Вечером четвертаго апреля по всему Петербургу пронеслась страшная весть, весть о покушении на жизнь Государя, глубоко и искренно любимаго всем народом. Во всех уголках нашей столицы, в сердцах бедных и богатых она отозвалась и болезненно и радостно; с одной стороны все население приходило в ужас при одной мысли о страшном, небывалом на Руси преступлении, с другой стороны оно радовалось и благодарило Всемогущаго за избавление любимаго Государя от угрожавшей ему опасности. Но вот около восьми часов вечера колокольный звон на церквях возвестил о начале благодарственнаго молебствия за чудесное избавление Великаго Императора, освободителя миллионов людей и народ толпами спешил в храмы, со слезами на глазах молился он в церквах, даже в одиннадцать часов вечера, они еще были полны народом. Между тем весь город осветился огнями иллюминации, на балконе дома благороднаго собрания раздавались звуки «Боже, цари храни» и смешивались с восторженным «ура», раздававшимся под балконом. В Александринском театре до девяти часов не могли начать представления, публика требовала несколько раз повторения гимна! Одним словом вся столица, все ее обширное население слилось в одну семью полную самаго искренняго, самаго неподдельнаго восторга. Если бы преступник мог слышать и видеть эту радость народа – то он понял бы весь ужас своего преступления, он понял бы то, что покусился на жизнь отца всего народа Русскаго! Поминутно слышались вопросы: Что? Как? Взят-ли преступник? Кто он? Что спасло Государя? Это было не простое любопытство, а самое теплое, самое живое участие, самая искренняя привязанность к государю Императору.

С.-Петербург, 4-го апреля.
«Сегодня, в четвертом часу по полудни, в то время, когда Государь Император, кончив свою прогулку в Летнем саду, изволил садиться в коляску, неизвестный выстрелил на Его Величество из пистолета. Божие Провидение предохранило драгоценные дни Августейшаго нашего Государя. Преступник задержан. Разследование производится».

Между тем по городу уже разнеслась молва, что Провидению было угодно, чтобы великий и добрый Монарх, давший свободу и землю двадцати миллионам крестьян, был спасен одним из этих двадцати миллионов, что спаситель Костромич. Но возвратимся же к самому событию и разскажем его подробно.

В четвертом часу пополудни. Государь Император, в сопровождении их Императорских Высочеств герцога Николая Максимилиановича Лейхтенбергскаго и сестры его принцессы, Марии Максимилиановны Баденской после прогулки по летнему саду, выходил из ворот сада, обращенных на Неву, чтобы сесть в экипаж. В это время какой-то молодой человек стал сильно проталкиваться вперед мимо крестьянина Осипа Комисарова, который еще и прежде заметил, что этот самый человек старался пробраться вперед; но, желая сам видеть ближе Государя, Комисаров не уступал ему своего места. Когда же Государь вышел из сада, человек этот стал так сильно напирать, что Комисаров вынужден был уступить; но, с тем вместе, назойливость этого человека заставила Комисарова обратить на него особенное внимание и следить за ним. Вследствие этого, когда Государь стал надевать шинель, Комисаров увидел, как неизвестный вынул из-под своего пальто пистолет и начал целить в Государя.

По словам «Северной почты» движение это было замечено и находившимся вблизи городовым, который успел только вскрикнуть. Комисаров же быстро нанес удар злодею по руке под локоть в тот самый момент, когда тот спускал курок... Жизнь Государя была спасена; злодей схвачен на месте преступления, с двухствольным пистолетом в руке, один из стволов котораго остался неразряженным. О. Комисаров временно-обязанный крестьянин Костромской губ. Буйскаго уезда село Молвитино, Барона Кистера, был отдан в ученье в Петербург к шапочному мастеру Садову, у котораго дошел до звания подмастерья и женился на крестьянской девушке; имеет 8-ми месячную дочь. Самому Комисарову 25-ть лет; он довольно благородной наружности.

Государь Император, после чудеснаго избавления от опасности, отправился прямо в Казанский собор, для принесения благодарственной молитвы, а их Высочества герцог Лейхтенбергский и принцесса Баденская поехали в государственный совет, где застали еще Его Императорское Высочество Великаго Князя Константина Николаевича и всех членов совета. Заседание уже оканчивалось, когда их Высочества вошли в залу совета. Герцог Лейхтенбергский объявил великому князю Константину Николаевичу о случившемся. Немедленно Его Высочество Великий Князь Константин Николаевич в сопровождении всех членов государственнаго совета, бывших в заседании, и чиновников канцелярии совета, отправился в большую церковь зимняго дворца, для принесения Господу Богу благодарственнаго молебствия, а оттуда к Его Величеству, для выражения верноподданнических чувств и радости об избавлении драгоценной для всей России жизни от опасности. Государь Император, между тем, изволил уже возвратиться из Казанскаго собора, куда, после благосклоннаго принятия членов государстненнаго совета, изволил снова отправиться вместе с Государынею Императрицею и в сопровождении всего Августейшаго семейства.

Но кто-же тот несчастный, который решился на страшное преступление? Кто он? Вот вопросы, которыя слышатся теперь на каждом шагу.

Сколько известно, он сперва вовсе не отвечал на вопросы. Потом показал себя мещанином одной из южных губерний, но которой именно не назвал, будто бы из опасения, чтобы не убить своих родителей, открытием своего настоящаго имени. Потом сказал что его зовут Алексеем, не назвав фамилии. Наконец сказал, что фамилия его Петров, что он кончил курс в какой-то гимназии лет пять тому назад, и с тех пор не имел никаких определенных занятий, а ходил по разным губерниям. Что прибыл, наконец, в Петербург и здесь жил поденною работою, приставая к разным артелям.
Кто-бы он не был? преступление его ужасно; оно выходит из ряда тех, которые заставляют сожалеть преступника — оно ужасно до того, что ему не хотелось бы верить; миллионы людей встретили его с отвращением и спешат заявить свои чувства любимому Монарху верно-подданническими выражениями своей радости о спасении Его драгоценной для России жизни.

В нынешнем году Каракозов был два раза в Петербурге: один раз он приехал в Феврале месяце, а другой раз на Пасхе. По словам знакомых и родных, Каракозов постоянно жаловался на то, что жизнь ему в тягость, что она уже ему надоела и что он ненавидит людей. Вместе с тем Каракозов развивал идеи самаго крайняго социализма. В Петербурге, скрывая свое настоящее имя и звание, он продолжал лечиться от болезни у некоторых здешних докторов.

Образуются студенческие тайные и полутайные кружки, из которых иногда появлялись организации. До поры до времени это все больше походило на игру в секретность и многозначительность. Один из зачинателей подобных московских кружков Николай Ишутин называл себя «тайным агентом от какой-то силы». Тогда модно было быть «особенным человеком» - никакой личной жизни, чувств и привязанностей. Не следует заниматься работой, а необходимо посвятить себя борьбе. Идеал — Рахметов, герой из романа Чернышевского «Что делать?»

Позже из ишутинского кружка выросло тайное общество «Организация», значение которой для практических дел было крайне низко. Сплошная болтология и все те же игры, но уже опасные игры. В начале 1866 года возникает структура, стоящая над организацией и с очень говорящим названием «Ад» — строго законспирированный кружок бессмертных. Девиз — «цель оправдывает средства». Цель — социальный переворот, средства — антиправительственный террор.

Участники по-разному относились к игре в террористов. Кто-то считал это досужей болтовней, а кто-то начинал входить в роль и всерьез думать о терроре. Одним из таких, вошедших в роль был Дмитрий Каракозов, который в апреле 1866 года совершил первое и неудачное покушение на императора.

Молодой человек, 25 лет отроду, недоучившийся студент, нездоровый психически и физически (хронический триппер, катар желудка) готовил покушение в одиночку. Разглагольствования на студенческих посиделках Каракозов решил превратить в реальность. Заявить о себе, оставить свой «след» в истории.