Депутаты Государственной Думы готовят законопроект, который удешевит автомобили региональных ...
Отягчающим обстоятельством будет признано покушение на инвалида или пенсионера. Преступления против ...
... Деньгин (депутат
от Новосибирской области ... баллотировался в
от Новосибирской ...
На вопросы «Новой Сибири» отвечает депутат Государственной думы от Новосибирской области, член партии «Справедливая Россия» Илья Пономарев:
— Не нравится мне подход вашей газеты, если честно. Пишите обо мне всякие сказки. Зачем? — неожиданно интервью началось с того, что на вопросы пришлось отвечать корреспонденту «Новой Сибири».
— Когда такое было?
— Да много таких историй было!
Вот хотя бы насчет денег «Сколково», насчет моей роли в строительстве Академпарка. Я работал, привлекал туда инвестиции. Моя ведь профессиональная тема, я когда-то всю госпрограмму по технопаркам придумал. А вы меня мочите за эти же самые инновации, ссорите меня с представителями Академии… Почему?
— Все так серьезно? Действительно ссорим? Ощущаются последствия после наших публикаций?
— Ну, вы же говорите, что я деньги «Сколково» украл, что я гонорар тридцать тысяч долларов получил за лекции…
— Когда мы говорили, что вы украли? Вроде бы и не намекали. Просто высмеивали всю эту историю…
— Но вы же намекали, что не бывает лекций за тридцать тысяч, значит, украл. Ведь даже «Сколково» не говорит, что лекции столько стоят, да и не было никаких лекций в академическом смысле слова. Был цикл из нескольких десятков публичных выступлений с рекламой проекта. Зачем вы повторяете версию Следственного комитета? Лживую от начала и до конца.
— С нашими заголовками как? Они вас не очень задели? Подумаешь, ничего же обидного в этом нет: «Вот подхватил Пономарев гонорар на свой мандат!»?
— (смеется). Ну, да…
— Это к тому, что член вашей партии Елена Мизулина менее терпима к тому, что о ней говорят, иски подает…
— Да? На «Новую Сибирь»?
— Нет, слава Богу, до этого не дошло. Пока на блогера… Но журналисты тоже, бывает, пишут «по-доброму». У вас не возникало желания подать на них в суд? Хотя бы после того, как они начали писать о ваших гонорарах в «Сколково»?
— Я с журналистами дружу и претензий им никогда не предъявляю. Политик и журналист – родственные профессии. Да, я считаю, что многое из того, что вы написали обо мне, несправедливо. Но у меня другая тактика — переубедить. А Елену Борисовну просто затюкали. Она — абсолютно нормальная женщина, очень оппозиционно настроенная, переживающая, что за двадцать лет реформ понятие семьи в России опошлено. Но такая поднялась волна, столько гадостей начали писать по поводу ее инициатив, в том числе весьма разумных… Она воспринимает все очень близко к сердцу. По-моему, последние законопроекты, которые связаны с ее именем, — это в значительной степени результат травли, развернувшейся против нее. Ответная реакция обиженной женщины. Я могу с улыбкой воспринимать нападки критиков. Как у Пушкина: «хвалу и клевету приемли равнодушно». А она — нет. Наверное, это потому что я — политик. А она прежде всего юрист. Доктор наук, профессор — в общем, уважаемый человек. И когда на нее так наезжают, тем более, когда наезд несправедливый…Взять тот же законопроект о запрете пропаганды гомосексуализма. Наши новосибирские депутаты в своей инициативе, переданной в Думу, четко выступали против геев. Елена Мизулина полностью тот закон переписала, даже слово «гомосексуализм» убрала. Ее позиция была такой: против гей-сообщества мы выступать не будем; но детей надо от этих дискуссий оберегать, стимулировать нормальные, традиционные семьи. И она переписала законопроект, сделала акцент на защите детей. Это же правильный подход.
Тем не менее, единственным депутатом, кто выступал против этого закона, был я. Дело не в тексте. Во-первых, я, как человек левых взглядов, против дискриминации любых меньшинств. Во-вторых, подобные законы провоцируют раскол и агрессию в обществе. И зачастую принятие таких законов дает противоположный эффект. Как в этом случае: запрет пропаганды гомосексуализма становится той самой пропагандой. У меня есть знакомые в этой среде. Но они сами в основном против гей–парадов. Именно потому, что не хотят провокаций.
Еще три года назад уровень толерантности в стране был намного выше, чем сейчас. Но государство жестко отреагировало на выходку панк-группы «Pussy Riot», девушки сидят в тюрьме, принимаются законы о защите чувств верующих, против которых выступают уже сами верующие. А общество раскалывается, часть бурно одобряет, а другая не менее бурно сопротивляется. Потому что не надо ничего никому навязывать. Закон должен закреплять то, с чем общество в целом уже согласно, а не являться орудием подавления одними людьми других. Даже если первых больше.
— Почему-то не удивляет, что вы — единственный в парламенте голосовали против. И то, что вы выступали против закона, подготовленного вашим однопартийцем, тоже не удивляет. Продолжаете даже в собственной партии держаться в оппозиции?
— Не в этом дело. Голосую «против» не для того, чтобы что-то власти доказать, а тогда, когда считаю закон вредным. Голосую «за», когда считаю, что закон полезен. К примеру, куча друзей-интернетчиков меня критиковали за то, что я проголосовал «за» ФЗ-139 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Кстати, это тоже был закон Мизулиной. Правда, сейчас я скорее раскаиваюсь в том, что так проголосовал. Но текст проекта ни при чем.
Я тогда ходил и всем объяснял, почему закон нужен. Проблема в том, что он не был воспринят интернет-сообществом. А законопроект давал возможность создать саморегулируемую организацию из числа блоггеров, сетевых предпринимателей, известных людей. Они сами в досудебном порядке безо всякого государства должны были решать все проблемы в сети. Я и сейчас считаю, что это единственный способ оставить интернет свободным. Мы же все знаем, что через интернет распространяются наркотики, координируются террористы и т.п. — готовятся и совершаются реальные преступления, к которым ни одно государство не относится терпимо. Но если кто-то топором убил человека, это не повод запрещать все режущие предметы! И было бы правильно, если бы интернет–провайдеры разобрались с преступностью в сети сами, без вмешательства государства. И закон такую возможность им дал, я туда эту норму прописал.
К сожалению, интернетчики саморегулируемую организацию создавать не стали. У них либертарианская позиция: «да чтобы вы все провалились, мы не хотим иметь ничего общего с государством». Министр связи Николай Никифоров обращался к ним, говорил: пусть будет в этой организации Навальный, Носик, другие известные и скандальные блогеры — создайте СРО, получите полномочия и решайте проблемы с позиции здравого смысла. Но интернетчики просто стоят на позиции отрицания государства как такового. Так что итог закономерен: не хочет работать общество, подключается Роскомнадзор.
— А теперь они чморят и «антипиратский закон»…
— Я однозначно и жестко был против «антипиратского закона». Он контрпродуктивен. Авторские права – тема моего профессионального интереса. Я участвовал в разработке современной редакции 4й главы Гражданского кодекса, занимался легализацией особого вида лицензий – creative commons, порожденного волной свободного программного обеспечения. И я считаю, что авторов поддерживать нужно, а дополнительно защищать правообладателей — такой необходимости нет. Потому что они и так уже защищены действующим законодательством. Мы вместо того, чтобы стремиться к нормальной эволюции рынка, начинаем вступаться за посредников — за тех, кто наживаются на писателях, издателях, музыкантах…
— На Западе, на который мы хотим равняться, разве не то же самое?
— В США была попытка создать аналогичный закон (SOPA – Stop Online Piracy Act). Но начались массовые протесты, и Конгресс отказался от его принятия. Да и в России мы двигались в правильном направлении, постепенно развивая законодательство в этой сфере. А потом к Владимиру Владимировичу Путину пришел Никита Сергеевич Михалков и сказал: «что-то денег нам стало не хватать, давайте примем вот такой закон». То есть выглядело это так: дайте денег посредникам. Никита Сергеевич же един в двух лицах. Мы знаем его как режиссера. Но пришел к президенту как крупнейший продюсерский центр «Тритэ», как обладатель прав на большое количество разных картин…
— Но вы же, депутаты, приняли закон. Может, и исправить получится?
— В этом законе ничего переделать нельзя, бессмысленно. Он фундаментально неверный. Его можно только отменить.
— То есть пусть все подряд качают из интернета?
— Больше половины трафика в российском интернете уже два года назад занимали легальные скачивания. И количество легальных скачиваний в интернете постоянно растет, потому что меняется лицензионная модель. Раньше автор снимал фильм, отдавал его продюсерскому центру, который кино продавал – прокат, магазины. Сейчас диски все меньше покупают, предпочитает просмотр online, а в кино ходят на зрелищные блокбастеры. А значит, нужно было найти бизнес-схему, которая позволяла бы лицензировать фильм в сети. Рекламная модель — хороший выход. Смотришь ролик, потом фильм — деньги идут от рекламы. Или по копеечке за фильм платишь, или подписку оформляешь, или платишь для повышения качества картинки, или провайдер делит прибыль с производителем контента – да мало ли схем! «Антипиратский закон» все их выключает. Потому что Никита Михалков вместо того, чтобы развивать online-сервисы, захотел оставаться продавцом DVD-дисков и прокатчиком. Поэтому он хочет убить интернетовский бизнес, чтобы продолжать работать – а точнее, не работать, а стричь купоны – по старинке. Весь мир понял, что бороться с интернет-просмотром нельзя, что это выливается в раскрутку нелегальных torrent–сервисов, а мы двинулись назад, в XIX век.
— Наверное, ничто так не дискредитирует этот закон как тот факт, что даже в Роскомнадзоре (органе, который уполномочен следить за исполнением «антипиратского закона») оказалось пиратское программное обеспечение…
— Я не слышал об этом. Но звучит странно. В январе 2010 года Путин подписал приказ об использовании во всех федеральных органах исполнительной власти только свободного программного обеспечения. Я сам принимал участие в «продавливании» этой правильной, на мой взгляд, инициативы. Свободное ПО снимает проблему с лицензированием. Но, как всегда, загвоздка — в реализации процесса. Минсвязи должно было обеспечить все структуры соответствующими программными приложениями, заключить контракты на обслуживание. Все это благополучно застопорилось. В итоге же затруднена покупка обычного ПО. Ситуация патовая…
— Странно, что вы, специалист в области информационных технологий, не состоите в соответствующем комитете…
— Комитет по информационной политике, информационным технологиям и связи в Думе этого созыва — профанация, из него ушли специалисты. Его возглавляет Алексей Митрофанов. Он, во-первых, ничего не понимает в информационных технологиях. Во-вторых, сознательно вредит рынку. Он же туда попал с большим скандалом. Поставлен в рамках предательства «Справедливой России».
Его первый зам — Леонид Левин, такой же, тоже из бывших членов «СР». И вот они оба просто отрабатывают свои тридцать сребреников по полной программе. Законы, которые выходят из этого комитета один за одним — это же кошмар и ужас. Вадим Деньгин (депутат Госдумы от Новосибирской области, ЛДПР – прим. ред.) тоже состоит в этом комитете. Я ему все время говорю: «Ты приди в сознание? Что вы творите?». Пока он пытается угодить и нашим и вашим, но учится активно, я на него надеюсь.
— И все же, сейчас вы критикуете деятельность комитета. Не конструктивнее ли было бы войти в него: может быть, кое-что вы могли не допустить, кое-что исправить?
— Лучше мне быть в том комитете, где я есть сейчас — в комитете по экономической политике. Он намного более влиятельный и интересный. Я возглавляю в нем подкомитет по инновациям. Это очень важная часть моей деятельности — она касается Академгородка, инноваторов, венчурных инвесторов.
А в информационных делах я и так участвую. В Думе, можно сказать, всего два человека, которые в этом что–то понимают — еще Роберт Шлегель, который на моих глазах вырос из зомбированного пресс-секретаря движения «Наши» в хорошего и толкового депутата. Но если вы обращали внимание: большая часть инициатив вносится заместителем председателя ГД Сергеем Железняком. Серьезные вещи мы вносим вместе: запрет на внутрироссийский роуминг, возможность для абонентов сотовой связи сохранять свои номера при смене оператора… А «вредные» законы они пусть делают без нашего участия.
В своем комитете я занимаюсь вещами, выходящими далеко за пределы телекоммуникаций и инноваций. Например, правительство подняло ставки для малого бизнеса, мы смогли добиться того, чтобы с 1 января 2014 года их снова снизили. Смогли заблокировать ужасный закон о фактической приватизации бюджета. Помните инициативу нашего любимого правительства по передаче фонда национального благосостояния, фонда будущих поколений и в перспективе золотовалютного резерва (в общем, всех бюджетных фондов) в управление акционерному обществу – Росфинагентству? А оно бы размещало деньги на фондовом рынке, играло ими. Вроде бы, бюджет так можно пополнять. Но де-факто, это означало бы приватизацию бюджета. Все четыре фракции в итоге удалось уговорить подписаться против…
— Кстати, об экономике. Недавно наш новосибирский депутат заксобрания Александр Илющенко предлагал дать налоговые льготы предприятиям, которые обоснуются на территориях колоний…
— Слышал. Нормальное предложение. Почему нет? Чем заниматься бессмысленным трудом, пусть заключенные приносят реальную пользу обществу, производят что-то полезное. Другое дело, что налоговые льготы сами по себе ничего не решают. Налоговый режим — не номер один в списке проблем, с которыми сталкиваются предприниматели. И даже ни номер два, ни номер три. Самое главное — административное давление, произвол силовиков и чиновников, работа судов, непрозрачность получения разрешений и лицензий, неравный доступ к госконтрактам и контрактам, коррупция. И только потом уже налоги. Налоги начинают работать как фактор развития в условиях достаточно спокойного рынка. У нас же резкое повышение налогов привело к тому, что пятьсот тысяч ИП в стране закрылось. От того, что мы налоги вновь снизили, процесс закрытия остановится, но эти пятьсот тысяч назад не вернутся.
Новосибирск, кстати, — достаточно благополучный регион в Российской Федерации. Здесь самая высокая доля малого бизнеса. Потому что, сырья нет, нет московских крупных ФПГ. Кроме ТНК (теперь Роснефти) и Ростехнологий у нас практически ничего нет. Так что приходится крутиться.
— Странно, вроде малому бизнесу в Новосибирске не так и плохо. А с чего такой скандал недавно поднялся из–за предпринимателей, которым пригрозили выселением из метро?
— Я их активно защищаю. Вместе с участниками этого рынка мы провели круглый стол. Эта история — какое-то помрачение сознания, которое периодически находит на наши областные власти. Я просто сам не понял, зачем они ляпнули про выселение предпринимателей из подземки. Сначала сказали, а потом сами испугались реакции и начали отыгрывать назад. Делали это крайне неуклюже. Все же понимают: террористы тут ни при чем.
— Тогда что?
— Это коммерческие интересы властных кланов. Конечно, ворованными телефонами торговать нехорошо. Ну так причем здесь честные предприниматели? А полиция разве не должна контролировать? По-видимому, она в доле, раз этого не делает?
— А кроме круглого стола, что вы делали для поддержки предпринимателей–киоскеров?
— Мы, наша партия, пригрозила большим митингом. «Справедливая Россия» в Думе главный защитник интересов малого бизнеса. Это наша профильная тема. И коммунисты, и местная ЛДПР заявили о готовности нас поддержать. Власти увидели, что намечается очередная громкая история, вроде той, что была со льготным проездом. Вот губернатор и сдал назад. Оказалось, что он ни при чем, что его зам Андрей Ксензов виноват. А Ксензов начал оправдываться: мол, мы не про всех, выборочный контроль. Что-то глупое власти лопочут. Понятное дело, нужно сохранить лицо…
— Митингов и пикетов в Новосибирске все равно хватает. Возле ГПНТБ, например, жители защищают сквер. Так что у вас есть возможность поучаствовать в протестах. Вам же нравится протестовать…
— Когда как. Я против протестов ради протеста. Ну, например, собирали не так давно жители подписи за отставку мэра Новосибирска. Меня активно звали присоединиться. А я не вижу смысла сейчас, хотя по-человечески я их понимаю. Ведь еще даже не понятно, пойдет ли Владимир Городецкий на выборы…
— Раз вспомнили про новосибирские выборы, давайте говорить о них. Следите за избирательной компанией, которая сейчас проходит?
— А как же. Во всех главных компаниях «Справедливая Россия» участвует. Мы выдвинули на довыборы в Каргатском районе сильного кандидата. Сергей Адамсон — активный такой товарищ, может победить. У коммунистов там сильный кандидат. В общем, будет хорошая схватка. Мы старались поприсутствовать на округах, но не растащить голоса. Считаю, что есть хороший шанс победить у оппозиции на довыборах в городской и областной парламент. Особенно на довыборах в горсовет, на место Андрея Гудовского. И Колобова, и Мухарыцын могут хорошо сыграть. Александр — мой старый друг и помощник в Госдуме, хоть он и из другой партии.
— У вас так много друзей…
— А что, есть люди из других партий, которые мне в Новосибирске очень помогают. Я против сектантства, разумные и искренние люди должны работать в интересах жителей области, а не своих партий. Среди них не только Александр Мухарыцин — лидер новосибирских «Патриотов России». Ростислав Антонов тоже мой помощник. Хоть он и националист.
— Допустим, к «Патриотам России» у вас претензий нет. А как вы относитесь к участию к выборам «Пенсионеров России», «Ветеранов России», «Коммунистов России». Они ведь растащат голоса…
— «Коммунисты России» — очень интересная организация. Их лидер Максим Сурайкин баллотировался в Госдуму от Новосибирской области от моей партии… «Коммунисты России» разные в разных регионах. Где-то они выезжают на своем названии, а где-то они работают всерьез. В Новосибирской области у них реальный шанс стать нормальной партией. Их лидера в Новосибирской области Сергея Лоскутова я давно знаю. Может быть, он считает, что КПРФ — плохой носитель коммунистических идей...
— «Коммунисты России» — носители правильных идей. Особенно, когда выставляют на довыборы в горсовет Олесю Колобову. На том же округе, где от КПРФ идет Елена Колобова…
— Я думаю, что это ситуация еще может быть исправлена. Такие технологии, когда подбирают однофамильцев — это грязно. Я уже сказал об этом Максиму Сурайкину. Не красят подобные поступки левую среду. Искусственно снижать шансы нормального кандидата — не очень красиво. Сурайкин собирается приехать в конце августа. Рассчитываю, что он разберется. Я его призываю снять Олесю Колобову. Хотя, может, она и прекрасный человек – можно выдвинуть ее по другому округу.
— А через год у нас выборы мэра… Как ваш настрой?
— Думаю сменить власть в городе, надоел этот бардак. Новосибирск достоин большего.
— И что вы для этого сейчас делаете? Кроме того, что говорите о намерении победить?
— Мне нужно посмотреть на окончательный расклад сил. Понять: стоит участвовать или нет. Я всегда был против того, чтобы идти «согреться». Если идти, то только за победой. В сентябре я приму окончательное решение. Пока склоняюсь к тому, чтобы все-таки участвовать.
— Что может повлиять на ваше решение?
— Конечно, информация о других кандидатах. Прежде всего, кто будет кандидатом от власти. Достойный ли человек или нет. Думаю, пройдут довыборы, и это станет известно. Потому что будет понятен расклад сил в городе.
— А если Владимир Городецкий будет баллотироваться, вы пойдете на выборы?
— Не знаю пока. После 8 сентября решу.
— Новосибирская ячейка «Справедливой России» вас поддерживает?
— Естественно. Здесь никаких нет разногласий.
— Как же история о приостановке партийной деятельности из-за исключения из «СР» отца и сына Гудковых?
— Да. До съезда партии моя партийная деятельность приостановлена. Я по-прежнему считаю, что исключение Гудковых — ошибка.
Я не участвовал в каких–то партийных сходках на федеральном уровне, не участвовал в работе центрального совета. Но я остаюсь депутатом от «СР» в Госдуме, ответственным перед примерно ста двадцатью тысячами моих избирателей. Что же касается партии, ей надо, на мой взгляд, определится со стратегией. Исключение Гудковых говорит о том, что наше руководство не может решиться, на какую социальную группу надо опираться. На средний, «креативный» класс (к которому апеллируют Гудковы, ваш покорный слуга и который нас хорошо поддерживал на предыдущих выборах) – учителей, врачей, малых предпринимателей, ученых – или на более консервативные и менее образованные слои.
— В Новосибирской области тоже из партий исключают. Правда, из «Единой России»…
— Это внутреннее дело «ЕР». Я Виктора Игнатова хорошо знаю, понимаю, что есть внутрипартийная борьба. С моей точки зрения, Игнатов был не худшим членом партии. И поэтому хорошо, что его исключили (смеется).
— Из-за выборов областного омбудсмена. Следили за ними. Тем более, как выяснилось, в них участвовал ваш протеже.
— Да, я дружу с Ростиславом Антоновым. Он меня поддерживал на выборах, у нас с ним ряд совместных программ, он работает с Аленой Поповой (номер два в списке от «СР» на парламентских выборах 2011 года) по волонтерским движениям. Толковый человек.
— Но вы его не поддерживали на выборах уполномоченного по правам человека?
— Мы об этом разговаривали. Но он сам так выстроил ситуацию, что мы его не смогли поддержать. По чисто бюрократическим причинам. Он захотел, чтобы его выдвинули от «Единой России», депутат заксобрания Алексей Александров. Лучше бы он шел от нас сразу. Потому что было бы странно, если бы «СР» стала выдвигать человека, который раньше шел с «ЕР». Чтобы нам потом говорили, что мы прихвостни правящей партии? Мы все обсудили в партии и решили, что во втором туре отдадим голоса оппозиционному кандидату. Так и произошло — смогли заблокировать губернаторского кандидата. А Светлана Воронкова, на мой взгляд, отличная кандидатура, партийно неаффилированная. Кстати, она совсем не коммунист.
— А как же кандидат от справедроссов, Инэсса Рябинина?
— Наша партийная организация решила ввести в борьбу возмутителя спокойствия. Чтобы внести оживление в эту кампанию, чтобы был полный спектр кандидатов. А во втором туре намеревались поддерживать того оппозиционера, который покажет себя лучшим образом. Совершенно очевидно было, что Инэсса Рябинина — непроходная. Но зато она настолько нестандартная. Это же интересно.
Так же и с выборами мэра можно было бы сделать, если бы сохранялась двухтуровая модель. Надо выдвинуть так много кандидатов, сколько можно. Чтобы у жителей Новосибирска был реальный выбор. А во втором туре по-любому нужно консолидироваться вокруг того представителя оппозиции, который набирает больше. Додавливать власть и побеждать. Изменение законодательства и переход на однотуровую систему потребует от нас быть более сговорчивей друг с другом – и я думаю, что новосибирские политики смогут это сделать, во имя общей победы. А избиратели, уверен, нас поддержат.
Елена АНИКИНА, Анастасия ПАУКОВА, «Новая Сибирь»
... депутатов внесла в
законопроект, который разрешает ...
+ развернуть текст сохранённая копия
