Диакон, не сходя со своего места на солее, возглашает: "Возлюбим друт друга, да единомыслием исповемы" — на что хор отвечает: "Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную".

Священник в это время поклоняется три раза перед святой трапезой, произнося про себя трижды слова (Пс. 17:2-3): "Возлюблю Тя, Господи, Крепосте моя, Господь Утверждение мое и Прибежище мое". При этом он прикладывается к покровенным сосудам над дискосом и над Чашей и к краю святой трапезы перед собой. Тут он ничего не произносит, хотя кое-где практика узаконила слова: "Святый Боже, Святый Крепкий.…" При соборном служении происходит после целования сосудов взаимное целование сослужащих иереев. Старший говорит: "Христос посреде нас" — на что младший отвечает: "И есть, и будет", и целуют друг друта в плечи (два раза) и рука в руку. В пасхальный период говорят: "Христос воскресе! — Воистину воскресе!"

То же должны делать и диаконы, если их несколько; они целуют крест на своих орарях, а потом и друг друга в плечо и произносят те же слова. При соборном служении предстоятель в это время отходит со своего места перед престолом несколько вправо, давая тем место остальным священникам подойти к месту перед престолом, приложиться к сосудам и также отойти в сторону, несколько дальше старшего священника. Этот обычай взаимного целования — очень древнего происхождения. О нем упоминают ранние христианские писатели: святой Иустин Философ (1 Апол. 65), святой Климент Александрийский (Педаг. III, II, § 81), Ориген (Толкование на посл. к Римлянам, 10:33), святой Кирилл Иерусалимский (Катехеза 23:3), псевдо-Дионисий Ареопагит (О Церк. Иерар., гл. 2) и Иоанн Златоуст во многих произведениях своих святой. Предписания давать друг другу целование в этот момент Литургии находим и в чинах литургии египетских церковных постановлений, Апостольских постановлений VIII книги, греческой апостола Иакова, сирийской, апостола Марка, Несторианской апостолов Фаддея и Мария, и оно вошло таким образом по исторической преемственности и в наши Византийские литургии. В древности это лобзание мира происходило не только среди клириков, но также и среди мирян: мужчины с мужчинами, женщины с женщинами. Оно символически должно обозначать полное внутреннее примирение между христианами, намеревающимися участвовать в таинственном Жертвоприношении. Заповедь Спасителя (Мф. 5:23-24) прямо предписывает примириться сначала с братом, а потом уже приносить жертву к алтарю. Но это примирение и единодушие не есть только чисто моральное, оно означает не только наличие любви и примиренности между приносящими жертву, но должно быть в такой же мере и единомыслие, полное духовное единение. Поэтому-то непосредственно после целования мира возглашается Символ веры, как мерило догматического единомыслия всех христиан. Церковная молитва, а в особенности — евхаристическое Жертвоприношение, не может совершаться, если между молящимися не существует соборного единства, полной согласованности в вере. Евхаристия с инакомыслящими невозможна. Евхаристическое приношение может быть только "едиными усты" и единым сердцем, в единой вере, в согласии догматов, в одинаковом взгляде на основные вопросы веры и спасения. Невозможность молитвы с еретиками не есть гнушение ими или выражение своего высокомерия, а лишь требование полной догматической согласованности, как основания для самой литургической молитвы; необходимо согласие в истинах веры, — того требует церковная правда, поэтому молитва с инакомыслящими онтологически неверна. Потому-то перед целованием мира мы и слышим это приглашение Церкви: "Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы: Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную". Коль скоро нет этого единомыслия, нет и возможности литургического общения; и, наоборот, при восстановлении нарушенного церковного единства, т.е. при присоединении отколовшихся в раскол или ересь, выражением этого восстановленного единства между одной и другой иерархией служит литургическое общение. Епископ сослужит с присоединенным епископом (некогда раскольником или еретиком) или с клириками. До восстановленного догматического и канонического единства нет и не могло быть евхаристического общения. Не было исповедания единомыслия, не было единства догматического сознания, посему и Христос не был между ними. Таким образом, из этого древнего обычая лобзания мира и исповедания своего единомыслия логически следует необходимость открыто и во всеуслышание исповедать свою веру.


Источник: http://vsemolitva.ru

comments