А все потому, что серебряная ложка нашлась. Но давайте, все-же, по порядку.

Дорогой сердцу подарок судьбы ждал меня у стен Святой Софии - одного из киевский мест моей силы, в дореволюционном доходном доме на третьем этаже. После работы я сильно туда спешила, чтобы успеть, сильно торопилась, а осчастливившись, резвой козой поскакала по вековым лестничным маршам вниз, по ступенькам узорчатым полетела шалая,

опомнилась только на перекрестке, когда ландо мне сказало: "Би-би!"

Извините, в этот раз фотокарточка дома не моя, а выловлена на просторах Интернета, но посмотрите, посмотрите же, какой он красный!

Красный - значит красивый, а так-то он истинного лечебного цвета - фукорцинового, настоящий антисептик души.

Когда ландо на меня накричало, я встрепенулась, опомнилась и нашла себя вменяемой у строения рук архитектора Каракиса. Тоже его люблю! Вернее, их люблю. И Жилой дом Киевского военного округа, 1934 года рождения, и Иосифа Юльевича Каракиса особенно.

Если бы Каракис в Киеве не творил, Киев бы многое потерял, но Городу и нам, его жителям, сильно повезло.

Каждый раз, когда про Город пишу, так много хочется всего рассказать, так и просится взахлеб делиться, что растекаюсь мыслью по древу.

Но сегодня рассказ мой будет легкий и нежный, как пятничный августовский вечер, так что не бойтесь, смело ныряйте вслед за мной, дурочкой с побочными ассоциациями, через это окно

в путешествие по киевским улочкам и переулочкам. 

"Дома нужно рассматривать, как книжки. И тогда тебе многое откроется!" - эти мой девиз. А автор этих слов - горожанин Виктор Некрасов, писатель, гражданин, киевовед и... в 30-е прошлого столетия студент архитектурного факультета Киевского строительного института, ученик Иосифа Каракиса.

Так что, вот вам еще одна страница-окно. Разницу чувствуете?

А объяснение разницы - вот оно. На первом этаже дома прописался магазин. Чем торгуют? Так тут же, у входа, и понаписано: детская мебель, аксессуары, vip-сувениры, картины и прочее, включая имя собственное магазина. Но, как по мне, все очень сдержанно, лаконично, без привычного нуворишного красочного, аляповатого ора, большая редкость, хочу заметить, в наши дни.

Старый Город, Верхний Город испокон веков сердце Киева, сердце Киева - это, в первую очередь, Город Владимира (отца) и Город Ярослава (сына). Если пользоваться медицинской терминологией, то Город Владимира - это миокард, мышечный слой сердца, а вот Город Ярослава это - перикард, околосердечная сумка, главная функция которого защита сердца и крупный сосудов. Вот по нему чуток и прогуляемся. Перейдя через улицу Владимирскую, пойдем по Ирининской, которая, как улица, возникла в 1840 г. во время грандиозной "перекройки карты Киева".

Свое название она получила от Ирининского монастыря XI в., разрушенного до основания в 1240 г. во время нашествия хана Батыя. Остатки Ирининского монастыря, к слову, были раскопаны в 1832 г., т. е. принцип "вначале до основания копаем и только после этого строим" тогда соблюдался, сейчас у нас тут на месте совершенно другая история, но не будем об этом, я же изначально заявила, что будет легко и нежно.

Киевские подворотни в Старом Городе - это всегда был многослойный пирог: новь наползала на старь, пытаясь ее поглотить, переварить, процесс пищеварения шел не год и не два, а целые десятилетия, пока новь незаметно, сама того не осознавая, не состарится, не превратится в старь, а ей на смену придет молодое, резвое, ненасытное, как все растущие организмы, племя.

В не так давно мной заявленную тему киевских арок еще плюс одна. Нет, не сталианс, а новодел нуворишных нулевых. Зато какой из нее вид, если не ленишься в дворы нырять и обратно выныривать! Свет и цвет. 

Цветочек раскрылся. 

Забавно, конечно, осознавать, что разница в возрасте между домом с аркой и домом, выглядывающим из этой арки, примерно сто лет. Забавно и одновременно захватывающе осознавать, что история крутиться по спирали. В начале нулевых 20 в., как и в начале нулевых 21 в., Киев переживал очередной строительный бум (сто лет назад он даже имел название "Второй строительный бум"). Что творилось, что творилось! И как же негодовала общественность. Надо будет как-нибудь в ближайшее время выбраться в архивы, усердно там посидеть, подышать взахлеб пылью времен, ту же газету "Киевлянин" полистать (Шульгину опять привет!) на предмет "Нравился ли этот новодельный, свежий, с пылу с жару "пряничек" горожанам?"

Долго сказка сказывается, да быстро дело делается, а ноги, к делу привинченные, быстро улицу Ирининскую прошли, да и остановились в тупике. Направо ногами пойдешь - там улица Паторжинского, налево ногами пойдешь - переулок Михайловский, а прямо только на крыльях или на метле можно, потому, что там - Козье болото, он же нынешний Майдан Незалэжности, он же Незалёжности.

Выбрала лево, там все знакомое и я своя, пусть и в прошлом. Прошлым анамнезом страны волшебной ОЗ. Было время, и я его не просто застала, но и ярко помню, когда в Киеве было четырнадцать административных районов, это потом уже их укрупнили и сделали из четырнадцати десять. Так вот, в начале своей службы на карете мы все эти улицы-лучи, соединяющие Майдан с Софийской площадью, и улицы их пересекающие, включая два дома на ул. Владимирской (№ 17 и № 19, теперь они-то даже не по ул. Владимирской значатся, а по проезду Владимирскому; тут бы в духе театрального жанра надо было подать ремарку: "Я не старая, я - пожившая!"), обслуживали. А потом, после "перекройки" они, как отрезанный ломоть, ушли к нашим коллегам-соседям, а демаркационная линия прошла по нечетной стороне ул. Крещатик. Отакой вот анамнез витэ! Вот так anamnesis vitae Города и мой, и они друг с другом переплелись. 

Переплелись и слились. Остановилась сегодня в тупичке (сто лет в обед там не ходила), поглядела налево и вниз - слезу скупую уронила.

Божечки, как все родное и близкое и одновременное чужое! Тут узнаю брата Колю и тут же - кто это?! Как права была Агата Кристи, когда писала: "Никто не может вернуться в заповедные места, живущие в памяти..." Но делать нечего, решила гулять по боевым местам - так гуляй! Гуляй без страха и упрека.

Гуляю прогуливаясь. Спустилась.

Вот вам, дружочки, и настоящий, не парадный, не туристический Киев, но самое сердце его. Как и обещала, кажу, пусть и не ритмично, выскальзывающими ритмами, экстрасистолами показываю-рассказываю, но поверьте, с огромным желанием. Очень уж хочется мне вас в Город влюбить, чтобы вы его даже больше чем его я, если этого с вами еще не случилось.

Кстати, на примере последней фотокарточки предлагаю прочувствовать городской перепад высот. Вот вы только-только были вверху, глядели на Город сверху горделиво, а тут раз - и уже внизу, заглядываетесь на Город с поднятой головой. Но Киев - не фраер, он людей любит. Повернулись на сто восемьдесят градусов и... пошли, пошли.

Как там пел Лагутенко, кот кота ниже живота? Тут такая же история. Справа - начало 20 в., слева - начало 21 в. Простите, но, опять же, не сдержусь, позволю себя употребить штамп "как по мне". Так вот, как по мне, то строения в разницей возраста между собой в сто ровных лет отлично дружат, как дружат прабабка, не выжившая из ума, с правнуком, у которого мир держится не на трех китах-инстинктах.

Вот еще вам одна история про пра-, но эта, по ходу, оказалась бездетной,

хоть и телом выдающаяся.

То ли по мягкости натуры, то ли по недееспособности позволила заселиться в свой дом дальним родственникам. Вот они и давай в чужой монастырь не только со своим уставом вселяться, но и свои балконы-скворечники из Мухосранска тянуть.

Другое дело голубой сосед пра-, ее дружочек детства, он не только честь имеет, но и чувство самодостоинства.

И это ведь не просто так, по нему улица Софиевская круто выходит на собор Св. Софии.

А через дорогу дом напротив, типичный дом стиля киевского послевоенного сталианса для людей непростых, где балконы такие, что можно и лошадь держать, а, если не лошадь, то боевого осла.

Дом, в котором с 1957 по 1989 гг. жил композитор Майборода,

автор знаменитого "Киевского вальса".

Ныне, правда, его мемориальная доска почти затерялась в декорациях виски-бара, прилепившегося к первому этажу, но такие реалии нашего времени. Зато цветы у скульпутры "Хобот" свежи, поливаются регулярно.

Улица Софиевская, как и ее соседки - Малая Житомирская и Михайловская, довольная крута. Эпитет "крута" каждый трактует на свой лад. Для лично меня она крута своими перепадами высот в начале и в конце улицы, другим - расположением и своей принадлежностью жить здесь, подле Козьего болота. Я еще застала эти улицы-соседушки заселенные аборигенами, не взлохмаченные жирным долларом, настоящими родовыми горожанинами, жителями Софийского квартала, не для красного же словца обмолвилась, что мадам пожила. У них квартира переходила от бабки к внучке, от бабки Жучке стало потом. Чаще всего в то время все жили вместе. Три, а то и все четыре поколения: глухая, выжившая из ума, прабабка, ее дочь-вдова, дети вдовы с семьями, еще и дети детей вдовы, у которой матери сто лет в обед, а она живее всех живых...).

А нынче... а нынче посмотри в окно.

Хотя! Если нырнуть в подворотню, то рябина все еще про те времена помнит - раскидиста и пышна!

Как, впрочем, и помнит это здание тех лет, когда Киев посетил Олимпийский мишка.

Вот так мы с вами шли, шли, шли, болтая брели, и, наконец-то, добрели. Было здесь, конечно, когда-то, давным-предавно, болото, звалось Козье, а еще раньше ворота стояли Лядские (некоторые филологини, но больше филологи утверждают, что в топониме "Лядские" впереди надо вернуть отнятую букву "Б", тогда все вернется к этимологическим корням). Но лично мной сегодня тут были обнаружены только фонтаны и фонари, ну, и совсем немного народного искусства. 

По быстрому варианту можно было сразу с площади нырнуть в метро и поехать к себе на левый берег ласкать глаза души подарком, но я не такая, я же помню, что в ответе за тех, кого приручила. Поэтому, перебравшись под землей на нечетную сторону Крещатика, первым делом пошла есть лимонное мороженое - я себе не изменяю. Сколько себя в Киеве женщиной помню, сколько его именно на Крещатике и ем, это не условный рефлекс, это традиция, дань естеству, если хотите.

А вот уже потом, когда морда лица перестала быть такой довольной, пошла специально для Викочки, Wikatoria, запечетлевать арочку.

Смотри, Викочка! Это наша, что ни на есть, самая известная арочка в стиле киевского сталианса, вход в т.н. "Новый Пассаж".

Поворачиваем голову налево, читаем только крупный шрифт: "Моменти". В переводе на латынь это значит простое: "Моменто море". Ни что не вечно под Луной, ни ты, ни я, ни даже киевская арка, т.е. "Помни о смерти, лови моменты!"

От меня тебе "Лови!"

А еще чуток вида на Крещатик моими, заслепленными от яркого августовского солнца, глазами.

А потом я зашла в метро и поехала к себе домой на левый берег. По дороге домой зашла на НП и получила от мамы привет (это важно!) - восемь кило помидоров-томатов с маминой грядки. 

Дальше рассказывать, учитывая, что сейчас по-киевскому времени пять утра, а мне на дежурство на восемь?) Ладно! Еще успеем выспаться на том свете, как говорила моя Фрося. Подошла же к самому важному - к подарку.

Вот он - "красная книга" украинских мозаик.

Если кратко, то киевский фотограф Евгений Никифоров три года колесил по Украине в поисках монументальных мозаик 1950 - 1980 гг. - периода т.н. советского модернизма. За это время он посетил больше ста населенных пунктов, в которых фотозафиксировал более тысячи работ. Из этого получился офигенный альбом! Он толстый, тяжелый (визмешь в рукы - маешь вэщь! - как говорила одна знакомая тётка), офигенно пахнет одним из самых вкусных запахов - добротной типографской краской, а самое главное - он невозможно прекрасный для глаз моей души и довольно действенное лекарство для нарушений ритма сердца, возникающих на фоне активности шариков бездомных, родства не помнящих.

А учитывая то, что большинство из мозаик, представленных в альбоме, за последние год-два в рамках проводимой масштабно тут у нас декоммунизации "исчезли из публичного пространства", как говорят манерно наши либералы, я же скажу прямо: "варварски уничтожены", то это реально не художественный альбом, а повесть временных лет.

Я еще успею, надеюсь, вас здесь потешить сканами из этого чудного фотоальбома, но для затравки сегодня чуток выложу, т.к. нет больше сил держаться, чтобы не похвастаться. 

P.S. За ляпы, описки, орфографические ошибки, надеюсь, вы меня простите. Писала и прикрепляла к написанному фотокарточки всю ночь, борясь с траблами Лиру, как Геракл с Гидрой, затем и утро наступило.