В цыганской истории есть немало периодов, которые можно реконструировать только с определённой мерой приближённости, опираясь на скудные данные сторонних наблюдателей – включая мифы – общее знание особенностей эпохи и здравый смысл.
Однако к таким периодам не относится жизнь хоровых цыган в XIX и отчасти XX веке. Более пристрастно и пристально наблюдаемого, более описываемого и фиксируемого периода в цыганской истории трудно найти. Дневники, письма, рассказы, повести, стихи – от литераторов, путешественников, чиновников и вообще дворян разного рода занятий – касаются этой темы в обилии. Тот, кто всерьёз уверен – а такие есть – что я рассматриваю отношение окружающих к хоровым цыганкам по поэме Пушкина «Цыганы», серьёзно заблуждается. Хотя бы потому, что в поэме вообще никак не упоминаются хоры русских цыган и потому она меня как источник в данном случае не интересует.
Что такое есть эти цыганские хоры? Последнее время вокруг них ходит много мифов.
Так, одни утверждают, что они состояли из крепостных – однако на деле русские цыгане не были крепостными, даже когда принадлежали к крестьянскому сословию, а румынские цыгане не составляли знаменитых хоров Москвы и Санкт-Петербурга ни-ког-да. Другие всерьёз путают хоровых цыганок и хористок и рассказывают, что цыганские хоры массово занимались проституцией и их никогда не слушали женщины и дети. Более того, к этому привязывают поверья о похищениях детей – мол, боялись, что похитят цыгане малышей для этакого разврата. Ходят легенды и вокруг костюма, и вокруг песен, и игры на гитаре, и кастовости; всех заблуждений не пересказать при моём коротком терпении.
Что же такое были цыганские хоры?
Де-факто каждый цыганский хор «канонического» образца представлял собой табор русских цыган, проживающий всем кагалом в одном или нескольких просторных домах. Причём как постоянную работу выступления рассматривали только женщины табора. Мужчины всерьёз полагали, что их основное дело – мена коней, и при всяком случае пропадали на конных рынках. Это не значит, что они не соотносили себя с хором – хор есть табор, табор есть хор – и не значит, что они спустя рукава относились к выступлениям. Музыку цыган любит, так что обходилось без небрежения. Просто такое восприятие себя было отголоском кочевой культуры, в которой выступления рассматривались как непостоянный, случайный, зачастую подростковый заработок, а подлинно мужским делом было разведение, лечение, мена и купля-продажа коней.
Конечно, выступал не весь табор, хор был только трудовой его частью. Однако, начав выступать с хором, ты без чернил подписывал пожизненный контракт. Отныне ты принадлежал ему целиком и полностью, со всеми потрохами. Даже вопрос твоей женитьбы был отныне делом хора. Зато и взамен ты получал немало: сначала выучку, потом пенсию; при особенно хорошей работе – долю в несколько паёв от заработка коллектива (по умолчанию полагался один пай «на рыло»); в случае смерти хор заботился о твоих детях, в случае увечья – о тебе. Другими словами, хор давал твёрдые социальные гарантии весомым пакетом, требуя взамен немногое – всегда принадлежать хору. Душой и телом.
Тут надобно сказать о репертуаре хоров. Долгое время, до конца XIX века, он состоял из аранжированных на цыганский манер русских народных песен, городских и «жестоких» романсов, романсов лирических и, наконец, написанных специально под цыган – «цыганских». О виртуозной игре на семиструнке в те года никто не слыхивал слыхом: гитара была в некотором роде ударным инструментом – били по струнам в три аккорда для задания ритма. Основной упор был на пении, на переливах голоса хористок, на необычайной, драматической манере, наконец даже на резковатом «восточном» акценте, казавшимся столь милым русскому уху за малым количеством доступной экзотики.
Одевались при этом хоровые цыгане тоже, считай, на русский манер. Мужчины носили казакины, женщины – сообразные моде платья; однако – вы же помните, что я писала о социальном значении одежды для цыган? – с помощью деталей одежда отделялась от русской. Казакины расшивались золотым или других ярких цветов галуном. Платья делались из ткани чуть более яркой, чем принято было в дворянском кругу, разного рода детали его вроде нашитых бантиков-цветочков тоже делались «немного слишком». И – никаких прозрачных муслинов. Особой деталью костюма хоровой цыганки была огромная шаль, то полосатая, то с восточным узором, то с бахромой, то с гладким краем. Эта шаль накидывалась на плечи плащом, так, что острые углы спадали у сидящей цыганки до полу, или перекидывалась серединой через плечо, или, напротив, на плече связывалась острыми углами. Вообще по наличию накидки, плаща или шали можно опознать цыганский костюм почти любой эпохи, неважно, носит при этом женщина на голове тюрбан или жёлтый капор. Кстати, хоровыми цыганками из национальных головных уборов практиковались именно тюрбаны из ярких платков. Тюрбаны продержались в костюме русских цыганок как кокетливый, нарядный головной убор вплоть до 1980-ых годов. Кто видел фильм «Карнавал», без труда вспомнит цыганку Карму в ломбарде – там её голова украшена именно национальным цыганским тюрбаном.
Однако требования публики со временем становились всё суровее. «Умеренная» экзотика стала для зрителя недостаточной. Он хотел от цыган больше цыганства. Хорам пришлось идти навстречу. В конце XIX – начала XX века стали меняться песни: сначала в них цыганства ради переводили на цыганский отдельные слова, подходящие по длине, потом стали заменять строчки. Наконец, дело дошло и до сочинения песен сразу на цыганском. Претерпел изменение и костюм. Артистки стали имитировать наряды кочевых товарок, особенно котлярок, успевших к тому времени обзавестись собственным национальным костюмом: яркие юбки с широкой оборкой, мониста… Дело дошло до радования глаза зрителя цыганскими опереттами на цыганском же языке, в расцыганческих костюмах на всякие дорожные темы – это был новаторский эксперимент Николая Шишкина, корень и прообраз всех цыганских театров XX века.
Менялась у цыган и аудитория. Если в первую половину XIX века мы говорим исключительно о дворянах, то во вторую туда уже входят купцы и разночинцы. Прежде всего это связано с увеличением количества хоров и общим обеднением дворянских родов при обогащении купеческих семей. Хоры покрепче, постаринней продолжали «окучивать» верхушку. Хорам «пожиже» приходилось осваивать новые рынки сбыта данных услуг, Господи, прости меня за обучение на кафедре рекламы.
Однако что мы всё о работе да о работе! Была же у хоровых цыган и личная жизнь. Вся – в подчинении коллективу.
Собственно, из-за этого не было у хоровых цыган никакой к чертям личной жизни.
Прежде всего, ожидалось, что женишься / выйдешь замуж ты внутри хора, дабы коллектив не терял ценные рабочие единицы. Да-да, это было ещё время практикования браков между троюродными братьями и сёстрами (собственно, эта практика, как я понимаю, до сих пор местами жива). Но это не значит, что всё девятнадцатое столетие хоры варились в собственном генетическом соку. Постоянно шёл обмен людьми с родственными и дружественными хору кочевыми таборами. То из табора в хор переходила талантливая певица или потрясающий молодой танцор; то хоровая девушка выходила замуж за кочевого парня (тот самый «цветочек садовый», которому «трудно в поле цвесть»). Таким образом обеспечивалась не только профилактика преображения хоровых цыган в пресловутых мышей, но и культурный обмен между цыганами оседлыми и цыганами кочевыми, позволяющий более или менее поддерживать общее культурное пространство и не перерождаться в два разных племени. Но вы, наверное, ждёте речи о другом: о легендарных связях хоровых цыганок и русских дворян. Да будет так.
Давайте для начала припомним, чем девушки из цыганских хоров отличались от таборных девушек и от хористок.
С одной стороны, как немало отмечали наблюдатели, незамужние хоровые цыганочки вели себя заметно раскованней не только таборных, но и вообще приличных девушек дворянского круга. Они могли пококетничать, могли чмокнуть (в те времена даже детей целовали в губы, так что нет, не в щёчку), могли даже присесть на колени "барину", не найдя себе свободного стула. Опять же, цыганки развратно принимали подарки любой стоимости (это, думаю, от цыганских хоров пошло присловье - "у цыган нет отдарка"). Выглядело по тем временам весьма эпатажно.
С другой стороны, от хоровых цыганок требовалось, как и от таборных, сохранять целомудрие. В день свадьбы простыню с "розой" гордо вывешивали на забор. Потому любое кокетство, да и вообще любое общение с мужчинами допускалось только в присутствии отца или старшего брата (для замужних - мужа).
В.А. Гиляровский упоминает, что в легкомысленные места именно поэтому цыганские хоры приглашали редко: цыганочка даже в кабинет с тобой согласится пойти, но будете вы там сидеть, как три дурака, с её отцом, а "кузнец нам не нужен". Там, где надеялись на большее, чем послушать песни - посмотреть танцы, приглашали больше хоры, например, "венгерские" (не обязательно действительно венгерские, в первую очередь нац.названия являлись амплуа), где хористки были податливей и умели "жить весело".
И тем не менее мы можем встретить вполне обоснованное упоминание "содержанок" и "любовниц" из цыганских хоров известных и не очень дворян (а также, к слову, и законных жён, но реже). Как это сочетается с целомудрием?
Очень просто.
В эссе о цыганском законе и о цыганской свадьбе я упоминала, что у цыган заключением брака считается признание цыганским сообществом его заключённым. Венчания-росписи рассматриваются как необязательный бонус и, иногда, повод погулеванить.
Так вот, по мнению цыган, они не отдавали из хора цыганок ни на содержание, ни в любовницы - а только замуж. На совместное проживание и наживание детей после признания цыганами брака состоявшимся. При этом цыганка, естественно, не оставалась в хоре, а уходила жить к мужу. А венчались они после того или нет, это их личное супружеское дело.
Случалось это нечасто, но и не очень редко, и всегда происходило по одной схеме. Дворянин, заручившись согласием, хотя бы безмолвным, черноглазой певицы, буквально сватался к отцу девушки, прося отдать её ему женой. Как правило, речи о венчании не шло даже изначально, поскольку венчание дворянина с девушкой недворянского происхождения было куда более скандальным, чем его же проживание с ней в грехе фактического брака (впрочем, и такие случаи известны, например, Фёдор и Сергей Толстые в итоге венчались со своими цыганскими жёнами). При этом отец от лица всего хора назначал выкуп: от 20 000 рублей. Это очень большие по тем временам деньги, но их запрос был оправданным. Выдавая замуж девушку на сторону, не в хор и даже не в табор, откуда ещё может прийти пополнение, хор терял ценного пожизненного работника и, значит, терпел убытки. Выкуп являлся возмещением убытков этого цыганского подобия японской корпорации. Кроме того, выкуп был выгоден и самой цыганке, превращаясь в гарантию, что затратившему такие деньги на женщину поматросить и бросить цыганскую жену через месяц-другой будет просто жадно.
Таким образом, в глазах света цыганка превращалась в нечто вроде купленной наложницы и содержанки, а в глазах цыган - в обычную замужнюю бабу. Как относились к ним мужья и знакомые мужей на деле? Думаю, достаточно красноречивым будет слово, которое употребляет Пушкин по отношению к цыганской жене своего друга в письме к этому другу. Он называет её "твоя хозяйка", что значит - жена, но не супруга. Таким образом, формально отрицая фактический ("гражданский") брак, на личном уровне общество вполне его признавало.
Нельзя сказать, что эти браки всегда длились "пока смерть не разлучит их". Нередко после пяти-десяти лет сожительства цыганка с детьми возвращалась в хор, как, например, было с цыганской женой Афанасия Фета. Это воспринималось, как развод (или вдовство, если сожительство оборвалось по причине смерти фактического мужа), и дети по цыганским законам считались не нагулянными, а рождёнными "честно". В случае безвременной смерти матери от болезни они воспитывались и вскормлялись хором точно так же, как дети от внутрихоровых браков. Более того, вернуться в хор и быть принятым могли не только сами хоровые цыганки, но и их дети и даже внуки (как в случае с Лялей Чёрной, например).
Однако бывали и драматические истории.
Любовь, как известно, не знает возрастных границ - но и имущественных знать не хочет то же. Бывало, что цыганка воспламеняется ответной страстью к, например, офицеришке, а тому негде взять выкупные деньги. Ну вообще. А страсть у обоих - из ушей дымит. Тогда они решались на то же, на что решаются в аналогичных случаях таборные девушка с юношей - они "воровали невесту", то есть сбегали вместе. Цыганским обществом такой шаг решительно осуждался, и к основной причине осуждения добавлялось фактическое кидалово на деньги - напомним, вступивший в хор должен был всю жизнь на него работать и зарабатывать. Вот этих грядущих заработков лишала коллектив сбежавшая с любезным цыганочка. Очень часто дальнейшая судьба беглой была печальная: для хора она становилась изгоем, семья мужа её не принимала, часто и до венчания дело не доходило, а значит, несчастная в случае развода или вдовства оставалась без каких-либо гарантий, без какой-либо поддержки, и это - обычно - с детьми на руках. Всё! Иди побираться, как кочевая бабка. Именно такая перспектива, в общем-то, являлась недурной профилактикой побегов хоровых девушек.
Ну и, чтобы не заканчивать на грустной ноте, обращусь к курьёзу. Венчаться с цыганкой было настолько более приятным делом для дворян, чем хоть и с любимой, но мещаночкой и тем более крестьяночкой, что бывали случаи, когда девушкам неблагородного происхождения удавалось привлечь внимание дворян и выйти за них замуж официально только потому, что их за голос согласились взять в цыганский хор. То есть потому, что дворянин видел в ней цыганку. Подобный случай описан, например, Лесковым.
П.с. Часто можно увидеть в цыганских интервью о том, что у Пушкина была любовница-цыганка Таня из хора. При всём моём несомнении в мужской харизме солнца русской поэзии, сама эта связь выглядит поздним мифом, желанием как-то связать судьбы цыганского народа и великого поэта. Как известно, Пушкин к Тане ездил в хор - а в хоре не было принято держать не то, что любовниц, но даже жён посторонних людей.
Ворожу, гадаю, монетки считаю!:
О О О О О О О О
ensam_sa_va
