Соки и детское питание «Сады Придонья». Производятся одноименной национальной продовольственной группой в Волгоградской области. Президент НПГ — Андрей Самохин

«Сады Придонья» — это марка соков номер три в России, после Pepsico («Лебедянский» и «Вимм-Билль-Данн») и Coca-Cola («Мултон» и «Нидан»). Занимающая 11% рынка компания не раскрывает объем своего экспорта. До недавнего времени ее внешние поставки ограничивались странами СНГ — Украиной, Белоруссией, Казахстаном, Таджикистаном, Туркменией и Киргизией. Но в феврале случилось из ряда вон выходящее событие. Завод компании в Городищенском районе Волгоградской области посетила делегация китайских коммерсантов, после чего начались поставки «Садов Придонья» в КНР. Значение этого факта трудно переоценить. Китай не просто самый большой и динамичный рынок, это страна, владеющая 70% мирового яблоневого сада. Именно китайский яблочный концентрат используют в качестве сырья большинство соковых брендов, в том числе в России. Что же подвигло китайцев начать импортировать российскую марку? Ответ напрашивается сам собой: продукция «Садов Придонья» вкуснее, потому что она выпускается не из китайских, а из российских яблок.


Выросшие из бывшего плодосовхоза, «Сады Придонья» за двадцать лет превратили неликвидное советское наследие в виде фруктовых насаждений в свое главное конкурентное преимущество. Начав в середине 1990-х с раскорчевки старого и закладки современного интенсивного сада, они ежегодно засаживали не менее 500 га и сегодня довели его площадь до 7000 га. Это самый большой частный промышленный сад в России, он растет уже не только в Волгоградской, но еще в Саратовской и Пензенской областях. При этом особый вкус здешних яблок не выдумка маркетологов, а факт, у которого есть объективные причины. Это и необычная почва в регионе, которую называют еще минеральным морем, и относительная экологическая чистота яблок, поскольку из-за короткого лета в России сады меньше подвергаются обработке пестицидами, чем в традиционных странах промышленного садоводства, и высокое содержание в плодах сухих веществ и пектина, тоже обусловленное местным климатом. Последнее обстоятельство, по словам специалистов, побуждает даже Польшу — еще одного мирового «яблочного» игрока и поставщика свежих яблок в Россию — закупать российские плоды, чтобы улучшить вкусовые качества польских соков.

Уникальная стратегия «Садов Придонья», основанная, по сути, на опережающем развитии собственной сырьевой базы, несет в себе и преимущества, и серьезные риски. Вырастить промышленный сад в условиях современной России, мягко говоря, нелегко. Длинный инвестиционный цикл (семь-восемь лет), высокая вероятность погодных аномалий при отсутствии системы сельхозстрахования, невозможность взять длинные и дешевые кредиты, а также мизерный объем прямой финансовой помощи, получаемой садоводами от государства, делают этот бизнес сверхрискованным. По словам Андрея Самохина, президента компании, субсидии на закладку интенсивного сада сейчас составляют около 7%, или 68 тыс. рублей на гектар при затратах не меньше миллиона. Для сравнения: в Польше субсидируется до 100% закладки садов, 75% закладки холодильников и 75% — на килограмм готовой продукции. А в прошлом году, впервые за двадцать лет, волгоградские власти отменили жизненно важное для этого засушливого региона субсидирование электроэнергии на искусственное орошение земель. Так что расти «Садам Придонья» приходится только за счет собственных средств. В 2015 году они вложат около 2 млрд рублей в строительство второго сокового завода, в Саратовской области, и в закладку там 1200 га новых садов.

Но и в условиях предельно консервативной финансовой политики «Сады Придонья» при умело выстроенных отношениях с западными партнерами, когда те соглашаются поставлять оборудование в лизинг, умудряются развивать продукт и укреплять свое положение на рынке. С начала 2000-х объем выпуска компании увеличился в 80 раз. В продуктовом портфеле когда-то было два наименования: яблочный сок в упаковках 1 л и 0,2 л, а сегодня более 220, в том числе фруктовые и овощные пюре. Соответственно выросло аграрное производство, и помимо яблок здесь на 22 тыс. га выращивают вишню, сливу, алычу, черешню, морковь, тыкву, кабачки, свеклу, цветную капусту и брокколи.

Радикальным расширением ассортимента компания во многом обязана тому, что в 2006 году она вышла на рынок детского питания, где сегодня занимает около 30% сегмента детских соков и 10% — пюре. Причем в последние годы, когда спрос на «взрослом» соковом рынке, не оправившись от падения 2009 года, погрузился в спячку нового кризиса, детская ниша стала дополнительным мощным локомотивом роста бренда. Она же дала толчок осознанию «Садами Придонья» себя как возможного транснационального игрока. В 2013 году компания ввела в строй новый завод по выпуску детского питания. Итальянские инженеры разработали специально для русских уникальную технологию — она позволяет сохранять максимум полезных веществ, содержащихся во фруктах и овощах. Тем самым поддерживается главное конкурентное преимущество бренда — высокое качество и вкус продукта.

Постоянное технологическое обновление — тоже часть стратегии «Садов Придонья», ориентированной теперь и на экспорт. Компания в числе первых в мире целенаправленно идет по пути создания I-plant — полностью автоматизированного производства, которым может управлять один человек в режиме онлайн. Все эти достижения волгоградцев отметили и китайские гости во время своего визита. «“Сады Придонья” демонстрируют высокий технологический уровень производства, благодаря чему они по праву являются ведущим предприятием отрасли», — заявил генеральный директор компании «Цзяжун» Сун Цинци.

Со своей стороны руководство «Садов Придонья» оценило скорость реакции китайских партнеров. Более или менее масштабный экспорт не в отдаленной стратегической перспективе, а уже сегодня-завтра крайне необходим российской компании из-за девальвации рубля, ведь 70% ее материальных затрат номинировано в валюте.

Вера Краснова. «Эксперт» №13

Читай ещё

Сочный замах на лидерство.
Отбеленному верить.
Мировая сага о Сибири

ertata

Волгоградская компания «Сады Придонья» намерена отвоевать у транснациональных конкурентов первое место на российском рынке соков. Но вектор дальнейшего развития бизнеса направлен за пределы родного региона — в том числе потому, что власти Волгоградской области ничем не в состоянии помочь компании

В первой тройке игроков отечественного сокового рынка «Сады Придонья» остаются единственной независимой компанией, которая вполне успешно соперничает с транснационалами — PepsiCo, («Лебедянский» и «Вимм-Билль-Данн») и Coca-Cola («Мултон» и «Нидан»). По данным компании, по итогам прошлого года волгоградские марки (помимо собственно «Садов Придонья», это «Золотая Русь», «Мой», «Спелёнок» и «Сочный мир») занимали 11% сокового рынка России. Однако на этом компания останавливаться не намерена: президент ОАО НПГ «Сады Придонья» Андрей Самохин говорит, что задача-максимум — стать лидером рынка, несмотря на непростую ситуацию с санкциями и курсом рубля.


Сегодня к этим задачам добавилась еще одна — минимизировать ущерб от девальвации рубля, поскольку структура материальной себестоимости продукции «Садов Придонья» более чем на 70% состоит из валютной составляющей. К основным валютным статьям относятся технологическое оборудование от европейских компаний, упаковка и сырьё, которое не производится в России. «Первый звонок» о наступлении тяжёлых времен уже прозвенел. Во время вёрстки номера, когда курс евро приближался к отметке 100 рублей, в ряде СМИ появилась информация, что «Сады Придонья» остановили отгрузку продукции. В компании эти данные опровергли, сообщив, что отгрузка продукции осуществляется контрагентам, которые приняли новые цены, а приостановка коснулась тех, кто с этим не согласился.

Рост против рынка

— В прошлом году выручка вашей компании выросла на 10 процентов — до 9,37 миллиарда рублей. Наверное, в этом году в связи с негативными тенденциями на потребительском рынке и такую динамику можно будет считать хорошим достижением?

— Ситуация у нас напряжённая, но рабочая. Было немножко тяжело в начале года, когда мы должны были немного подкорректировать наши отношения с розничными сетями. В третьем квартале вышли на хороший прирост — больше 10 процентов, а в конце квартала за 20 процентов перешли, хотя пока это нестабильно, есть над чем работать. По итогам года цифры будут хорошие, ожидаем 12 миллиардов рублей. Мы обязаны быть на рынке первыми, и мы ими будем.

— За счёт чего сейчас идёт рост выручки?

— Мы прибавляем, потому что начал работать завод детского питания. Объём переработки у нас вырос очень сильно и продолжает расти, собственная сырьевая база дошла до 50 процентов, или 300 тысяч тонн. Для нас это абсолютно потолковые цифры, а для мирового рынка вообще беспрецедентные, но, безусловно, это правильная стратегия. С точки зрения брендов, локомотив роста — это «Сады Придонья», марка продолжает расти за счёт правильного позиционирования, безупречного качества. Нужно по максимуму брать на себя те издержки, которые сегодня возникают, чтобы у потребителей был шанс остаться с брендом — это наша внутренняя задача.

— Вы и дальше будете расширять перерабатывающие мощности?

— Да, нам нужно увеличивать свои перерабатывающие активы, и мы в следующем году заложим 1200 гектаров новых садов в Волгоградской, Саратовской и Пензенской областях. Чтобы было понятно, Краснодарский край, где мы не работаем, сегодня на первом месте по производству садовой продукции, Волгоградская область — на втором, Саратовская — на третьем, Пензенская — на четвёртом. Второе, третье и четвёртое места — это «Сады Придонья», одни «Сады Придонья», других садоводов там нет.

— Какие инвестиции в переработку вы планируете в ближайшее время?

— У нас уже открыто финансирование на приобретение оборудования. Я думаю, что в пределах 250 миллионов не удержимся и выйдем на 300 миллионов рублей. Это будут лучшие в мире машины по переработке, в том числе для производства соков и детского питания. Вообще у нас очень много новых проектов, которые находятся в процессе реализации. Только что был завершён проект роботизации на производстве. Ещё не ввели проект на площадке по производству детского питания, но он в завершающей стадии. Это позволит выйти на самые большие порционные форматы в России и в Европе.

— Сколько инвестиций за год будет вложено в развитие?

— В этом году под 2 миллиарда рублей.

— Как скоро вы сможете занять первое место на рынке?

— Мы уже и сейчас очень близки к решению этой задачи. В среднем сегменте мы уже первые и в объёме производства, и в осмысленных покупках, в садоводстве мы первые, в переработке плодов — первые, в переработке овощей мы первые, безусловно. Всё остальное понятно, где и чем заниматься, куда идти — работы много. В соковом сегменте рынка растём мы одни, и у наших американских коллег мы выиграем. К этому есть предпосылки: запущено много проектов, которые должны дать результат.

Инвестор без преференций

— Насколько комфортно вам работается в Волгоградской области? Вы пользуетесь какими-то преференциями стороны региона как крупный инвестор?

— Я думаю, мы — крупнейший инвестор в области, если только не считать Вагита Алекперова, но это уже другая весовая категория. Мы работаем здесь не потому, что сюда пришли откуда-то, а потому, что родились здесь и считаем, что у нас есть самая прямая ответственность перед волгоградской землёй, перед нашими жителями, перед нашей Родиной. Здесь с инвестиционной привлекательностью никакой связи нет — это наша ответственность историческая и генетическая, точка.

Думаю, что последние наши преференции были лет 20 назад. Совсем немножко, в самом начале, нам помогали при строительстве и ремонте областной дороги. А преференций не было. Компания, если честно и серьёзно, не стремилась к тому, чтобы получать какие-то локальные преференции в регионе, где мы работаем — не стоит такая задача. Я считаю, что, по большому счёту, в области сельхозналогообложения у нас хороший закон по сельскому хозяйству, и как производители детского питания мы имеем от государства хорошие преференции. У нас достаточно комфортный на сегодняшний день режим с точки зрения налогоообложения, который заложен Налоговым кодексом и федеральным законодательством. Так что федеральная ресурсная база всё-таки позволяет нам развиваться. Может быть, так утверждать сегодня не очень принято, а нужно говорить, что с налогами в России всё плохо и отвратительно, но, зная налогообложение своих коллег на мировых рынках, во всех развитых странах, я считаю, что работать нам можно — и в индустриальном производстве, и в перерабатывающем. Если говорить о субсидировании в сельском хозяйстве, то оно, конечно, очень плохое, неконкурентное, даже по отношению к европейцам, не говоря уже об американцах. Здесь мы очень слабые. А в индустриальном производстве считаю, что шансы как таковые есть.

Что касается регионального законодательства, то ресурсы властей понятны. Они должны стремиться к тому, чтобы создавать новые рабочие места, потому что все налоги с заработной платы — их хлеб, то, на чём они зарабатывают. Они это тоже должны стимулировать. И если формируется прибыль, то нужно носить на руках инвестора для того, чтобы стимулировать инвестиционную составляющую, которая, опять же, шла бы на заработную плату, на новые рабочие места. Я так понимаю, что сегодня первое, второе, третье отсутствует, поэтому мы и не знаем ни о каких преференциях.

— Вы вообще не чувствуете никаких усилий со стороны руководства области, которое стремилось бы создать вам более благоприятные условия для работы?

— За четыре года в Волгоградской области сменилось четыре губернатора, и дай бог, чтобы у нового руководителя региона что-то получилось. Но пока у региона просто-напросто нет ресурсов, а у минпрома области нет никакой политики, всё существует на уровне деклараций. У нас сегодня самая «лучшая» промышленная политика — это увеличить налоги. Честно сказать, промышленность не стоит, а просто лежит, промышленных товаров, кроме сырца, практически никаких и нет. Похоже, есть стремление повысить налоги, чтобы стабилизировать бюджет, но ведь сейчас не стабилизируешь бюджет за счёт повышения налоговой нагрузки — не та фундаментальная база, она очень слабая для того, чтобы на неё дополнительную нагрузку давать.

— Специфика ваших производств такова, что требуется решать много вопросов с инфраструктурой и землей. Во многих регионах власти с этим стараются помогать инвесторам, а как обстоит дело в Волгоградской области?

— Вот у меня на столе последняя бумага, уже действующая, из правительства области — постановление тарифного комитета по регулированию на техприсоединение к сетям. У нас на сегодняшний день мощности электросетей выбраны, для следующего этапа развития нужно мощности увеличивать, хоть чуть-чуть нужно вложить. С нас же брали исключительно за техприсоединение с нашей подстанции, то есть МРСК, не вкладывая ни копейки, получила оттуда ресурсы.

— А подстанцию вы сами строили?

— Сейчас все подстанции делаем и оплачиваем мы сами и ещё сверху платим за то, что называется присоединение к тарифу. Головную подстанцию строили ещё в СССР, в неё никто не вкладывал. У неё были резервы мощности, поскольку она создавалась под большое развитие, но развития-то фактически не было, и только мы являлись основными потребителями её мощности. Кстати, в своё время мы не дали подстанцию увезти на металлолом, хотя некоторым очень хотелось это сделать, а сейчас за пять дополнительных мегаватт с нас хотят получить 401,5 миллиона рублей. Я говорю: в Центральном административном районе Москвы это стоит в пределах 55–60 миллионов рублей за мегаватт — наверное, есть особая расценка для «Садов Придонья»? Но мы не станем платить такие деньги, и завод по переработке яблок мощностью 50 тысяч тонн будем строить в Саратовской области. Мы на самом деле не имеем на сегодняшний день никаких административных барьеров или ограничений — это нужно сказать честно. Я думаю, наша компания находится не в той весовой категории, чтобы с нами мерялись силами регионы или муниципалитеты. Но цена вопроса для региона — сразу ощутимая потеря налогов и всего остального.

— Вы уже окончательно решили строить новый завод именно в Саратовской области?

— Решение принято, договор на поставку оборудования согласован с швейцарским правительством. Сегодня, к сожалению, контракты между компаниями не проходят, а согласовываются на уровне правительства и ЕС.

Гримасы импортозамещения

— Как на вашем бизнесе отразилось падение курса рубля?

— В этом году девальвация очень серьёзная, и это большая проблема. Мы не можем отдать потребителю наши валютные издержки, а у потребителя ничего не прибавилось. Перекладывая в конечную цену стоимость валютных операций, мы придём к тому, что начнём бить по рынку, по своему потребителю, который, собственно, и является источником нашего завтра. Мы будем стараться этого избежать.

— В одном из интервью вы говорили, что очень зависите от связей с внешним миром — и с точки зрения технологий, и с точки зрения кооперационных связей. На компании сильно сказалась сегодняшняя конфронтация с Западом?

— Очень важно, чтобы не было тягостной атмосферы вокруг страны. Потому что, вы знаете, такого не было никогда. Сейчас меня проверяют, к примеру, на предмет коммуникаций с лицами, которые присутствуют в санкционном списке. Проверяют на предмет того, можем ли мы реализовывать долгосрочные серьёзные программы со швейцарскими производителями. Когда слышишь, что санкции — ерунда и что всё легко, кажется, что это говорят люди, которые или вообще ничего не понимают, или они сегодня не в теме. Мы ещё полгода назад, встречаясь с западноевропейскими партнёрами, слышали от них очень бодрые заявления — от швейцарцев, от немцев, от итальянцев, от тех, с кем мы работаем. Всё оказалось сложнее. Наши запчасти сегодня проверяют на предмет двойного назначения, потому что у нас электроника та же, что стоит на космических станциях, на подводных лодках, на предприятиях ВПК. По три недели сейчас мониторятся узлы и агрегаты, которые нам поставляются, особенно долгосрочное и серьёзное оборудование. Это безумство, но это то, что есть.

— Вы уже просчитали объём дополнительных издержек, которые появились в связи с санкциями?

— Не могу точно сказать в деньгах. Для меня чувствительнее, когда курс с 40 рублей за евро и 30 рублей за доллар превратился в 57 и 71. Просто без комментариев. Это для меня такие издержки, которые измеряются уже в районе миллиардов рублей. Это именно те инвестиционные ресурсы, которые мы могли вложить в новые производства.

— Как вы оцениваете влияние контрсанкций на рынок соков и консервной продукции?

— Мы только что проходили эти все форумы, большие доклады по развитию садоводства и мелиорации — поверьте, идёт какое-то тотальное непонимание, разрыв фантастический между тем, что говорится, и тем, что нужно делать. Смотрите: поляки не стали у себя убирать урожай яблок, и им возместили затраты полностью. Они 75 процентов субсидий на килограмм продукции получают, столько же — на закладку холодильников и до 100 процентов на закладку садов. «Нищие» украинцы 80 процентов на закладку садов субсидировали. А у нас меньше семи процентов субсидия, и то по лимитам. Я в этом году лимиты перевыполнил и ни копейки не получил по тем регионам, где лимитов нет. Вот такая сегодня импортозамещающая программа. Пытаются сделать субсидии на уровне, который был четыре года назад, рубль в рубль. Для интенсивного сада хотят заложить субсидии 169 тысяч рублей на гектар, а сегодня уровень стоимости одного гектара — минимум миллион рублей. От одного до полутора миллиона рублей в зависимости от уровня плотности и от типа сада идёт стоимость закладки. И когда тебе профинансируют шесть процентов, или 68 тысяч рублей, после того, как ты всё выполнил, у тебя ничего не будет. К тому же в этом году в Волгоградской области в первый раз за всю историю были ликвидированы субсидии на электроэнергию для орошения — насколько я помню, субсидирование стоимости электроэнергии на орошаемых землях было порядка 50–70 процентов. Поэтому обстановка не очень простая, и пока ничего, кроме слов, мы не видим. Я не думаю, что сегодня осуществится тотальное импортозамещение, но шансы есть. Будем надеяться, что мы их сможем реализовать.

— Каковы основные риски стратегии вашего бизнеса, если не брать нынешнюю внештатную ситуацию?

— У нас очень много природных рисков. К этому добавляется то, что напрочь не работает сельхозстрахование. Мы пытаемся объяснить и Министерству сельского хозяйства, и Минэкономразвития, что в этой сфере сложилась слишком серьёзная ситуация — мы под богом ходим, и всё… Мы готовы страховаться, делать цивилизованный рынок, инструментарий закладывать. Но проблема в том, что такого рынка вообще нет: у нас многотысячные коллективы сегодня один на один с природой.

Дмитрий Миндич,
Арина Барсукова «Эксперт»

ertata— Вы и дальше будете расширять перерабатывающие мощности?