Адам Черняков – глава Еврейского совета Варшавского гетто (Юденрат) во время Второй мировой войны. Был ответственным за выполнение немецких приказов в варшавском гетто. В компетенцию «Юденрата» входили обычные городские и государственные учреждения, то есть больницы, бассейны, почта, распределение квартир, продовольственное снабжение, городской транспорт и содержание кладбищ, различные социальные институты и, наконец, собственная милиция. Но была и другая сфера компетенции «Юденрата» — представлять евреев перед немецкими властями во всех без исключения вопросах.

Немцы неоднократно арестовывали Чернякова и при этом часто унижали, избивали и пытали его, он не капитулировал, вновь и вновь пытаясь добиться от властей, представителей которых без устали посещал, по крайней мере небольших улучшений и уступок. Когда некое итальянское ведомство хотело устроить ему с женой побег из Польши, он отклонил это предложение, снова сочтя своей обязанностью оставаться на посту. Черняков много помогал детскому дому Януша Корчака.

Авторитет Януша Корчака был невероятно высок. Он ходил по Варшаве в своем мундире офицера польской армии и говорил: «Что касается меня, то нет никакой немецкой оккупации. Я горд быть польским офицером и буду ходить, как хочу». Когда дом сирот был перевезен в гетто, Корчаку предложили остаться – он ведь не был евреем. В ответ на это поляк Корчак сказал, что он еврей. И тут же Корчак был посажен в тюрьму и жестоко избит за то, что не носит на рукаве шестиконечную звезду. Корчака удалось выкупить за 30 000 злотых – Черняков лично собирал деньги по всему гетто.

В июне 1942 года юденрат получил распоряжение оккупационных властей обеспечить депортацию евреев (не менее 6000 человек в сутки). За несоблюдение этого указа последовал бы немедленный расстрел ста заложников, в числе которых была и жена Чернякова. Весь день Черняков умолял немцев оставить в Варшаве хотя бы детей-сирот. Не сумев ничего сделать, Черняков написал коротких два письма и принял цианистый калий. Одно, предназначенное для жены Чернякова, гласило: «Они требуют от меня убить собственными руками детей моего народа. Мне не остается ничего другого, как умереть». Другое письмо было адресовано «Юденрату» в Варшаве. В нем говорилось: «Я принял решение уйти. Не рассматривайте это как акт трусости или бегство. Я бессилен, мое сердце разрывается от печали и сострадания, я не могу более этого выносить. Мой поступок позволит всем узнать правду и, может быть, направит на верный путь действия…»


Из книги А. Кардаша «Юденрат»:
«Черняков – белка в колесе компромисса. «Недочеловек» у немцев – хозяин в гетто... Еда – от него, от Юденрата, работа – от него, жизнь и смерть – от него. И не сметь немцам перечить, не злить зверя. Пересидим... ...Всё было зыбким, зависящим от каприза оккупантов, ненадежным: улицы оставались грязными, работало пять процентов населения, эпидемии косили людей, бездомные шатались по мостовым... Но он же ухитрялся выдавать по продовольственным карточкам 229 калорий в день на душу вместо положенных немцами ста восьмидесяти четырех, но кто-то всё же выздоравливал от тифа! Он был сильным человеком, он мог вынести пресмыкательство перед немцами, судороги унижения, плевки и мордобой до крови, он мог хитрить, лгать, он был готов лизать гестаповский сапог, лишь бы не дать этому сапогу растоптать гетто. …Он ненавидел [бойцов подпольного сопротивления]. Не только за то, что они увлекали в пропасть все гетто. Он их ненавидел ещё и за чистоту их непримиримости, за безоглядность юной лихости <…> он управлял тоской о сыне, разворачивая её в мысли о молодёжи, о евреях, о мифической их судьбе, и любовь к сыну распространялась на умирающий и нетленный его народ, он любил его и спасал, как любил и спасал и этих дураков, слепо прущих под колёса гитлеровской машины; и любя и спасая, он надрывался: – Они погубят всех! Наша сила – в терпении! Немцы передавят нас, как блох!»

via
via

Интересно, что старый еврейский анекдот про портных переделан из старого итальянского анекдота про скрипачей

В небольшом итальянском городке Кремона на центральной улице жило несколько великих скрипичных мастеров.
Первым боевые действия начала семья Амати, повесившая большую вывеску над своей мастерской «Лучшие скрипки в Италии».
В ответ на это семья Гварнери тоже украсила свой магазин – «Лучшие скрипки в мире»
Мастерская Антонио Страдивари, который раньше служил бесплатным учеником у Николо Амати, находилась в самом конце улицы и Страдивари повесил на ней скромную вывеску «Лучшие скрипки на этой улице».

Алексей Константинович Толстой

...Идут славянофилы и нигилисты,
У тех и у других ногти не чисты.

Ибо, если они не сходятся в теории вероятности,
То сходятся в неопрятности.

И поэтому нет ничего слюнявее и плюгавее
Русского безбожия и православия.

На краю разверстой могилы
Имеют спорить нигилисты и славянофилы.

Первые утверждают, что кто умрет,
Тот весь обращается в кислород.

Вторые - что он входит в небесные угодия
И делается братчиком Кирилла-Мефодия.

И что верные вести оттудова
Получила сама графиня Блудова...

Интересное сравнение гордости и стыда за свою страну. 2015





via