Сегодняшний день навсегда останется в моей памяти. Как множество подобных дней, каждый из которых я бережно храню. Он весь наполнен напряжением, эмоциями, ожиданием, радостью, болью, жестами, прикосновениями, латынью, чудными алыми розами и молитвой у ног прекрасной статуи Кармелитанской Святой Девы.

Господь наградил меня отменной памятью, которая может хранить в себе бесконечное количество моментов, а потом прокручивать их как старое памятное видео. Это и дар, и проклятие одновременно. Но сегодня мне не до этого. Вчера я думала про рубеж, и все располагало к таким мыслям, но сегодня я уже знаю, что нет никакого рубежа. Есть маленький камень на дороге, а есть вечность.
Вечность всегда меня пугала, никогда в жизни мне не хотелось, чтоб хоть что-то длилось вечно. "Вечно будет там" - думала я. Здесь все временно, нужно научится думать и чувствовать, как будто все временно. Вопрос в том, что некоторые вещи ты будешь продлять до тех пор пока не умрешь. Не знаю, может это мазохиз, глупость, может я долбанный Питер Пэн, но сегодня я хочу вечность. Может, я конечно, и чувствую себя несчастной, хотя эта глупая патетика тут и ни к чему. Но в тоже время, я прихожу к выводу, что иногда это самое несчастье может быть и счастьем одновременно. Часто мы с папой рассуждаем о курении. Плохая, негодная привычка, зависимость. Но когда ты наконец, спустя долгое время можешь покурить - это удовольствие. Высоцкий говорил аналогичное и про алкоголизм. Что-то в твоей жизни может очень сильно тебя мучать, но подумай - может именно это мучение и придает ей краски? Запахи, цвет, и все эти эмоции?
Папа, Полковник и Царь Соломон все время твердят мне о том, что все проходит. И я знаю, что все действительно проходит. Но не всегда внутри меня это так. У меня ничего не осталось, лишь пара маленьких вещиц да куча дней в воспоминаниях, но сегодня я король горы, потому что знаю - в моей голове все это может длиться вечно. Знаю, что эта эйфория спадет. Я не раз задолбаю этим Хулиту, папу и попытаюсь задолбать Полковника, но сегодня ночью я думаю только о том, что с этой вечностью я хотела бы провести жизнь, и вместе с ней я хотела бы и умереть.
Это очень странно, честно. Это непонятное чувство, когда тебя разрывает от желания плакать и хохотать одновременно. Ты не знаешь, что делать, и делаешь поочередно. Оно странное, оно ничуть не облегчает мою жизнь, но теперь я знаю, что это "непоймичто" - очень важная часть меня. Я никогда больше не спрошу почему так случилось. Я не буду просить Бога и Святую Деву "О, помогите справиться". Я и так справляюсь, это очевидно. И это не всегда совсем легко, но кто знает, может, цель моей жизни- достичь совершенства в этом вопросе. И я не стану больше задавать вопросов, я просто могла сравнить и поняла - все это такая же часть меня, как диабет, как вывих челюсти. Это - черта моей личности. Маленький обрывок кружева на маске коломбины.

Сегодня я поняла, что все, что со мной происходит перкрасно укладывается и в картину Мира, и картину католичества, и в картину моего постоянного невзросления. Все так, как и должно было быть. И у меня есть всего несколько вещиц, но каждая из них бесконечно важна, и с каждой связано так много всего, что могло бы спасти мою душу. А печаль.. Печаль я могу оставить у ног прекрасной статуи Святой Девы Кармелитанской, ведь она мне так нравится (да,да, нравится! правда, очень нравится).

Я открываю глаза и долго не могу понять, откуда над моей головой этот восхитительный потолок из множества тоненьких деревянных планочек. Пытаюсь приподняться на локтях и чувствую, как мое тело утопает в мягкой перине. И тут до меня доходит, где я. Это - Канада, это - Новая Шотландия, это - Бухта Пегги. Только в Бухте Пегги на втором этаже дома моего дяди Норберта есть настолько мягкие перины.
Я выбираюсь из кровати и прижимаюсь лбом к маленькому окошку. Так и есть: из окна я вижу яркий, усыпанный разноцветными, похожими на флажки международного свода сигналов, рыболовными корабликами дивный край.




Приняв душ я спускаюсь на первый этаж, и пока варю кофе и заливаю его соевым молоком, в моей памяти воскресают события вчерашнего дня. Вот я, чуть живая покидаю самолет. Этот момент я, как всегда, помню смутно. Вот наконец вся самолетная кабала позади, и я в машине дяди Норберта.
Дядя Норберт - мой очень дальний родственник. Один из его сыновей женат на дочери моего деда от первого брака. У дяди Норберта трое сыновей, и это - одна из причин по которой он просто души во мне не чает. Я в общем-то тоже его очень люблю, а с тех пор, как не стало деда, он занимает в моем сердце особое место.
Дядя Норберт - рыбак. Одно из красочных рыболовецких суденышек (ярко-синее), которыми наводнена вся бухта - принадлежит ему. Конечно, основной доход этому местечку нынче приносит туризм, но местные всё равно продолжают ловить омаров, и дядя не исключение.
Дома никого нет, но я не волнуюсь. Я знаю, что дядя взял Мэтта и пошел с ним на один из тех маленьких деревянных причалов, по краям которых разложены такие же разноцветные, как и вся деревня, снасти. Поэтому, я спокойно допиваю кофе, беру эрго-рюкзак и отправляюсь на их поиски.





В Бухте у меня всегда хорошее настроение, поэтому я гляжу высоко вверх и дружелюбно здороваюсь с прохожими. Бухта кажется мне раем на земле. Она находится на самом берегу Атлантического океана, а вокруг столько неба, что порой кажется, будто и сама она расположена на облаке. Все живущие здесь видимо ощущают жизнь так же, иначе мне нечем объяснить такое обилие красок. Дома, лодки, даже эти непонятные, разложенные на всех причалах мотки веревок - все выглядит так, словно ты ненароком заглянул в коробку с акварелью. Ярко, но совсем не аляписто. Ярко ровно настолько, чтобы почувствовать, что твои ноги вот вот оторвутся от Земли и ты взлетишь вверх.




Я нахожу дядю неподалеку от моего любимого ресторанчика "Зюйд-Вест". Они с Мэттом изучают каменистый берег бухты и, кажется выглядят очень довольными. Забыла сказать, в Бухте Пегги потрясающие каменистые берега, местами поросшие травой и мхом. Чуть дальше от берега местность становится холмистой, возвышенной и зеленой, а прямо у берега она вся серая и в трещинах. Вот, на одном из таких каменистых участков и расположен мой добрый Sou'wester и около него Мэттью делает свои еще совсем неуверенные шажки под четким надзором дяди Норберта.




Зюйд- Вест - шикарный ресторанчик. Около входа стоит памятник якорю, красная телефонная будка и есть несколько окошек в виде иллюминаторов. Мы отправляемся внутрь и я заказываю себе их знаменитую похлебку из морепродуктов, долго согласовывая с официантом как именно её надо приготовить, чтобы мне можно было её есть. А пока ждем заказ, самое время потроллить дядю. "Я опять не нашла у тебя кленового сиропа" - говорю я. Он обращает глаза к небесам и вздыхает: "Ники (да, дядя Норберт зовет меня именно так. Пошленько, но ничего не поделаешь, так уж ему удобнее). Ники, - вздыхает он. - Ну ты же знаешь, что я терпеть не могу кленовый сироп!
"Но, дядя! Но это же Канада! Здесь должен быть кленовый сироп! Почему каждый раз его нет?" - возмущаюсь я.
Этот театр абсурда происходит каждый раз, стоит мне только приехать сюда. Дядя Норберт ругается, что если бы я напоминала, то он бы покупал для меня этот чертов сироп, но, конечно, я троллю его за просто так, потому что мы в Канаде. А кленовый сироп мне всё равно нельзя.

Покончив с похлебкой я усаживаю Мэтта в эрго-рюкзак и попутно отмечаю для себя, что от окончания использования этого девайса нас отделяет один килограмм. Правда до конца непонятно какой именно - 12ый килограмм Мэтта или очередной потерянный мной, после ношения его на себе. Так или иначе, решаю я, этого рюкзака как раз хватит на то, чтобы нам добраться до маяка.

Дядя Норберт отправляется по своим делам, а мы с Мэттью медленно выдвигаемся в сторону маяка. Маяк - наверное, главная достопримечательность Бухты Пегги, и вы точно видели такие маяки в кино или на картинках. Он стоит на небольшом каменистом мысе, днем и ночью омываемый пенящимися волнами Атлантического океана. Сам он белый, а смотровая площадка темно-красная.








Я вынимаю Мэтта из рюкзака и выпускаю его чуть чуть поразмять конечности, а сама достаю телефон и звоню Полковнику. Полковник на работе, и я точно знаю, что он не снимет трубку. Я звоню на домашний и желаю поговорить с его автоответчиком. Привет, Полковник! - говорю я, когда автоответчик заканчивает приветственную речь. - Я сейчас стою у маяка. А рядом топает Мэтт, на прошлой неделе он окончательно научился ходить. Теперь у меня есть шагающий младенец, и уж точно узи и женские консультации остались позади. Я в Новой Шотландии, это Канада. Тут я гощу у своего дяди - Норберта Блэка. Можешь себе представить - его имя обозначает "северное сияние", а фамилия - Блэк. Знаю, я еще ни разу не рассказывала тебе про Канаду и дядю Норберта, но у меня для тебя еще примерно 950 нерассказанных историй и одну из них я прямо сейчас пишу на твой автоответчик. Я все еще Шехерезада. Абсолютно уверена, что эта бухта тебе бы понравилась. Зная твою любовь к фотографии ты нашел бы тут тысячу удачных кадров, здесь есть все: забавные закоулки, места, где можно вкусно пожрать, эти разноцветные мотки веревки, которые разложены на причалах (я вечно забываю, как они называются), улыбчивые люди и конечно разноцветные рыбацкие лодки. Клянусь тебе, пока я шла от дома до ресторанчика я увидела даже розовую и оранжевую. Так же здесь есть церковь, и надо понимать, раз уж речь идет о Шотландии - церковь англиканская. Она красивая, готическая, со стрельчатыми окнами (правда без витражей), но я туда не хожу. Вообще-то я могу помолиться в любом месте, ты должен это помнить, но только не там, где священник - женщина. И не ехидничай! Я возмущена исключительно догматической стороной этого вопроса. Тебе бы точно понравилась эта бухта... Помнишь мои духи "Фражиль", про которые ты говорил, что они спорные, но что-то в них есть? Вот! Эта бухта очень похожа на флакон из под тех духов, только вместо дамочки в вечернем платье по центру - тут маяк, а вместо блесток - облака. И они совершенно точно не пенопластовые, а из самого натурального облачного материала. У моего дяди Норберта тоже есть рыболовецкое судно, ярко-синего цвета, и завтра он покатает нас с Мэттом на нем. И об этом я расскажу тебе как-нибудь тоже. А сейчас я три раза обойду вокруг маяка, немного посмотрю на шипящий океан, омывающий мыс, потом еще немного вдаль, и отправлюсь в дом дяди Норберта. Надеюсь, у тебя был хороший день. Te quiero.

***
Вечером, когда Мэттью видел уже десятый сон, мы с дядей Норбертом сели ужинать. Хитро ухмыляясь, он достал что-то с полки и положил передо мной на стол. Кленовый сироп. В той самой знаменитой бутылочке в форме кленового листа.
-- Дядя, ну зачем же? - посетовала я. - ты ведь хорошо знаешь, что я подначиваю тебя просто так, из любви к национальным предрассудкам. А будь мы в Англии я бы заставила тебя каждое утро готовить мне завтрак с фасолью хайнц и поить чаем из сервиза в пять часов.
- - Но, ты ведь так хотела этот сироп. Неужто не попробуешь ни капельки? - с напускным безразличием поинтересовался он.
- - Конечно нет! Ведь я же диабетик. Почему мои родственники все время про это забывают?
- - И как ты только стала кондитером, Ники?
- - Это другое.
- - Ладно. - вздохнул дядя Норберт и пододвинул ко мне бутылку с сиропом. - Этот ты можешь есть смело. Я взял его у миссис Фланнери. Она тоже диабетик, а это - не совсем кленовый сироп. Это другой сироп и он без сахара. Просто я подумал, если ты никогда не пробовала НАСТОЯЩИЙ кленовый сироп, то мне удалось бы немного тебя обмануть, без вреда для здоровья..

Я внимательно посмотрела на дядю, на его очки в тонкой оправе и вдруг вспомнила другие, похожие очки, и то, почему я вдруг оказалась сегодня в Бухте Пегги. Я ведь была очень огорчена накануне. Поэтому и отправилась сюда. И как же хорошо, что у меня есть эта чудная бухта, разноцветные рыбацкие суденышеки, Мэтт, псевдокленовый сироп, маяк, Полковник, Атлантический океан и эти чертовы разноцветные мотки веревки, разложенные на причалах.
"Я обязательно все исправлю"- подумала я и вскоре отправилась спать.

Я спала и мне снилось, что я плыву по океану в маленькой лодке и вижу вдалеке огни маяка Бухты Пегги. И то, как я старательно отмываю в соленой воде очки в тоненькой золотой оправе. Эта вода тоже соленая - приговаривала я. - Но от нее сразу все проходит, точно говорю. Ведь Бухта Пегги - это Рай, вы его пока еще не видели (и надо сказать, что возможно, это из-за костности мышления), а я видела, и уверенно говорю - в Бухте Пегги проходит любая печаль, и ваша пройдет тоже.

Я застала Полковника за интересным занятием. Он с сосредоточенным видом пилотировал красный радиоуправляемый вертолетик. Это занятие увлекло его настолько, что он вроде как даже не заметил моего появления, хотя скорее всего, я думаю, притворился, что не заметил.



Не заметить мое появление было бы трудно, потому что старый пикап, который я одолжила у Чавеса грохотал так, что меня замечали все.
Наконец, ему надоело притворяться, и он спросил, много ли пострадавших в результате моего путешествия. И конечно, он был прав: за руль (как и в самолет) я сажусь только в самых крайних случаях. Например, как сегодня.
Я всего-то выбралась в Америку, чтобы навестить своих старых друзей, и едва мы с Чавесом открыли по бутылке пива, готовясь закатить самое грандиозное барбекю, как у меня зазвонил мобильный телефон. Оказалось, что мой Полковник тоже в Штатах, отдыхает. "В маленьком домике, на берегу лесного озера. У соседа есть трейлер, а у меня - кабельное телевидение, ночью сюда прилетают совы, а барбекю я тебе и сам приготовлю". Что делать, я извинилась перед Молли с Чавесом, уселась в старый пикап и всю дорогу усиленно молилась святому Христофору, умоляя его дать мне шанс добраться до места и поразвлечься с Полковником в окрестностях Нью-Йорка. День был осенний, теплый, солнечный. Дороги ровные, по бокам трассы - красотища, все в огне краснеющих деревьев. И Полковник.
Какой черт занес его в Штаты в этот раз, почему он живет в отдельном доме на берегу лесного озера, откуда у него тут радиоуправляемый вертолет, чей это вообще дом - все эти вопросы я даже задавать не стала. В этом плане с Полковником все просто, если бы поделиться такой информацией входило в его планы, то он бы так и сказал: "Здравствуй, моя хорошая. Я временно живу в доме своего давнего приятеля Питера, в Штатах оказался по таким-то делам, а красный вертолет - это подарок сыну/внуку/племяннику Питера". А раз он не делится, значит мне суждено просто увидеть как он запускает вертолет и поесть мяса. Но мясо Полковник готовит так, что я готова в принципе забыть как выглядит знак вопроса. К тому же, я здорово по нему соскучилась, ведь мы не виделись уже давно, с Парижа. И разговаривали тоже очень давно, в последнее время у него много дел. А тут такое удачное стечение обстоятельств, и явно будет приключение. В общем, я была довольна.
За размеренной полу-философской беседой он нажарил мяса на Бог знает чей решетке, а потом сказал, что сегодня мы играем в реднеков, затолкал меня в дом и выдал клетчатую рубашку. Я решила, что мой пикап, одолженный у Чавеса очень соответствует, поэтому согласилась, и остаток вечера мы провалились на аутентичном диванчике перед телеком. Что примечательно, Полковник где-то даже раздобыл вязанный плед "гренни-скверс" (может он шел в придачу с домом) и укутал мне ноги, которые из-за диабета часто мерзнут. А на стене висело ружье.
Мы посмотрели "in Bruges" и как всегда, в моменте где говорят про альковы, Полковник перевел сосредоточенный взгляд с экрана на меня. Все потому, что я однажды сказала ему, что мне так нравится этот момент, что я просто готова одежду с себя срывать от восторга. Вот уж не знаю, делает он так ради шутки или правда думает, что я однажды разденусь:)
Потом мы посмотрели несколько серий "Карточного домика" и наконец нам надоело валяться у телека. Тогда мы взяли бутылку Джека, надели бейсболки и отправились на лесное озеро. Еще я уговорила Полковника одеть ружье на плечо. Он конечно не очень хотел, но я сказала "Подумай, где мы еще погуляем в таком виде?"
У озера мы тоже просидели очень долго. Разговаривали, молчали, пили вискарь из горла, развели костерок. Я хотела даже искупаться, но в это момент Полковник смекнул, что я уже на ногах не стою и потащил меня в дом. По пути он все сокрушался, как так всегда пропускает это момент между "стала чуть разговорчивей" и "отпусти меня,Полковник, я хочу поймать сову".
Дома я уже вела себя спокойнее, потому что сказывался день полный впечатлений, свежий воздух и, конечно, Джек, что уж там...

Не знаю, так ли живут настоящие реднеки, но думаю вряд ли, конечно, многие из них обсуждают за барбекю то, что обсуждаем мы с Полковником.

Половину следующего дня я успешно проспала, а когда проснулась то обнаружила внизу заварник какого-то лютого чая, который должен был мне помочь прийти в себя и записку, в которой Полковник сообщал мне, что ушел на озеро. Я позавтракала и отправилась на его поиски.

Он сидел на поваленном бревнышке и рыбачил. Весь задумчивый и серьезный. От вчерашнего веселого Полковника в нем осталась только фланелевая клетчатая рубашка. Я же говорила, он редко бывает один и тот же два дня подряд. Я молча села рядом, прислонилась к его плечу и начала размышлять. О том, как здорово иногда побыть реднеками, какое тут красивое озеро, как мне нравится американская природа (пожалуй больше любой другой) и о том, как волшебно все-таки нам оказаться тут вдвоем.
Как волшебно, Полковник.

Маленькая сладкая месть всегда наступает в тот момент, когда мы к ней не готовы. Главным образом по двум причинам: либо это уже совсем не актуально, и тогда ты думаешь: "вот бы это случилось на месяц раньше, вот тогда бы я...", либо прошло слишком мало времени и сладкая месть не выходит из-за того, что мы еще не до конца остыли, не до конца холодны.

Я так и не поняла, какой из двух вариантов мой, но знаю точно только одно - никакой маленькой сладкой мести не произошло. Да, телефонный звонок, который я затаив дыхание ждала время назад произошел тогда, когда я уже ждать перестала. Но еще не тогда, когда он стал для меня окончательно (вот так чтоб бесповоротно) неважен.
Однажды Полковник сказал мне, что когда этот миг настанет самое главное для меня - это не растять. И еще он говорил, что мстить не надо. Кажется, мне и то и другое удалось. Да, я была охвачена волнением, бесспорно. Коленки у меня тряслись знатно. И в промежутке между фразой "перезвоните мне пожалуйста позже" до следующего звонка меня кидало то в жар, то в холод, то в смех, то в ужас, то в радость.
Но, все действительно происходит во время. Этот звонок был несвоевременен для мести, но он прозвучал ровно тогда, когда смог принести мне облегчение. Вот уже около двух недель я живу с мыслью, что эта страница наконец закрыта, и я свободна. И сегодня я как будто получила подвтерждение свыше. Все в порядке, все снова может стать как раньше, как было до того, как все стало безнадежно испорчено и десять раз запутано.
"на тебе еще возможность, Ника. - как будто говорят мне Небеса. - Будь внимательнее, не наборщи в этот раз. Делай каждый шаг осторожно, и да, иногда в этой жизни удается что-то исправить". Мне легче. Я была слишком удручена своим неснижающимся сахаром, так что это меня неплохо взбодрило.

Я все еще пытаюсь ужиться с мыслью о том, что дошла до ручки и теперь отварное куриное филе и овощные супы - мой единственный путь в будущее. Мозг отчаянно пытается извернуться, но я понимаю, что все, изворачиваться больше некуда. Похоже, настало время принять еще одну данность и повзрослеть еще на небольшой отрезок времени. Но, я знала, что так будет, нельзя было надеяться, что я смогу играть со своим сахаром в игры вечно.

И еще, мне очень хочется сделать большой большой бисквитно-клубничный торт. Я скучаю по Полковнику и, как всегда это бывает - превращаюсь в кондитера.

Но в усадьбе нет духовки, поэтому я просто заберусь под одеяло с бутылочкой санджовезе, подожму ноги, чтобы пятки не мерзли и буду обдумывать разные мысли.

Сегодня я в размышлениях о мотивации. У меня с этим большие-пребольшие трудности, так как смотивировать меня очень и очень трудно. Особенно, когда речь заходит о еде. И дело тут совсем не в том, что я обжора или большая любительница поесть, совсем нет. Нередки в моей практике дни, когда я продерживаюсь на паре сендвичей и нескольких чашках чая. Но все таки мое пищевое поведение сложно держать в каких-то рамках. Пока известны только три случая, когда это удавалось. Первый, в 13 лет, когда детский эндокринолог посадила меня на жоооооскую диету. Я соблюдала её с большим рвением, в результате чего сильно похудела, что почему то не понравилось моим родителям и они стали кормить меня как обычного ребенка, что в общем-то весьма спорно. Но тогда я еще ничего не понимала, могу сказать только то, что с тех пор я практически никогда не ем булку и вообще светлую выпечку и сдобу - это в моем рационе исключение.
Второй раз гром загремел через 9 лет. Я чувствовала себя уже настолько плохо, что выбора не было. Я исправно складывала в контейнеры правильную еду, кушала по часам и пила только сухое вино. Через какое-то время почувствовав себя гораздо лучше, я сделала что? Правильно. Плюнула на все это здоровое питание и начала есть как раньше, исключив только откровенно опасные продукты. Так продолжалось от улучшения к ухудшению, но мне так и не удалось сделать 9-ю диету своим постоянным образом питания.
Самым стабильным опытом какого-либо образа питания было лакто-вегетарианство, длившееся полгода. Вегетарианкой я стала совсем случайно, пытаясь похудеть после курса лекарств, из-за которых распухла на 17 кг и стала походить на один большой отек. Отчаявшись достичь хоть каких-то результатов я просто стала есть исключительно овощи и в скором времени почувствовала себя просто прекрасно. Потом ко мне присоединился мой супруг и питались мы так довольно долго. В чем большой плюс этой системы - она допускала употребление мной опасных продуктов. Я могла к примеру слопать тарелку жареной картошечки и это почти не отражалось ни на сахаре, ни на объемах. А потом я забеременела и вегетарианство прекратилось.

А вот теперь мне опять плохо, и я снова мучительно ищу способ заставить себя есть то, что нужно и как нужно. И не могу ни за что зацепиться. Вегетарианство кажется мне изнурительным, потому что я почти все время хочу мяса и на данный момент отказаться от него не могу. Унылая девятка вообще вызывает состояние легкой депрессии. Но что-то придумать нужно, потому что поедание чего попало стало уже серьезно сказываться на моем состоянии и самочувствии.

Самой лучше терапией было и пока что остается приготовление сладостей. Да, оно помогает мне не только во время исчезновений Полковника, но и в борьбе с диабетом. Это занятие очень медитативное, и вот пока я медитирую над очередным тортиком у меня достаточно времени и на то, чтобы представить себе загорелого Полковника под зонтиком на пляже и то, как весь этот сахар оседает в моей крови, и она становится густая и сладкая. Как под его воздействием начинают растворяться органы и мышцы, как ангиопатия сетчатки становится все сильнее и сильнее. Вот тогда у меня возникает уверенное желание скормить торт друзьям, а самой потушить цуккини. И я ем это цуккини, как целебное снадобье, даже с неким подобием удовольствия)

Мне необходим творческий подход к образу питания, как только я его найду (а я уверена, что найду) дело пойдет веселее. Ну а сегодня вечером я давлюсь брокколи со стручковой фасолью. Правда они стали куда съедобнее после того, как Полковник подсказал мне томатно-чесночную заправку.

Полковник не только мой терапевт, но еще и консультант по питанию :) Однажды я пошутила, что уйду в монастырь. Он сказал: "круто! Я буду привозить тебе вкусняшки". Это кстати, я подозреваю, не только лишь из-за заботы обо мне. Просто ему хочется побывать в монастыре, это 174%.

Сейчас я постараюсь лечь спать и не думать о еде, так как завтра меня ждет еще один правильного питания день. Радует то, что я чувствую себя бодрой духом, а значит подходящий вариант скоро подвернется.