Завершаю публикацию своего  автобиографического текста. Начало Здесь

Григорьева оказывается вежливой,не лишенной женской привлекательности,дамой средних лет,которая сразу же приступает к делу.После того,как она объяснила мне,что ей поручили переговорить со мной в связи с моими письмами,задает мне вопрос: согласен ли я с Постановлением ЦК КПСС от 1956года "О преодолении культа личности Сталина"?

    Я отвечаю ей,что целиком и полностью его поддерживаю и обращаю внимание собеседницы на то,что в Постановлении речь идет не только об ошибках и недостатках Иосифа Виссарионовича,но и об его заслугах и в основном - о них.И исходя из этого и учитывая огромные заслуги Иосифа Виссарионовича в Победе  Советского Союза в Великой Отечественной войне над фашистской Германией ,я и считаю,что Волгограду должно быть возвращено имя Сталина.

    Убедившись,что с соответствующим Постановлением ЦК КПСС я согласен, инструктор Горкома стала мне втолковывать(вероятно,полагая,что мне,как типичному наивному провинциалу - каким во многих отношениях   я в действительности и являлся,но только не в политике - можно втюхивать   любую  словесную дребедень)  и разъяснять: мол, у нас, в  Советском Союзе существует порядок, согласно которому, вопрос о переименовании того или иного города могут ставить только соответствующие местные органы власти - Городской совет и Горком партии. В данном случае - Волгоградский городской  Совет и Волгоградский горком партии.  А насколько ей известно, объясняла она мне,ни тот ,ни другой такой вопрос не поднимали,не принимали соответствующего решения и не входили в ЦК КПСС и Верховный Совет с просьбой одобрить принятое решение.

   Так что в настоящее время данный вопрос находится в компетенции Волгоградских местных властей и его решение зависит от них,а не от Генерального секретаря или,тем более - съезда партии.

На том мы и расстались.Я понял, что спорить бесполезно, ибо Григорьева преднамеренно решила ограничиться формально-правовой точкой зрения.И только: "Ешь,что дают!".

   На прощании инструктор предложила звонить ей,если у меня возникнут какие-либо проблемы.Я поблагодарил и покинул столь почитаемое мною в то время здание.Символ Октябрьской революции.Как и "Аврора". Конечно,я уходил из Смольного раздосадованный,ибо хорошо помнил, как в  1961году "наш дорогой Никита Сергеевич" инициировал и провел решение о переименовании Сталинграда в Волгоград.

   Прошли полгода.Я старался не думать о том,что мой "поход" на Волгоград, завершился пшиком.Что битву за "Сталинград" я проиграл. Разве,что мне немного пощекотали самолюбие:меня,молодого коммуниста, первокурсника,провинциала из молдавской глубинки - Забричан, пригласили в Смольный,вежливо там приняли и деликатно объяснились.Пусть разговор и был неискренним по части аргументов.( Но такое тогда было время в Советском Союзе - двуличное.Когда произносимые слова официальных лиц часто не выражали подлинного мотива принятия решений.Но у каких правителей,спрошу я Вас,они выражали? Разве что спорадически). Но все же он состоялся.В самом Смольном.От меня не отмахнулись,как от назойливой мухи.Или,тем более - не проигнорировали,а пытались привести какие-то аргументы.

   Размышляя над этим феноменом,я пришел к выводу,что немаловажную роль такого отношения ко мне сыграл сам предмет моих заявлений.Нетрудно представить,что если бы я, например,предложил в своих письмах предать тело Ленина земле,то со мной так бы не церемонились.И могли последовать кое-какие оргвыводы.

    И, тем не менее,тем не менее...

У меня накопился - не от хорошей жизни,естественно,а также из-за моего характера(определения опустим), - богатый опыт общения с властями разного периода развития общества,написания всякого рода заявлений в различные инстанции вплоть до самых высоких.Много раз,особенно в псевдодемократическую эпоху,мне  просто не отвечали.В большинстве остальных случаев я получал отписки.На приемах чаще всего я чувствовал желание визави,чтобы я как можно скорее покинул его кабинет.Исключения были крайне редки.Первыми из них,как раз, и были две беседы в Смольном.

    Секретарь же партбюро ф-та, уже после Смольного,все же не преминул воспользоваться возможностью, которая представилась ему на парткоме ЛГУ (на правах райкома),когда утверждали решение парт.собрания философского факультета о моем переводе из кандидатов в члены КПСС в члены КПСС,чтобы устроить мне маленькую выволочку за непослушание.Он поведал парткому,как пытался отговорить меня не посылать письма в адрес 24-го съезда КПСС и на имя Л.И.Брежнева,но я проявил упрямство и повышенное самомнение и не посчитался с его советом.

    Я,откровенно говоря,не ожидал от Анатолия Александровича подобного "наезда" и несколько растерялся,но все же в свое оправдание сослался на уставное право обращаться в вышестоящие парт.инстанции с предложениями,а также на то,что своими заявлениями не нарушил Постановления ЦК КПСС "О преодолении культа личности "от 1956 года.

Прошли полгода.И вот в один из вечеров ,в очередной раз вспомнив неудавшуюся "вылазку" с предложением о переименовании Волгограда в Сталинград, меня охватила злость на Григорьеву из-за того, что она отнеслась ко мне,по сути дела,как к малосведущему подростку и политическому недоумку.

     Да,меня приняли в Смольном,да,со мной разговаривали вежливо,да,аргументировали свой ответ,что впоследствии не делало большинство высокопоставленных чиновников,но разъяснение оказалось только с формально-правовой точки зрения правильным,а по существу - ложным.И я прекрасно это понимал.

     Поэтому я опять сел за письменный стол и сочинил второе письмо Л.И.Брежневу  с все тем же предложением о переименовании.Мною двигало упрямство в борьбе за историческую справедливость,как я  ее тогда понимал,уязвленное самолюбие и уважение к фронтовикам,мнение многих из которых мне было известно(и совпадало с моим) и твердое убеждение,что с ними необходимо считаться.

     Однако, написав письмо,я его некоторое время не отправлял.Колебался…
.
     Но не от страха перед возможными неприятностями.Я  в тот период твердо верил в абсолютную справедливость общественного и политического строя в Советском Союзе.Во внутрипартийную демократию. В праве рядового коммуниста обращаться в вышестоящие  партийные инстанции с предложениями и получать правдивые ответы на них.

     Нет,я колебался потому,что не хотел выглядеть дураком,который не понимает очевидных вещей: ведь с формально-правовой точки зрения мне объяснили все верно  -  Волгоградские партийные и советские органы власти действительно не ставили перед ЦК данного вопроса.

    Я же хотел,чтобы объяснение было доверительным,а не формальным. Доверительным, как и должно быть между членами партии,согласно Уставу.Чтобы мне объяснили,почему ЦК КПСС не принимает во внимание мнение большинства фронтовиков.Наивным же я тогда, мои друзья, был человеком.

   Наконец, пересилив свою боязнь выглядеть глупцом, я отправил письмо и постарался забыть о нем. Сделать это было нетрудно: студенческие заботы второкурсника и молодая любимая жена Муза оттеснили мое ожидание реакции на него за кулисы сознания. И тем не менее я периодически вспоминал о своем письме, ибо в подсознании очаг ожидания и напряжения тлел и не затухал.

  Однако  настал день, когда он погас, ибо мне вновь пришлось проделать все тот же, знакомый мне уже путь: деканат - телефон - парадный вход Смольного - его исторические коридоры - кабинет инструктора отдела науки и учебных заведений Ленинградского горкома партии.

   Но, в отличие от первого хождения в Смольный, на этот раз особого волнения и внутреннего подъема у меня не было. Да и Григорьева не была  уже столь радушна. Встретив меня с натянутой улыбкой, она со словами: "Ввиду того, что в прошлый раз Вас не устроило мое объяснение, пойдемте к зав.отделу", - повела меня к своему шефу.

И знаете, уважаемый читатель, тот избрал со мной именно те тон, стиль и тактику разговора, которых я добивался.

    В начале нашей беседы он полюбопытствовал у меня, что же меня не устроило в том устном разъяснении, которое дала мне тов.Григорьева.

    Я объяснился: ответ мне дан был формальный, ибо решение в 1961году по Сталинграду-Волгограду все же принимала Москва, ЦК КПСС, Политбюро ЦК КПСС по инициативе Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича. Поэтому я хотел бы узнать все же подлинные аргументы, вследствие которых Волгоград не переименовывают в Сталинград.

    "Эдуард, я хочу, чтобы Вы знали, - перешел к сути зав. отделом, - что вопрос, который Вы ставите перед ЦК партии  -  очень и очень непростой".

     "С одной стороны, в ЦК КПСС идут потоком письма, аналогичные Вашему. Просят реабилитировать Сталина. Восстановить топоним Сталинград и т.д.Пишут в основном фронтовики. И их можно понять.

     Однако, с другой стороны, в ЦК КПСС идет и другой поток, в основном от родственников репрессированных в годы правления Иосифа Виссарионовича, возмущаются положительным образом И.Сталина в киноэпопее  "Освобождение", тем, что "опять на киноэкране показывают в светлых тонах тирана, вождя, у которого по локоть руки в крови" и т. д.

    Поэтому ЦК партии приходится учитывать оба мнения и он, ЦК КПСС, полагает, что в настоящее время необходимо сохранить status quo в отношении всего того, что связано со Сталиным.

    Такая аргументация удовлетворила меня. О чем я и сказал зав.отделом. Поблагодарил его за разъяснение и ушел. Перед уходом выразил надежду, что в 1974г. страна достойно отметит 95-летие Иосифа Виссарионовича.
 
     Но тут в бочку меда моего удовлетворения тов. Григорьева от всего своего чуткого и щедрого партийного сердца шмякнула добрую жмень дегтя.

В момент, когда я уже почти закрыл дверь кабинета ее шефа, но все же еще оставалась щель, позволяющая расслышать то, о чем говорят в кабинете, она, не дожидаясь, пока дверь захлопнется, глядя на своего начальника громко рассмеялась мне в спину: вот, мол, какие наивные и упрямые фанатики встречаются среди молодых коммунистов.

   Ее смех кипятком ошпарил всю мою спину. Меня всего обдало жаром унижения. Из-за того, что меня высмеяли. Не важно, из-за чего. Просто потому, что я стал объектом осмеяния.

    Хотя, как тогда,38 лет тому назад (в момент написания текста, а сейчас уже 43 года), так и сейчас, я полагаю, что своим вторым письмом я защитил свое уставное право члена партии (не важно какой), в которой была продекларирована внутрипартийная демократия. Защитил свое достоинство, как я его тогда понимал и чувствовал.

    И не важно, чье это достоинство: молодого коммуниста или человека. Значимо лишь то, что речь шла о достоинстве и самоуважении как таковых.

    Некоторые из-за своих взглядов, не желая отказываться от них, обладая непреклонной принципиальностью и, с житейской точки зрения, безрассудством, поднимались на эшафот или же восходили на костер.

    Меня же хватило при тех обстоятельствах всего лишь на второе письмо на имя Л.И.Брежнева.  Больше я писем в ЦК КПСС по поводу переименования Волгограда в Сталинград не писал.

     Инстинкт самосохранения и благоразумие, да и просто разум подсказали мне, что точить каплями писем  камень ЦК небезопасно и не имеет никакого смысла и перспективы. Ибо ничего не изменится и объяснение, которое мне было дано, с политической точки зрения, -  совершенно правильно.

     В данном конкретном случае нельзя было ( да и бессмысленно)продолжать требовать невозможного.(Как студенты в Париже в мае 1968г.: "Будьте реалистами - требуйте невозможного").Не тот   это случай.

     Свою маленькую борьбу за "Сталинград" я проиграл. Тогда. И сейчас. Пока....
     Однако  свою  борьбу за  Иосифа  Сталина я  выиграл.

      Ибо мое понимание исторической роли и значимости личности Иосифа Сталина в настоящее время на постсоветском пространстве получает все большее и большее распространение. И не важно, что я к этому не имею прямого отношения. Радует, во-первых, то, что моя оценка 37(символика...) лет тому назад исторической роли И.Сталина ныне разделяется многими учеными гуманитариями, а главное - большим количеством рядовых граждан на просторах бывшего СССР.

   Так , к примеру, еще в декабре 1999г. 22% интервьюируемых россиян( опрос проводился ВЦИОМ-ом ),оценивая в целом историческую роль И.В.Сталина, ответили, что его правление принесло России  "только хорошее или больше хорошего, чем плохого" ,а 44% полагали, что сталинское времена дали стране "в равной мере и хорошее и плохое".Вместе с тем,25% респондентов тогда разделяли точку зрения, что И.Сталин принес стране "больше плохого, чем хорошего или только плохое".

    В начале же 2003г. уже 36% россиян (опрос провел фонд "Общественное мнение")считали, что Сталин сделал для страны  "больше хорошего, чем плохого".В то же время 29% респондентов придерживались мнения, что сталинское правление принесло стране "больше плохого", а 34% затруднились определить свое отношение к деяниям "вождя народов".

     В мае 2013 г. (опрос провел «Левада-центр») 36 % россиян уже  однозначно положительно оценивали роль И.Сталина, а 25 %  - негативно. Для сравнения, М.С.Горбачева, согласно этому же опросу, поминают добром 10% опрошенных, лихом – 49%, нейтрально к нему относятся 35%. Отрицательно к эпохе объявленной им «Перестройки» относятся 66%, положительно – 16%. Почти таковы же и оценки Б.Н.Ельцина (хотя в свое время Ельцин и воспринимался как политический соперник Горбачева): положительно к этой фигуре относятся 11% опрошенных, отрицательно – 47%, нейтрально – 37%. Эпоха Ельцина принесла России больше зла, считают 66% опрошенных; обратной точки зрения придерживаются только 14%. http://ruskline.ru/news_rl/2013/05/17/pochemu_naro...nu_chem_k_gorbachevu_i_elcinu/


    И еще одно  свидетельство. Иосиф Сталин, занявший третье место на проекте "Имя России", в действительности неизменно выходил на первое место, как только организаторы проекта переставали вмешиваться в процесс голосования...

    Кроме того, мне приятно, не скрою, что то один из моих сокурсников, то другой при редких встречах признается мне: "А знаешь, Эдуард, ты тогда, в 1970г.,в отношении Сталина был прав и в связи с этим я часто тебя вспоминаю".

    Однако история с двумя письмами Л.И.Брежневу и с письмом в адрес 24-го съезда КПСС аукнулась мне на пятом курсе.

Нашлись тогда среди моих "партайгенносе"  "дружбаны", которые устроили мне первую (но не последнюю) в моей жизни партийную разборку(двое из инициаторов которой потом получили сроки за растрату  стройотрядовских денег и финансовые махинации).

    Главный вопрос, вокруг которого проходила весьма необычайная( пожалуй, даже уникальная в своем роде) внеуставная партийная "стрелка" части актива курса со мной - почему я дважды писал письма Л.И.Брежневу с предложением о переименовании Волгограда в Сталинград, если знал, что большинство членов курсовой партгруппы не разделяют мою позицию по данной проблеме, как  и в целом по вопросу о личности И.Сталина?

    Я не случайно использую блатной жаргон для обозначения данного события, ибо меня, с одной стороны, просто пригласили в одну из аудиторий "поговорить с ребятами",не предупредив заранее, что же это будет за "разговор" и какой характер он будет носить, а ,с другой стороны, весь так называемый разговор прошел вне рамок партийного устава, ибо это было не заседание парт.группы, не заседание партбюро факультетской первички, не заседание всего актива курса ,а непонятно что:
собралась часть актива во главе с парторгом, комсоргом и старостой и по заданию "сверху" и ,наверняка,  "компетентных органов" и в присутствии молчащего весь "процесс"  члена партбюро и еще неизвестно кого - выходящего и заходящего - меня в течении почти 5 часов по-товарищески "песочили", "драили","пилили"...

    Полагаю, весь этот "разговор с ребятами" был затеян с двумя целями: во-первых, прощупать поглубже мои убеждения  на предмет обнаружения какой -  либо идеологической крамолы. ( А  вдруг? Так что лучше подстраховаться) и ,во-вторых, устроить мне словесную вендетту за всю нервотрепку, которую я доставлял  кое-кому на философском  факультете и на военной кафедре.

В моих взглядах ересь обнаружена не была, хотя я твердо отстаивал свою правоту в оценке личности  И.Сталина. Но при этом не выходил за рамки известного Постановления 1956г. Поэтому все и ограничилось тогда неформальной "партайгенносовской"  разборкой.

    Никто не высказался на данной "стрелке", что меня надо каким-то образом наказать. Зато мне изрядно  потрепали нервы, так что и вторая цель тоже была достигнута. Именно ради  этого  меня перекрестно теребили в течении нескольких часов вопросами:

1)Почему я, член партии, на 3-ем курсе фактически возглавил мини-бунт комсомольцев против деканата из-за непродуманного расписания и сочинил от имени комсомольской организации курса письмо в "Комсомольскую правду" ?;

2)Почему я ,будучи замсекретаря по идеологии курсовой организации ,написал в стенгазету статью с критикой деканата, а не пошел на прием к декану?;

3)Почему я, студент,возомнивший о себе невесть что, написал заявление в парторганизацию военной кафедры и потребовал привлечь к ответственности куратора факультета с военной кафедры майора Р-ва? И т.д.И т.п.  (Все это другие истории,не относящиеся к нашей теме,поэтому о них я ничего и не пишу).
 

     А перед самим выпуском,в мае 1975году,  парторг А-ев,мой одногруппник,предложил мне самому придумать для моей партийно-учебной характеристики критическое замечание по собственной  персоне.
     Я, подумав немного,согласился,полагая,что это общая практика.В текст была добавлена фраза: "Однако в личном общении бывает иногда вспыльчив и резок  ". Но когда обнаружил, что только  мне одному из всей партгруппы в Характеристику включили негативную оценку личных качеств,то Жалобой в партбюро факультета,а затем в партком ЛГУ я пытался обжаловать неправомерные действия в свой адрес ( по сути оказавшейся маленькой местью). Опуская подробности, отмечу ,что из моей затеи ничего не получилось....

     И,наконец,Вам не трудно будет догадаться -  красный диплом я не получил,хотя средний балл моих оценок вкладыша и  был - "4,8", что превышало  на 3-4 десятых необходимую норму...

P.S.Президент России Владимир Путин не исключает, что Волгограду может быть возвращено название Сталинград, передает ИТАР-ТАСС. С такой просьбой к главе государства обратился один из российских ветеранов Второй мировой войны.«В соответствии с нашим законом, это дело субъекта Федерации и муниципалитета», — ответил президент. «В данном случае жители должны провести референдум, определиться», — уточнил Путин. «Как жители скажут, так и сделаем», — сказал он во французском Довиле, где проходят торжественные мероприятия, посвященные 70-летию высадки западных союзников в Нормандии. На предложение главы государства ветераны сказали, что«туда поедем, поможем». «Пожалуйста», — согласился Путин.  Он напомнил, что«в Париже есть площадь Сталинград», это название помнят и в других городах Европы.«Это не я отменял», — отметил президент о переименовании города в Волгоград. При этом он добавил насчет проведения референдума:«Подумаем, как это можно сделать». http://lenta.ru/news/2014/06/06/stalingrad/

Когда я завел Дневник на Лиру более 6 лет тому назад,то набирал   крайне медленно,поэтому предлагаемый Вашему вниманию текст - "Моя борьба за Сталинград" -  я напечатал тогда маленькими фрагментами в пару десятков постов - Начало здесь - http://www.liveinternet.ru/users/2503040/post78004222/.

Маленькими частями   я его тогда же поместил  и на "Прозе.ру" - Начало здесь - http://www.proza.ru/2009/06/21/806.

Сейчас решил его повторить 2 частями.Из-за того,что есть ограничения на объемы постов на ЛиРу, не могу поместить его одним постом.

Моя борьба за Сталинград

Президент России Владимир Путин не исключает, что Волгограду может быть возвращено название Сталинград, передает ИТАР-ТАСС. С такой просьбой к главе государства обратился один из российских ветеранов Второй мировой войны.«В соответствии с нашим законом, это дело субъекта Федерации и муниципалитета», — ответил президент. «В данном случае жители должны провести референдум, определиться», — уточнил Путин. «Как жители скажут, так и сделаем», — сказал он во французском Довиле, где проходят торжественные мероприятия, посвященные 70-летию высадки западных союзников в Нормандии. На предложение главы государства ветераны сказали, что«туда поедем, поможем». «Пожалуйста», — согласился Путин.  Он напомнил, что«в Париже есть площадь Сталинград», это название помнят и в других городах Европы.«Это не я отменял», — отметил президент о переименовании города в Волгоград. При этом он добавил насчет проведения референдума:«Подумаем, как это можно сделать». http://lenta.ru/news/2014/06/06/stalingrad/

Началась данная история в сентябре 1970г., когда я, только что ставший студентом 1-го курса философского факультета Ленинградского университета,вместе со своими сокурсниками был отправлен на Карельский перешеек в один из совхозов "на картошку". (Село,насколько я помню,называлось Староселье).
    Днем мы работали,а вечерами были предоставлены самим себе, и у нас была уйма свободного времени,которое каждый из нас мог использовать по собственному усмотрению.
     Часто,по традиции той эпохи и велению нашего возраста,собирались мы у костра и слушали ребят, умеющих играть на гитаре. А иногда и все вместе пели. Естественно, среди нас порой спонтанно возникали дискуссии на разнообразные темы, перерастающие по некоторым из них, в частности, о И.В.Сталине, в ожесточенную полемику.
  И вот в ходе них обнаружилось, что многие "школьники", т.е. студенты, поступившие на философский факультет прямо (и сразу) со школьной скамьи (а таких училось на каждом курсе философского - как и юридического - факультета, согласно тогдашним правилам, не более 20%), весьма односторонне проинформированы о личности и деятельности ИОСИФА СТАЛИНА, представляя его в качестве недалекого и кровожадного  тирана.

Подобное восприятие  "школьниками"  И.Сталина не вызывало, в общем-то, особого удивления. Ведь они, как, впрочем, и ребята постарше, сформировались в годы разгула мерзопакостной хрущевщины, когда на И.В.Сталина обрушился вал клеветы, о нем сочинялись мерзкие небылицы  и когда на смену эпохи ("Великой исторической эпохи") обожествления " вождя всех времен и народов» (в годы его правления) наступил посмертный период его дьяволизации, отрицания каких-либо его заслуг как государственного деятеля и военачальника, в том числе и в Победе СССР над фашистской Германией.

     Здесь необходимо маленькое отступление. Во-первых, замечу, что  "наш дорогой Никита Сергеевич" был одним из самых кровавых  и кровожадных  сподвижников  И.В.Сталина в годы "Большого  террора", пустивший моря крови в Москве и на Украине.
    К примеру, будучи Первым секретарем ЦК КП Украины,он как-то раз обратился к И.Сталину со следующей просьбой:"Дорогой товарищ Сталин! Украина Вам посылает ежемесячно по 17-18тысяч арестованных. Москва утверждает 2-3 тысячи. Прошу принять меры. Любящий Вас Никита Хрущев".
    Другой раз он посылает вождю еще более краткую и от этого еще более жуткую телеграмму: „Разрешите мне расстрелять 20 тысяч человек". И подпись - "Хрущев Никита Сергеевич "И все.Ни одной фамилии в тексте.Ни одного аргумента. Можно привести и другие примеры.
    Вопреки легендам,на совести Н.С.Хрущева больше загубленных человеческих жизней,чем у Л.П.Берия. (Даже по данным комиссии А.Н.Яковлева – перевертыша, агента влияния Запада, де-факто врага СССР и России – на “личном счету” Хрущева 161 860 человек, угодивших по его “милости”в жернова им же в значительной степени и инициированных репрессий. Из них:55 741 человек – за период (1936-1937 гг.) работы первым секретарем Московского городского и областного комитетов партии и 106 119 человек – за период егопребывания во главе Украины(с января 1938 г. и до начала войны)    В связи с чем Иосифу Виссарионовичу порой приходилось одергивать "труполюбца" и лизоблюда Никиту Сергеевича. Известна сверхкраткая записка вождя Н.Хрущеву: „Уймись,дурак!”
    Во-вторых,опять-таки,вопреки мифам,подлинными инициаторами второй оттепели (частичная либерализация и плюрализация  -  в рамках марксизма-ленинизма  -  большевистского режима после кончины вождя) являлись Лаврентий Павлович Берия и Георгий Максимилианович Маленков,а запустил ее в жизнь Г.М.Маленков,а вовсе неН.С.Хрущев.
   Правда,успел он сделать мало. Так,к примеру,Георгий Маленков еще в апреле 1953г.(именно так,в апреле 1953г., через месяц после кончины вождя) решил снова ( как и в своем докладе в январе 1938года на Пленуме ЦК ВКП(б),понятно,что по заданию И.Сталина) заклеймить массовые репрессии, обвинив не столько покойного,сколько лидеров партии - в Москве и на местах.
     Сохранился до наших дней и доклад Маленкова,приготовленный для Пленума ЦК,и проект постановления.Но сам Пленум так и не состоялся: против выступили Н.С.Хрущев и его окружение.
    Однако после того как "наш дорогой Никита Сергеевич" устранил Георгия Маленкова с поста главы правительства и укрепил свои позиции на вершине власти,то он сам,лично,на XX-ом съезде КПСС  осудит,так называемый, «культ личности"  и вползет в историю через черный ход как "первый,пламенный разоблачитель массового террора середины 30-х.

[Первую из телеграмм  можно прочитать на странице 5 -й Приложения к российской газете  "Гласность"   "Великий и загадочный Сталин",
подписанном в печать 13 декабря 2001г., а вторую приводит российский историк Юрий Жуков в своем материале "Жупел Сталина", опубликованном 3 декабря 2002г. в "Комсомольской правде" (страница 6).Данные Комиссии А.Н.Яковлева по Н.Хрущеву взяты из книги А.Б.Мартиросяна “Сталин и репрессии 1920-1930-гг.”(М.: Вече,2007.С.134) О намерении же Председателя Совета Министров СССР Г.М.Маленкова осудить массовые репрессии середины 30-х годов можно прочитать в статье Эд. Поляновского  "В гранитном лагере", напечатанном в 1999 г. в газете Известия от 21 декабря (страница 8)].

Именно в годы хрущевщины  ввели в оборот гнусную,а главное - просто глупую (демонстрирующую скудоумие ее авторов) фразу: «Советский Союз победил в Великой Отечественной войне не благодаря,а вопреки И.Сталину".
     Меня всегда,сколько себя помню,коробили   несправедливость, лицемерие, не принципиальность,угодничество, шараханье из одной крайности в другую.Причем,как в повседневной жизни,так и в науке.
     Между прочим,я сам тоже в отрочестве,как раз в начале 60-х годов,в течение нескольких лет находился под воздействием антисталинских пасквилей. ( Тем более,что еще в детском возрасте  меня настраивал против Иосифа Сталина мой дед Ерванд Александрович Пепоянц, который во второй половине 30-х отсидел срок за рассказ анекдота сомнительного политического свойства.  На него настучал конкурент-сапожник, который  позарился на его выгодно  расположенное место в Кисловодске. Однако И.Сталина он критиковал не из-за личной обиды - естественно,вины вождя в его личном конкретном случае не было никакой, - а потому,что в Армении было репрессировано значительное количество невинных,по его мнению,людей,некоторых из которых он знал лично).
    И только собственные размышления  над жизнеописаниями правителей разных времен и народов и историей России и Советского Союза, да чтение мемуарной литературы, появившейся на рубеже 60-х - 70-х  годов (Штеменко,  Яковлева, Жукова, Мерецкова etc.),в которой более или менее объективно, без гиперболизации или умалении, а значит, в целом, - положительно, оценивалась деятельность И.В.Сталина  как Правителя страны и Верховного главнокомандующего, (и в которой писали о нем, используя всю палитру красок: не как о безгрешном и всеблагом вожде  или о кровожадном, и притом посредственном монстре на троне, а как о незаурядном человеке и государственном деятеле со своими заслугами и ошибками), помогли мне избавиться от однобокого отношения к личности и деятельности Иосифа Сталина.

Мне в этом плане, можно сказать,  повезло .В одной из частей  ГСВГ (Группы Советских войск в Германии)  -  в/п  п/п 73259, являющейся  ПРТБ, т.е. передвижной ракетно-технической базой, где хранились                                       ядерные боеголовки  оперативно-тактических ракет (как Вы понимаете, сейчас данная информация уже не является военной тайной),которые в случае необходимости транспортировались и ставились на боевой взвод  -  где я служил зам.комвзвода связи, начальником  радиостанции Р - 102, старшиной и  некоторое время параллельно  на общественных началах являлся зам.секретаря комитета  комсомола части,   у меня был свободный доступ ко всем фондам библиотеки.  Оттуда я и брал для чтения все перечисленные и многие другие мемуары и делал выписки в свою общую тетрадь с красной по  цвету обложкой.
     Поэтому, когда я узнал, что многие мои однокурсники не знакомы с упомянутыми мемуарами, в которых более или менее объективно оценивалась личность и деятельность И.В.Сталина, то я предложил ребятам ознакомиться с ними.
     Благо, я взял  красную тетрадь с собой. Как чувствовал.
     Они согласились. И вот в один из вечеров в комнате-спальне, где располагались юноши, вокруг меня собралось человек пятнадцать, в основном "школьников", как "мальчики ", так и "девочки", и я стал зачитывать им из своей тетради наиболее интересные характеристики И.Сталина со своими краткими комментариями.
    Мои однокурсники с интересом слушали меня, то один, то другой вставлял замечания, бросал реплики,   несколько раз разгорались споры.
    Первая "читка" с комментариями и полемикой длилась часа полтора. Ребята попросили меня продолжить чтение в следующий вечер. Я ответил согласием. Мы договорились о времени и разошлись.
    Однако по не зависящим от меня причинам красную тетрадь публично мне больше на картошке не пришлось раскрывать. Мне запретили  уже в следующий вечер мини-публичные чтения ее.

А дело в том,что среди первокурсников обнаружился  супер бдительный  член партии, товарищ Володя (имя подлинное,а фамилию я отпускаю ; кстати, Володя - а ему было под 30 - являлся отставным офицером охранных, т. е. карауливших зеков,войск),который потребовал экстренно собрать на следующий вечер собрание парт.группы,чтобы обсудить на нем антипартийный поступок кандидата в члены партии Эдуарда Волкова.Именно так.Не более,но и не менее.
    Хочу пояснить непосвященным молодым читателям,что у нас на философском факультете вследствие значительной,80-и процентной доли студентов с трудовым стажем и/или отслужившими в армии,была своя,довольно значительная по численности парт.группа.
    Своей напористостью бывший охранник партийцев убедил.Парт.группа собралась и на ней подавляющим большинством голосов было принято решение,запрещающее кандидату в члены КПСС Эдуарду Волкову читать комсомольцам с " неокрепшими умами", “неустоявшимися убеждениями" выдержки из воспоминаний,где положительно оценивалась роль И.Сталина.
   Как я не возмущался на заседании партийной группы,объясняя "партайгенноссе",что я ведь зачитываю фрагменты из мемуаров,легально изданных у нас в СССР, а не в самиздате или,тем более - на Западе,что я приглашаю их всех поучаствовать в дискуссиях, - все было  напрасным.Бдительные товарищи были непреклонными и неумолимыми. Главный их контр довод состоял в том,что я тенденциозен , односторонен,ибо не привожу отрицательного мнения о Сталине старых большевиков,которые содержаться в их воспоминаниях,опубликованных во времена хрущевщины.

Будучи законопослушным человеком и соответственно таким же кандидатом в члены КПСС, я,естественно,подчинился решению партийной группы.Правда, тогда в запальчивости и в пику антисталинистам бросил фразу о том, что собираюсь письменно обратиться к Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.И.Брежневу и в адрес очередного XXIV  партийного съезда с предложением, чтобы Волгоград вновь стал носить имя Сталина.
      Фразу - то сгоряча я произнес, но не уточнил,когда собираюсь отправить свое письмо - через неделю,через месяц или через полгода? И впоследствии,когда начался учебный процесс,реализацию своего обещания я все время откладывал и откладывал.Откровенно говоря,мне было не до этого.Все же учеба в университете была мне в новинку, и в нее надо было втягиваться,адаптироваться.А, кроме того,я еще в совхозе, «на картошке", влюбился в свою однокурсницу и будущую жену Музу,матьмоего единственного сына - Георгия. И наши с ней отношения тогда,осенью 1970 г.,развивались очень и очень трудно и съедали много нервной энергии.
    И вообще,неизвестно еще, решился бы я написать письмо Леониду Ильичу и в адрес 24 съезда  КПСС и, тем более, - отправил бы их, если бы все тот же бдительный "партайгенноссе"  Володя не напомнил о них в начале зимы на заседании партийную группы, где решался вопрос о моем переводе из кандидатов в члены КПСС, и не спросил меня, отправил ли я их уже или еще нет.
    Вопрос" партайгенноссе" меня завел, мне словно шпоры в бок вонзили и я ответил, что еще не отправил ("забыв "посвятить его и все партийную группу, что даже не приступил к их написанию),но собираюсь это сделать буквально через несколько дней.

     Сказано - сделано!
    И в тот же вечер я приступил к сочинению их. Все же надо было быть максимально точным, не отходя ни на йоту от буквы и духа решений партийных съездов и пленумов ЦК КПСС ,и убедительным.
    За один вечер письма  я не закончил. Отложил на завтра. А там меня ждал сюрприз. На следующий день меня прямо с занятий на военной кафедре вызвали к секретарю партбюро факультета Анатолию Александровичу(имя и отчество подлинные, а фамилию не называю. Спустя 20 лет у нас установились добрые отношения с ним .А сейчас его уже нет среди нас).И тот меня стал отговаривать и уговаривать не отправлять писем(очевидно, что ему доложили о моем намерении, и он ,к тому же ,наверняка, успел ознакомиться и с протоколом заседания партийной группы).Рассказывал о репрессиях середины 30-х годов; обещал устроить встречу со старыми большевиками (жаль, что я, молодой самонадеянный упрямец, не согласился на нее. Думаю, она была бы интересной с познавательной точки зрения и полезной).
     Однако все его старания оказались напрасными. О таких как я говорят: «ему хоть кол на голове теши".
     Это уж точно про меня. Если я что-то задумал, обдумал и уверовал в свою правоту, то никакое внешнее, а тем более силовое воздействие не заставит меня отказаться от своего намерения ,пока я сам не передумаю. Чем сильнее на меня давят, тем тверже и прочнее я становлюсь.
     Предприняв еще несколько попыток переубедить меня и убедившись, что в самих письмах, с моих слов, особой крамолы нет, что их содержание сводится к аргументации вновь наименовать Волгоград  Сталинградом, секретарь партбюро отпустил меня с миром.

     Вспоминая сейчас всю эту историю, меня поражает в ней то, что и тогда Анатолий Александрович, и впоследствии в Смольном( о чем ниже),никто мне не угрожал. Меня старались переубедить. Но убедившись, что, с одной стороны, это сделать невозможно, а с другой - что я не выхожу за рамки партийных решений, отпускали. И только. Хотя я и предлагал то, что не соответствовало тогдашней партийной линии.
    Я иногда задаюсь вопросом, а что было бы со мной, к примеру, в Кишиневе? Как отнеслись бы в аналогичной ситуации к студенту-первокурснику Кишиневского университета? Навряд ли столь либерально, как в Ленинграде.
    Письма я после беседы с секретарем факультетского партийного бюро дописал в тот же вечер, а на следующий день отправил их по назначению : одно в адрес предстоящего 24 съезда КПСС, а другое - на имя Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И.Брежнева.

    Послал и стал ждать реакции на них. Не скрою, я испытывал некоторое волнение: а что будет? Тревожная неизвестность. Прошел месяц. Проползла первая сессия. Я ее успешно сдал. На каникулах я побывал, в Забричанах, что на севере Молдовы, в гостях у родителей. Потом начался второй семестр. Никакой реакции на мои письма. Я о них вспоминал все реже и реже.
    Однако мои письма дошли по назначению. И вот однажды наступил, наконец, этот, давно ожидаемый с тревогой, день. Меня вызвали в деканат. Его секретарь, Галина Борисовна,  протянула мне листочек с номером телефона и попросила тотчас же набрать его. Выяснилось, что в связи с моими упомянутыми посланиями меня приглашают в Смольный, в Горком партии, в отдел науки и учебных заведений к товарищу Григорьевой(назовем ее так).
   Конечно, на меня это произвело впечатление, Причем - сильное. А как же. Я приглашен не куда-нибудь, а в Смольный, штаб "Великого Октября" - для такого революционного романтика, идеалиста (в житейском смысле) и фанатика-коммуниста, каким в то время я был, - это звучало воодущевляюще и вдохновляюще.

  Еду в Смольный на прием к инструктору Горкома партии Григорьевой. Естественно, по мере приближения к Смольному, мое волнение нарастает. На меня сильнейшее воздействие оказывает уже само здание, его аура, как сейчас принято выражаться, парадный вход, коридоры. Они мне знакомы по кинофильмам. Ведь в Смольном происходили эпохальные события. Иду по ковровой дорожке, посматривая на кабинеты. По этим коридорам ,по каким сейчас шагаю я, когда-то ходили тогдашние мои кумиры - Ленин, Сталин, Киров. В этих кабинетах они работали.

(Окончание последует).