Многие небольшие и крупные компании во всем мире периодически сталкиваются со снижением ...
... пешком прошёл пост
. Денег не взяли ...
Путевые заметки душанбинца, который съездил автостопом в северную столицу Таджикистана. СтартЯ вышел из своего двора, напутствуемый утренним призывом муэдзина. Самые сладкие и крепкие утренние сны не отпускали водителей к машинам, поэтому почти весь путь по городу пришлось идти пешком. Однако до базара Водонасосной меня бесплатно подбросил водитель, который специально сделал крюк после того, как довёз свою маму до дома. Сижу на заднем сиденье в обнимку с коробками помидоров и слушаю:
- Я уже несколько лет каждый день вот так встаю… - по глазам было видно, что он недоспал, но привычно бодрится. – Что поделаешь, если хочешь зарабатывать – надо постараться. А Всевышний воздаст.
Утренний базар был ещё тих и немноголюден. Водители варзобских маршруток – кто дремал, облокотившись на руль, кто чесал языки с коллегами. Они наперебой стали зазывать меня. Но помня автостопную мудрость: лучше всего попасть в начало волны машин, выезжающих из города, чтобы она донесла тебя до цели, я неторопливо пошёл на выход из столицы. И правильно: следующая машина, хозяин которой предлагал мне доехать с ним до Худжанда за сто двадцать сомони, вымчала меня к черте Душанбе.
А там, рядом с постом ГАИ, стоял военного вида человек с жестким лицом и холодными зелёными глазами. Когда я проходил мимо него, он сказал:
- Если хочешь быть живым – беги. Если хочешь быть здоровым – беги. Если хочешь быть молодым – беги. Если хочешь быть красивым – беги. Мудрость древних греков.
- Спасибо. Наверное, марафонцев?
- Да-да! Удачного пути!
Варзобское ущельеИ я пешком прошёл пост IRS. Денег не взяли, хотя по глазам было видно, что хотят. Потом был чудесно пахнущий «Опель», битком набитый лепёшками. Он остановился у Варзобского озера, где меня обматерил внушительного вида пёс. Сказав ему, что я всё понял и вообще пацан понятливый, двинулся вверх по трассе. В следующей машине – «тангемке», начал делать вот эти самые записи в блокноте. Подозрительные мужики приняли меня за европейца и начали обсуждать между собой на таджикском:
- Даа… Я подбирал такого как-то у президентской дачи. Странные они все… Чего ходят? Зачем ездят?
- Всех бы таких проверял. Пусть не думают, что Таджикистан без хозяина!
Вид пишущего на ходу человека был им подозрителен, однако сразу сдавать меня в КНБ не стали, смилостивились. После пришлось несколько километров идти пешком по ветреным красивым местам неподалёку от Хушёри и поворота на Ходжа Оби гарм. Там стояла волшебная маршрутка: со стёклами, но без колёс.
Добравшись до столовой, где едят дальнобойщики, я попил утреннего чая. Мальчишка, что там работает, обещал найти Камаз, с которым я уже в час дня буду на месте. Даже на легковой машине за столь короткий срок это было практически невозможно, но видимо, велика его вера в силу российской техники). (Позвольте автору улыбаться на странице. Знак «)» (т.н. смайлик) означает улыбку).
А потом было безумное счастье скользить глазами по небу из кузова ЗИЛа, где я ехал с простыми таджикскими крестьянами. Настоящие горные люди, они смеялись нависшим над дорогой скалам и орали в туннелях, чтобы услышать эхо. Машина остановилась. Крепкие, пугливые и застенчивые девушки, что собирали целебные травы, начали было лезть к нам в кузов с визгом и прибаутками, но на полпути вдруг передумали и спрыгнули. Один попутчик цапнул пучок трав, машина тронулась, и девушка побежала за нами, вопя: «А ну отдай! Брось, быстро брось на дорогу!». Он со смехом отпустил вязанку, и мы укатили. Такого искреннего хохота и доброй непосредственности я никогда не встречал у городского жителя. Один из них кормил меня байками всю дорогу, рассказывая, как в Москве цеплял свободно болтающих по-таджикски русских девушек. Он врал настолько вдохновенно, что и в мыслях не было обижаться на него.
Впереди у них оказался целый день работы на каменоломне, а на меня мрачно уставился чёрный зев очередного туннеля. И что? Больше получаса никто и не думал брать с собой! Пришлось развернуться и проехать километров двадцать обратно. Водитель, с которым мы рассекали стадо баранов, плывущее по дороге, (фото) объяснил мне: в туннеле темно, там иногда воруют мобильники и деньги. А сразу после него пост, где проверяют документы, вот никому и не нужен неизвестный попутчик. Может, у него полная сумка героина с гранатами?
Дядька, который остановился следующим, долго не мог понять – как это: ездить в Таджикистане автостопом? Он-то вёз в Худжанд людей за деньги, вот и я (ленивая торопливая душа!) в итоге договорился проехать с ним до Такфона за 10 сомони. Человек кондовой советской закалки, он скептически поглядывал на меня по дороге, пока я рассказывал, как автостоп пытались сделать всесоюзным движением. Пост обыскал самого сонного из пассажиров, проверил мои документы, сказал «Давай, брат!» и отпустил с миром. На следующей машине, где мужики устроили импровизированную конференцию «Торговля автомобилями в Таджикистане с точки зрения нормального человека», я долетел без денег до Айни. Там меня подвёрг тщательному допросу молодой человек лет 12. Убедившись, что этот тип вроде безвреден, он удалился.
Идём и говорим Неспешно двинувшись пешком на выход из Айни, я сделал ошибку, о которой не жалею. Да, ушёл с хорошей для стопа позиции. Зато шагая около часа вниз и вверх по трассе, пропёкся как коржик, налюбовался красно-зелёными видами Хушеката и реки Зарафшон и познакомился с замечательными людьми.
Сначала это была группа парней, стоявших у трассы. Когда я рассказывал им, что автостопщики иногда просятся переночевать в мечетях и храмах, один из них начал говорить:
- Вот видишь! Это потому, что мусульманин лучше обычного человека. Если бы…
Но тут парень с потрясающе вдумчивыми глазами, сидевший в инвалидном кресле, оборвал его:
- Не говори так! Мы все просто люди, и каждый должен стараться поступать хорошо.
Следующий попутчик - дед Фаслиддин (или Федя, как он представился) по дороге в сторону мечети рассказывал мне свою жизнь, а я ему – свою. Его мирная, мудрая и добрая философия не жаловалась и не упрекала.
- Я работал киносапожником. Потом всё развалилось, кино больше нет, война, пришлось идти в электрики. Упал со столба, переломал ноги, теперь инвалид. Но без дела не сижу, руки работают. Получаем со старухой пенсию, четверо детей – трое дочек и сын… Дочек замуж отдал, так что всё слава Богу. Я счастлив. Здесь чисто всё, в городе нет такого. Самое главное – лишь бы война не началась, она никому не нужна, а жить можно. Ты посмотри, как здесь красиво… (фото)
Сокровенные места нашего разговора не передать, да и незачем – больно они личные. Он ушёл молиться и собирать куски лепёшек в мечети, а моим сопровождением стали двое мальчишек. Если дед-Феде охота была поговорить на русском, то этот патруль интервьюировал исключительно на таджикском. У них был очень странный для душанбинского уха акцент; но мы благополучно поговорили о футболе, мотоциклах, компьютерах, учёбе, других странах. Когда мои скудные знания языка Фирдоуси иссякли на попытке объяснить, что такое Европа, один из них доверчиво и серьёзно спросил меня: «Европа – это компьютер?». В итоге мы всё-таки друг друга поняли. Они предложили мне срезать путь, взобравшись на во-он тот холмик. Это стало неплохим испытанием… Сусанин в шлёпках впереди каждые пятнадцать шагов подскальзывался, шлепался на задницу и шуршал вниз по склону, а потом вставал и топал вверх как ни в чём ни бывало. Я себе такой роскоши позволить не мог, и только взобравшись наверх, облегчённо выдохнул. Горные люди…
Жара. Подъём. Пить хочу. Никто не останавливает. Голова потихоньку плывёт и туго соображает. Впереди километрах в четырёх оазис – столовая перед Шахристанским перевалом. У китайца за рулём грузовика, который я пытался застопить, глаза от удивления стали вполне европейскими. И тут, когда потеряна вся надежда, когда осталось только одно – идти, вдруг счастье автостопщика: восьмицилиндровый приземистый «Лексус» с кондиционером, едущий прямо в Худжанд!
Зря я расслабился…
Штурм Шахристана Приятно всё-таки нестись на хорошей машине по крутым спиралям наших горных дорог. Это истинные scenic roads – красота завораживает. А тут ещё общение с достойными, зрелыми людьми. Но вдруг громкий удар в дно, колёса вильнули, управление… – а сбоку, совсем близко, спокойное лоно обрыва. Гам в машине, потом вдруг тишина, опять едем. И позади нас на дороге тянется тёмная полоска. Радиатор пробит.
Шофёры (особенно дальнобойщики) – отдельный народ. У них свой язык, свои обычаи, культура, они иногда понимают друг друга без слов. На «площадке», с которой лежащий внизу у реки Камаз кажется не больше таракана, остановилось несколько машин. Наша, дымящаяся, запыхавшаяся и растерянная, и несколько больших грузовиков с видом бывалых воинов дорог. Они сделали это без просьб – дали нам воду, провели беглый техосмотр и посоветовали возвращаться назад, где рядом с Айни есть яма и СТО. Когда я смотрел на этих простых таджикских мужиков, которые без слов, спокойно и уверенно выручали попавших в передрягу русских, видел - вот она, дружба народов и человечность, основа основ, которой мы все живём. Ни один словоблуд-политик не сможет убедить в этом так, как выручивший в пути простой человек.
А на яме всё хорошо! Три мастера работают, и не нашли ни одной дырочки, нет течи, машина как часы. Как только воодушевлённый хозяин доехал до «площадки», мы опять закипели. Консилиум собравшихся водителей назвал столь мудрёную причину, что я ушёл от греха подальше к обрыву. Под капотом для меня всё равно волшебная страна загадок. И тут вижу: Камаз с заглушённым мотором медленно катится поперёк дороги в сторону обрыва, а четверо людей, упираясь, пытаются его удержать… Подбежал к ним, начал толкать – а они смеются. Оказывается, он просто разворачивался.
Запасшись водой, мы с кислыми лицами продолжили путь. Начались, пожалуй, самые трудные 30 с лишним километров пути: Шахристанский перевал. Туннель только прокладывается, а наверху вас ждёт изъеденная колдобинами дорога, над которой постоянно висит пыль, и где нарезаешь зигзаги, уворачиваясь от встречных машин. Низкая посадка противопоказана! В остальном вся трасса заслуживает похвалы, только в туннеле под Анзобом и здесь она разбита. Мы опять сломались, на этот раз с визгом выплюнув в небо деталь, и я понял: чем болтаться бесполезным грузом, лучше начну стопить. Стоило поднять руку, как рядом остановился маленький внедорожник, откуда выскочил бойкий и напористый мужик с бутылками воды. Он согласился взять меня с собой до Худжанда. За рулём сидел его сын, а на заднем сиденье подавленные обилием слов таджикские дехкане. Летая вверх и вниз по ухабам, зависая над обрывами, штурман рассказывал:
- У нас временного нет, всё вечное… Увидите, эту дорогу ещё будут использовать. Вон, внизу лежит «Чероки» - он где-то две недели назад улетел, погибли все. (На склоне были видны скелеты разбитых машин). А тот грузовик зимой съехал по снегу, как на лыжах, водитель выбрался – и плачет. Я ему говорю – что плачешь, идиот, радуйся, что жив остался! Товар он потерял… А ЛЭП эти (речь шла о электромагистрали Север-Юг) чего стоят, технология какова! Наши двуногие бараны не додумаются! Китайцы вышки вручную собирают: загонят машину, снимут колесо, прицепят систему блоков – и поднимают груз! Но они не для нас, для себя всё это делают – что дорогу, что вышки. Мы ещё долго расплачиваться будем.
Выбравшись на просторы Согдийской области, я молча ждал Худжанда.
Хуб джанCouchsurfing – сетевой ресурс для путешественников и простых людей, которые рады принимать гостей и общаться с новыми людьми. Зарегистрировавшись там, вы можете познакомиться с людьми со всего света, принимать их в гости, останавливаться у них или просто встречаться. Созвонившись с собратом по каучу, я в первый же вечер попал на тёмную окраину города, в 34 микрорайон, где отведал вкуснейшей жареной баранины. Вообще цены на еду в Худжанде значительно ниже: первое обойдётся в 3 сомони, второе – в 5. А шашлык там такой, какого я уже лет восемь не едал в Душанбе. Ещё советую гулманту (манту в форме розы) и громадную самбусу по 8 сомони, что делают на Панчшанбе.
Территориально Согдийская область отделена двумя мощными горными хребтами. Случайный собеседник, с которым мы познакомились в столовой, рассказал мне, что одного из высокопоставленных чиновников области посадили. Он будто бы хотел взорвать мост в Айни и войти в состав Узбекистана. Однако местные жители, которых я спрашивал об этом, отмахивались:
- Да кому это нужно… Там диктатура! А здесь, хоть и не хватает поддержки государства (в их словах угадывалось извечное противопоставление согдийцев и бактрийцев), но мы справляемся. Правда, зарплаты очень низкие. Всех кормит бизнес.
Хаваканта (Город Солнца), Александрия Эсхата («Крайняя», принадлежавшая Македонскому), Ходжент (переживший Чингиз-Хана и Тамерлана) - всё это имена одного города, которому уже больше 2500 лет. Он просыпается раньше, чем столица: ещё до рассвета на улицах спешат по делам люди. Дехкане везут товары на знаменитый рынок Панчшанбе. Вечером, когда стемнеет, в парках работают аттракционы (каких в Душанбе нет), и много прогуливающихся с семьями людей. Одна из версий гласит, что название города произошло от «хуб джан» - «хорошие люди». Я коренной душанбинец, и не стану говорить, что Худжанд во всём лучше; но во многих вещах он превосходит столицу. Чуть чище, культурнее, дружелюбней, осмотрительней и умнее. Хотя, баранов, конечно, везде хватает (народная мудрость).
В центре города есть очень странное место. Рядом с полуразвалившейся мечетью (мне сказали, что ей около 350 лет) стоит мощное древнее древо. От него так и веет временем. По легенде, его посадил Тамерлан. Как бы там ни было, место это настолько необычно, что стоит там побывать.
Есть ещё кафе в самолёте «ИЛ-18», который стоит на берегу реки Сир; тёзка нашего ипподрома - парк «Наврузгох» (Чунчукарал), и много других замечательных мест в Худжанде. Недалеко от города расположились Арбоб, где в 1992 году прошла судьбоносная XVI сессия Верховного Совета, положившая начало новой истории республики, бывший наукоград Чкаловск и город-призрак Табошар, которые внесли свой вклад в создание советской атомной бомбы.
Но, конечно, большая часть связывает для себя Худжанд (а точнее, Кайраккум) с морем. Докладываю: не высохло, передавало привет. Ждёт Ваших плавок и купальников.
Еду я на РодинуДевушки из патрульно-постовой службы, бесплатный курут, гостиница в форме раскрытой книги, величие реки Сир (Сырдарьи), мазоры... большую часть впечатлений просто не уместить в одну статью. Всё приходит к концу, вот и я с лёгкой печалью расставания на душе, смешанной с предвкушением пути, затемно выдвинулся из города. Первые сто километров откровенно везло – каждые три минуты меня подбирали. В одной из машин я услышал:
- И вот, значит, на пешеходном переходе тормозит меня ГАИшник. Я к нему выхожу и говорю: «Ты зачем меня заставляешь правила нарушать? Речь президента вчера смотрел? Что, его слова для тебя ничего не значат?!». Дальше шла получасовая сага, в которой Добро победило Зло).
Потом был шофёр Камаза, который рассказывал:
- Первую машину купил, а товар везти мне никто не доверяет – молод больно. И тут подходит человек, предлагает рюкзак с героином отвезти, 60 килограммов. Я согласился, отвёз... Потом ещё, и ещё возил. Хе, в те годы открытыми можно было в кузове 2 тонны провезти! Знаешь, как это работает? Одного ловят, их и свои иногда специально сдают, а пятеро проскакивают. Если я сейчас сунусь в Россию – меня убьют. Слишком много долгов там осталось.
Перед перевалом Шахристан опять застрял где-то на час. Меня напоили кумысом, накормили курутом и историями, уже почти утащили к себе в гости – но вдруг одна из машин остановилась. Оказывается, она ехала прямо в Душанбе. Торопясь, я решил, что автостопа на сегодня хватит, и договорился отправиться вместе с ними за оставшиеся в кармане 40 сомон. Водитель по дороге угостил меня мясом, попутчики с удовольствием разглядывали карту Таджикистана, постановив, что страна эта прекрасна и удивительна. А потом в Варзобском ущелье я с удивлением наблюдал, как бородатый дед в тюбетейке машет головой в такт под гремящую в салоне рэп-музыку, видимо, готовясь к встрече с Душанбе.
