарх итальянской литературы не верил, что его творение может увидеть свет в России.

«Политическая сатира» сказать легко, а поставить трудно. Особенно когда изничтожаемый иронией герой — действующий правитель, главный столп и конвойный режима. Мы живем в эпоху театра, ангажированного государственным бюджетом. В Италии не вышло, а вот в Москве, в крошечном зальчике на полсотни человек, возник спектакль, говорящий от лица унижаемого коллективного разума огромной, обреченной на новый срок страны. Такого насыщенного злобой и страстью дня действа столица не видела. Никаких фиг в кармане, иносказаний, шифрованных месседжей — фантасмагория документальности, запеленутая в абсурд места, времени и обстоятельств. Оказывается, событие сцены может быть прямым, как маршрут шествия, и при этом излечивать от страхов самым верным и древним способом — смехом.

Однажды подвал в Трехпрудном уже устыдил большие государственные сцены, когда сделал «Час восемнадцать» — хронику смерти в тюрьме юриста Сергея Магнитского. Здесь с самого начала пытались понять, какие, собственно, звуки рождаются, когда «улица корчится, безъязыкая», и как освоить те пласты жизни, которые возникают оттого, что «ей нечем кричать и разговаривать». Сейчас, когда вся культурная номенклатура наперегонки взялась объяснять, почему надо голосовать за Путина, Театр.doc в «БерлусПутине» лихо возвращает части лицедейского сообщества право на самоуважение.

...Некую звезду за огромные деньги выбрали на важную роль. Выясняется — роль заточенной в монастыре жены Путина. Рядом с ней он должен прийти в себя после теракта, в котором погибли и он, и друг Берлускони, а врачи чудом из двух слепили одного. Оторопев от перспективы, Людмила бормочет: ну пусть везут, тут есть свободная келья! И ее бывший муж, который ничего не помнит, временами заговаривается на итальянском, начинает заново знакомиться с ней и с самим собой, прежним.

Выясняется, что в минувшей жизни Путин был похож на упыря, что он врал жене, отравил учителя, погубил множество людей, грабил и творил у власти черт знает что... Зловещий комизм усилен правдивостью оценок, правда перемешана с газетными утками. «Мне нужен секс!» — кричит ошеломленный президент, и на экране в головокружительном прыжке взмывает Алина Кабаева. Путин, в котором проснулась совесть, ходит по монастырю, обнажив рельефную грудь, на лыжах, с амфорами под мышкой, кричит о мусоре в Неаполе.

Дива Жанна в исполнении Евдокии Германовой — гротескная идиотка, расчетливая и пугливая. Сергей Епишев мягко и уверенно ведет четыре роли — продюсера, врача, монаха и самого Путина, от растерянного страстотерпца до комичного негодяя. В своих бинтах он чем-то напоминает прооперированного Шарикова, тем более что процесс превращения из собаки в человека тот же.

«На всех ни мышьяка, ни полония не напасешься! — входя в раж, злобно выкрикивает Людмила. — Блажен тот народ, которому нужны не герои, а лизоблюды!» И тут выясняется, что ее «двумозглый муж» собирается всенародно покаяться.

На реальный зал нынешней Думы, смеющийся, переглядывающийся и перешептывающийся, наложено изображение Епишева в бинтах, произносящего речь с трибуны. Прямая трансляции заявления президента приводит страну в состояние ступора. Такого совестливого и честного Путина вовсе некуда приткнуть, и решено сделать ему электрошок, чтобы вернуть прежнюю суть. Людмила заламывает руки, а на сцену выходит новый-старый правитель. У него от процедуры растекся ботокс, и он сделался один к одному эльф Добби из «Гарри Поттера». Страдает из-за огромных ушей, но жаждет навести порядок. И тут оказывается, что в Басманном суде начался процесс, что его судят за хищения государственного имущества в «особо крупных», что соратники охотно дают против него показания, что по его же собственному недавнему приказанию снова открыто дело Собчака, а Ходорковский и Навальный теперь два первых лица страны, и уже идет люстрация.

— Это что, конец света? — слабо интересуется Добби.

— Нет, — в ужасе шепчет Людмила, — это просто вы стали немодный!

В финале на экране появляется Хилари Клинтон и благодарит артистку за блестящую работу в фильме, снятом на деньги Госдепа.

Спектакль возникает между сценой и залом, кажется, не вполне верящим своим ушам, но хохочущим все сильнее. Режиссер и автор адаптации Варвара Фаэр целиком погрузила текст в документальный контекст; сквозной мотив спектакля — рэп, основной фон — документальная съемка: плотоядно облизывающийся Эрнст, политические клоуны Зюганов и Жириновский, трибуна с персонажами недавних митингов и пр.; фантасмагория пьесы естественно соединяется с фантасмагорией истории; беспощадное ерничанье, которым пронизан текст, — часть скоморошьей традиции, какой сильно площадное действо. Условность и достоверность, сатира и забористый монтаж — из реальности вырастает опыт нового театра. Он возник «на площади для народного увеселения», как сказал Пушкин. Позавчера и давным-давно. Театральное вече, на котором возможно открыто обсуждать самые важные проблемы жизни общества, рождается на наших глазах. Театр-протокол, театр- провокация, театр-документ был и есть в Англии, Польше, Германии, Штатах, Швейцарии. Но не в России.

Не знаю, доживет ли спектакль до лета. Действительность его меняет и формирует вживую. Но при любом варианте развития событий хорошо бы показать «БерлусПутина» на сцене МХТ, и чтобы в директорской ложе сидел главный герой.

Поэзия Владимира Владимировича была связана с Крымом, где семья кадетского лидера В. Д. Набокова укрывалась от победивших в России большевиков: «Советская революция, — вспоминал писатель в романе «Другие берега», — переместила нас на полтора года в Крым». На полуостров добирались поврозь. Отец Владимир Дмитриевич вынужден был, в ожидании Учредительного собрания, до последнего момента собственной безопасности Далее...