Слава — это больное дерево, оно не плодоносит,
пока его корни питаются соками земли.
                                                 Ник Дрэйк

Суха теория, мой друг,
Но древо жизни пышно зеленеет.
                         И.Ф.Гёте, «Фауст»

    Если верно утверждение, что любое существо есть прежде всего его Желание, то тогда понятно почему война – отец всего. Всех много, а всего мало. Поэтому мы толкаемся локтями, насмерть играя в «царь горы». С этой пессимистической точки зрения, «если бы парни всей земли за руки взяться однажды смогли», то Земля сошла бы с орбиты. Признать друг друга при такой оптике можно лишь в мире, где пространство бесконечно и всем хватит места. Но это не Великое Кольцо Ивана Ефремова. Это не физический космос. Это внутренний космос самосознания и проникающее в него многомерное пространство Символического – гипертекста. Но плата за вход в этот бесконечный мир согласия – смерть телесного. Тело занимает слишком много места. Этот потусторонний мир может вместить лишь непротяженных призраков – дублей, сиречь самосознания, сиречь «Я». Противники т.н. толерастии интуитивно понимают, что лишение человека определённости, оформленности – есть не что иное, как его виртуализация, то есть лишение его плотной чёткой телесности, другими словами превращение его в нежить. Возможно это только в Эмпусионе, где все кошки серы, и где над всем в сумерках парит гегелевская сова Минервы. 
    Весь этот древний гностический бред есть малодушный рессентимент – неверие в жизнь. Абстрактор-интеллигент убегает из огромного яростного мира в метафизические сновидения, яркость которых есть лишь псевдогосподское отчуждение от реальности её кусков, трошки для сэбэ. Эти отхапанные куски жизни калькулируются как элементы, и алхимически превращаются в субтильное золото – в абстрактный всеобщий эквивалент. Непосредственная жизнь превращается в опосредованную ценность и наделяется стоимостью. И этими фантомными ценностями (идеями) и обмениваются интеллигенты (люди ума) в своём виртуальном Вампире Друзей – прибежище сумеречной нежити.
   Но с точки зрения трудовой теории стоимости за стоимостью стоит время. Время это и есть наша жизнь; жизнь, что кипит желаниями, страстями и встречами. Временение и жизнь – это одно и тоже. Именно время и отчуждается от нас в ежедневном монотонном труде. Это значит что отчуждается сама жизнь. А свободное время (досуг по простому) – это свободная жизнь. А свободная жизнь – это и есть свобода как таковая.
    Но свобода свободе рознь. Досужая свобода живых мёртвецов, насельников Эмпусиона – это замкнутая на себя Речь, то есть гипертекст. Это чтение и циклическая рецитация бесконечной Энциклопедии, где все статьи связаны гиперссылками. Эти ссылки и осуществляют круговорот бестелесных ценностей в бестелесном мире интеллигенции.
    От такой свободы делается тошно. Жизнь вне тела – это не жизнь, это абстракция. Жизнь – это воплощенное временение. Но как я уже сказал, жизнь это и Желание. Временение не просто причиняется нам в накате вещей из неведомого Бытия. Мы и сами ежесекундно бросаем себя в собственном Желании навстречу сущему. У Гегеля, этого графа Дракулы, Проект (набросок) и есть основа временения. И осуществляется Проект трудом. Мы трудом меняем мир, так как велит нам Желание. Труд – это осуществляемое Желание. Вне труда желание остаётся химерой ума.
    Но рвущееся наружу желание это и есть человек. И вне труда человек остаётся абстракцией, пшиком. Тот, кто моторикой собственных рук, дисциплиной тела не создавал себя, тот не человек, а призрак. Но у Гегеля труд опосредует, потому что человек, по Гегелю, это прежде всего самосознание, то есть  фантом. И если такой фантом воплощается, то он становится вампиром – мёртвым существом паразитирующем на жизни.
    Но если мы поймём, что человек это прежде всего поток жизни (то есть время), а не самосознание, то нам станет ясно, что труд это не опосредование. Потому что гегелевское опосредование – это негация-ничтоженье жизни, попытка заслониться и обрести свободу от жизни. Труд – это непосредственная, бьющая через все края сама жизнь. И освободить жизнь – значит освободить труд. А освобождённый труд есть творчество.

    Вот есть непосредственное единство. Полное слияние, до неразличимости. Например животные, или вот камни какие-нибудь. Вроде как они есть в отдельности, но всё это всего лишь части универсума. Части. Части чего-то единого в своей сущности. В этом смысле, этих частей вобщем-то и нет. Они взаимозаменяемы, их до хрена, и они какие-то тупые вобщем-то. Гегель это единство мира называл Наличное - Dasein. То, что просто есть, есть да и всё - это и есть Дазайн. Но. Тут есть важнейшее "но". Вот это вот Наличное - оно не просто так есть где-то там в объективном мире, вне нашего сознания. Так мир предстаёт в человеческом восприятии, в феноменологии, в известном смысле у нас в башке. И это душняк. Там нет свободы. А свободы хочется. Поэтому Гегель и говорил - нафиг всё это давящее единство мира, надо куда-то выковыриваться из него. Куда? В никуда. В смерть. Или в виртуальный Вампир Друзей (эх, не застал Гегель Интернета, порадовался бы старик). Короче, нормальная логика самоубийцы. Очень готично.
    Но тут появляется товарищ Хайдеггеридзе, который взял всё эту гегелевскую кухню и сказал - нефиг тут от мира убегать, будем страдать, дескать. Хайдеггер взял да вернул Человека, как особый феномен, обратно в Dasein. Так и сказал - человек это Дазайн. Но это касается только раннего Хайдеггера времён "Бытия и времени". Интересный момент, чисто биографический - Александр Кожев как-то признавался, что его знаменитые гегелевские семинары просто не появились бы без "Бытия и времени". Не, вообще, те кто в теме, найдите, как говорится, десять отличий между кожевскими штуками и раннехайдеггеровскими. Хайдеггеровский Набросок, по мне, так это просто калька с гегелевского Становления. Пресловутый Ужас-Angst, который по раннему Хайдеггеру прикрывает само Ничто, ну это же экзистенциальный аналог гегелевской Негации. Да там много параллелей. Я даже вот чего думаю - зрелый Хайдеггер называл Ницше высшим проявлением мировой Ночи. Типа ницшевский Сверхчеловек - это кульминация Постава и ничтоженья. А я вот думаю, что певцом Ночи был как раз сам ранний Хайдеггер. И даже потом он не хотел себе в этом признаться. Кроме того, кто у нас Ницше-то? Правильно, криптогегельянец. Даже так: поп-гегельянец, на манер нью-эйджевских поп-кришнаитов и поп-каббалистов. В таком вот аксепте.    
    Ну да ладно. Я вообще не об этом хотел. Я хотел сказать несколько слов о гегелевской категории Опосредование. Вот есть непосредственное единство. Полное слияние, неразличимость. Но при таком единстве не может быть самосознания. Потому как самосознание это раздвоенность. Оно и ладно бы, пусть было бы единство. Живут же животные без всякого самосознания и нормально, не кашляют. Да и большинство людей - форменные недоумки, начхать им на эту осознанность, водку литрами бухают, зомбоящик смотрят, во всём по привычке винят каких-нибудь чурок с евреями, и им ништяк - полное единство с каким-нибудь, блядь, единством.
    А вот ежели какой-нибудь чудик захочет свободы? А без свободы не может быть и самосознания. Вы знаете, бывают такие долбанутые люди - им видишь ли самосознания охота. Ну бывает, что поделаешь, не всем же водку хлестать, или про рецептики оливье в бложик карябать. Люди разные бывают, одному нравится попадья, а другому свиной хрящик.
     Но у этих умников не от мира сего начинаются проблемы. Потому как со свободой вариантов не много. Их всего три. Один вариант прекрасно проговорил Кант: этот мир дебильный, но в нём есть Человек, который почему-то хочет несвойственной этому идиотскому миру свободы. Значит есть другой мир - совсем другой мир, мир свободы. Второй вариант, гегелевский: этот мир дебильный, но в нём есть есть Человек который хочет свободы. Но никакого другого мира нет. А раз так, то добро пожаловать в виртуальный мир Эмпусиона, который не есть этот мир единства. Это особый мир - мир Опосредования. Чуть позже мы к этому вернёмся, потому что есть третий вариант,  вариант зрелого и позднего Хайдеггера: этот мир, вот прям этот мир, без всякого потустороннего, и есть мир свободы. А кто этого не видит, тот дебил. Об этом варианте ответа на вызов свободы я писал много и подробно, так что пока довольно об этом.
    Возвращаемся к Опосредованию. Что это такое вообще? Это слово даже этимологически интересно. Однокоренные слова: среда, посредством, среди, посреди, середина, сердце, средство. То есть, если попробовать выделить какое-то единство из этого куста смыслов, то скорей всего, это будет - то, что между, выделено как-то по особому. У Гегеля, насколько помню, это буквально так и есть: средний член его триады. Прежде всего это его знаменитая Негация. То, что разрывает сплошность мира. Но Негация это ж ведь всего лишь абстракция, если она в чистом виде станет реальностью, то тому, кто эту Негацию осуществит сразу наступит капут. Негация в чистом виде есть смерть, уничтожение. Негация у Гегеля это лишь момент Тотальности, как некой особой новой сплошности. Такой сплошности, которой не было в сплошности мира. Эта новая тотальная сплошность - Становление. Человек, если он хочет самосознания и свободы, должен постоянно выламываться из любой статики, из предзаданного. Человек самосознания - это в пределе революционер, это надо понимать чётко. Но интересно, что даже у самого Гегеля нет обоснования необходимости самосознания. То есть, как говорится, никто не тащит - нет никаких бесспорных причин быть осознанным. Можно сидеть себе пень пнём, на пупок свой пялиться, как йоги, например - в головушке пустота, хорошо. А почему нет? Водка тоже хорошо, кстати. Коньяк много лучше, но и водка бывает хорошо.
    Так вот. Опосредование. Человек самосознания не просто так прёт буром. Он ведь в каждый квант времени делается свободным от чего-то. Посредством Негации - отвержения всего старого. Понимаете? Негация - это опосредование. То есть человек использует Негацию как средство. Далее. Чтобы выскочить из душного мира, и при этом не врезать дуба, надо создать особый мир, отдельный от естественного мира. Этот второй мир так и называют - вторая природа, культура и общество, по-простому. Это вторая природа рвёт непосредственное натуральное отношение человека с реальным миром. Вторая природа опосредует. Вот эти все новомодные разговоры про импринты там, про родительскую зомбификацию в детстве - это чего значит? Да вот что - человек существо не непосредственное, на манер обычного животного. Человек опосредован. У него другая среда жизни - культура. Но мало того. С культурой-мультурой тоже не всё так просто. Человеку, ежели он хочет быть не животным, приходится постоянно пересматривать и даже отменять нормы культуры, всё это наследие предков. Потому что это аненербе тоже статика и душняк, а значит его тоже надо подвергать Негации, и тем самым длить Становление-Историю.
    Итак, текст, язык, речь, культура, труд, борьба, законы, человеческий эрос, общество, Вампир Друзей - это всё и есть Опосредование. Наша странная попытка обрести свободу. Да, пока мы хищники, и чтобы стать свободными, мы уничтожаем. Но каждый мужчина и каждая женщина - это звезда. Даже когда бухают водку.