Довелось мне тут, Други мои, вновь посетить театр; на этот раз моему нападению подвергся Театр Юного Зрителя, - очевидно, я решила, что с юными проще разобраться. Правда, постановка была отнюдь не на детей рассчитана, что и указали на билете - не младше 18 лет. Ну, так как для меня это уже давно пройденный этап, я гордо зажала билет двумя пальцами и пошла напролом; как ни странно, никакого сопротивления не обнаружилось. Наверное, они были поражены видом законно купленного билета.

Кстати, о билете. Был он на какое-то устрашающе дальнее место в середине девятьсот мохнатого ряда, но, войдя в зал, я вдруг краем глаза увидела откидные посадочные площадки... Да, это значило в течение двух часов не иметь возможности откинуться на спинку кресла, ибо эти спинки на откидных местах просто не предусмотрены - но зато это было место прямо посреди зала, никого спереди, и расстояние от сцены - ну два метра, не более! Так что все неудобства были сразу перечёркнуты отличным обзором и поразительной досягаемостью. Так что билет был отброшен и забыт, и я обосновалась на самом классном месте в зале.

Постановка называлась "Шуты Шекспировы" (что очевидно из названия оного поста), а режиссёр-постановщик - некто Кама Гинкас. Сам спектакль у меня не оставил того впечатления, на которое претендовал режиссёр, судя по просмотренному ранее телевизионному интервью. Он там твердил про карнавальную культуру, и почему-то решил, что на рубеже XVI и XVII веков весь юмор достигался только показом половых органов, эротическими стонами по любому поводу и нажимом на сакраментальных словах типа "кончать". Я не вижу в том карнавальной культуры; размахивание поролоновыми пенисами - это не шутки времён Шекспира. Уж Вильям-то наш Шекспир как раз писал вполне сложные, многослойные словесные шутки - перечитайте диалог Гамлета с Полонием, или Гамлета с могильщиками, или сцены с сэром Тоби из "Двенадцатой ночи", или... да мало ли что у Шекспира можно перечитать! Но на сцене слышались только самые грубые трактовки текста, и ходили в основном герои, одетые бомжами, словно обитатели помойки решили организовать собственный театр и оделись в содержимое мусорных баков; ну ладно, на сие авторская воля. Таким он видит мир; в такую форму облечено у него слово "шут".

В спектакле подозрительно много эротики, причём грубого пошиба. Не хочется думать, что причиной к этим "тонким" шуткам юмора - солидный возраст режиссёра; но иногда создаётся такое впечатление. Я искренно не могу понять, как можно в нежнейшую сцену из "Ромео и Джульетты" вставлять имитацию орального секса - что это даёт для понимания героев, текста Шекспира? - не понимаю именно "зачем?", такой вот общефилософский вопрос. Тем более что молодёжь очень бледная, - может быть, она старается, но результатов от этих стараний пока немного.

При этом временами было забавно, временами - занятно; были там двое развесёлых придурков-ведущих, эти старались, конечно, изо всех сил. Попытки сделать текст смешнее, добавить в Шекспира перца, на мой взгляд, смотрелись беспомощно - драматург в этом не нуждается, поверьте. Временами режиссёр сам сбивался на какую-то другую волну: посреди явно стёбной постановки вдруг появляются какие-то мистические "дамы в чёрном", которые начинают изображать из себя гламурный бамбук под ветром; зачем нужен фрагмент из песни Егора Летова "Идёт смерть по улице, несёт блины на блюдце", да ещё и пропетый гнусным бабским голосом? Мне этого понять не удалось. При этом я не говорю, что я умнее режиссёра, я вполне допускаю, что это я именно во что-то не врубаюсь и не соображаю в том, что для него очевидно. Хотя... стойкое моё подозрение - что всему этому винегрету объяснение даётся при помощи всего одного слова, и слово это - "понты".

Но вот для меня очевидным было то, что рядом с молодняком, который чуть что - начинает горло драть, изображая этим пресловутые "шекспировские страсти", старики смотрятся просто невероятно здорово. Они умеют г о в о р и т ь, умеют наполнять каждое слово особым звучанием, и им не нужно орать для этого. Сияющий каким-то экстатическим внутренним светом Ясулович был удивителен. Это был человек, говорящий не с людьми рядом, а с какой-то внутренней истиной; такого радостного и светлого Лира мне давно не доводилось видеть. Баринов - другое дело, это была мрачная и какая-то обречённая уверенность в самом себе, - но тоже очень яркая.

Отдельно нужно сказать про Ричарда (неудивительно, что я посвящу ему сразу несколько абзацев, ведь его играет никто иной, как Игорь Балалаев). Хотя я вообще неравнодушна к роли Ричарда III, так что всегда обращаю внимание, как она сделана. Так здесь видна была такая мощная эволюция, - от скрюченного, жалкого, со старческим слабым голосом уродца, который еле-еле до пояса собеседнику достаёт - до сильного, яркого и необыкновенно убедительного мужчины, который способен несколько минут держать женщину на весу, считай, одной рукой, ибо другая рука занята платьем упомянутой женщины! А потом, когда уже всё сказано, и леди Анна убралась восвояси, происходит новая перемена, - какое-то насмешливое самокопание, этакая самопародия, в которой Ричард разбирает собственное поведение и даёт ему оценку. Но и здесь есть игра, только - уже для самого себя. Если до этого Ричард играл для какой-то цели (обмануть леди Анну, представить себя в выгодном свете, отвести обвинения), то здесь он играет уже для личного удовольствия.

Ну вот не вижу я в Ричарде какого-то оголтелого злодейства; скорее это амбивалентность, или просто отсутствие представления о то, что есть добро и зло. Добро - это то, что нужно в данный момент, а остальное приложится. Ну а потом можно и покрасоваться, полюбоваться на самого себя. Игра, игра... Ричард такой, - единственный актёр театра имени самого себя.

Спектакль был построен, гламурно выражаясь - по принципу монтажа, или проще - "лепи разные кусочки, как придётся", так что Ричард III плавно перетёк в Макбета. Макбет показался слишком похож на Ричарда; думаю, зрители, не очень хорошо помнящие тексты пьес, не разобрались, где закончился один и начался другой, и почему вдруг Ричард решает убить какого-то Банко. Так что это был скорее Ричард - серия № 2. Правда, у этого Макбета есть одно существенное отличие от Ричарда: он не играет, он по-воински искренен и сосредоточен. Зато с этой точки зрения не особо понятно физическое сходство Макбета и Ричарда (ведь, как известно, гламисский и кавдорский тан не страдал ни хромотой, ни сухорукостью), - но отнесём это, опять же, за счёт неуёмной фантазии режиссёра.

А Калибан (третья ипостась) вышел неожиданно трогательным... Когда Просперо - старый, но вполне ещё крепкий человек - швыряет беднягу Калибана по всей сцене, и тот жалобно вскрикивает: "ты даже и поесть мне не даёшь!" - как-то смещаются акценты, и добро и зло меняются местами. Вместо жестокого и грубого духа, образа некультурного дикаря, получилось страдающее существо, у которого обманом выманили все владения, а теперь ещё и издеваются над ним. Это неожиданно - такая же внешность, такое же уродство, та же скрюченная фигура - но другое наполнение. Жаль, что эта тема осталась совершенно неразвитой.

Что можно сказать в целом? Работы актёров старшего поколения и работа Балалаева очень сильно отличаются от общего фона спектакля. Это действие другого уровня, куда более серьёзного и осмысленного, даже несмотря на то, что, повинуясь воле всесильного Камы Гинкаса, все они время от времени начинают пошлить, нести чушь и хватать партнёров и партнёрш за наиболее выступающие части тела. Зал меня разочаровал - послушно смеялся на разные глупости, особенно громко раздавались хихиканья пожилых интеллигентных дам, когда притворяющийся сумасшедшим Эдгар (который из "Короля Лира") показывал уже упомянутый выше здоровенный поролоновый орган. Дедушка справа от меня в конце каждой сцены просвещал свою спутницу, из какой пьесы был данный эпизод (особенно когда в сцене раз тридцать упоминали Гамлета, это было актуальнее некуда). После всего этого у меня осталось одно ощущение: эх, эту бы энергию, да в мирных целях... серьёзно нужно Ричарда ставить. А то всё только аванградно, только с ног на голову, только почуднее да посмешнее... скоро вообще забудем, что это такое - классическая постановка. Но в целом я совсем не жалею, что сходила. Хоть молодёжь была совсем не интересна, - ради Ричарда пойду ещё раз.

P.S. А всё-таки повторю: сцена обольщения леди Анны происходит не у гроба мужа, а у гроба тестя. Будьте уважительны к классику... он это заслужил.

Настроение сейчас - театральновское

В колонках играет - разные звуки

Мне не к лицу, и не по летам -
пора, пора мне стать умней...
Но узнаю по всем приметам
болезнь любви в душе моей.

Настроение сейчас - влюблённовское

В колонках играет - разное

Меня водили на мюзикл - на "Монте-Кристо". Сам поход был сопряжён с трудностями и больше напоминал какой-то квест на тему "поиск предмета", то есть свободного места; но это было даже интересно, элемент интриги, потому что не знаешь, где ты будешь сидеть через пятнадцать минут. Кстати, замечание на эту же тему: вот будет моя воля, законодательно запрещу появление в театрах и кино с высокой причёской в стиле "шиш на затылке"; слышите, законодательно! Такая причёска крадёт у сзади сидящих треть сцены!

Но это всё мелочи, семечки, прах и разводы на покрывале майи. Сам мюзикл произвёл глубочайшее впечатление; всё-таки это огромная разница -только слышать или слышать и видеть, да ещё в относительной близи. Что касается режиссуры - ах, руки так и тянутся дать героям двигаться по-другому. Что касается героев - всё необычно. Вроде бы и арии, и дуэты все знакомые, но общее ощущение новое. Голоса... Хоть мне и говорили, что голос Маракулина уже давно не тот - не знаю, есть и сочность, и звучность, и яркость; правда, поёт несколько механически, отпевает свою долю; но с другой стороны - это был очередной спектакль, сложно требовать каждый раз пропевать всю роль как нечто принципиально новое.

Моими любимцами были и остались Бертуччо и Бенедетто. Бертуччо - да, он толстый, откровенно толстый, но такой обаятельный! И такая забойная песня, просто ах. Бенедетто же так и тянет переделать, чтобы был не какой-то зелёный кузнечик, а то, что из него вообще может получиться.

Костюмы - так себе, можно лучше, можно хуже; словом, не особо. Эдмон Дантес понравился значительно больше графа Монте-Кристо; он какой-то более искренний, что ли... Вильфора жалко было, когда он там маялся в толстом пальто; в зале было до крайности жарко; когда в конце его там всячески шмутовала возмущённая толпа, было полное впечатление, что бедняга просто потерял сознание от перегрева, вот его и таскают на руках. Больше всего, пожалуй, впечатлили декорации и их обыгрывание. Пересказывать не буду - кто видел, тот поймёт, кто не видел - тот вряд ли представит; но всё сделано очень выразительно. Свет и кинопроектор сыграли очень на руку современному театру... малыми средствами добиваются многого.

Ну и, наконец, в качестве постскриптума... Когда в расписании поездов вместо "Балабаново" читаешь "Балалаево", диагноз ставить уже не нужно... sapienti sat. ;-)

Настроение сейчас - воспоминательское

В колонках играет - шум машин за окном