Теперь-то я уже точно вспомнил: "21 марта". Красивым чертёжным шрифтом посередине замалёванного позже всякой ерундой листочка записной книжки. Всё-таки марта. Не апреля.

     Я приоткрыл дверь в жаркую от духовки кухню и на манер сцены из фильма задал каверзный вопрос: "А ты помнишь, какого числа мы познакомились?" И не ожидая ответа от если и сентиментальной, то где-то в глубине души жены, был просто ошарашен.
   Ведь прошло почти 35 лет. И это не дата свадьбы, которую так или иначе  мы вспоминаем ежегодно. Но жена ответила без запинки, равнодушным тоном, словно на единственный выученный и таки попавшийся билет по физике. Единственное, мы немножко засомневались: март или апрель? Но жена тут же поставила точку: "Март. Соревнования по спасработам. Областные. На приз Абалакова. Или имени..."
       А я ещё недолго молча поразмышлял. Март... Ещё ж холодно. Март - это за февралём. Да тридцать лет назад в марте ещё не весь снег мог потаять. В подверждение помню, как Любаня на дистанции ухнула по пояс в какую-то яму с водой и ледышками. Но мужественно решила продолжать. Ещё помню лыжный комбинезон новой знакомой. Такая длинная и такая податливая змейка.
       Но секс с раздеванием... Ночью, в брезентовой палатке, трезвыми... Неужели март?!

     Кстати, моя любимая аляска. Обычная аляска. Зелёная, оранжевая подкладка, капюшон с опушкой из волосатой синтетической шкурки. В Сальске на рынке во время поездной практике купил. И сейчас ещё жива. В гараже драная висит. Но молния цела.
      Значица, заходим в субботу утром на сальский базарчик. А туда на выходные съезжаются из области автолавки. И аляски! Ух, ты ж! В деревнях народу такое без надобности. Там все в телогрейках. А я давно мечтал. Джинсы к тому времени у меня уже были.
           Ну а денег-то нет. Студент. Как раз выходной после поездки. Я в автобус и в Ростов. От Сальска до Ростова 160 км по прямой. Четыре часа. Приехал, позвонил маме. Та говорит, мол, иди к Шуре. Бабушки дома не оказалось. А меня ж время поджимает. Ну и полез в комод сам. Знал, где заначка. Видел. От меня не скрывали. Среди постельного лежала стопочка завёрнутая в газету. Отсчитал 100 рублей.
        И тут входит бабушка. Ящик комода выдвинут, у меня в руках та газетка... Объяснил, мол, аляска, мама послала, тебя нет, а мне ещё возвращаться... Поверила, но как-то настороженно. Явно стресс пережила. Ну и мне очень неловко было.
           На другой день с утра примчался на базар и успел.

      Вот такой он. Даже не буквой "г", а как бы из двух "брусочков", касающихся лишь одним уголком. На фотку влезли только второй и третий подъезды. Четвёртый за углом. Слева от третьего подъезда, на третьем этаже окно кухни. Кухня коммунальная. Некогда на две семьи и Белочку, одинокую по жизни Изабеллу Георгиевну Плотникову - Эрицпох. Левее узенькое окно ванной. А перед ним почти уже облетевший ясень, залезая на который я оказывался вровень с выглядывающей из ванной бабушкой Шурой. Странно, но она никогда не поднимала паники и не торопила меня слезть. Не боялась что ли?

      Левее ещё да окна. Это бабушкиных с дедушкой соседей по коммуналке Герасимовых. Такие же два на втором этаже - это окна Поповых. Помню и их папу Толика, и маму со зловещим именем Ада, и двух их дочерей. Наташка была  на два года меня старше. А её младшая сестра - ровесница моей. Осталась только Танька. Остальные давно умерли.
       В такие же два окна на первом этаже выглядывала тётя Тамара Тюлькова. Женщина тонкой, я бы даже сказал нервной, душевной организации. Впрочем, к старости он стала к нам - пацанам даже благоволить. Вместе с ней в квартире проживала семья Магрицких. Вася и Нина были гораздо старше меня. У них были свои друзья-ровесники. А вот с братанами Житными, Олегом и Вадимом мы в войнушку играли. Это от Вадимовой гранаты из обрезка трубы у меня навсегда под носом маленький шрам.
    На втором этаже вместе с Поповыми жили Рыбниковы. И отдельную комнатку занимала их бабушка с фамилией Калмыкова. Люда мелкая была. А вот с её братом Сашкой мы и по заборам-гаражам, и штаб строили, и в шахматы сражались и курили.
       Кстати, про "курили". На самом левом краю фотки, на крыше над вторым подъездом, кирпичные трубы вентиляции ограждают тихий закуток. Мы как-то ненадолго освоили это местечко. Карты, сигареты, стыренные с чердака детсадовской кухни... Это пацаны постарше из соседнего двора обнесли продуктовый. Болгарские сигареты показались им ерундовскими и они разбросали их по чердаку. А мы не побрезговали. "Родопи", "Ту 134", "Интер" (его уважал Сашкин папа). Забрались через незамкнутый люк чердака нашего третьего подъезда на крышу. Обосновались в том самом закутке. Дулись в карты и курили. (Я не взатяжку.) Клёвое было место. Но мы по глупости его потеряли. Оборзели, стали не таясь, спускаться по пожарной лестнице, заглядывать в окна. На нас наорали. А на чердачные люки повесили замки.